Break me again and again (1/1)

Пустые комнаты, где тишина казалась гнетущей и вызывала дрожь и желание заткнуть уши, море незнакомых лиц, степенно проплывающих мимо и не затрагивающих сознание, чувство, будто тебя выворачивает наизнанку от всей этой ненависти и к миру, и к себе в частности. Для всех Джон был милым мальчиком, поющим душещипательные песенки о любви, а все эти страдания посвящались только одному человеку.Который об этом даже не догадывался.Люди со стороны описывали жизнь Джона одной фразой?— ?буря в стакане?. Переживания, слишком мелкие и незначительные для других, посторонний шум, выливающийся во внутренние монологи и рассуждения о собственной значимости,?— всё это туманная, полная недоразумений и странных событий, но зато настоящая жизнь. За всю юность невозможно осознать самого главного?— смысла своего существования. Зачем ему дали жизнь? И когда придёт время рассчитываться??Ты действительно талантлив, хватит списывать всё на везение!??— сказал однажды Бен, и эти слова запали Джону в душу. Ведь он никогда не верил в себя, такого наивного парня с сотней милых кудряшек, эдакого Пьеро без колпака и дурацкого костюма. Где-то затаился его Арлекин, чьи простота и невнимательность к его чувствам ранила сильнее ножа, воткнутого в спину. Если бы кто-то случайно прочитал его мысли, то ужаснулся бы, ведь он медленно, но верно сходил с ума.Рифмующиеся строчки приходили и покидали его, а он исправно шептал свои последние слова на французском, признанном языке любви. Но для него это был скорее язык разочарований, ведь Бен говорил по-немецки… Джон подрисовывал себе слёзы, катящиеся по бледным щекам, а Бен раз за разом, очевидно, придерживаясь какой-то странной тактики, разбивал его сердце вдребезги. Все видели счастливого, постоянно смеющегося человека, а Джон умирал.Он мог выбрать мгновенную смерть, но почему-то остановился на мерзком дежавю, въедливом, дотошном, забирающемся под кожу и царапающем каждый орган своими острыми когтями. Вместо того, чтобы отбросить свою детскую привязанность, он продолжал наблюдать за человеком, старшим его на год, но по характеру походившим на бунтующего подростка. Наверное, Бену было скучно с размеренным и задумчивым Джоном, отчего иногда он загорался, точно спичка.—?Хватит страдать, ты не один здесь такой несчастный. Если помнишь, мне тоже пришлось бросить всё ради переезда в эту грёбаную Швейцарию! —?гневно напоминал он.Да, действительно. В тот день шёл настоящий ливень, но после улицы укутал аромат цветущих яблонь. Впервые за последнее время Джон чувствовал себя счастливым. А зачем унывать, если светит яркое солнце, в любимой кофейне испекли умопомрачительные булочки с изюмом, а тебе семнадцать, и всё ещё впереди? Но в это время родной Брок захватил шторм по имени Бен, обозлённый, рассерженный, заочно ненавидящий эту страну, в которую он был вынужден переехать с родителями.Но они оба знали, что Бен влюбился в шум города после первой же ночной вылазки. Новые места, новые люди и новые ощущения?— всё это кружило голову и невольно сравнивалось со скучной Словенией, где каждая улочка, каждый поворот и каждое заведение он успел выучить наизусть. Теперь же Бен попал в настоящий водоворот событий, посещая один бар за другим, знакомясь с чужими вкусами и привычками и постепенно впитывая в себя этот дух развлечений и беспечной жизни.Джон, в отличие от него, терпеть не мог запах кальяна, каким постоянно пропитывался город, алкоголь и это настроение, присущие парням и девушкам с расширенными зрачками и коктейлями в руках. Он не мог объяснить, почему чувствовал лёгкую панику, теряясь среди шумной однотипной музыки и потных тел. Едва ли у Бена получилось погрузить его в ночную жизнь. Когда тот тратил последние деньги на ?Пина Коладу?, он запирался у себя в комнате, писал музыку, стихи и рисовал один и тот же профиль.Бен неоднократно приглашал Джона к себе домой, но тот, сам не зная, почему, благодарил и отказывался. Наверное, квартира, в которой он жил с родителями, могла изменить его образ, созданный воображением. Даже когда Бену понадобилась помощь с экономикой (последнюю лекцию в университете он пропустил, так как отсыпался после насыщенной ночи), он предложил встретиться где-нибудь в другом месте.—?Эй, слушай, я, конечно, тот ещё неряха и любитель творческих беспорядков по всей комнате, но твои отказы задевают моё самолюбие,?— заявил однажды Бен, и Джон наконец-то сдался.?Логово? Бена напоминало разрушенный парк аттракционов, в котором было всё: дартс, сдувшиеся воздушные шарики, флажки с символами немецких футбольных команд, палочки из-под мороженого, книги жанра фэнтези, броские постеры с ?Guns N' Roses?, любимой рок-группой Долича, пустые бутылки от газировки и стопка флаеров с самых разных мероприятий. В голове Джона не укладывалось, как можно развести такой беспорядок.Придя домой, Бен тут же завалился на тахту, указал Джону на соседнее кресло и откуда-то вытащил гитару. Его тонкие пальцы принялись умело перебирать струны, отчего в помещении создалась невероятная атмосфера. Дерзкие звуки, навевающие мысли о танго и испанских фильмах, окутали комнату, казалось: прикрой глаза?— и окажешься в параллельном мире, где не существует боли, депрессии, непринятия себя и убийств, лишь ты и музыка, под которую хочется танцевать.Сам того не замечая, Джон стал отстукивать ритм по забытой тетрадке с конспектом, до того уж зажигательной была эта мелодия. А Бен словно стал единым целым со своей гитарой, на ходу меняя мотив и добавляя в каждый такт что-то новое. После, не выдержав, он запел слова своей новой песни, яркой, интересной, той, что должна, нет, просто обязана была стать его первым хитом. Испанские мотивы сменились на более грустные, глубокие.У Джона словно открылось второе дыхание. Он быстро сел рядом с Беном, чтобы разглядеть, не кружат ли около гитары разноцветные бабочки, не проявляется ли какое-то удивительное волшебство совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Мелодия становилась всё мрачнее и мрачнее, точно погружаюсь на глубину, во всепоглощающую пустоту, и Джон почувствовал себя загнанной в ловушку жертвой, которую лишили всего и оставили наедине с самыми страшными воспоминаниями.Впервые он ощутил внутри себя чужие мысли и переживания. Музыка будто позволила ему проникнуть в голову композитора, и он явственно видел, слышал, чувствовал каждый момент из его жизни. На этой ноте, дрожащей, волнующейся перед чем-то важным, он остался один на один со своими противниками, кем бы они не были: людьми или эмоциями. Здесь испытал разочарование, тут принял важное решение, впоследствии изменившее его жизнь навсегда.Когда смолкли последние ноты, Джон порывисто вздохнул и тем самым заставил Бена вздрогнуть. Тот, исповедуясь с помощью собственной гитары, и позабыл о существовании друга.—?Ты сам написал эту пьесу?Бен кивнул и облизал пересохшие губы. Ему нелегко было делиться сокровенным, и Джон прекрасно понимал его. Когда ты за днём закрывал себя от остальных, всё больше и больше отдаляясь и удерживаясь от выражения своей личности, поднимался выше, к ясно-голубым небесам, а затем одним неосторожным движением тебя спустили вниз, на грешную землю, полную грязи и насмешек. Нелегко, но Бен, в отличие от него, сильный, поэтому обязательно справится.—?Здесь заключено много идей. Но самое главное?— я посвятил эту музыку человеку, который за короткий промежуток времени стал для меня всем: поддержкой, спасением, счастьем и… первой любовью.Сердце Джона заколотилось как сумасшедшее, в любой момент готовое порвать тесную рубашку и вырваться наружу. Сейчас нельзя перебивать и задавать вопросы, Бен очень редко говорит о своём прошлом, там, в Германии, далёкой и уже совсем другой, незнакомой.—?Я любил её больше всего на свете, а она покинула меня.—?Умерла? —?вырвалось у Джона.Бен горько усмехнулся. Сейчас он совсем не походил на себя, и рядом сидел взрослый, умудрённый жизненным опытом и многочисленными испытаниями человек.—?Для меня она почти что умерла,?— с пугающими жёсткими нотками в голосе проговорил он. —?Зная все мои слабости, она воспользовалась ими и манипулировала мною. Я чуть не погиб из-за несчастного случая, именно поэтому мы переехали в Швейцарию, подальше от… —?Он издал смешок. —?Дурного влияния.Джон не знал, как прокомментировать этот ужасный рассказ, наполненный искренними чувствами. Всё, на что его хватило,?— это заключить побледневшего и хмурого Бена в крепкие объятия. Он больше никогда не позволит обижать это солнышко, хранящее мучительную историю, как бы больно ни было самому.