5. (1/1)

Поначалу это всегда сложно. Иногда — даже спустя время, когда вроде бы многие вещи уже очевидны. Впрочем, для некоторых ?просто? вообще никогда не бывает. Не важно, делаешь ли ты это осознанно или просто позволяешь чему-то быть. Не важно, задумываешься ли ты, что на самом деле сейчас происходит. Каркат поднимается по лестнице и продолжает вливать в чужие уши потоки недовольства касательно, кажется, вообще всего вокруг. Хотел ли Дейв на самом деле пойти с ним? Он не знает. Не спрашивает себя, но идет. Жизнь научила одному приему: просто делай и двигайся вперед. Не стой на месте. Левый чувак подошел на улице познакомиться? Окей, бро, не вопрос, как зовут, как дела, че нового, куда направляемся. На выступлении подкатили позависать вместе? Слишком крут чтобы давать номер, но прямо здесь и сейчас послушай этот поток мыслей прямиком из недр сознания. Зачем колебаться, зачем жать на педаль тормоза, когда можно идти вперед. Зачем останавливаться, когда за спиной все равно ничего. Ну, или не было ничего. Ладно, жизнь много чему научила, и не все из этого оказалось действительно правильным. Первая попытка переезда показала, что чего-то может хотеться настолько сильно, что не обернуться просто не получается. Дейв по привычке шагает дальше, поднимается по старой лестнице, и не думает, просто знает, что в любой момент может так же спокойно встать и уйти, если ему надоест. В конце концов, знакомиться без разбору со всеми подряд — еще не означает продолжать потом с кем-то общение. Это почти как прыжок с обрыва в карьер. Ты не вступаешь в воду. Ты рискуешь. Бросаешься в нее через страх. И с удивлением выясняешь, что на дне нет арматуры. Каркат никак себе не объясняет, на кой черт позвал Дейва. Фильм он мог посмотреть и один, не впервой. Слово за слово, мысль наскакивает на мысль и превращается в последовательное разъяснение, пусть и с вставками в виде грубоватых выражений, собеседник почему-то не пытается сбежать в первые пару секунд, а значить сам подписался на это. Никто никого не держит, дверь там, нажми на ручку и проваливай, если что-то не нравится. Дейв перехватывает эстафету и несет отборную чушь, заворачивая в нее слой за слоем достаточно толковые мысли. Он совсем не следит за языком и качеством формулировок, он бесит, раздражает и невольно заставляет вслушиваться, даже если голова начинает гудеть роем ос на первой же минуте. Он садится на диван и выглядит так, будто это в порядке вещей. Каркат чувствует, что это неправда. Но позволяет вести игру дальше. — Я предупреждал тебя о своих вкусах в кино, так что, если начнешь возбухать раньше, чем пройдет хотя бы половина фильма, лучше прямо сейчас разворачивайся на выход или придумай как заткнуть эту бездну детсадовских шуток, — вполне справедливое предупреждение, но, со Страйдером все всегда идет не так, не туда и не по плану. Со Страйдером все всегда катится кубарем. Знать бы еще, куда и зачем. Забудь, что у тебя и не было никакого плана. Забудь, что ты ничего не знаешь. Даже фильм из невинной подборки про рождество может оказаться редчайшим дерьмом. Даже парень, способный молчать ровно минуту и то по огромной просьбе, может на удивление здраво и по делу рассуждать об отношениях и проблемах в них. Главные герои сходят с ума, вскрывают многолетние схемы измен и бросают их в лицо близким так, будто это самая сладкая и красивая месть. Так, будто только в потоке безумных страстей можно почувствовать привкус любви и чего-то живого. Чашка за чашкой, кофе и сок, ироничные замечания о пирогах и просто искреннее возмущение. Люди любят по-разному, странно, линейно и в то же время спутанно. В большинстве своем влюбляются калечаще, остро, ярко и больно. И только десятки из миллионов выигрывают этот бой. Единицы учатся бережности.?Это играОна мне нравитсяВ свое время я выиграла. Мой соперник повесился.? Кто сказал, что кисмесис — это не для людей? Тролли вступают в игру честно, открыто, обозначают роли с порога. Но люди… В их исполнении черный превращается в обсидиановый, растекается по грудной клетке и, в конечном итоге, заполняет собой легкие, не оставляя шанса на вдох. Люди страшны в кисмесисе. Для них это все игра на уничтожение. Каркат дергает плечом и отгоняет подальше мрачные мысли. Что толку рассуждать о том, что для тебя недоступно? Тролль, воспитанный на человеческих ромкомах, с мутировавшей кровью, погрязший с головой в людской культуре. Неправильный, не свой, со странными мыслями в голове. На родной планете его давно бы убили. Здесь удается всего лишь не вписываться в ?коллектив?. Однажды всем приходится признать, что что-то просто не для них. Но от этого учиться новому не становится проще. Вантас чувствует себя возмущенным до глубины души сюжетом и основной мыслью фильма, но в то же время он спокоен как никогда. Дейв уже давно забрался с ногами на диван и, кажется, не вспомнил бы в какой стороне там дверь, если бы в нее не постучалась Роуз. Никто не знает, когда изменилась атмосфера в квартире, и была ли она на самом деле тем, чем казалась вначале, но оба заметили, что на это время перестали быть кем-то. Когда тебе не пять лет — и не десять, и не пятнадцать — дружба, да и вообще что угодно, превращается в череду ритуальных танцев и неувязок, в попытки пройтись по минному полю или вовсе обойти его стороной, чтобы не наткнуться на очередные осколки. Может ли быть, что острие меча, наставленное на тебя, окажется куском пластмассовой игрушки? Может ли быть, что лезвие годится для жатвы, а не для глоток? Впрочем, плечи все равно ноют так, будто на них весь вес неподъемных доспехов. Каркат не рискует дать происходящему хоть какое-то обозначение, да и смысла не видит. Впереди еще целая ночь работы и судорожные попытки доспать хотя бы пару часов перед следующим днем. Но сейчас, впервые за долгое время, мозг представляется обычным куском тролльего мяса, а не разогнанным до предела процессором. — Хэй чел, я сочинил нереальное вступление, зацени, сначала там будет…. — Дейв с трудом ворочает языком, прерывается на широкий зевок и кое-как поднимается с дивана, пытаясь осознать себя как личность в пространстве. — Да-да, ты еще прошлый трек не показал. Вали уже, завтра присядешь мне на уши и расскажешь, — Вантас отмахивается так, будто нет хуже мучения, чем подобная перспектива, и тут же непроизвольно кивает. Послушает, куда денется. Не потому что он критик, музыка — вообще не его направление. Ему действительно интересно. Не дождавшись приглашения Роуз переступает порог и легонько подталкивает брата в сторону выхода. В столь поздний час отправлять его домой было бы форменным издевательством, так что пусть хотя бы одну ночь поспит в тишине и покое. Когда вся твоя жизнь один сплошной рывок через страх — так или иначе учишься не чувствовать, но быть сжатой пружиной, всегда готовой выстрелить наугад. Дейв складывает пальцы пистолетом и на прощание посылает ?пулю? в Карката. Бэм. — Придурок, — ответ выдыхается в неожиданно пустую тишину квартиры, как только дверь вновь закрывается по ту сторону. Это никогда не просто. Но, иногда вы почему-то обнаруживаете себя безмерно уставшим. Чувствующим свою усталость. И только после этого начинает что-то происходить. Дейв перешагивает ступени через одну, стекая по лестнице вниз, и упорно смотрит себе под ноги. В темных очках все равно ни черта не видно, зато картинка не отвлекает от происходящего в голове. Бро научил, что проблем не существует, есть только крутость, сила, и их недостаточность. Жизнь показала, что существование с бро на одной территории — и есть одна из проблем. А затем последствия-последствия-последствия. Если за один вечер стало так хорошо, то насколько тошно будет на следующий день? Сколько нужно сил для этого раза, чтобы больше не возвращаться в тот дом проигравшим слабаком? Мотив продолжает вертеться и врезаться царапинами в пластинку мыслей. Джасперс приветливо обмахивает хвостом кеды и подставляет нос, требуя, чтобы гость вернулся наконец в реальность и поздоровался с ним.