5 (1/1)

А затем судьба по-настоящему сжалилась над ними. И была Бавария, где красота затмила собой страшные воспоминания. И было гитлеровское ?Орлиное гнездо?, ставшее ощутимым предзнаменованием окончанию войны. И была Австрия, где так хорошо отдыхалось, пилось и пелось. Расквартированные солдаты наслаждались жизнью, по новой приучаясь не думать о том, как и где они умрут. Вместо этого разговоры беспрерывно велись о прекрасном будущем: на ком жениться? Куда пойти работать после демобилизации? Где приобрести такой домик, чтобы завести большую семью?- Я хочу, чтобы у неё были кудряшки. Я люблю кудряшки. И каждый день буду смотреть, как она их расчёсывает.- У тебя даже не было девушки.- Была.- Она была кудрявая?- Нет. Но жену найду обязательно кудрявую.- А я по воскресеньям буду печь картофельные оладьи для всей семьи. У меня будет не меньше трёх детей, отвечаю!- Три – это мало.- Говори за себя.- Вот приеду домой, и сделаю предложение Кэролайн. Она ждёт меня. Буду работать в пекарне её отца. Всегда любил его хлеб.- А когда я вернусь…И так от рассвета до заката. Они мечтали о том, как приедут домой, обнимут родных, прогуляются по городу и поймут, как ценно это мимолётное течение дня, как прекрасно всё, пока ты жив, не под прицелом и сам не держишь никого на мушке. Они мечтали о том, как всё будет хорошо.Хэффрон сидел вместе с доком неподалёку от речушки. Они молчали и оба улыбались, щурясь от пробивающегося сквозь зелёную листву солнца. Покой хорошо на них сказался как внутренне, так и внешне. Хэффрон порядочно отъелся, щёки его больше не были такими впалыми, как прежде. На лице проступили многочисленные веснушки, а волосы сделались сияюще-рыжими и переливались на свету, словно всполохи пламени. Док прекратил хмуриться, лицо стало более умиротворённым, а взгляд – теплее. Его кожа немного загорела, и он больше не выглядел болезненно бледным и измождённым. Теперь они превратились в настоящих полнокровных сильных мужчин.Они никогда не говорили о том, что будут делать после. Их дороги, очевидно, расходились с окончанием войны. Было страшно поднимать эту тему, признавать её существование, и они избегали её до самого конца, предпочитая быть счастливыми в данный момент.Бэйб очень хотел уехать куда-нибудь вместе с Джином. Хотел любить его до самой смерти. Он хотел сказать: ?Ты так сильно мне нравишься, что иногда мне тяжело дышать?.Док хотел сказать: ?Я так сильно тебя люблю, что моё сердце болит, будто в нём застряла пуля?.Но они ничего не говорили.Выплюнув травинку, которую пожёвывал уже минут десять, Хэффрон придвинулся к доку и повалил его на землю, сам падая рядом. Юджин тихо засмеялся. Трава приятно щекотала лицо. Бэйб прислонился к его спине, пахом упираясь в мягкую задницу, по которой просто сходил с ума. Он покрывал поцелуями его затылок, шею, плечо, притискивал к себе и внутренне кричал от счастья, когда Джин вновь и вновь посмеивался от довольства.- Я хочу тебя, - голос Хэффрона будто вибрировал внутри, в самом его горле, в его груди, и выходил наружу бархатистым звучанием. Док прислушивался к такому голосу с особым обожанием. – Я взял масло.- Ты всё продумал ещё до того, как позвал меня ?просто посидеть не берегу?, да?- Да-а-а.- Я согласен, - с торжественными нотками, добавленными ради лёгкой насмешки, провозгласил док.- Я тебе не предложение делал.- А я бы вышел за тебя, если бы так, - в какой-то момент шутка перестала быть шуткой. Оба замерли и даже прекратили дышать на несколько мгновений. Им сделалось как-то тяжело и грустно.- Я так… - ?тебя люблю?. Хэффрону не достало сил закончить вслух.- Я тоже.Выждав некоторое время, пока ветер унесёт неловкость прочь, док поднёс к губам обнимавшую его руку Эдварда и поцеловал костяшки пальцев, нашёптывая что-то на французском.- Всё хорошо, Бэйб, - прошептал он и принялся расстёгивать ремень, а когда расправился с ним, продолжал просто лежать на боку.Хэффрон застыл, гадая, почему Джин не поворачивается, не обнимает его, не стягивает с него одежду? Он приподнялся, чтобы взглянуть на его лицо, понять, что у него на уме.- Чего ты ждёшь? – док повернул голову и одарил его ласковой улыбкой. Теперь она всегда была у него на вооружении, потому что очень нравилась Хэффрону.Бэйб поморгал, не понимая, что происходит, а когда начал догадываться, ошеломлённо приоткрыл рот.- Ты хочешь, чтобы я…- Да, Эдвард, да, - с нажимом подтвердил док, кивая головой, чтобы до Бэйба точно дошло.Вся радость непредсказуемой удачи отразилась на лице Хэффрона. Такое счастливое лицо только на страницы газеты помещать, прямо под заголовком: ?Молодой солдат выиграл лотерею?.Его невозможный энтузиазм поражал Роу. Хэффрон быстро стянул с него штаны и бельё по самые щиколотки, свои чуть приспустил так, чтоб членом упираться в покрытый пушком копчик дока. Всё происходило молниеносно, и док даже испугался, что Хэфрон, позабыв обо всём, так и возьмёт его без смазки. Но неожиданно Бэйб сбавил обороты, устроился позади дока и дышал его запахом, ставшим таким болезненно родным. Он достал из кармана брошенной рядом куртки небольшую бутылочку из тёмного стекла, отвинтил крышку и стал неторопливо смазывать Юджина. Он старался, чтобы движения его руки были плавными и приятными, но не удержался и раз-другой сжал ягодицы в ладонях, дурея от такой вседозволенности.Роу подтянул одну ногу, ту, что сверху, коленом к животу, чтобы Эдварду было проще, и Хэффрон, понимая это как готовность, медленно вошёл. Он уткнулся носом в волосы за ухом дока и тихо постанывал. Роу быстро привык к новым ощущениям и осторожно повёл бёдрами, подсказывая Хэффрону, чтобы тот двигался. Намекать дважды было не нужно. Тот быстро уловил суть.Рукой Хэффрон придерживал Юджина за грудь, потому что понимал, что сильно наваливается на него при каждом толчке вперёд. Они нашли нужный темп и двигались ровно и синхронно, чувствуя себя так, будто сливаются и друг с другом, и с природой: с тёплым ветром, шелестом листвы, с каждой травинкой, которую примяли телами. Бэйб был сдержаннее, чем в прошлый раз. Теперь он нёс ответственность за наслаждение и комфорт другого партнёра. Это придало ему серьёзности и открыло секс с другой стороны. Не менее приятной.Вскоре опорная рука у Хэффрона затекла. К тому же он хотел помочь доку кончить, а свободная рука была занята. Если бы он не удерживал Юджина, тот, скорее всего, в итоге врезался бы носом в землю.- Так, а ну-ка иди сюда, - тяжело пробормотал он и перевернулся на спину, увлекая дока за собой и прижимая к себе так крепко, чтобы не выходить из него ни на секунду. Роу расслабленно разлёгся на нём, в такой позе член Хэффрона прошёл в него ещё глубже, до самого конца. – Го-осподи.Док застонал, откинув голову на плечо Бэйба. Хэффрон одной рукой обнимал его, а другой - надрачивал, и, судя по голосу, движениям и дрожи в теле, док ловил настоящие фейерверки.Кончая, Хэффрон громко стонал. Роу наоборот затих и двигался, будто в трансе. Их белые футболки перепачкались в траве и земле, на спине и подмышками темнели пятна пота. Перекатившись на землю, док натянул штаны, не заботясь о масле и сперме Хэффрона. Он подумает об этом позже, а сейчас ему нужно было хорошенько отдышаться. Бэйб тоже привёл свой внешний вид в относительный порядок.Они лежали, тяжело дыша и глядя в небо, на облака, проплывающие так же, как их жизни: казалось бы, медленно, но так стремительно исчезающие из поля зрения. Если бы только всё в жизни было проще. Если бы они могли съехаться и жить вместе, не страшась порицания. Разве после всего, что они пережили, не это ли самое важное?До самого вечера они болтали о всяких пустяках и купались в речке, а когда вернулись, легли спать в разных комнатах, куда их поселили. Следующим утром ?Изи? играли в бейсбол. Следующим утром они узнали о том, что война закончена, и с плеч каждого словно упала тяжесть всего мира. Следующим утром, когда площадка для игры опустела, Роу отвёл Хэффрона в небольшой дагаут и целовал так, как никогда раньше. Это был самый продолжительный, самый чувственный их поцелуй. И когда он прекратился, док взглянул Хэффрону в глаза.- Джин, - взмолился Эдвард, мотая головой, не желая признавать неизбежное.- Бэйб.У Хэффрон заныло сердце.- Бэйб, - повторил док, - всё будет хорошо.- Пожалуйста…Роу крепко-крепко обнял Хэффрона, поглаживая его затылок и шею, а затем отстранился и ушёл.Бэйб так и остался стоять на месте, глядя в пол и уговаривая себя не плакать от досады. Он знал, что это было. Поэтому нисколько не удивился, когда проснулся на следующий день и узнал, что Юджин Роу в срочном порядке получил все нужные документы, попрощался со всеми и сел на поезд.Он предполагал, что так получится. На самом деле, они оба таили мысли о том, что после войны тихо разойдутся в разные стороны, не заботясь о том, правильно так поступить или нет. Просто там обычная, совсем другая жизнь, где подобным отношениям сложно найти место.Хэффрону было тяжело думать о том, что он больше никогда не сможет коснуться Джина с такой лёгкостью, с какой недавно зажимал его по углам и тискал или незаметно касался руки прямо в самой толкучке среди других солдат. Джин больше никогда не будет целовать его, гладить, трогать, трахать, ругать, утешать. Даже если они встретятся, смогут только поздороваться и спросить о жизни.- Понятия не имею, чего он не попрощался с тобой. Ты спал, но я предлагал тебя разбудить, - Лаз сидел на лесенке. Хэффрон сидел на корточках рядом. Оба курили чёрт знает какую по счёту сигарету.-Он попрощался. Раньше.- А-а-а, вот оно что. Выглядишь ты разбитым. Поверить не могу, что мы все можем ехать домой…- Точно, - Хэффрон задумчиво глянул в небо.- Как ты вообще? Без него.Хэффрон ушёл в себя. Лаз его не торопил, он даже не настаивал на ответе. Просто хотел поддержать, как умел. Он думал, Бэйб уже не заговорит, но тот вдруг произнёс:- Я привыкну к жизни без Джина. Он будет в порядке. И я тоже. Но я знаю, что мы оба часто будем думать друг о друге или типа того.Лаз слегка улыбнулся и одобрительно покачал головой. Он был рад, что Бэйб не сходит с ума и не бьётся в истерике. Он смотрит туда, куда нужно – вперёд. Но, признаться, внутри был немного разочарован, потому что в голове уже напредставлял себе, как утешает его и поучает философски-матерными фразами. В общем, он рассчитывал на более бурную реакцию.- Всё будет хорошо, - произнёс Хэффрон, отшвырнул окурок и поднялся. – Он мне так сказал. Всё будет хорошо.Бэйб улыбнулся. Лицо его было озарено чистой и светлой грустью. Лаз только подивился тому, сколько мудрости скрывается в человеческой простоте.- Ладно, бывай, - Хэффрон махнул рукой и взял свою сумку.- Ты куда?- В Филадельфию.- Удачи.