ЧАСТЬ 3. WHEN THEIR WHOLE WORLD IS BLACK. (1/1)

—?Давай, Микки, держись!Энн снова затягивает жгут на ноге мальчика. [Зачем ты это делаешь? Парень не жилец. Ты знаешь. Он знает. Уходи. Выживай] Голос из прошлого?— низкий, хриплый?— раньше его воспоминания приносили вполне ощутимую боль во всем теле. А сейчас? Просто голос. Она слышит его, но не слушает. Потому что Ричард мертв. Потому что Ричард был не прав. ?Выживание?— это не все?.—?Держись, пацан, немного осталось.До чего немного? Энн сама не знает, и как бы не хотелось признавать, но призрак прошлого в этом прав. У Микки больше нет сил держаться. Им срочно нужна помощь. Хотя бы аптечка. А еще лучше нормальная больница. Нормальный врач. Удобная койка и тупой сериал на телике. Но ничего у них нет. Ничего и никого. Нихуя нет. ?Кроме этих?. Кроме ходячих, подступающих со всех сторон. Сколько их? Если судить по звукам?— шесть? Десять? ?Да какая на хер разница??—?Эй, Микки!—?Да, мэм?—?Не мэмкай мне тут! Совсем обалдел что ль! И глаза не смей закрывать. Пять минут на отдых и идем дальше, хорошо?Они подступают. Все ближе и ближе. Хрипение, треск костей, клацанье зубов?— звуки смерти со всех сторон.—?Хорошо,?— Микки пытается улыбнуться, а затем сипит, пытаясь поднять руку, чтоб показать ей за спину. ?Я знаю, малыш. Я слышу?.—?Знаешь, что самое ироничное братец-кролик? —?бубнит под нос Энн, размахивая тушкой кролика в петле лески. За ней?— уже не первый километр?— бредет ходячий. Размахивает руками, клацает остатками челюсти и мычит. В общем, ведет себя как типичный бухой приставала из бара. ?Как будто снова дома. Как будто ничего не менялось, и я не бреду в чужом лесу по чужой земле в…. Оленье дерьмо! Хм. Действительно, похоже на оленье?.—?А ирония в том, что я живу в убежище того, от кого убежала давным-давно. Представляешь, как это вообще смешно? То есть я вполне могла бы сдохнуть где-нибудь здесь, если бы случайно не наткнулась на убежище. Ну и если бы не вспомнила про его ловушки, так и вовсе можно было расстаться с головой. А моя голова мне нравится. Она крепится к шее, а под шеей остальное туловище, которое сегодня порадуется не сраными консервами, а рагу из крольчатины. Или скорее кускам пережаренного мяса с остатками паленой шерсти. Прости, братец-кролик. Мне лучше удавались уроки убийств, чем ?как быть хорошей домохозяйкой?. А ты что скажешь, Павлик? Есть шанс, что я не спалю ужин, а?Она оборачивается, замирая на месте, к упрямо бредущему за ней мертвецу. ?Мне бы такую же целеустремленность?— тогда бы восстановила мир во всем мире и вернула порядок. Господи. Я схожу с ума? Или уже?? Мертвец тянет к ней руки и выглядит так жалобно, словно он ?не манж па сис жур?. ?Кто знает, может оно так и есть. Но у меня сегодня не то настроение?.—?Прости, Павлик, но у нас с братцем-кроликом своя компания. Ты лишний на этом празднике жизни.Окончательный мертвый мертвец кулем падает на землю, а Энн продолжает идти. Прошло уже шестьдесят семь дней (у нее вся рука изрисована ручкой), а она помнит все так, словно это было вчера. Вот оно сухое дерево. И рядом муравейник. Вот остов человеческого скелета. Еще совсем недолго, и она будет на месте. А потом можно возвращаться обратно. ?Да и тучи сгущаются. А я без зонта?.Трухлявая рука не успевает лечь ей на плечо, она разворачивается, всаживая нож полуразложившемуся живому мертвецу в глазницу. Нож входит легко, с чавкающим звуком. Энн начинает свой танец. Она колет, режет, бьет. Свистит армейский нож. Энн колет, режет, бьет. В одной руке нож, в другой?— отвертка. Быстро, очень быстро. [И это благодаря мне]—?В очередь, блять!Она рычит, ругается, матерится по-русски?— как же ей не хватает родной речи?— и кружится вокруг Микки, не подпуская к нему гнилых. ?Давай! Резче, быстрее! Это всего лишь гнилые пеньки?. Энн колет, режет, бьет.—?Я сказала: в очередь!Отвертка остается в черепушке женщины (у нее в мочке милая сережка с синими камнями, искрящимися на солнце даже сквозь грязь и пыль). Усеянная шипами перчатка врезается в голову следующему мертвецу, заставляя отступить его назад. Энн достает из-за пояса обыкновенный кухонный нож. Хорошо справляется с резкой овощей, фруктов. Против ходячих тоже прекрасно работает. ?Многофункциональная вещь! ХА! Идея для магазина на диване?.—?Идите. На. Хер!Она кружится. Колет, режет, бьет. Уворачивается. Но дыхание уже сбивается. И она знает, чувствует?— движения становятся медленнее. Она устает. ?Твою мать?. Призрак прошлого говорит, что она должна бежать.—?Пошел ты.Их слишком много. Энн жмурится от того, что соленый пот заливает глаза, но не останавливается. Черт с два она остановится. ?Не дождешься!?Валун как валун. С виду ничем не примечательный. Стоит себе посреди полянки (обычно залитой солнцем, но сегодня погода подвела). Если бы не буква ?М?, старательно выдолбленная на камне, то стороннему взгляду он максимум показался бы неплохим местом, чтобы посидеть, отдохнуть, подумать о вечном (например, о том, сколько уже странник сэкономил, не выплачивая ипотеку). Энн присаживается на корточки у валуна. Рядом с пожухлыми белыми цветами, чье название ей не известно, ложится букетик из свежих. Он бы вряд ли оценил такое подношение, но что еще можно положить на могилу шестнадцатилетки? ?Разве что мертвую шестнадцатилетнюю девушку. М-да. Павлик при всем желании ни сошел бы ни за шестнадцатилетнего, ни за девушку. Я схожу с ума. Заберите меня?.—?Я помню, что ты всегда лучше меня справлялся с ловушками, когда речь заходила об охоте, но я поймала кролика. Представляешь? Выглядит он, конечно, так, словно изначально был при смерти и воспользовался ловушкой для суицида…. И тем не менее. Ты бы гордился мной, парень.Энн посмеивается, стирает пот со лба, оставляя на коже кровавые разводы.—?Я все еще не нашла твою маму, и она меня не нашла, но Анджела сильная. Она наверняка выжила. Да точно выжила! Помнишь, как она с топором управляется? Жду-не дождусь, когда ее топор окажется в моей голове. Я же обещала ей. Обещала, что смогу тебя защитить, что приведу в безопасное место. И я….Но разве там под землей?— не самое безопасное место? Тишина и темнота. Ей бы тоже подошло такое жилище. Все лучше, чем пытаться разобраться, как работает насос в убежище Ричарда. Все лучше, чем тишина в убежище. Все лучше, чем каждый день оставлять новые ?послания? на деревьях в лесу, ожидая, что остальные ?Танцующие? найдут ее. Ей уже даже не страшно признаться Анджеле, что она нарушила свое обещание. Может так даже будет лучше? Уйти? ?Возникает ли у вас ощущение, что вы живете взаймы?? Энн вспоминает тест в журнале, который как-то нашла в мусорке. ?Да?. Она должна была умереть в том парке. ?И ты бы жил?,?— кидает взгляд на мертвого кролика.—?Ладно, малыш. Мне пора. Братец-кролик сам себя не приготовит. До встречи. Я вернусь.—?Микки? —?она проверяет пульс, хотя понимает, что без толку. Еще когда его ранили, понимала, что парень долго не протянет. Зря только мучила и по лесам таскала. Надеялась? Вот только на что?—?Энджи убьет меня.?Да хотя бы и убила. Лишь бы нашлась?. Энн опускает голову, не двигаясь (только все еще шумно дышит). Она сжимает в своей руке безжизненную ладонь. ?Шестнадцать лет. Из них большую часть жизни в этом дерьме. Даже ни разу не целовался. Твою мать?. [Они приходят. Они умирают. А ты выживаешь, котенок. Я хорошо тебя научил] Она игнорирует голос в своей голове, обтирает об брюки нож, испачканной в крови мертвецов, и приставляет его к голове Микки.—?Прости, малыш.Из-за начавшегося ливня обратная дорога занимает гораздо больше времени, чем Энн предполагала. Казалось бы, метки на деревьях должны служить подтверждением ее безумия, но именно сейчас они ее спасители. Спасители. ?Какая неожиданная отсылка, а, братец-кролик?? Черта с два она смогла бы добраться до убежища в такую погоду без меток, известных Танцующим. Хватило и того, что несколько раз поскользнулась, изрядно нажравшись земли вперемешку с глиной и дождевой водой. ?Молнией не шарахнуло?— и на том спасибо. Эх, а был бы такой отличный шашлык для ходячих. Дура в собственном соку с кроликом?. Энн смахивает с лица воду, а в следующую секунду замирает на месте, когда видит возле входа в убежище фигуру. Причем фигура действует слишком уверенно и четко, чтобы быть мертвяком. ?Значит, человек. А человек?— это всегда проблемы?. Она вскидывает винтовку?— нетронутую (по крайней мере ее руки ни разу не использовали ее для дела)?— и напряженно всматривается в прицел. Как и она и думала: не похоже на Паола или Криса. Слишком длинный торс. Нет, своих Энн бы узнала даже сквозь пелену дождя. ?Пристрелить бы незнакомого засранца прям сейчас, но…. Кого я обманываю. Хрен прицелишься с этим ливнем?. В мечтах Энн уже жарила кролика?— с ненавистными бобами, но в томатной пасте?— а по факту подкрадывалась к неизвестному, улавливая моменты, когда гром заглушал хлюпанье ботинок в грязи. ?Что за люди пошли? Где ты увидел табличку ?Добро пожаловать, вам тут рады!? Еще шажочек и другой. Незнакомец очевидно слишком поглощен обходом дома и частично оглушен погодой, чтобы реагировать еще на что-то. Хотя расслабленным Энн бы его не назвала. Удара прикладом вполне хватает, чтобы неизвестный рухнул оземь с высоты своего роста. Она, конечно, молодец, но … ?что теперь с ним делать? Тащить подальше? При такой-то погоде? Убить? Затащить внутрь? Черт. С кроликами куда меньше проблем?. Энн подходит ближе, бесцеремонно ворочает бородатое лицо, и….—?Твою мать. Да ты издеваешься!—?Нихрена тебе не светит с этой девчонкой, ковбой.Ниган заговорил только после того, как на улице затихли голоса, один из которых принадлежал Карлу, а второй девчонке, которую пацан именовал Энид. Ниган не знает эту Энид, но по тому, как Карл терял слова в их разговоре, прекрасно понял, что мальчишке она нравится. Спаситель прислонился плечом к бетонной стене под окошком, стараясь не издавать лишних звуков, чтобы не спугнуть Карла с девушкой, который почему-то выбирал уже не в первый раз крыльцо дома, в подвале которого была камера Нигана. Ладно, другие?— Ниган уже понял, что многие из жителей Александрии стали забывать о нем, понадобилось всего-то пять лет на это, но Карл…. Ниган не верил, что ковбой о нем забыл, как и его папашка, что за последний год как будто чуть успокоился, перестав своему заключенному трахать мозг по поводу восстанавливающегося без участия Спасителя мира.Они, кажется, и не говорили особо после того вечера, когда из поломанного носа Граймса хлестала кровь, а Ниган смотрел на него из темноты своим тяжелым, почерневшим взглядом (он был готов поклясться, что Рик впервые за время всего их знакомства с ночи на поляне действительно его испугался, уже без своего ебаного ?не сегодня, не завтра?). Ниган и сам бы обосрался от страха, столкнись он с подобным гневом, что источал он же сам, только Граймс увидел это в его глазах, а Нигану никто не дал посмотреться в зеркало, чтобы понять всю суть страха шерифа. Гнев поутих за последний год с вечера, когда он узнал о смерти Энн, но вот мысли о девчонке, все еще иногда чересчур назойливы. Он только не хочет признавать, что особенно они назойливы в дни, когда его накрывает очередной приступ паники из-за неожиданного осознания, что он действительно уже не выберется из этого подвала. О нем и правда стали забывать. И Ниган, в принципе, даже не особо хочет, чтобы было по-другому, что-то там придумав для себя, что через забытье, возможно, придет и его свобода. Ведь если о нем не помнить, забудется и то, за что он сидит в этой клетке. Но вот Карл?— Карл уже не первый раз отирается на этом крыльце, причем не всегда в компании кого-то. Ниган замечал его фигуру уже не раз: одиноко сидящий на верхних ступенях крыльца, как будто намеренно, чтобы был виден из маленького подвального окошка.Карл как будто встрепенулся, услышав голос Спасителя (а может это была настоящая реакция?— может быть, Карл уже даже неосознанно пришел сегодня с девчонкой к этому дому), а после бросил злой взгляд в сторону окошка, пряча его под челкой своих длинных волос, как и вторую сторону своего лица.—?Тебе-то что знать!—?О, ковбой, я д-о-х-у-я и больше знаю о девчонках, и о том, что нужно сделать, чтобы они дали хотя бы себя поцеловать.Ниган скалится в темноте своей камеры, приподняв немного голову, чтобы его голос, который он не повышает, был слышен лучше. Карл слушает?— это очевидно, ведь иначе ушел бы уже. Мелкий засранец мог просто подорваться и уйти, а не заговаривать с ним.—?И с багажом своего опыта я тебе от всего моего блять сердца говорю: нихуя тебе не светит с этой девчонкой, пока ты не прекратишь чувствовать себя ущемленным уродом, поняв, наконец, что ты сука особенный.—?Ну да, конечно, ебать я особенный. Ты мне это уже когда-то говорил.—?И повторю, если ты мелкий тупица, нихуя этого так и не понял. У тебя на половину лица дырень, ковбой, да тебя до усрачки должны бояться. Просто потому что эта дырка должна столько в башке страшного рисовать и то, что ты можешь сделать со своим маньячным взглядом, а ты этого стыдишься. Где тот маньячина, что выскочил на меня и моих людей наперевес с автоматом? Сдулся что ли, ковбой? А я-то думал, что уж из вашей семейки именно у тебя стальные яйца, уж точно не у твоего папашки. И именно поэтому, тебе нихуя не светит с этой девчонкой. А вот Рону…. Кажется, того мелкого еблана зовут так, очень даже может и светит. Он конечно долбоеб, но напора ему не занимать, а Энид, кажется, не та, что пожалеет калеку, что сам себя изо дня в день жалеет, вместо того чтобы понять, что дыра на лице не делает его калекой.Карл все еще не ушел. Слушал. А Ниган жалел, что не может видеть лицо мальчишки и то, как зло горит его единственный глаз. Ниган жалел, потому что Карл Нигану нравился с их встречи, когда пацан вывалился из кузова фургона и расстрелял из автомата (что казался раза в два больше самого Карла) нескольких его людей. Смелости Граймсу-младшему было не занимать, и Ниган хотел бы, чтобы этот пацан пожил подольше, и чтобы его смелость не привела к неприятностям, которые и покончат с ним. И в ту их встречу, когда Ниган провел Карла по Святилищу и после беседовал с ним в своем кабинете, он понял, что мальчишка хочет быть взрослым, чему явно Рик изо всех сил противился, почему и говорил с ним как со взрослым, без дерьма в виде ?ты сможешь, малыш?. Карл нихуя не малыш и уже даже не ребенок (и не только потому, что парню было уже лет семнадцать?— в мире, в котором он вырос, давно уже нет детей).Ниган брел по ебаному лесу уже не один час, намереваясь успеть найти хоть какое-нибудь укрытие, где сможет переждать ночь, чтобы после пойти дальше. Куда?— он и сам не знал, куда он идет. Пытается удалиться как можно дальше от Александрии, но не раз себя заставал рядом со Святилищем, к которому так и не решился подойти ближе, рассматривая его серые стены издалека. Он отметил, что территорию расширили, отодвинув дальше зону, где по-прежнему бродили мертвецы, прикованные цепями к забору, служащие защитой и первый рубежом, как от мертвых, так и от живых. Он все еще считает эту идею своей?— начать защищать себя при помощи мертвецов. Он все еще помнит, как Дуайт пытался доказать, как это тупо и опасно, но Шерри тогда быстро заткнула своего все еще на тот момент муженька, пусть уже и трахалась с Ниганом. Ниган почти вышел в один из тех раз, когда был рядом со Святилищем, на дорогу, намереваясь подойти к главным воротам фабрики. Но услышав шум двигателей, сделал шаг обратно в сторону леса, скрываясь среди деревьев?— возненавидев себя за ебаную трусость, что воздвигла в нем сомнения и не дала показаться на глаза некогда своим же людям. Хотя после, сидя в каком-то полуразваленном домике, он сумел убедить себя, что это была не трусость, а все наоборот: он же не полнейший тупица, чтобы лезть войной в полную одиночку, да и откуда ему было знать, что в возвращающихся машинах будет хоть кто-то из тех, кто его узнает. Наверняка ведь за те шесть лет, что он просидел в подвале Граймса, в Святилище появились новые люди. Он возвращался и вновь, но ни разу так и не подошел ближе, а сейчас все же окончательно принял решение уйти с земель общин как можно дальше, чтобы начать все заново: найти тех, кто действительно его не будет знать, чтобы вновь объединить вокруг себя, а вот уже после. После он вернется в ебаное Святилище и уничтожит его. Сотрет с земли некогда свой же дом. Убьет женщину, что змеей обвила его, отравляя медленно ядом, так, что он и не замечал, как она его кусала, делая изо дня в день все слабей, дожидаясь момента, когда он совсем потеряет свою бдительность. Больше он подобной ошибки не совершит. Больше ни одна сука с пиздой не сможет забрать у него то, что принадлежит только ему. А власть?— это его личная собственность.—?Тебе лучше отсюда съебаться, ковбой. Твоего папашку кондратий хватит, если он узнает, где ты ошиваешься и с кем.Карл мнется на верхних ступенях подвала, не решаясь сразу же спуститься вниз, а Ниган наблюдает за ним с минуты две, пока не заговорит, уже давно сумев разобраться в порывах Карла и в том, что стоит начать его прогонять, давая рамки запрета, как тот немедленно начнет их переходить (особенно те рамки, в которых фигурирует отец и его отношение к Карлу, как к ребенку, которому запрещено многое). Мальчишка вздергивает подбородок, гордо, так независимо, делая все же шаги вниз по лестнице, а Ниган тихо хмыкает себе в этот момент под нос. Карл заходит в подвал первый раз, пусть с Ниганом они общаются уже месяца полтора, но все это время он продолжал оставаться на улице, сидя на ступеньках крыльца (общаются это слишком сильно сказано: Карл бросал какие-то каждый раз короткие обрывки фраз, а Ниган балаболил, как и обычно, занимая собой весь разговор, но мальчишке вроде нравилось слушать). Он снимает свою шляпу, дав волосам упасть на лицо, поправляя повязку на лице вместо глаза, и стоит мнется, стискивая пальцами пологи шерифской шляпы, не решаясь что-либо первым сказать.—?Дай угадаю, Энид наконец-то ответила тебе и дело дошло до поцелуев, но ты нихуя этого делать не умеешь, потому что еще ни разу в жизни не целовал девчонку?Карл кидает злой взгляд на Нигана, а через секунду смущенно вновь прячется за своими волосами, опуская голову, хмурясь и начиная вышагивать по маленькому пространству подвала.—?Хуйня все это, ковбой. Целоваться довольно просто. Самое главное помнить, что язык ей в глотку нужно пропихивать не с первых секунд вашего поцелуя, а дальше уже отключай свой мозг и целуйся себе на здоровье, пока не надоест сосаться. Ну и не забывай, что не все любят, когда в их патлах путаются чужие пальцы, но руки нужно куда-то девать, поэтому можешь осторожно прощупать все ее достоинства в виде задницы. Вариант уложить на талию или шею тоже вполне себе рабочий.Ниган наблюдает за мальчишкой сидя на своей раскладушке, прищурив глаза и слегка улыбаясь, довольный тем, что Карл подобное пришел обсудить к нему, а не к Рику. И будь он на месте Рика, и будь Карл его сыном, он бы Граймсу-старшему оторвал голову за то, что сын пришел не к отцу за советом о первом поцелуе, опыте с девчонкой, а к непонятному мудиле, что сидит в клетке вот уже не первый год.—?А что если она… ну, захочет чего-то еще?—?Ковбой, ты уж так не гони лошадей, что-то не думая я, что Энид твоя настолько уж шалава, чтобы захотеть трахаться после вашего первого поцелуя.—?Ну, а если…Ниган закатывает глаза на то, как Карл еще более нервно мнет пологи своей шляпы, вздыхает тихо, поднимаясь со своего места и подходя к решетке, чтобы видеть мальчишку лучше.—?Ну, а если у вас все же до этого дойдет, ты будешь с ней предельно осторожен, нежен и тактичен. Не переспрашивай только каждую секунду нравится ли ей, это пиздец бесит и отвлекает, но будь внимателен к тому, как она реагирует на твои действия.Спаситель не сводит взгляда с мальчишки, что стоит все еще в напряженной позе, опустив голову и продолжая хмуриться своим же мыслям, а может, осмысливая слова Нигана.—?Ковбой, ты в курсе того, что ты можешь аккуратно ей объяснить, что ты к этому еще не готов? Пацан тоже может быть к подобному не готов, не только девушки подобной хуйней могут пользоваться.—?Я знаю!Он огрызается, поднимая голову и смотря на Нигана, встречаясь взглядами с мужчиной, и как будто начинает с ним играть в гляделки, пересиливая себя от желания первым отвести взгляд от глаз, взгляд которых слишком уверенный, чего не скажешь о взгляде самого Карла.—?Ну, если знаешь, пиздуй отсюда. И помни о своем языке.Ниган почти теряет интерес к мальчишке, делая так, чтобы тот ощутил свою маленькую победу, и отводит взгляд первым, поворачиваясь к нему спиной и уходя обратно к своей раскладушке. Ниган уверен, что мальчишка придет к нему еще обязательно, причем очень скоро: возможно счастливый, возможно вновь неуверенно-раздраженный, но все же обязательно придет. И Спаситель первый узнает: все ли у Карла с Энид идет так, как нужно (и, кажется, он будет гордиться мальчишкой, если тот скажет, что поцелуй удался).Нигану просто по самые гланды уже настопиздел лес, по которому он продолжал идти, так еще и начал накрапывать дождь, мелкими и редкими каплями падая на волосы, но уже через полчаса с неба лило как из ведра, заливая за шиворот куртки. Под ногами земля становилась все более вязкой и скользкой, из-за чего первая попытка взобраться на пригорок окончилась провалом?— он скатился обратно вниз, матерясь сквозь зубы, цепляясь за траву пальцами и подтягивая себя наверх. Ему нужно найти хоть какое-нибудь дерьмовое укрытие, потому что находится в лесу становится из-за стены дождя и шума от него все опасней, ведь так можно не услышать приближающихся мертвецов (да и оставаться под дождем не слишком сильно хотелось). Он нырнул под ветви деревьев, придавленных к земле, только-только покрывшихся зелеными листьями, что бьют его по лицу, заставляя морщиться, но пробираться дальше. Ниган не думает о том, что лучше бы и дальше сидел в подвале у Граймса, где не нужно было мокнуть под дождем, где его кормили по расписанию и убирали его дерьмо, вынося ведро за ним. Он не думает, что зря он тогда выдвинул свои требования, а Граймс решил быть с ним честным до конца, не меняя правила игры уже по окончанию самой игры, давая ему все же свободу. Ниган все еще не мог надышаться воздухом, даже было поебать на то, что этот воздух был сырым, сгнившим и забивал легкие сильней, чем темнота в подвале с его камерой. Нет. Лучше он будет голодным и промокшим, но он и шага больше не сделал бы по лестнице вниз, возвращаясь в свою клетку. Пусть он ругается, размазывая кровь по щеке, по которой особо сильно хлестанула ветка, сдирая кожу, ему совершенно по хрен и на кровь, и на то, что у него нет даже сраной перекиси, чтобы хоть как-то обработать эту рану.Ниган останавливается у кромки тех деревьев, через которые пробирался, заметив в метрах трехстах от себя домик, с упавшим на него деревом. Часть была вроде целой, а значит там можно было попробовать укрыться. Хотя бы до утра, уходя с открытого пространства и дождя на предстоящую ночь, что из-за проливного дождя и плотных серых туч, наступит сегодня в разы раньше, уже опускаясь сумерками. Мужчина зашагал быстрей, оглядываясь по сторонам, чтобы успеть среагировать, если поблизости есть мертвецы или же другие люди (и хуй он отсюда уйдет по своей воле). Он обходит дом стороной, чтобы убедиться, что снаружи точно никого нет, а после стучит обратной стороной топора, который достал из-за пояса брюк, по стенам дома, чтобы если внутри кто-то был из мертвых, вышел на шум. Ниган ждет, ходячих или людей, но ебать, ждал их все же перед собой (он ведь сука все обошел), но никак не со спины. Дождь заглушает чужие шаги, как и его стон, с которым Ниган валится на землю, с чарующим (охуенно чарующим) звездопадом перед своими глазами, перед потерей сознания.—?Ну ты и мудила, Ниган,?— бормочет Энн, глядя на такую знакомую, чуть постаревшую (удивительно спокойную и даже мирную в бессознательном состоянии) физиономию. Последний раз она видела Нигана на больничной койке в Александрии. Тогда он цветом лица мало чем отличался от простыни. ?Что ты здесь делаешь?? Танцующие покинули общину через три дня после того, как Док сообщил ей, что пациент идет на поправку, и его здоровью ничего не угрожает. Черт его знает, почему ей было важно знать, что бывший лидер Святилища не окочурится и будет дальше доводить тех бедолаг, которые после нее будут таскать ему еду. Черт его знает, почему сидя возле костра (на долгожданной свободе от стен и чужих глаз), Энн думала о том, сожалеет ли она, что так и не попрощалась. И дело бы не только в том, что их очень вежливо попросили уйти. Да плевать она хотела на то, что там думает этот гребаный Совет. Ниган всегда говорил, как есть. А она спасовала, хотя он спрашивал, там, в лазарете. Так почему она не попрощалась: так уж ли из-за того, что не хотела, чтоб он решил, что косвенно причастен к уходу ее группы? Или потому что ей не хотелось прощаться? А так всегда есть шанс, что они когда-нибудь встретятся и снова поржут над дурацкими книжками. ?Ну вот и встретились. Довольна?? Рада ли она? Рада ли впервые за три месяца (если не врут засечки на стене и руке) встретить живое существо? Рада ли, что это именно он? ?Наверное?. Наверное? А что если она окончательно тронулась умом? ?Его ведь не должно тут быть. Он должен быть в Александрии за решеткой?.—?No esli est’ v karmane pachka…?— она устало бредет от дерева к дереву, опираясь на толстый сук как на трость (или скорее клюку, тем самым являясь пародией на молодую бабу ягу). Ноги заплетаются, ноги больше не желают слушаться,?— sigaret, znachit vse ne tak uzh.,?— ?сколько я уже иду?? Через дыру на порванных брюках видны разбитые коленки?— грязь вперемешку с кровью,?— ploho na segodnyazhniy den’. I bilet na samolet…. Все. Не могу больше,?— но она все равно упрямо продолжает идти, хотя устала, продрогла, голодна и безумно-безумно-безумно хочет спать. Ей нельзя останавливаться. Нельзя. Надо идти. Даже если идти некуда.Спала на дереве. Спала плохо, урывками. В кошмарах раз за разом одно и тоже: потухшие глаза Микки и разочарованный взгляд Анджелы, заносящей над Энн свой любимый топорик. Кошмар, потому что когда Энн просыпается, единственный, кто на нее смотрит?— любопытная белка с ветки соседнего дерева. И та?— убегает, когда человек начинает шевелиться. ?Угу. И ты меня оставила?. Съела яйца из гнезда неизвестной птицы. ?Кажется, это мое новое кредо: убивать чьих-то детей?. Расковыряла клен, долго обнималась с деревом, слизывая сладковатые капельки. С отсутствующим лицом выковыряла червяка из земли и закинула в рот. Даже не дрогнула, когда на зубах заскрипела земля. [Надо идти, котенок. Чем дольше сидишь, тем больше устаешь] Она все сидит, отрешенно смотря сквозь стволы деревья. ?Я устала?. [Вставай и иди] ?Оставь меня в покое?. На осунувшемся, измученном лице?— ни-че-го. Пусто: снаружи и внутри. [ИДИ!] ?Мне некуда идти. Некуда?. [ВСТАВАЙ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ!] Энн с трудом поднимается на ноги и продолжает идти, лишь бы заглушить голос в голове.Энн начинает казаться, что она живет во временной петле, где каждый круг заканчивается и начинается со встречи с Ниганом. ?Знать бы еще?— это к добру или … не очень?. Она кусает от злости губы. Было бы проще, будь это какой-то незнакомый придурок. Отволокла бы в лес, да и оставила бы там: мертвым надо что-то есть. [И что мешает тебе так и сделать?] Призрак задает разумные вопросы. Времена, когда они играли в шахматы или смеялись над дурацкими книжками, в прошлом. ?Что он тут делает? Как вышел из тюрьмы?? Может ли она ему доверять? И почему вообще думает, как ей поступить, если очевидное решение уже мелькнуло в голове. [Так что тебе мешает избавиться от него? Кто он тебе?] А ее ли это мысль мелькнула?—?Пошел в жопу,?— ?да-да-да, все так плохо, что я огрызаюсь на голос призрака вслух?. Что ей теперь делать? Сидеть здесь в сырости, пока он не очухается? ?Надо было пристрелить засранца! Или хотя бы подстрелить!?—?Ты вообще в курсе, как ты осложняешь мне жизнь каждый гребаный, мать твою, раз?! Скажи мне, Ниган, что бы ты сделал на моем месте, а?Она садится на скользкие доски, нервно теребит отросшие волосы в косе. ?Да-да, я знаю. Я сама себе осложняю жизнь. Он здесь не причем?. [Так избавься от него. Подари быструю, спокойную смерть. Ты ведь знаешь как]?Я знаю это место. Откуда я его знаю?? Энн трет глаза, но скособоченная упавшим деревом сторожка все еще на месте. Выглядит как настоящая. Близко она подходить опасается. Черт его знает, она столько дней идет, почти не спит, не ест, не пьет, может это лесной мираж. ?Такие бывают вообще?? Кружит, как очень голодный хищник, присматривается. Сторожка никуда не уходит. Смотрит на нее почти приветливо пустыми глазницами разбитых оконцев. ?Я не видела этого места. Но я его помню. Откуда я его помню? Почему это так знакомо?? Она переворачивает деревянную табличку, возле которой остановилась. Стирает налипшую грязь и траву. ?Частная территория. Стреляю без предупреждения?. Какой знакомый слог. [Я рассказывал тебе об этом месте, котенок. Помнишь? Мой запасной аэродром. Я говорил, что мы уйдем сюда, где будет безопасней для нашей маленькой семьи. Помнишь? Это было перед той ночью. Той самой ночью] Конечно, она помнит. Помнит ночь, когда ее от сомнительной участи спасли мертвецы. Огромное количество мертвецов и какая-то совершенно адская гроза. Он рассказывал что-то еще. ?Что же там было? О чем еще он говорил?? Первым земли коснулся сук, служившей Энн опорой, и именно поэтому проржавевшие зубцы капкана сомкнулись на деревяшке, а не на ее ботинке.—?Еб твою….?Ловушки?. [Ловушки, котенок. Я же говорил?— это безопасное место]Когда она наконец-то попала внутрь сторожки, когда неизвестно откуда появившиеся силы помогли отодвинуть трухлявый, но все еще тяжелый комод, когда наконец-то смогла поднять тяжелую крышку люка, она увидела темный провал и блики из-за пробивающегося сквозь дырявую крышу солнечном свете на лестнице. Черт знает, куда она вела. Энн смутно помнит, что Ричард рассказывал о бункере (куда больше ее в тот момент занимали его планы на нее). Он кажется говорил о том, что работал на стройках штормовых убежищ в Техасе и много полезного оттуда почерпнул. ?Ну не удивительно, что такой параноик как ты отгрохал себе гребаный бункер. Удивительно, что ты с самого начала не окопался здесь. Неужели сразу не распознал знаки грядущей катастрофы?? Приятно позлословить над мертвецом, который все равно не может тебе ответить. ?Что он еще говорил?? Вода, еда, свет, душ. ?Господи?. Темнота ее больше не пугает. Пусть ее сожрет монстр из подвала, она хоть будет знать, что сдохла в полуметре от того, чтобы умереть сытой и чистой.—?Чертов тяжелый сукин сын! —?Энн пыхтит, упираясь ногами и потихоньку перебирая в руках скользкую веревку. Возможно, разумнее было бы оставить Нигана в хижине. Ничего бы с ним не случилось. Места тут тихие, мертвые рядом особо не бродят. Ну подежурила бы наверху с перерывами. В конце концов, никуда бы Ниган не делся, связанный по рукам и ногам. ?Разве что ему бы приспичило в гусеничку поиграть?. Но нет! Вместо этого ей приспичило заняться сложной схемой с участием ствола дерева, комода, Нигана и непосредственно ее физических усилий. Она даже гордилась узлами, которые соорудила. Правда теперь мечтала, чтоб либо узлы развязались, либо руки уже отпустили гребаную веревку, и пусть там судьба (или скорее физика) решает: переломает Ниган ноги при падении или нет. ?Еще чуть-чуть. Вроде немного же осталось?. Ее никак не отпускает мысль, что зря она это все затеяла. Ну проснется он. ?И что? Что дальше? Будем жить-поживать, да консервы подъедать?? [Надо было избавиться от него] Энн тяжело выдыхает, продолжая осторожно опускать ?ценный груз?. Пусть это будет в уплату долга. В конце концов, не убил же он ее в Святилище. [Кажется, у тебя проблемы с арифметикой, котенок. Вы оказались в расчете, когда ты не дала ему сдохнуть от лихорадки. Ты ничего ему не должна. Тебе так одиноко?]—?На хер сходи.Минут двадцать вслепую, матерясь, отбивая себе ноги-руки (и не только) об углы, Энн брела в кромешной тьме. Шарила ладонями по стенам, пытаясь найти включатель. Она уже почти была готова вернуться к лестнице, чтобы попробовать развести костер (или помолиться всем богам, чтобы молния ударила в сухое дерево и дала ей огня), как с громким и длинным заковыристым посланием всех в пешее эротическое путешествие запнулась о какой-то ящик (или что это вообще было) и растянулась на холодном полу. Вытянутая ладонь сжалась на невидимой палке?— не слишком длинной, на ощупь гладкой, гибкой и знакомой. ?Пожалуйста, пусть это будет то, о чем я подумала. Пожалуйста, блин, препожалуйста!? Энн даже глаза зажмуривает, когда сгибает палку. Она ждет секунду-две-три. И когда открывает глаза…—?DA! DA, SUKA, DA!Наверное, впервые ей хочется прокричать спасибо Ричарду. Но кричать она все-таки не станет.Это неплохое начало. Неплохое. Энн вытирает рот рукавом рубашки, сплевывая слюну на пол. Нашла запасы с консервами. Трясущимися руками вскрыла первую попавшуюся банку, порезала палец об острый край, но плевать. Соус тек по запястьям, по шее, а она продолжала запихивать бобы в томатах в рот так быстро, будто хозяева скоро вернутся и отберут. Но хозяин мертв. Конечно, ее вырвало. Организм не выдержал такого подарка, и через пару минут бобы в томатном соусе запросились обратно. ?Плевать. Я бы снова так сделала?. Она тяжело вздыхает и заваливается на бок?— силы кончились. ?Ничего. Ничего. Я выжила. Я жива. Я нашла убежище. И их найду. А там уже пусть Энджи решает?. На горизонте замаячили очертания цели, а значит ей есть для чего идти.Ему пиздец как хочется проблеваться, выталкивая ком из своей глотки как можно скорей, потому что с ним его стон кажется намного приглушеннее, чем мог быть, не давись он своей же блевотиной. Ниган открывает глаза и жалеет в ту же секунду, когда решает двинуть еще и головой, что звоном боли, подталкивает ком все выше по глотке. — Сука, уебу, мразь,?— он лежит на боку, голова касается виском пола (холодного пола, и это пока все, что приносит ему хоть какую-то радость, а вот мокрая на нем одежда, что вся прилипла к телу, еще более отвратительней блевотины в собственной же глотке). Он ругается, пытаясь двинуться, но руки связаны, и Ниган это понимает, когда не может развести их, чтобы ладонью суметь упереться в пол и оттолкнуть себя от него.—?Ебать, точно уебу,?— вокруг темно, и это точно не тот сраный домик, в который он так хотел попасть, чтобы укрыться от дождя. Из света только слабый от хим.фонаря, что бликами теней играет на стенах то ли какого-то подвала (не дай бог, Граймс его все же решил вернуть в ебаную камеру), то ли еще какой-то поебени, где нет окон. Ведь даже если он и провалялся без сознания до глубокой ночи, шум с улицы все равно был бы слышен даже среди ночи (ну или он оглох от удара). Ниган смещается. Морщась от боли в башке, от тошноты. Сдвигается вверх, плечом по стене, чтобы сесть. Поняв, что связаны не только руки, но и ноги туго обтянуты веревкой, и из-за того, что связывали его тогда, когда он был без сознания, и он не мог контролировать напряженность своих мышц, чтобы ослабить после веревки, выбраться из них будет невозможно. Разве что только тот, кто связывал, безрукое существо (но судя по тому, как перетянуты узлы на руках?— это не вариант с безрукостью). И все же он не оглох, потому что слышит шорохи эха от своих движений и чужих шагов, что раздаются со стороны дверного проема, ведущего видимо в другую комнату.Рагу из кролика с бобами получилось так себе, но есть можно (пересолила, переперчила, и теперь чертовски не хватает хреновой тучи сыра, потому что сыр все делает лучше). Тушенку Энн старалась экономить. Неизвестно, сколько ей еще придется пробыть в бункере, прежде чем она найдет своих (а она верит, что их найдет, они ведь всегда умудрялись выбираться, удача еще должна к ним вернуться). ?К тому же, ребята наверняка будут голодными. И места тут хватит на всех?. Хватило бы и на Микки. Ему бы понравилось жить в бункере. И плевать, что в бункере не все функционирует, как надо: зачастую готовить ей приходится наверху на костре, и с кондиционированием помещения проблемы, так что крышку люка на ночь она обычно оставляет открытой (оставляя под лестницей капканы для ?дорогих гостей?). Вместо света ей вполне хватает керосиновой лампы и хим.фонариков, а вода?— река неподалеку. Они бы разобрались. ?У Энджи руки растут из правильного места. Может после того, как она закончит разделывать меня на запчасти, сумела бы разобраться с генератором. А пока что…?— Мудозвон, не хочешь объяснить, с какого хуя ты тут меня связал? Боюсь, если планируешь меня сожрать, подавишься, потому что я выбью тебе все твои ебаные зубы и заставлю тебя глотать именно их! —?он вновь морщится от своего же голоса, который стучит болью в виске и в затылке,?— ох ебать-колотить! —?но, не смотря на боль, он не сдерживается в своем возгласе, когда из темноты появляется та, кого, пожалуй, он точно не ожидал увидеть.…пока что ей надо разобраться с гостем. ?Надо было оставить его в лесу?. Энн прислоняется спиной к стене, смотрит на связанного мужчину, и в свете зеленого хим.фонаря у Нигана лицо, как у утопленника. Сначала как у очень злого утопленника, а потом…удивленного? Хотя именно в интонациях удивления Энн особо не слышит. Как будто ничего не изменилось. Как будто они не виделись неделю, пока он в лазарете определялся со светом (тем или этим), и теперь все будет по-прежнему. ?Ничего и никогда не будет по-прежнему?. За исключением одного…—?Ребенок,?— она мертва, она ведь мертва, сучара Граймс не мог тогда соврать (Ниган не верил, что Рик мог быть столь эгоистичной тварью, желая добить Спасителя сообщением о смерти девчонки?— или все же мог?). Он хмурится, сдвинув брови. Нет. В этот раз он не собирается просить ее доказать, что это правда она. Что она не плод его больного воображения и полнейшего одиночества, в котором он пробыл столько лет, сначала запертым в камере, после блуждающим по лесу. Или после шепчущих и Альфы с ее маразматической политикой, с желанием слиться с природой (его до сих пор тянет блевать от того, что ему пришлось таскать снятую кожу мертвеца на своем лице). Нет. Она настоящая. А Граймс, сука, тогда действительно соврал (а если и не настоящая, всего лишь его болезненные воспоминания о днях, когда он почувствовал себя вновь живым?— что ж, это его разозлит только еще больше, и он точно уебет того, кто треснул ему по башке, связал и затащил в какой-то сраный подвал).—?Ты в курсе, что это не очень здоровая хуйня, твоя любовь меня постоянно пиздить? А если ты еще от этого и удовольствие получаешь?— это дважды не здоровая хуйня. Ты там случайно на своей великой родине помимо танцулек не получила диплом психолога? А то бы точно знала диагноз. Хотя, конечно, кто я такой, чтобы осуждать, каждый кончает, как умеет, но я все же возражаю, так как мне не особо нравится, когда пиздят именно меня, а еще я не самый большой фанат связывания. Но если уж так хочется, то хотя бы можно избавить меня от этой ебаной мокрой одежды? —?как же ему все-таки хочется, чтобы она была живой. Живой. Настоящей. Как и в тот день, когда она спустилась к нему в подвал и коснулась своими пальцами шрама на его ладони, что вновь заныл болью, напоминанием о той, которую почувствовал, когда Рик ему сообщил о ее смерти. Как же он все же сильно хочет, чтобы она была живой. И начал болтать о хуйне, чтобы вытравить эту жгучую волну тоски, которая кроет его до щипания глаз.—?А ты все так же любишь звук своего голоса, Ниган,?— Энн коротко хмыкает, недвусмысленно постукивая пальцами по кобуре. Никогда не любила огнестрельное оружие, но она им воспользуется, если заподозрит неладное. Уже и мертвым нельзя верить, как уж тут верить живым. ?И что же, черт его дери, он тут делает? Досрочное освобождение? Или как-то сумел выбраться? Запудрил кому-то мозги?? Ноздри щекочет запах с кухни (братец кролик требует внимания). Пробуждение Нигана отвлекло ее от ужина и чтения ужасающего всех школьников произведения Толстого ?Война и мир? (в школе так и не смогла осилить, а здесь, пожалуйста: читает, еще и на английском). ?Странная у Ричарда библиотека… И какая мне разница, даже если он вырезал всю Александрию, чтобы освободиться?? На черта он ей тут вообще связанный нужен? ?Может еще соорудить для него новую тюрьму, чтобы уж точно все было, как в старые добрые? На хер это все?.—?Я развяжу тебя. С условиями: это мой дом, мои правила. Ясно? Ничего не трогать, без моего разрешения дальше этого коридора не ходить. Переночуешь, а потом иди, куда шел. Если я решу, что ты представляешь для меня опасность, я убью тебя, Ниган. Договорились?Судьба?— та еще ебанутая сука, и она явно хохочет во всю глотку наблюдая за тем, как Ниган барахтается в обстоятельствах, которые она ему раз за разом подкидывает. Обхохатывается до слез, пока он старается не сдохнуть в очередной раз, обходя новую порцию дерьма, в котором уже давно не боится испачкаться (да и зловонного запаха, которым постоянно несет от него, так же давно не замечает). Все происходящее дерьмо, как обыденность, которой раньше когда-то был кофе по утрам и постоянная ненависть к миру, потому что не выспался, потому что вновь нужно тащиться на работу, потому что накануне вечером выпил лишнего, и кофе вряд ли сможет помочь от ужасной головной боли, поэтому срываешься на все, что живей и веселей тебя. Но Ниган никогда не жаловался и просил лишь раз у своей ебанутой судьбы смилостивиться: просил не отнимать у него Люсиль, готовый быть рабом до конца своей жизни любых обстоятельств и любого дерьма, лишь бы она была жива. Его только никто не услышал, подбросив лишь еще больше дерьмища, в котором он чуть не захлебнулся, пока пытала выплыть, чтобы продолжить непонятно для чего жить дальше (все продолжает этого не понимать, спустя уже годы после смерти Люсиль, наебнувшегося мира, в котором он как будто и нашел свое место?— ведь в нем можно быть монстром, уже не прячась от реальности своих внутренних потребностей). И эта же судьба хохочет над ним до нервной икоты, вновь и вновь сталкивая его и Энн в одной вселенной, как будто мир сжался до маленького клубка, на котором слишком мало места, чтобы в очередной раз не встретить того, кто уже с десятки раз должен был сдохнуть, но все еще почему-то жив. И он жмет пальцы в кулаки от нахлынувшей ярости, которая делает вены ярко-синими пятнами под его бледной кожей (слишком мало он бывал последние годы на солнце, чтобы кожа имела тот бронзовый оттенок, как будто только вчера вернулся из отпуска, побывав на тропическом острове). Ниган не сводит взгляда с девчонки, что стоит возвышаясь над ним, мыслями вернувшись в Александрию и думая о том, как бы хрустели ебаные позвонки в шее Граймса, которую он так сейчас жаждет свернуть за ложь о смерти Энн, за те ужасные недели, когда метался по камере, с воем боли внутри, не давая вырываться звукам через стиснутые зубы, ненавидя себя за то, что посмел все же привязаться к человеку в мире, в котором он сидит в клетке, а Энн слишком любит свободу, чтобы привязаться к тому, кто когда-то хотел ее посадить на привязь рядом с собой из собственной прихоти и превосходства, которым упивался, ставя людей на колени, питаясь их страхом и подпитывая этот страх, чтобы и подумать не могли, что короля возможно свергнуть. Он знал, знал всегда, знал с первого дня, когда она вернулась в подвал к нему, что завтра ее уже не будет в Александрии, но она все приходила и приходила (дразня его своими визитами, как одичалого пса, который все же лизнул протянутую руку, а не вцепился в нее своими пожелтевшими зубами). Но посмел подумать о том, что она ему хотя бы скажет о своем уходе. Она. Не Граймс, который в итоге решил, что посаженный на цепь им монстр не заслуживает и капли сочувствия. Ниган все же во многом недооценил шерифа, не разглядев в нем эту грань жестокости, с которой он не только запер свободного зверя в клетке, но и наказал его человечность, что тот проявил, показав, что может чувствовать, может быть к кому-то привязан, может о ком-то беспокоится?— обнажая слабость. Он все же недооценил, что Граймс ударит по ним, этот сраный праведник, готовый всегда подставлять вторую щеку для удара. Но наказал Нигана ведь не только Граймс. Ушел, не сказав и слова, не Граймс. И в темнеющих глазах, в которых плескается свет от зеленой лампы, как волны океана, бьющиеся яростно об берег, злость не на одного лишь Граймса.Удивительно, но мелодичные звуки джаза, соула, блюза всегда заставляли Энн представлять ужасающие постапокалиптические картины разрушенного мира: последствия ядерной бомбежки, разрушенные здания, уродливые животные-мутанты, жестокие мародеры, влажный блеск свежепролитой крови, потроха, развешенные как гирлянды, и все в таком духе. Одним словом, создатели одной небезызвестной постапокалиптической серии компьютерных игр на славу постарались, так что в голове Энн мелодии 40-50х рождали пугающе-красивые картинки. Да, они были страшными, жуткими, но это не все, что в них было. В них было много жизни. Может, в песнях слова и другие (и не имели никакого отношения к тому, что представлялось ей), но Энн музыка говорила следующее: жизнь пробьет себе дорогу. Так посреди безжизненных пустошей уставший путник вдруг находит цветок. Так она спустя шестьдесят семь дней (?надо не забыть перед сном полоснуть на руке новый день?) встречает живого человека, которого никогда и не думала встретить. Или думала? Unforgettable though near or far.Она не должна была уходить молча. Ниган не должен был ждать, что она захочет рассказать ему об уходе. И злиться он не должен в желании заорать так, чтобы Энн оглохла разом из-за его воплей, что привлекут не один десяток мертвецов. И он ведь спрашивал. СПРАШИВАЛ. Он, сука, спрашивал! У них ведь было негласное правило: она ведь сама грозила отрезать ему яйца, если он еще раз что-то решит за нее (ему видимо нельзя, а ей можно?— можно, сука, уйти, нихуя не сказав, оставляя ждать, а после бить кулаки об бетонные стены, придумывая причины, что сказали бы ему о его невиновности в смерти девчонки, к которой по собственной же тупости привязался, как вшивый пацан). И Нигану поебать сейчас на недвусмысленный жест Энн, что стучит пальцами по кобуре с пистолетом. Ему хочется со всей силы садануть девчонке по коленям своими ногами, чтобы она свалилась на пол, где он ее сможет прижать своим телом и добраться до ее горла. Он ведь два года думал, что она мертва, а она дышала, ходила, радовалась и видимо хлебала новыми порциями дерьмо, судя по ее ?радости? от встречи со старым знакомым. За яростью внутри своего огня он прекрасно видит, что перед ним не та, якобы беззаботная девчонка, что таскала ему кофе с виски и смеялась над тупыми бабскими книжками?— жаль ли ему ее??А тебя действительно хрен забудешь?. Вся сущность Нигана хорошо ложилась под те картины, что всплывают в голове Энн, пока играет песня. Смерть и жизнь. Жизнь и смерть. Две неразлучных подруги, два непримиримых врагах и прочая философская херня. Вокруг Нигана так много Смерти (прям так?— с большой буквы). И все же в нем так много жизни: в том, как он цепляется за нее, за возможность выжить, за возможность идти дальше. Куда идти? Зачем цепляться? Возможно она ошибается (откуда ей знать, кто ради чего живет). Энн никогда не спрашивала, ради чего он борется, ради чего было Святилище. Неужто в слове ?Спасители? было нечто больше, чем просто глумление? Неужто им и правда было не насрать на других? Неужто и для Нигана Святилище было чем-то больше, чем всеобщее преклонение, секс и возможность растоптать чью-то личность (морально или физически: раскроив череп битой)? Может еще и Энн для него была не просто возможностью не охереть от скуки в своей клетке? ?Да херня это все полнейшая?. [Конечно, котенок. Каждый думает только о себе. Только так можно выжить. Остальные?— инструмент] Unforgettable in every way.Он тянет резко воздух носом, принюхиваясь то ли к запаху горячей еды, то ли к подвальной сырости места, в которое она его притащила. Где они вообще? И какого ебаного хуя, она въебала ему по его затылку? Не могла просто пригласить в гости, нужно было, как первобытному человеку тащить его на своем плече? Или как она его волокла? Одна. С ее ростом. Ее комплекцией, что в разы уступают его, пусть все такой же худой, каким был и в камере, но для ее килограммов сорока, он все равно слишком тяжелый. А то, что Энн одна, Ниган не сомневается. По ее одичалому взгляду понятно, что она одна.— Ок, убедила! —?он скалится в белоснежной улыбки,?— я тебя пиздец как боюсь и обещаю быть самым послушным гостем,?— конечно нихуя она его не убедила, и Ниган не собирается сидеть на месте, боясь двинуться, вдруг обнаружив себя после с пулей во лбу, плывя по воздуху духом. Ему совершенно похуй на то, что там требует от него Энн, потому что первое: он не просил его притаскивать в этот ебаный подвал (ИЛИ КУДА ОНА ЕГО ВСЕ-ТАКИ ПРИТАЩИЛА). Второе?— ему в принципе поебать на чьи-либо требования и правила (он просидел шесть лет в блядском подвале, играя в заключенного, хватит с него правил). Но он соглашается, потому что ему нужно, чтобы она его для начала развязала, а после, разберутся и с правилами, и с ее требованиями, да и с остальным дерьмом. Возможно он ей даже расскажет, что оказался помилован Граймсом и выпущен досрочно за то, что сделал всю грязную работу за шерифа, который без Нигана и дальше бы сидел, боясь высунуть задницу из укрытия, теряя своих людей, что в отличии от лидера Александрии, на голову были отбитыми настолько же, как и сам Ниган, что ебал правила шерифа. Возможно он ей действительно въебет за то, что ушла, ничего не сказав (но и слова не скажет о том, как ему было хуево из-за того, что думал, что она умерла). Хрен он позволит себе вновь к ней привязаться и быть честным. Больше никакого чужого голоса с лицом Люсиль в его снах.?А может и не херня?. Не хочется, чтобы призрак в голове был прав. Энн опускается на колени за спиной Нигана, игнорируя его ехидный оскал. Конечно, он ее не боится. ?Ну и пошел в жопу. Я предупредила?. Она методично развязывает узлы на руках, раздумывая о том, успеет ли воспользоваться пистолетом. Наверное, успеет. А если и нет?— не велика потеря. Рано или поздно Танцующие найдут это место по меткам. И они-то уж точно с ним разберутся! А если и нет?— они все встретятся в одном месте. Раньше Энн об этом не думала. После смерти Микки ей искренне хочется верится, что есть что-то еще, что пока тело кормит червей под землей, душа занимается более интересными делами (наверху или внизу?— не так уж важно). ?Правда, я с Микки в одном месте в таком случае точно не встречусь!?— Где мы вообще? —?внутри все еще горит желание сбить девчонку с ног и придушить, но он сидит смирно, пока она развязывает узлы, сидя у него за спиной,?— место не слишком похоже на тот злоебучий скособоченный домик, который я для себя приглядел в качестве места для ночлега. Куда ты меня приволокла и нахуя? —?раз уж она так сильно его не рада видеть, нахрен она била его по голове, нахрен куда-то тащила. Он вроде не планировал отбирать у нее еду или крышу над головой. Она вообще могла не показываться ему на глаза. На утро бы Ниган ушел, переждав дождь, и так бы и думал, что Энн мертва. Но для того, кому не рады, слишком много внимания с действиями, что она совершила, чтобы он оказался тут связанным (в конце концов, она могла просто бросить его в бессознательном состоянии, поебав на то, что с ним будет дальше).—?Внизу,?— коротко отвечает на вопрос об их местонахождении Энн, поднимаясь. Глаза пристально наблюдают за Ниганом, развязывающим узлы на ногах. Если что?— она знает каждый закоулок бункера. Если что?— она сможет укрыться в темноте, с которой уже свыклась. Другой вопрос: а надо ли вообще бороться, если он нападет?Веревки на ногах он развязывает сам, согнув ноги в коленях и цепляя пальцами за узлы,?— кажется, у тебя там что-то горит, и не то, что б я тебе указывал, но ты бы все же проверила, а то хуй ж знает где здесь выход, двигаться без твоего позволения я не имею права, а подыхать, угорев в дыму, как-то не слишком хочется.—?Есть что-то от чего тебе хочется подыхать? Можешь перечислить. Занесу в свой ежедневник,?— пыталась ответить спокойно и ровно, но в голосе проскальзывает дурацкая попытка огрызнуться. ?Нахуя я его приволокла…. Ну простите, что не пентхаус. Надо было тебя пристрелить, козел?. [Надо было, котенок].—?Пошел в жопу,?— вслух бормочет Энн и направляется в сторону кухни, из которой действительно попахивает подозрительно. Братец-кролик очевидно решил ей отомстить за свою безвременную кончину. Хотя возможно привкус горелого отобьет привкус всего остального. ?В конце концов, всегда можно все залить томатным соусом. Или отдать Нигану, который не понимает элементарного ?оставаться на своем месте?. Сойдет в качестве предупредительного выстрела?.Ниган не спешит вставать, делая вид абсолютного послушания, которое исчезает в ту же секунду, как Энн от него отходит, удаляясь в комнату, из которой несло горелым ужином. Он тянет с себя мокрую куртку и трет пальцами шишку на затылке, по которому Энн не жалея сил заехала, шикая от боли и пытаясь рассмотреть на пальцах засохшую кровь.—?Кстати, ты так и не ответила, куда ты меня притащила, что за ебучий подвал? —?Ниган идет следом за Энн,?— слишком много подвалов в моей жизни, а мне, к твоему сведенью, по самые гланды хватило одного,?— он замечает в углу коридора свой рюкзак, подхватывает его, а после заходит в комнату с импровизированной кухней, где на маленькой керосиновой плитке кипела вода в кастрюле в виде то ли супа, то ли непонятного рагу, что Энн готовила (явно не для них двоих). Он садится напротив Энн, как будто и нет никаких выдвинутых требований про коридор, как будто девчонка не била его по голове, и не было этих двух лет, на протяжении которых он думал, что она мертва. Ведет себя так, как будто не замечает и тех изменений, что в ней произошли, и того, что в общем-то она одна, а не в компании своих дружков, за которыми была видимо готова и в огонь, и по медным трубам, раз когда-то сунулась спасать, бросаясь в одиночку на толпу. Расскажет сама, если захочет, кажется, у них так это заведено. Ниган развязывает шнурки на своем рюкзаке, доставая оттуда банку с персиками, что отыскал в одном из заброшенных домов еще недели две назад, таская с собой эту банку и не вскрывая ее даже тогда, когда нечего было жрать (не признаваясь и себе, что решил ее хранить после того, как в первый раз заметил знакомые метки на деревьях, идя по ним). Хер он признается, что хранил эту банку персиков для девчонки, что была мертва.—?Бункер, убежище. Называй, как хочешь, если слово ?подвал? доставляет тебе такие неудобства,?— она ставит на стол две тарелки. [Теперь ты его кормишь?] ?Зачем он мне сдохший от голодухи? Еще один мертвец мне точно не нужен?. [Зачем он тебе вообще?]—?Хозяину этого места точно все равно, как ты его назовешь. Ему оно не понадобится,?— на середине столика (почти как на сцене) появляется братец-кролик в компании с бобами, томатным соусом и запахом горелого. Энн закидывает в свою тарелку ((не переставая наблюдать за Ниганом) несколько ложек и усаживается на стул с ногами. Светит голой, острой коленкой сквозь дыру на брючине (не дань некогда популярной моде, а естественный ход вещей: упала, продрала). Если бы здесь была мама, она бы дала за такое по шее. ?Наверное, взгромоздись на стул мелкая хоть сейчас?— в такое ебанутое время?— все равно бы получила от мамы. Война войной, а правила приличия надо соблюдать?.—?Если тебе вдруг интересно, в Александрии все живы, ну, кроме тех, кому полоумная лысая баба, носящая кожу мертвеца на своей роже, поотрубала головы, поделив пиками с головами границы земель. Хотя там вроде была часть из Хиллтопа и Королевства, возможно именно поэтому наш доблестный шериф решил нихуя не делать. Хиллтоп, конечно, в итоге наебнулся, вроде его спалили мертвецы. Зря они в свое время вздернули Грегори. Вот, что я тебе скажу, тот может и умеючи лизал задницы, будучи тем еще трусом, но как минимум все его люди жили в безопасности, с Мегги же, все идет по пизде,?— он ставит банку на стол рядом с Энн.Она закидывает в рот обжигающе горячие кусочки и слушает Нигана вполуха. Ей не интересно, живы ли все в Александрии. Ей не интересно, что там случилось с Хиллтопом и Королевством. Ей не интересно, кого там вздернули и за что. Она вообще его не спрашивала, но и не ожидала, что Ниган будет молчать. Может даже надеялась, что Ниган НЕ будет молчать. Энн пережевывает жестковатое мясо и старается не смотреть на банку с персиками, которую Ниган вытащил из рюкзака?— правильно, кто же приходит в гости с пустыми руками. Отчего-то хочется впечатать эту банку ему в лицо. Вот у Ричарда в кладовой персиков не было. Наверное, сладкое не любил. ?Гребаные, блядские персики?. А Энн безумно обожает чертовы персики. ?Надо же, как тебе опять повезло. Может звать тебя Счастливчиком? Тут выжил. Там выжил. И чокнутая, носящая кожу мертвеца не отрезала тебе….?—?Да, не везет Рику с компанией, конечно, на головы: то один мудила разбивает их своей битой, то теперь еще одна фанатка нездоровой власти явила себя миру,?— Ниган хмыкает себе под нос, даже вполне себе веселым смехом (да уж, они с Альфой вполне бы могли найти общий язык, если бы она только не опустилась до животных повадок, плевав на остатки человечности). Он оставляет рюкзак, бросая тот рядом с собой на пол,?— позволит ли, о великодушная хозяйка сходить поссать или мне это сделать где-нибудь в углу того коридора, из которого мне нельзя делать и шага? —?он все еще смотрит на Энн с усмешкой на своих губах, не боится он ее нихрена, пусть и знает, что девчонка достаточно сдвинута на голову, чтобы действительно ему что-нибудь прострелить или вновь садануть по голове, чтобы он остаток своей жизни пускал слюни, но ведь с какого-то хуя, она все же не бросила его без сознания на съедение мертвецам. И с какого-то хуя она вообще притащила его в свое убежище (пусть и ушла тогда, не сказав ему и слова).?Кожу мертвеца?? Энн вздрагивает, словно ее внезапно разбудили. Она резко подается вперед, хватая Нигана за запястье:—?Люди с кожей мертвецов! Где? Где ты их видел?—?Мам,?— Микки припадает на одно колено, с удивлением переводя взгляд с матери на кровь, сочащуюся между пальцев. Им показалось? Им всем показалось? Или эти гребаные твари эволюционируют? Ведь не может быть, чтобы гнилец увернулся от четкого удара, достал нож и полоснул им мальчишку по ноге.—?Сука, люди! Здесь живые среди мертвых! —?еще до того, как Анджела прокричала это, еще до того, как ее топорик вошел в голову мертвеца-немертвеца-теперь уже точно мертвеца, ранившего ее сына, и полилась слишком яркая для ходячего кровь, Энн поняла. Энн поняла, чем же ее так смущало эта?— словно организованно?— бредущая через лес толпа мертвецов. Она сначала подумала, что ей должно быть почудилось. Наверное, это солнце как-то заблестело в глазах одного мертвеца. Но нет. Это блестели живые глаза.Энн отдергивает свою руку так же поспешно, как схватилась за запястье Нигана. Ощущение от соприкосновения с теплой, живой кожей?— странное. Ощущение от того, как прочувствовался пульс под подушечками пальцев?— болезненное (она вспоминает, как держала в руках безжизненную ладошку Микки).—?Когда ты их видел? Как давно?Коленом, вставая на ноги, задевает стол, опрокидывает на бок кастрюльку с трижды несчастливым братцем-кроликом. Но растекшееся по поверхности рагу Энн мало волнует. Даже гребаные персики уже не цепляют ее взгляд. Она шарится по карманам в поисках ключа от арсенала.—?Скажи, где их искать, и можешь ссать, где тебе заблагорассудится!?Может, они еще живы! Может, в плену! Или…или…вдруг эти с лицами мертвых знают, где их искать!?Ниган непроизвольно хмурится (брови напряжены у переносицы), и взгляд все такой же тяжелый, в нем смятение с желанием почему-то пойти, приделать голову Альфы на место, а после вновь ее оторвать, но принести не Рику, а Энн. Странное желание. Совершенно не к месту возникшее, что обожгло похлеще, чем девчачьи пальцы на его промерзшей коже. Желание, что в разы сильней, чем потянуться за ложкой и все же испробовать горелую еду, что теперь размазана томатным соусом по столу, а белеющие бобы в этой жиже, как черви в разлагающемся трупе. И вот теперь Ниган даже слегка передергивает плечами, морщась, понимая, что слишком уж отвратительная картина в его голове, чтобы спокойно потянуться за ложкой и проглотить то, что еще минуту назад казалось вполне себе сытным ужином. Он не двинулся с ее рукой на своей, даже тело его продолжает быть достаточно расслабленным, хотя к нему не прикасались уже несколько месяцев (если не считать тех мертвецов, из окружения которых он выходил, пробивая их головы всем, что только попадалось тогда ему под руку?— но холод рук мертвецов не обжигал, как тепло живого человека). Беспокоит Нигана, правда, не тепло ее рук на его коже, а то, что девчонка сталкивалась с группой Альфы, не поэтому ли она теперь одна?—?У меня от тебя уже в глазах рябит, ковбой, может уже скажешь, в чем дело?Мальчишка пришел минут двадцать назад. Ничего не говоря, он пнул одиноко стоящий стул, все такой же скрипучий, кажется, еще больше прогнивший за эти новые пару лет с того последнего раза, когда на него взбиралась Энн, умещаясь как-то на нем со всем комфортом, как на троне король при своих придворных. Стул отлетел к стене, и действительно, подтвердил, что ему давно уже пора в печь на дрова, разваливаясь на части. Карл через секунду даже доломал его, подхватив за ножку и ударяя несколько раз по стене, не прекращая двигаться по маленькому пространству перед камерой. Вновь Ниган не может уйти от сравнения его с Энн: пацан был таким же хрупким, иллюзорно хрупким, и, кажется, в этом подвале с ?чудовищем?, он чувствовал себя так же комфортно, как и девчонка, возникшая из неоткуда в жизни лидера Спасителей?— и впору бы задаться вопросом, а что блять с этими детьми не так, что их тянет к ?чудовищу?. Видел ли Рик когда-нибудь таким своего сына?—?Тебя отшила твоя девчонка? Выбрала того еблана Рона?Ниган неожиданно для себя спрашивает как-то осторожно, без напора, без насмешки в голосе. Он, в принципе, вполне может понять, что же это такое, когда та, в кого ты втюрился по самые свои розовые юношеские уши, тебе отказывает, правда и жалеть он Карла сейчас не намеревается (ну, подумаешь отказала, сделай так, чтобы пожалела об этом, сделай так, чтобы тот, с кем она пожелала быть, глотал свои же зубы). Но все же он предельно сейчас осторожен, со странным чувство чего-то неизбежного?— с горечью, с которой трескались его губы, когда умирала Люсиль.— Где они были, их уже нет, ребенок, будь они там, меня бы не было здесь,?— почти тянет слова в философском раздумье о чем-то вечном, так рассуждают алкаши, наливая дешевое пойло в грязный стакан и придумывая еще один тост, за который будет не грех выпить. Ниган, наверное, даже должен быть благодарен Альфе за то, что появилась на землях общин, заявив о себе так категорично, без прелюдии и игр, показав четкие границы Граймсу и остальным, за которые не стоит заходить, если у живых все еще людей нет желания присоединиться к ее армии мертвецов. Наверное, он действительно должен был быть ей благодарен (пусть ковбой так и не успел познать всех девичьих прелестей своей Энид).—?Она умерла.Уточнять, кто именно, точно не нужно. Для Нигана это как будто и новостью не становится. Он реагирует спокойно, продолжая сидеть на месте, пока Карл все ходит и ходит, не останавливаясь. Но это ведь и правда не может стать новостью?— не в их мире, где умирают все. Что же поделать, не повезло?— холодные мысли, они проносятся достаточно быстро, мужчина за них не цепляется, потому что не видит смысла это внутри себя мусолить вот уже в тысячный раз. Он слишком много видел смертей. Люди умирали на его глазах. Люди умирали от его рук. Карл убивал так же, как и некогда лидер Спасителей. Карл убивал не только в попытках себя защитить, вынужденно лишая кого-то жизни?— в этом мире все убивали, потому что без этого было не выжить самому. Ниган не скажет ?мне чертовски жаль, ковбой?. Он вообще ничего не скажет, пока Карл продолжает вытаптывать дыру в бетонном полу перед его камерой. Пока пацан не захочет, чтобы он ему хоть что-нибудь сказал, он будет молчать о том, как же ему ебать чертовски жаль, потому что да?— Ниган знает, что такое терять того, кого ты любишь по-настоящему. И пусть Карл еще мальчишка, и все эти ?по-настоящему? у него может быть не раз.—… она поотрубала им головы и выставила на показ, как каких-то…—?Стоп, ковбой, не тараторь. Кто она?Ниган то ли потерял нить бессвязной речи Карла (который теперь не в молчаливом сопении ломал одинокий стул, лишая Нигана чуть ли не последней вещи в скудном интерьере его камеры, а растирая нервно слезы по лицу, отворачиваясь и прячась за своими упавшими на лицо волосами, твердил о какой-то бабе, что появилась из толпы мертвецов, заявляя права на земли, по которым больше не позволено ходить людям из общин), то ли речь Карла была настолько хаотично бессвязной, что без дополнительных пояснений, даже если бы Ниган слушал очень внимательно, не обойтись.У Энн пересыхает во рту и мелко подрагивают кончики пальцев. То ли от того, что она впервые за столько недель приблизилась (пусть и косвенно) к косящим под мертвых ублюдкам. То ли все еще руку жжет мимолетное прикосновение (прям как током ударило) к другому (живому) человеку. Хотя бы теперь в ее поступке (в том, что она перетащила бесчувственное тело бывшего Спасителя?— ?а бывшего ли???— в убежище, а не оставила в лесу голодающим) появился какой-то смысл. У него есть нужная информация. [Но ты ведь не могла знать этого, котенок. А если бы ты тогда не бросила меня, у тебя сейчас было бы то, о чем ты так мечтаешь] ?Пошел ты?. Она требовательно смотрит на Нигана в ожидании ответа. Выглядит так, будто он торчит ей денег уже не первый год и затрахал своими пустыми обещаниями настолько, что она готова выбить из него должок хоть бы и стулом, в спинку которого она вцепилась пальцами. Ей не удается понять, что же такое странное мелькает во взгляде мужчины (вроде знакомое, а вроде и нет?— да и откуда ей знать, с чего она вообще взяла, что может доверять глазам своим). И важно ли это? Пусть просто скажет, где ей искать. Она хмурит брови. Еще полсекунды, и она точно треснет Нигана по голове повторно. ?То ты пиздишь без умолку, то вдруг затыкаешься!?—?По-твоему сейчас подходящий момент для загадок? Что это, мать твою, значит?—?А кем ты хотела быть, когда была маленькой?—?Смотря насколько маленькой. Лет в пять-шесть я хотела быть оленем.Энн успевает загадать желание вслед очередной упавшей звезде (сегодня какой-то безумный звездопад: безумно красивый, в такие моменты забываешь, что вообще вокруг происходит). Она всегда загадывает одно и то же желание (на дни рождения, на новый год, пользуется любыми другими дурацкими традициями, связанными с загадыванием желания): вернуться домой.—?Оленем? —?Микки недоверчиво смотрит на Энн. Будь он постарше, наверное, бы прыснул от смеха. Но он смотрит слишком настороженно и серьезно. Мало ли, вдруг ?олень??— это прозвище для чего-то, о чем он не знает. Да, мальчишка во многом куда больше приспособлен к подобной жизни, чем, например, Энн, когда была в его возрасте. Но иногда они?— все, кроме Анджелы, опекающей сына так, будто он несмышлёный пятилетка?— забывают, что Микки еще ребенок, и он не успел толком узнать мир, когда заварилась эта каша.—?Оленем. Как Бэмби. Я любила этот мультик. Ну кроме того грустного момента, когда….Ты вообще смотрел его?Микки отрицательно качает головой. Может, просто не помнит.—?Тогда не буду спойлерить. Когда-нибудь?— я, черт возьми, в это верю?— мы набредем на кинотеатр с не разъе…—?Мама, спит.—.неразъебанной техникой, и устроим тебе сеанс. Но в общем, мне нравились олени. Не только с кулинарной точки зрения, как сейчас, а просто потому что они красивые. И еще рыси. Рысью я тоже хотела стать.—?Мне нужно знать, где их искать! —?в своем требовании (просьбе/мольбе) Энн все-таки срывается. Сама слышит, как дрогнул голос, как интонация резко и отчаянно поползла вверх. Это ее первая настоящая зацепка! Это может быть ее единственной возможностью выбраться из этого чертового бункера (подальше от всего того, что было сделано руками Ричарда), из этих лесов. Она не может уйти, пока не найдет своих. Хотя бы эту свою семью она обязана найти! В данной ситуации у нее нет оправдания, она должна сделать все, чтобы найти их. ?Я должна!? Она как завороженная наблюдает за тем, как Ниган, особо не изменившись в лице и позе, с видом ?а че такого-то?? начинает собирать братца-кролика вместе с бобами в томатах прямо со стола. Еще и пережевывает, словно он эстет-гурман в дорогущем ресторане и проверяет, так уж правдивы ли отзывы (хотя рагу, мягко говоря, не удалось от слова ?совсем?). Ситуация почти (разве почти?) комическая, напоминает какую-то дурацкую комедию с роялями в кустах (иначе их очередную встречу уже и не назвать). Они не виделись херову тучу времени, они встретились снова, она вырубила его, она угрожает ему, она требует от него информацию, а он спокойно ужинает, кажется, его вообще мало заботит происходящее. ?Ты не меняешься, да, Ниган? Какое бы дерьмо ни происходило, ты не меняешься. Хорошо, наверное, быть тобой. Быть таким уверенным в собственной охуительности и неубиваемости. Все вокруг умирают, а ты?— ты живешь?. [Прям как ты, котенок. Забавное совпадение. Да?]—?А в моем возрасте?—?Хм. Детективом. Я смотрела слишком много фильмов и сериалов про копов. А потом психологом,?— Энн на секунду закрывает глаза, вспоминая голоса родителей. Мама говорила, что ей надо идти на переводчика. Она знала, что рано или поздно дочь перерастет ?игру в детективов?, и надеялась, что любовь к иностранным языкам укажет ей путь в выборе профессии. Но тут появилась новая ?блажь??— психология. Отец же считал, что выбор университета не дает никаких гарантий, что это твоя дорога до самой старости. ?Нюта, ты можешь хоть на ядерного физика пойти, если тебе хочется. Но учти, если ты вдруг поймешь, что это не твое, захочешь бросить, то дальше за свое образование будешь платить сама. Договорились?? Энн издает короткий смешок. Да уж, она нашла обход их договоренности: бросила универ после первого курса и не пошла учиться дальше.—?А потом? Ты стала психологом?—?Не. Я заболела танцами. Так бывает. Мечты меняются. Ну смотри: моей самой большой мечтой тогда было выиграть международные соревнования, получить кучу бабла, чтоб нас приглашали участвовать в своих концертах известные исполнители. Слава, клевые шмотки, путешествия, всегда в движении и с друзьями. А теперь? А теперь я искренне мечтаю, чтобы жребий не поставил меня на готовку.—?Пфффффффф. Все об этом мечтают! Я не понимаю, почему мы до сих пор выбираем, кто чем занимается по жребию. Разве не должен каждый заниматься тем, что умеет лучше всего?Вот же сообразительный малой.—?Никогда не знаешь, чем придется заниматься, так что лучше на всякий случать уметь все. Хотя бы немного?— лишним не будет. Я, например, не умею толком рыбачить, но все равно не отмазываюсь от рыбалки. Если вдруг я отобьюсь от остальных, мне же надо будет как-то выживать, рассчитывая только на себя. Бекка раньше совершенно не разбиралась в травах, а теперь отвары делает не хуже твоей мамы. Вдобавок, жеребьевка?— это по-честному. Прихоть случая.—?Травиться твой стряпней не честно!—?А честно мошенничать, чтобы тебе досталось ночное дежурство, мелкая ты задница?Ниган сжимает своими худыми пальцами ложку, черпая ей прямо со стола рагу, и как ни в чем не бывало Ниган начинает есть, как будто стол?— это его личная тарелка, радуясь просто тому, что Энн опрокинула кастрюльку с едой на стол, а не пол, где вязкая масса рагу после тянулась бы по всему бункеру за подошвой массивных ботинок (сомневается он, что у них бы потом вышло договориться о том, кто же это дерьмо будет убирать). И жует он медленно, планомерно, не замечая ни горького вкуса пригорелой еды, ни того, что попадающиеся куски мяса почти невозможно разжевать и их приходится глотать так, целиком, чувствуя, как они застревают в глотке. Но он жрет блять со стола, стоит ли возмущаться тому, что мясо дерьмово приготовлено??— А хлеба нет? —?от комичности картины смеяться бы, только вот совершенно не смешно (а вопрос звучит даже с какой-то тихой надеждой, что может, этот ебанутый перестраховщик, что строил бункер, припас еще и каких-нибудь сухарей). Раз уж этот человек планировал поселиться под землей на долгие месяцы?— пока воздух не очиститься?— то явно должен был подумать обо всем. Допустим не только о сухарях, но и о свете, а значит где-то должен быть генератор и вода. За еду он был готов свою же мать убить (что уж, она может сказала бы сыну даже спасибо, не пришлось бы самой глотать таблетки), а за душ готов был бы прибить отца (а вот тот бы точно возражал, но Ниган уже в свои восемнадцать был на голову выше отца и шире в плечах, справился бы). Только почему-то Ниган этого нихрена не наблюдает: уж света точно, а без света вряд ли будет работать бойлер, что нагреет воду. И ссать он как будто уже и передумал, забывая, продолжая жевать мясо с бобами в томатном соусе, что на вкус, конечно не та яичница, что Энн приносила ему в камеру (на вкус оно ближе к тому дерьмовому кофе с таким же дерьмовым виски).—?Ты должен убить ее!Карл останавливается резко, замирая, как вкопанный в тот бетонный пол, в котором видимо проходил все же достаточно глубокую яму, чтобы упасть, ебнуться головой, а после заявить подобное про то, что Ниган там кого-то должен убить. Единственный глаз мальчишке светится через пелену слез, как будто он вдруг стал Эйнштейном и открыл секунду назад теорию относительности, доказал ее и получил сразу же Нобелевскую премию, а не сморозил полную херню, на которую Ниган не выдерживает и начинает смеяться.—?Ковбой, я конечно понимаю, горе оно шарики за ролики заводит и не хило так, но боюсь, ты уж совсем перегнул в своем безумии.И не то что Ниган уж так против кого-то там убить. Начать он только хочет не с какой-то полоумной бабы, которую даже не знает, а с Шерри, может быть даже с Граймса?— та же баба ему нихуя не сделала, подумаешь появилась на землях, которые он когда-то контролировал. Подумаешь, Спасители показали всем большой и толстый, явно не соглашаясь на уговоры Рика очистить лес от набежавших в него мертвецов. Ниган даже не удивлен, потому что стены фабрики крепкие, в отличии от стен Александрии. Ниган ни хрена не удивлен тому, что Шерри и пальцем не пожелает шевельнуть (ей ведь даже выгодно, чтобы часть людей из общин перебили, а после она точно нагонит солдат с оружием и возьмет все в свои руки, окуная всех в еще больший террор, чем был при Нигане).—?ТЫ ДОЛЖЕН ЕЕ УБИТЬ! Ты должен отцу! Ты должен Мэгги за то, что убил Глена!Тощая фигура Карла у самой решетки и кажется, что он настолько худой, что сможет буквально пройти между прутьев, чтобы добраться до сидящего на своей раскладушке Нигана, вцепиться в его футболку и начать трясти, требуя, чтобы тот согласился с ним. И Ниган смотрит на мальчишку с усмешкой, с весельем, что превращаются в оскал.—?Вот уж нихуя, ковбой! Тогда уж каждый из ваших, кто был тогда на блокпосте и убивал спящих моих людей, должен мне и каждому, кто лишился своего родного человека, просто потому что твой папашка возомнил себя главным пидаром на деревне.—?Мне поебать. ТЫ ДОЛЖЕН ЕЕ УБИТЬ!Мальчишка твердит все это с лихорадочным блеском в своем глазу, цепляясь пальцами за решетку, а Ниган отмечает то, что пацан вытянулся, стал выше и намного с той ночи на поляне, где они познакомились и где Ниган грозил отрубить мальчишке руку, пока его отец жевал сопли. Он как будто и не слышит Нигана, а Ниган решает, что спорить с Карлом сейчас совершенно бесполезно.—?Хорошо. Допустим. Я как до нее должен добраться? Обратиться в святой дух и покарать ее мечем своим пламенным? Если ты забыл, ковбой, я все еще сижу за решеткой, и вроде твой папашка, не планировал объявлять амнистию.—?Я тебя выпущу, только нужно раздобыть ключи.—?Еще более хуевая идея, ковбой, а что если я, выйдя отсюда, просто съебусь в закат?—?Ты не сделаешь этого, потому что…—?И почему же, Карл?—?Хлеба? —?шепотом переспрашивает Энн. Шепотом, потому что от неожиданности и злости голос садится. ?Наверное, это все сон. Я сплю. Я сплю, а Паоло и Анджела караулят. Я сплю, а запах еды?— это Крис с Беккой кошеварят. Я сплю, а Ниган снится мне, потому что в том разоренном кемпинге я нашла в трейлере шахматную доску. Я сплю. Я уснула в палатке в ожидании своей смены, и я вовсе не находила убежище Ричарда. Я сплю. А когда я проснусь, они будут рядом, и мне не придется больше ходить к валуну с буквой ?М? в ожидании чудесного прощения?. Она прикусывает язык, чтобы не ляпнуть что-то едкое, чтобы не показать, в каком же она, блять, отчаянии. Она молчит, только качает головой. Она молчит с горькой усмешкой. Она чувствует привкус разочарования?— оно на вкус как какие-нибудь очень незрелые кислые ягоды; оно на вкус как неудавшееся рагу из кролика.—?Я даже не удивлена, что ты жив, Ниган,?— все-таки бросает Энн напоследок, растворяясь в темноте коридора. ?И не удивлена, что я все еще жива?. Ричард был прав: выживание не имеет никакого отношения к справедливости. Она не имеет ни малейшего понятия, куда и зачем она идет. Она давно заблудилась, так стоит ли переживать, за каким чертом ее понесло наружу: в ночной мрак и дождь? Нельзя ведь потеряться еще сильнее.Ниган откладывает ложку в наступившей тишине он остался один, Энн не долго просидела, наблюдая за тем, как он отправляет в рот очередную порцию уже почти остывшего ужина, подбирая чуть ли не последние остатки со стола. Он не стал ее останавливать, все равно вернется, куда ей на хрен идти (он даже не стал провожать ее взглядом?— чего уж баловать себя, наблюдая за тем, как уходит, ему ведь привыкать больше к тому, что уходит, ничего не говоря). Ниган не может с гарантией в сто процентов сказать то, что его совершенно не задевают слова девчонки. Да, он все еще жив. Да, он не раз ужом выбирался из дерьма, как будто удача всегда рядом с ним и все продолжает не покидать его, пусть он и гонит ее от себя изо всех сил (пусть он и готов был когда-то сдохнуть, не делая шага от палаты Люсиль?— зачем ему было уходить, если вся его жизнь была заключена в уже мертвой женщине). Да, он продолжает улыбаться, играя нервами людей, как вредный ребенок, которому все мало тех игрушек, которые ему уже купили родители. Но, почему-то ему все же показалось, что Энн успела разглядеть в нем хоть частичку правды, которую он скрывает за всеми своими улыбками, наглостью и лоском (пусть он и утратил последнее за эти годы). За время что они провели в подвале, с разговорами, которые были ни о чем, но в них скрывался весь смысл их жизней, о которой они друг другу рассказывали, пусть чаще и не прямым текстом (услышав ответ на свой вопрос, на который он не отвечал никому), он все же допустил мысль, что девчонка уже никогда не посмотрит на него, как все те, что считали его лишь чудовищем, у которого и принципов-то никаких не было. Поэтому он не может сказать со стопроцентной гарантией то, что его совершенно не задевают слова Энн. Да, он все еще жив и да, он улыбается даже для нее своей самодовольной улыбкой. Да, он ведет себя, как король, пусть весь в грязи, с шишкой на башке. Но он пиздец как разочарован. Ведь почему-то думал, что уж с ней-то, уже не нужно быть кем-то другим, можно больше не притворяться, а на деле: только с мертвыми можно быть собой.Ниган решает осмотреться, пока нет Энн, конечно же, не собираясь сидеть на месте, вернувшись в темный коридор и не двигаясь, пока ему не будет на это позволения. Он берет с собой фонарь, что девчонка оставила на столе и идет из комнаты в коридор, заглядывая в каждый угол, что ему встречается. Как он и думал, в бункере есть душевая, а значит есть и генератор, и маленькая подстанция с насосами, что будет качать воду в бойлер с речушки, которую он видел за домом в паре десятков метров. Долбоеб, построивший бункер подумал явно обо всем, а Нигану нужно лишь разобраться в том, как все это будет работать, и, если он сможет добыть свет и горячую воду, хуй он отсюда уйдет. Генератор он нашел через несколько минут, стоящий одиноко в углу, укрытый куском брезента, который Ниган с него стянул, смеясь с коротким ?йессс?. Осталось только сжать руку в кулак, и в его же стиле присесть, сгибая длинные ноги в коленях, но красоваться не для кого, все зрители разбежались, кто куда.Мокрая насквозь Энн, устало шевеля ногами, останавливается возле входа в убежище и топчется рядом, не решаясь поднять крышку люка. ?Потрясающе. Теперь я чувствую себя нежеланным гостем?. Сколько ее не было? Часа два-три? Четыре? Пол ночи? Время Энн не засекала (да и нечем). Помнит наверняка, что когда выходила, было темно и (все еще) лил чертов дождь. Когда она была поблизости от покосившейся сторожки, прячущей бункер, на горизонте уже забрезжила тоненькая полоска рассвета, а дождь превратился в мелкую, но не менее раздражающую морось. ?И я потратила большую часть времена сна на бессмысленные шатания в темноте. Идиотка?. Ночная прохлада (или правдивее назвать ее охренительно бодрящим весенним дубаком) и небольшая стычка с мертвецами остудили ее пыл. От злости не осталось ни следа, а жаль. Отупляющий коматоз, в котором Энн пребывала большую часть времени, нравился ей куда меньше, чем желание крушить все на своем пути и совершать поразительно ебанутые поступки (вроде ночной вылазки под ливнем). Ниган со своим гребаным ?хлебом? и непроницаемой рожей вызвал в ней хоть какой-то всплеск эмоций. Оказывается, ее чертовски затрахало ощущать себя почти мертвецом с чувством непроходящей вины. Ведь именно из-за ее нежелания прибиться к какой-нибудь общине (именно из-за ее маршрутов, старательно обходящих поселения), Танцующие угодили в засаду. Энн чувствовала, как остальные устали скитаться, она чувствовала, что они были готовы остановиться. А она нет. А ей все чего-то не хватало. И вот она одна. ?Ну почти одна?,?— она все-таки поднимает крышку люка и думает о том, что если сейчас спустится и в отместку получит по башке от Нигана, то даже не будет против. Он ведь умеет бить по голове так, чтобы раз и навсегда. Энн начинает спуск вниз и до нее не сразу доходит (только в самом низу), что именно изменилось. А изменилось то, что в бункере откуда-то появился свет. И если она не бредит, это значит, что ?этот мудак все-таки сдвинулся с места?.Ниган не следил за временем, пока возился с генератором, отыскав даже ящик с инструментами, чтобы суметь сделать с куском бесполезного железа хоть что-нибудь, чтобы в итоге он начал работать. Ниган не горел желанием сидеть в этом бункере без света, пусть теперь у него и была свобода, и ему на хрен не нужно было бы спрашивать ни у кого разрешения, чтобы уйти (Энн этого ведь от него и требовала, чтобы съебался по утру). Но что-то у него нет пока никого желания вновь бродить по лесам в полнейшем одиночестве, да и, кажется, у него в голове родился целый план по тому, как он вынесет девчонке мозг, расплачиваясь за те месяцы, пока думал, что она мертва. Он смог завести двигатель как раз в тот момент, когда услышал, как открывается люк, а после шум шагов по бетону заглушил гул мотора.—?Детка, папочка дома! —?он обернулся к Энн, сверкая улыбкой ярче, чем неоновые лампы на стенах, которые осветили маленький коридор,?— смотри, что я сделал. У нас теперь есть свет, а значит есть и вода. Он питает насосы, а сам питается от солнечных батарей, ты должна была видеть их где-нибудь на поверхности, ты ведь явно тут все облазила. Пидар, что строил его, все продумал, умным явно был гандоном,?— Ниган трет руки тряпкой, стирая пятна масла, довольный собой и его не напрягает даже кислая физиономия Энн,?— давай, взбодрись ребенок, уступаю право первой принять душ, но считаю до трех: или ты шевелишь своими булками, или его занимаю я, потому что я пиздец, как скучаю по горячей воде.—?Я так сильно ударила тебя по голове, что фраза ?ничего не трогать, без моего разрешения, дальше коридора не ходить? оказалась слишком сложной для восприятия? —?холодно спрашивает Энн, впрочем, все равно оглядываясь вокруг так, будто она впервые в бункере (хотя при теперешнем освещении она и правда чувствует себя в каком-то новом месте). Она на ходу скидывает испачканную грязью и вонючей гнилой кровью куртку, идя вслед за Ниганом в сторону душевой (которой и не думала, что воспользуется). Она кладет руку на бойлер, и черт возьми: ?вот же мудак!?—?Если бы гандон, который это все строил был умным, он бы все еще был жив.Она закрывает дверь в душевую молча. Мама учила ее быть вежливой. А Ричард учил, что бесплатный сыр только в мышеловке. И тем не менее Ниган все еще ни сделал ничего такого, за что стоило бы его пристрелить.Он, кажется, злится на Энн, через улыбку, что и тенью не выдает в себе фальши, в радости от того, что сумел завести генератор, и теперь появилась возможность не сидеть в ебаной темноте, да еще и можно теперь смыть с себя все гниющее дерьмо, причем не пыхтеть от холода в очередной грязной речушке, вода в которой столь же воняет, как и его тело. Он действительно злится на Энн и не потому, что ушла, нихуя ему не сказав, а за ее последние слова, брошенные, когда подорвалась, чтобы… ну, конечно?— вновь уйти. Она ведь так любит куда-то съебывать, не говоря и слова, а он, конечно же, хуета на постном масле, явившийся гость без приглашения. Хотя он и не просил себя сюда притаскивать (могла оттащить куда-нибудь дальше от домика, могла бы бросить где-нибудь в лесу, могла бы наблюдать после за тем, как мертвецы обгладывают его кости). Столько возможностей от него избавиться, и не нужно было своей кислой физиономией после выдавливать из себя весь свой не восторг от того, что он смеет двигаться, ослушиваясь ее требований. Он не напрашивался к ней в гости. И ему в эти секунды очень не хватает его Люсиль (его биты), он бы отвлекся на свою злость, сжимая древко ее рукоятки, вдыхая и выдыхая, давая себе чувствовать, как тяжесть тянет вниз (улыбаясь своей безумной улыбкой психа маньяка, от которого ждать можно только того, что он взмахнет через секунду битой, и этот удар оборвет не одну жизнь). Но его биту забрала сука Шерри (одна из причин, по которой он так хочет вернуться в Святилище?— он нуждается в Люсиль).?— Ну, прости, мамочка, папочка обещает быть чуть более послушным,?— он на словах делает такие необходимые ему вдох и выдох, не позволяя улыбки стереться с лица, добавляя к ней озорные смешинки в своем взгляде, при котором он прикусывает чуть кончик своего языка. Делая шаг назад, ближе к стене, чтобы пропустить Энн мимо себя,?— но мамочка могла бы быть и подобрей к папочке, папочка ведь так старался и даже не пожаловался на поганый ужин,?— он цокает языком, встречаясь с девчонкой взглядами перед тем, как та закрывает дверь (и если она все же хоть немного поняла его настоящего, то не могла не окунуться хотя бы на доли секунд в его настоящие эмоции?— в его злость).—?Отец с Дэрилом уехали в Королевство, а Мишон с Мэгги и Кэрол в Хилтопе. У тебя есть пара часов до того, как кто-нибудь из них вернется, чтобы успеть уйти от общины как можно дальше.У Карла дрожат руки, что Ниган никак не комментирует, даже не бросая никакие едкие комментарии, подначивая как-то мальчишку, что пытается быть уверенным, подбирая нужный ключ с той связки, которую притащил с собой, даже не зная наверняка, а есть ли нужный ключ среди тех, которые он меняет один за другим, пытаясь провернуть замок. Он ругается себе под нос, когда очередной ключ не подходит, а Ниган стоит спокойно рядом, все еще по ту сторону решетки, наблюдая за лицом Карла, а не за его руками с ключами. Ниган все еще до конца не определился, а хочет ли он идти на поводу у парня, хочет ли сдержать обещание, которое тому дал, и что тот ему сделает, если Ниган его не сдержит, а просто уйдет (уйдет как можно дальше, чтобы уже больше никогда не столкнуться с семейством Граймсов, что испоганили всю его вновь выстроившуюся жизнь).—?Ковбой, ты мне так и не рассказал, успел ли ты все же поцеловаться со своей девчонкой.Карл замер (руки на мгновение перестали дрожать, перестали перебирать ключи), поднимая голову, на которой неизменная шляпа шерифа, волосы не прячут под собой повязку, под которой пустая глазница. Ниган довольно улыбается, встречаясь взглядом с мальчишкой (пацан все же делает первые шаги, переставая прятать от всех свою рану?— хватит ведь и того, что она спрятана под чистыми бинтами).—?Ты тупой, Ниган? У нас мало времени, а ты хочешь знать, поцеловался ли я?—?Возможно, я хочу знать, стоила ли она того, чтобы я рисковал теперь своей шкурой, или может она так погано целовалась, что мы с тобой найдем тебе более умелую девчонку.Карл щурит глаз, сжимая губы в одну тонкую линию, что белеет на фоне загорелой кожи его лица, вдыхая и выдыхая яростно воздух через нос.—?Ну же, ковбой, не заставляй меня жалеть, что я согласился на все это дерьмо. Хотя мне, сказать уж честно, даже стало тут не так плохо житься. Еще полгодика и твой отец даже решит, что я зря жру хлеб и придумает, чем меня занять. Начну выращивать те же ебаные помидоры, превращусь в фермера и эта херня будет уж побезопасней, чем твое предложение пойти не знаю куда и найти не знаю кого, мертвого ли или живого, но обязательно с рожей мертвеца на своей лысой башке.Ниган играет бровями, заставляя Карла злиться еще сильней, но это помогает мальчишке перестать нервничать, от чего, когда тот, не ответив так на вопрос, возвращает свое внимание ключам в своих руках. Руки больше уже не дрожат, а нужный ключ находится через один. Он поворачивает ключ уверенно, распахивая двери камеры.—?Да, Ниган, я успел ее поцеловать, и это было охуенно. Ты доволен?Он не собирался жалеть воду, используя всю оставшуюся после Энн. Ниган никуда не спешил, стоя под горячими струями и готовый поклясться именем Люсиль в том, что почти испытал оргазм просто от того, что моется не в грязной луже, которая кем-то когда-то именовалась речкой. Он вытерся насухо, заставляя кожу скрипеть и краснеть под мягким ворсом полотенца, а после натянул на себя чистые штаны и футболку, что нашел на полках в комнатке, которая была приспособлена для душа. Растирая ладонью пар на запотевшем зеркале, Ниган в самом зеркале наконец-то увидел того человека, которого он знал, которым он был доволен, которого боялись и уважали, даже взгляд горел точно так же, как каждый день он горел у него, когда он обходил Святилище, наблюдая за тем, как кипит жизнь?— жизнь, которую он создал. Горячая вода все же творит чудеса, как и чистая одежда, как и возможность избавиться от лишнего на лице, состригая отросшую бороду и волосы (в которых все больше седины), что он потом как-нибудь уберет (ну или уберет Энн, если она его все же не выставит по утру из бункера). Он повесил влажное полотенце себе на шею, когда вышел из ванны, оставляя дверь открытой, чтобы пар в комнате окончательно рассеялся, уходя по вытяжкам, что заработали с включенным генератором. Пол под ногами холодный, но Ниган не хочет надевать ботинки, в которых хлюпала вода, и их он поставил сушиться, натянув на ноги только найденные носки среди тех же вещей, где нашел штаны и футболку для себя (утром он наденет все свое, но спать он будет в чистом).Энн сидит на кухне. Черта с два она ляжет спать, пока не будет уверена, что Ниган где-то в пределах видимости. На столе перед ней стяжка, на бедре под столом пистолет. Она искренне надеется, что ей не придется уговаривать его ?пристегнуться? к трубе возле койки, потому что стрелять в него уже не хочется (по крайней мере, не хочется так сильно, как хотелось еще недавно). Энн устало роняет голову на руки. Все еще влажные после душа волосы щекочут голые плечи. На ней тонкая серая майка и спортивные штаны. Все слишком большое, очевидно, что с чужого плеча. Она бы, конечно, не удивилась, найдись в закромах Ричарда комплект женской одежды, но увы?— что есть, то есть. ?Скоро придется добираться до ближайшего города. От моих камуфляжных брюк почти ни черта не осталось. Теплеет, конечно, но бегать по лесам ?без штанов, но в шляпе? не хочется?. Кожа покрыта мурашками, потому что в убежище прохладно и свежо. Но накинуть что-то сверху она не торопится именно потому, что в кои-то веке в бункере Свежо (видать, оживленный генератор запустил систему вентиляции). Энн крутит перед носом банку с персиками. Желтые дольки на истертом рисунке манят ее, как теплеющие с каждым днем лучи солнца. Есть не хочется, но рот все равно наполняется слюной. ?За каким чертом он их тут вывалил? Нарочно что ли?? Она отодвигает их на другой край стола, когда слышит шаги. Это не нее персики.—?Экскурсию, я так понимаю, тебе устраивать не надо. Наверняка, уже осмотрела все, что хотел.Не слишком охотно Энн поднимает голову, следя за ?дорогим гостем?. Обоняние, кажется, пребывает в шоковом состоянии от позабытых запахов. Они после душа?— оба?— будто новые люди (она вдруг вспоминает, что в Святилище кожа у Нигана вроде была загорелее). Чистые, свежие, запах мыла почти волнующий. Но внутри?— внутри ведь все тоже самое. Внутри так просто мочалкой и мылом грязь не соскребешь.—?Предлагаю пересмотреть условия соглашения. Можешь оставаться сколько хочешь, только спишь ты пристегнутым,?— короткий кивок на стяжку,?— и ты поможешь найти этих…любителей натягивать лицо на лицо. Хотя бы наведи на места, где их можно найти.Энн сталкивается с Ниганом взглядом и впервые за все то время, что знает его, понимает, что у него не такие уж и темные глаза. А раньше ей казалось, что они почти черные.—?Пожалуйста.Рука с пистолетом ложится на стол. Это не предупреждение, это демонстрация честности и открытых намерений. Это почти что белый флаг. Только в случае Энн от флага веет не капитуляцией, а отчаянием.Он находит Энн за тем же столом, по которому все еще размазано поганое рагу, что болтается, пытаясь перевариться и в его желудке. Ниган останавливается на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку и в молчании смотрит на девчонку. Она ведь в отчаянье. Что произошло за эти два года? Почему ей так необходимо найти живых, что настолько забыли что живые с лицами мертвецов на своих (он ведь так и не понял, как у них получается забывать о том, кто они?— свое имя, свое прошлое, он так и не понял, каково это быть мертвым, но живей всех живых). Он скрещивает руки на груди. Чешет пальцами висок, думая и молчит (чертовски много он молчит). Усмехается, дергая грудью. Неужели ребенок действительно думает, что он позволит ей диктовать ему условия?—?Ребенок, ты сука оглохла что ли? —?он не комментирует ее требование про стяжку, что лежала перед ней на столе, а переходит ко второму ее требованию,?— я же тебе ебать сказал, что там, где они были их сука, больше нет. Может ты тут настолько в одиночку одичала, что отвыкла от человеческой речи и слов, чтобы их нормально понимать? Или тебе на русском нужно сказать, чтобы ты блять меня поняла? Ну, так вот ih…tam…net, blyat,?— Ниган выговаривает это с огромным трудом, с таким же трудом вспоминая нужные слова, которые он вычитал в том англо-русском словаре, который ему притащил Карл (нахуй он учил этот русский, он и сам не до конца не знает, но ему пиздец, как было скучно в камере, что он готов был после русского перейти к китайскому, а хули нет, если так можно было не сдохнуть от скуки).[Тебе так страшно и тошно оставаться одной, что ты готова терпеть даже его, котенок? Лишь бы не было тишины?] Энн передергивает плечами. Плевать, выглядит это так, будто плечами она повела от прохлады. Ричард неправ. Дело не в одиночестве. И не в тишине. К тому же, Ниган не такая уж и плохая компания. ?Бывало и хуже?. Она ухмыляется собственным мыслям, потому что врать себе не получается. Не удается уговорить себя, что она не оттащила его подальше в лес (на корм мертвецам) лишь потому, что: а) тяжелый гад; б) у него могла быть полезная информация; в) приступ человеколюбия и сострадания не позволил бросить человека без сознания. Она же умудрилась как-то спустить этого тяжелого гада в подвал. И она и представить себе не могла, что Ниган мог что-то знать о мудаках в шкурках ходячих. И уж точно дело было не в аттракционе невиданного человеколюбия. Просто она его знала. Он был проводником в те моменты, когда ее друзья?— ее семья?— были в сборе. Она может прикрыть глаза и вспомнить, как они с Микки играли в футбол (он отвлек ее, когда она несла местной бабайке обед). Бекка всегда напевала под нос и пританцовывала, когда готовила (?хочешь покажу тебе рецепт супер-яичницы??). Энн рассказывала Паоло богически вульгарнейшую шутейку, которую услышала от Нигана. ?Запишу себе в репертуар? (она так и не сказала, от кого услышала шутку). Она вспоминает, как Крис спрашивал, почему она так редко спит в доме, почему спит в подвале (он знал?— как-то случайно обмолвилась?— что ей не нравилась тишина и замкнутые пространства, не нравилась сырость и то, что может поджидать в темноте). ?Читать запертому в камере мужику порно-романчики? Ого, не знала, что ты такая садистка!??— когда Энджи смеется, нельзя не засмеяться вместе ней (у нее был?— есть! —?такой заразительный смех). [Но ты ведь не только поэтому притащила его сюда?] Когда ж ты вылезешь из моей головы? [Ты знаешь ответ на свой вопрос, котенок]. Да, Энн знает. Никогда.—?Может быть мне вода в уши попала,?— Энн пожимает плечами с тяжелым вздохом. Хочется треснуть Нигана по голове, еще больше хочется спать. Уткнуться носом в подушку, а по утру проснуться в своей палатке под громкий хохот Анджелы. И никакая Александрийская бабайка не будет рядом свои права качать. ?Господи, это смешно?. Это ее убежище! Ее правила! Она, мать его, вооружена, но этот засранец все равно делает, что хочет (фишка у него такая). А может просто знает, что не пристрелит она его. Так же, как и Энн в свое время поняла, что Ниган не убьет ее. Наверное, это даже логично. Наверное, у них даже есть что-то общее: они?— люди-обломки. Рассыпались на части, а потом?— чтобы выжить?— наспех собрали все вместе. Получилось так себе, но цементирующий состав такой ядреный, что придется постараться, если захочется снова сломать. Ее сломал мертвец, чей голос с таким комфортом живет в ее голове. Нигана…же… да без понятия, что сломало Нигана. Может уход той женщины, чье имя он шептал во сне с нежностью, в чью честь он назвал свою биту. Может что-то еще. Но отчего-то ей кажется, что ему знакомо чувство, когда приходится склеивать себя из остатков. Кто знает. ?Не найди меня тогда Энджи, вдруг нашли бы Спасители. Называла бы себя Ниганом и умерла бы на том аванпосту от руки шерифа?. Поток несвязных, уставших мыслей прерывает такое знакомое русское ?blyat?. Энн даже перестает пялиться на размазанное по столу рагу?— ?надо бы прибрать это дерьмо??— и поднимает взгляд на Нигана. ?Интересно, я тоже для окружающих звучу так паршиво?? Она давно не слышала родную речь?— пусть и с таким кошмарным акцентом?— и хочется вмазать ему сильнее. ?Персики, русский мат! Издевается мудильник!?Он скалится, оголяя ровный ряд белых зубов:—?И что, дохуя и больше смелая была спать рядом со мной, устраивая демонстрации протеста, только когда я был за решеткой? Все, сдулась вся твоя смелость?Он отталкивается от косяка, шагая по комнатке, подхватив свой рюкзак, а оттуда из кармана вытаскивая складной нож. Тянет банку с персиками, в которую втыкает острый конец ножа и быстрыми движениями, поддевая тонкое железо, открывает банку по кругу, отгибая крышку с острыми концами и ставя банку перед Энн (на все ему нужно секунд десять, с полным игнорированием и девчонки, и пистолета в ее руках),?— пожри, они сладкие. Сладкое, возможно, заставит работать твой мозг, и ты может сообразишь уже блять, что мне похуй на твои правила, и если я даже позволю тебе меня связать, то это будет только тогда, когда мы будем с тобой трахаться, а это будет, ребенок, дай-ка подумать…оооо, нашел верный ответ: правильно, блять, никогда!Он чувствует раздражение и желание треснуть Энн за то, что она сидит сейчас со своими потухшими глазами, сдавшись, и даже оружие в ее руках признание того, что она отчаялась. Ниган чувствует, как его колотит от злости, потому что ему не нравится Энн такой, ему не нравится, что в ней нет жизни, и она загорелась только на короткие секунды, когда он сказал, что он сталкивался с живыми с лицами мертвых (а еще его колотит от злости, потому что живой ее сделало известие о живых мертвецах лишь потому, что там скорей всего могут быть ее друзья?— ее друзья, ради которых она готова рисковать своей жизнью, а ему же она даже не удосужилась сказать о своем уходе). Глаза только выдают равнодушие, когда смотрит на пистолет на столе,?— к тому же у тебя ебаная привычка уходить не прощаясь, хуй я тебе позволю оставить меня тут подыхать привязанным к кровати,?— он втыкает нож в стол,?— и я не напрашивался тебе в гости, приволокла сюда сама, мне было охуенно и наверху под дождем.—?Главное, что твоя любовь к долгим монологам не сдулась. Послушай внимательно теперь ты на том языке, что тебе понятен: мне до пизды, что их нет там, где они были,?— ребром ладони Энн нервно постукивает по краю стола?— не слишком сильно, но достаточно, чтоб чувствовать. Когда-то?— уже давно?— она впервые услышала термин ?аутоагрессия?, и Энн была уверена, что никогда не будет такому дерьму подвержена. У нее ж нормально все с головушкой. Но тогда мертвые знали свое место. Сейчас же мертвые жрут живых, живые?— хоть что-то?— – воюют друг с другом, а она ножом отмечает на руках дни, прошедшие со смерти Микки. Остановить и осудить все равно некому. А боль помогает просыпаться и чувствовать.—?Мне, перееби тебя через забор, нужно,?— стук,?— увидеть,?— стук,?— это,?— стук,?— место. О большем, блять, я и не прошу. И потом делай, что хочешь,?— голос снова затихает, превращаясь в монотонную линию,?— о, великий Спаситель: живи здесь или где угодно, завоевывай общины, еби, кого хочешь, только не мои мозги.Ниган идет к кроватям, падая на одну из них, вытягиваясь в полный рост (мягкий матрас и подушка, то, по чему он так скучал, ненавидя скрипучую раскладушку в своей камере с жестким куском под головой, что звалось подушкой). Спаситель закрывает глаза:—?Жри свои персики и ложись спать, выйдем рано,?— он не признается в том, что соглашается ее все же отвести на то место, где в последний раз видел Альфу и ее людей до того, как Бета повел стадо мертвецов на Александрию, до того, как всю группу Альфы уничтожили люди общин. Но он отведет ее туда.От запаха открытой банки с персиками прихватывает желудок. ?Он запомнил, что ли? Козел?. Энн бы сказать спасибо, но она злится. Злится на Нигана, злится на гребаные персики; на то, что согласилась с Крисом, что им лучше разделиться; на ублюдков, прятавших лица под кожей мертвецов; на Ричарда, из которого не может никому довериться, из-за которого не может заставить себя элементарно разреветься; но больше всего она злиться на себя. Она позволила себе найти точку опору во вне, в ком-то кроме себя, и теперь … ?теперь рассыпаюсь?.—?Когда ты уснешь, я все равно привяжу тебя к спинке кровати. Так что давай: спи-спи.Черта с два, она его будет сама привязывать. Пусть делает, что хочет. Съедает все припасы, обчищает арсенал, ищет заначки с порнухой, плещется в душе, размазывает ее голову по полу (она вспоминает капли крови, сорвавшиеся с Люсиль и упавшие на мысок ее ботинка: она бы тоже могла остаться на полу в Святилище эдаким пазлом, который невозможно собрать). Разве что-то изменится, если ему приспичит ее убить? Вряд ли. Энн прислушивается. Тихо. Вроде спит. Она достает пальцами из банки половинку персика. Осторожно кусает, смакует, зажмуриваясь от удовольствия. По пальцам, по подбородку течет липкий сироп. ?Вот же мудила?.Нигану было совершенно в итоге похуй на угрозу девчонки с ее обещанием все равно привязать его к кровати. Пусть привязывает, для него это не было причиной не спать, хотя бы потому, что… да, ему было просто похуй. Ничего больше она с ним все равно не сделает (пока он нужен ей как источник информации, точно ничего не сделает), разве они оба не поняли это уже? Они ведь единственные выжившие на необитаемом острове, те, что сумели найти материал и соорудить плот, а теперь перед ними открытый океан и в одиночку через него не перебраться. Он как будто понял это еще в Святилище, наблюдая за девчонкой издали. Он как будто уже тогда неосознанно взвешивал все ее способности, которые могут потребоваться для того, чтобы после помочь именно ему выбраться из трясины, в которой он увязнет, когда люди поймут окончательно, что он не бог, и он смертен, решаясь на бунт, решаясь встать с колен. Она ведь нравилась ему своей самобытностью, что не вписывалось в его понятие ?женщины?, которую требуется охранять от всего извне, не допуская, чтобы она увидела весь ужас, в который обратился мир (то, что он делал со своими ?женами? в Святилище, то, что он им обещал, когда каждая из них соглашалась быть верной только ему одному). Именно поэтому он тогда отозвал своих людей, позволяя Энн уйти, пока смеялся ей вслед своим громким, лающим смехом, оглушенный выстрелом и потерпевший вновь с ней поражение. Хотя во многом видит зазоры и трещины, что выдают в ней слабость, которую просто кто-то отучил показывать (запретил, запирая слезы за злостью, за напускным безразличием, за возможностью въебать обидчику так?— мертвому или живому?— что и о слезах уже не будет времени думать). Это как его совершенно бесцветный шепот с именем Люсиль?— слабость, которую он, как и Энн, научился прятать, чтобы выжить. Он бы мог даже пойти ей на уступки, дать себя привязать к кровати, если девчонке так бы спокойней спалось, что ему стоило. Это ведь та же потребность, что была и у него в Святилище, когда он никому не позволял оставаться рядом с ним в постели, в комнате, где он спит, и эта потребность вызвана не только одним лишь страхом, страха в ней процентов на десять от общей сотни, не более. Но он слишком долго сидел взаперти. Он слишком долго подчинялся чужим правилам. И не Энн в этом виновата, однако именно она попадает сейчас под раздачу его раздражения, попадает под него, хотя бы потому что все эти месяцы он считал ее мертвой (все эти месяцы он думал, что именно из-за него она умерла, и бессилие, с которым метался в тесной камере, теперь находит выход в нежелании играть по чужим правилам). Ниган засыпает без страха не проснуться или проснуться в момент, когда девчонка решит все же перерезать ему глотку. Он проваливается в сон, что спокойный, глубокий, каким бывал в далекой жизни, где была работа учителя физкультуры, где Люсиль еще не была больна, и где они только-только решили, что хотят ребенка, а вся его паника растворяется, когда он держит в своих руках распашонку, что по размеру чуть больше его ладони (и разве такую кроху можно бояться). Он даже просыпается с неким послевкусием счастья, и возможно оно из-за того, что Ниган наконец-то выспался за столько дней, что провел в своем походе по лесам, который все дальше и дальше его отдалял от Александрии, Святилища и земель, где когда-то он был тем самым богом.Его настроение не портит даже то, что ему придется вернуться обратно туда, откуда он так долго пытался уйти. А улыбка становится еще шире, когда Ниган проходит мимо стола и замечает, что банка с персиками на четверть опустела. С этой улыбкой он и шагает по грязи, что хлюпает под ботинками, считая, что раунд остался за ним, хотя они с Энн ни в чем и не соперничали. Ниган держится пальцами за лямку своего рюкзака, что болтается на одном его плече, забираясь на пригорок, за которым дорога, а после новая линия леса. Он спокойно перешагивает через мертвых, как если бы это были обычные поваленные деревья, что не выдержали порывов ветра, и нет в мыслях ужаса от осознания, что так просто относится к смерти, нет отвращения к себе за безразличие внутри, когда переступает через очередной труп. Мертвые должны быть мертвыми, и эти гниющие тела, они нашли наконец-то свое спокойствие. Мысли легкой инфантильностью бьются о череп, где когда-то был страх, один сплошной страх и хаос в попытках выжить, в необходимости бежать, не останавливаясь, в невозможности прикрыть глаза, потому что мир перевернулся с ног на голову. А теперь от страха не дрожат даже малые дети, что с рождения научены правильно держать нож, который раньше выхватывали из их рук с причитаниями и паникой, и не дай бог было чужим людям узнать, что твой ребенок умеет резать хлеб в свои семь лет, на твоем пороге тут же бы обнаружились те бравые трудяги из органов опеки (Ниган сейчас бы с радостью посмотрел на их хари в момент, когда отец вкладывает в руку оружие своему трехлетнему сыну или дочери). Ниган оборачивается на Энн, смотрит на нее через плечо и перекатывает на языке желание спросить: а как было у нее на родине. Отнимали ли там детей у родителей просто потому, что соседи что-то успели наплести, а на коленке ребенка обнаружился синяк, или всем было похуй на то, что происходит в соседнем доме, в соседней квартире, в чужих жизнях. Сидя в камере у Рика, он ведь не стеснялся своих вопросов. Он не переживал, что Энн подумает о нем, когда спрашивал про самогон и медведей, так чего ж сейчас молчит с раздумыванием, а стоит ли спрашивать? Отворачиваясь от девчонки, вновь смотря только перед собой, ведя их через лес, Ниган тихо насвистывает себе под нос ту мелодию, что всех пугала до усрачки в Святилище, оповещая о приближении их лидера. А не спрашивает Энн он не потому что там чего-то нахуй боится, не спрашивает он ее, потому что не хочет ничего знать из ее жизни (зачем ему что-то знать, когда возможно через пару дней они больше не увидят друг друга). Ей довольно просто было уйти, и вряд ли она вспоминала о нем хоть раз за эти два года. Он промежуток, она для него тоже, и знания о чужой жизни, они если только заполнение тишины, которая когда-то давила на него в камере, что не дали сойти там с ума. На этом все.Под ногами с мерзким для такой рани чавканьем?— ?это не рань, это срань господня??— хлюпает грязь?— последствие затянувшегося дождя. К счастью, как только они выбрались из низины, и стали двигаться в сторону дорогу, земля под ногами стала тверже и суше. Впрочем, радости на лице Энн это не прибавило. Она, глядя в отвратительно ясное небо, хмуро зевает?— убирала со стола, чистила ножи, гипнотизировала персики, слопав еще две половинки, бдила за Ниганом, потом ворочалась и проспала лишь пару часов м и ежится, когда бодрящий весенний ветерок стегает ноги под дырами в брюках. ?Они все больше и больше напоминают мне невод?. Поплотнее закутывается в куртку, попутно принюхиваясь к ней и понимая, что надо было воспользоваться чудесным появлением электричества, и постирать ее. С другой стороны, запах ей не так уж и мешает. ?Столько всего уже нюхнула, что может принимать участие в конкурсе ?человек-стальные ноздри этого тысячелетия?. А вот от запаха свежесваренного кофе Энн бы не отказалась. ?Черный кофе, пару бутеров с самой простецкой докторской колбасой, глазунья. И чтоб желток был жидким, и хлебушек туда макать?. Забавно на личном опыте наблюдать, как именно человек ко всему приспосабливается. В первое время после начала?— начала, так сказать, конца прежнего мира?— думаешь лишь о том, как выжить. Страшно каждые шестьдесят секунд каждого часа. Встретиться с ходячим лицом к лицу? Нет-нет. Пожалуй, обойду. В основном крадешься или бегаешь. Много бегаешь. А потом…. Потом спокойно бродишь по городу, шуруешь в магазинах, лениво отмахиваясь (потому что силы надо беречь), и мысли обо одном. О еде.Ниган останавливается, поднявшись на холм, чтобы осмотреться и выбрать более подходящую дорогу для того, чтобы не завязнуть в грязи или не наткнуться на нежелательное стадо мертвецов, что стали все чаще сбиваться вместе и представлять хоть какую-то опасность.—?Твою мать,?— Энн вовремя успевает притормозить, едва не влетев в спину резко остановившегося Нигана. —?Предупреждать надо.—?Хватит ворчать, как сраная старая бабка, вечно недовольная и недотраханная,?— Нигану откровенно настопиздела ее кислая физиономия и апатичность, с которой она плетется за ним, шагая в своем молчании, которое от нее было не добиться даже тогда, когда он так хотел, чтобы она заткнулась (хотел?— получай). И не то чтобы он настолько моральный урод, который не может понять ее эмоции, совершенно наплевав на то, что сделало из нее сраную оболочку, которая существует только для того, чтобы…—?Кстати, а какого хера тебе так усрались эти уроды с харями мертвых на своих?Он ведь не знает вот этого ?для того, чтобы?. Что ее ведет вперед? Пусть и догадывается, но догадки?— это все равно не определенность, догадываться можно о чем угодно, а ему нужно знать факты. Ему нужно услышать от нее о том, что она просрала все, а ее друзья (сраные друзья, ради которых она готова рисковать своей жизнью) сдохли, и сдохли, по всей вероятности, от рук людей Альфы, раз девчонке так приспичило найти этих кожелицых ублюдков. В конце концов, он ради нее нарушает договор с Риком. Он возвращается на земли общин, а он уж точно не грезит мечтами о своей камере.?Какого хера, какого хера. Да вот не твоего хера это дело?,?— мысленно Энн всю передернуло. Она бы с радостью больше не встречалась с больными психами, которые двадцать четыре на семь разгуливают с лицами гнильцов на роже и вообще тусуются среди мертвых (словно это всего лишь утренний час пик в метро?— там все на ходячих похожи). Единственное место, где бы ей хотелось их видеть?— это могила. Большая такая, глубокая. ?Налить горючего, взболтать, перемешать и поджечь?. И если кто-то в этой могиле окажется живым, кто знает, вдруг ее крики порадуют. Говорят, что жажда мести далеко человека заводит.—?Психологическое тестирование хочу провести. Собираю информацию удивительных образцов человеческой природы для потомков,?— да на хрен ей не уперлись это уроды. Не их она ищет, не ей они нужны. Просто это отличное место, чтобы снова начать поиски своих (?может смогу найти наши метки?). Нигану она об этом говорить не собирается. Ей хватает одного голоса в голове, который талдычит день за днем, что спасение утопающих?— дело рук самих утопающих. И раз они оказались так тупы, чтобы попасться, то это не значит, что она должна отправляться вслед за ними. Чертовски не хочется, чтобы еще один голос поддерживал слова Ричарда. Энн задумчиво морщит лоб, будто что-то прикидывает, а затем резко кивает головой северо-восточнее указанного направления.—?Сначала туда. Видишь за пролеском забор виднеется? Я там магазин приглядела. Типа все для дома: от сахара до ракетной установки,?— уловив зачатки насмешки ?ну да-да, вам, бабам, лишь бы по магазинам прошвырнуться? в глазах мужчины, Энн терпеливо продолжает (хотя какого черта она должна оправдываться?). —?Мне штаны нужны. Не хочу бегать с голой жопой, соблазняя мертвецов откусить кусок ягодицы.?И куртку можно сменить. Нужно?. Она наклоняется, чтобы завязать шнурки и заодно успокоить полусгнившего бедолагу, от которого осталась башка на трухлявой шее, да половина грудины. Она никогда не проходит мимо мертвецов, даже если они ничем не угрожают. Во-первых, Энн своими глазами видела, как Ричард эффектно скормил лицо ее насильника (он ударил ее по лицу, а Ричард всегда вежливо просил ?по лицу не бить?) гнильцу, от которого только голова и осталась. Во-вторых, ей кажется, что так правильно. Она давно к ним ничего не чувствует: ни ненависти, ни сожаления. Уничтожение ходячих из забавного спорта (?ну-ну, и кто ведет??) превратилось в рутину. ?Их не должно быть. Просто не должно быть?.Его брови изгибаются почти непроизвольно, когда слышит о магазине,?— пиздец… но кто я такой, чтобы запрещать бабе прошвырнуться по магазинам,?— он скалится в усмешке, разворачиваясь на каблуках своих ботинок в сторону виднеющихся за забором крыш домов (ждет, когда девчонка завяжет шнурки, смотря на ее макушку из светлых волос, и вспоминает о дне в своем кабинете, когда тянул ее за волосы, прижимая к стене, осознавая, вглядываясь в ее глаза, что девчонка нихрена его не боится?— и сейчас?— точно можно себе уже признаться, что ему это понравилось). Не все ли равно голая у тебя жопа или нет? Мертвецам абсолютно на это посрать. Живым так же на это посрать, и бабе сейчас совершенно не нужно малевать на своей физиономии целый портрет из тонн косметики и напяливать на себя мини, из-под которой были бы видны ее кружевные трусики, чтобы тебя захотели выебать. Выебут из без этого. Достаточно иметь для этого лишь пизду, и хотя бы подобие сисек, которые могут быть спрятаны под грязной футболкой, что рваным тряпьем после повиснет, уже ничего не скрывая под собой. Он ненавидит подобное. Он ненавидит эту животную похоть, сколько бы ни прожил, сколько бы дерьма не видел своими глазами?— в нем эта ненависть живее всего, что двигает им в этой жизни.—?…защищать слабых?— это же блять и есть основной принцип цивилизации. Если вы не защищаете слабых, то вы не цивилизованные люди, а ебаные животные.—?Мы и есть животные, Ниган. Цивилизация?— этот миф. Вот такой истине научил нас мир. Мы не возвысились над базовыми инстинктами, они всегда управляли и будут управлять нами. Это уродство, которое ты видел… не отворачивайся от него, смотри, и тогда ты станешь частью нас, ты поймешь, кто мы такие. Только так ты сможешь освободиться.—?Чушь собачья. Если ваш инстинкт причиняет боль другому человеку, из-за чего вы получаете удовольствие, причиняя еще большую боль, чтобы получить еще большее удовольствие, тогда вы ебаные чудовища и вас надо разъебать. И я совершал неописуемые поступки, но у меня всегда была на то причина. Я всегда делал все ради высшего блага, а не ради одного лишь насилия, что приносило бы мне удовлетворение, приближая меня к подобию того, что для тебя является истиной человеческой сущности. И в мире полно других людей, против которых мы можем объединиться, а ты блять допускаешь подобное со своими собственными людьми.—?Такова природа, выживают сильнейшие. Если у тебя нет сил дать им отпор, значит, ты должен приобрести силу, чтобы превозмочь.—?Все это еще большая хуйня. Ты смотришь на то, как женщин насилуют, и думаешь, что это в порядке вещей, вещаешь мне тут о том, что это делает их сильней, хотя твою же собственную пизду защищает здоровенный хер. Ты слаба, Альфа, без своего Беты.—?Как мило, что ты решил, что я спрашивала разрешение,?— фыркает Энн, пролезая черед дыру в заборе и с наслаждениям ощущая под ногами твердый асфальт (все-таки она городское дитя). Иронично, что раньше она чуралась городов (хотя этот сложно назвать городом в полном смысле слова, скорее уж городочек-городишко). В городе было страшно, в городе пугал каждый угол и каждый поворот. И разумеется?— люди. Опасные типы, жаждущие прихватизировать твои консервы, встречались едва ли не чаще, чем их мертвые плотоядные собратья. Но это было в начале эпидемии и пару лет позднее. Сейчас и мертвые, и живые рассредоточились, города стали пустовать (хотя иной раз откроешь дверь, а тебя за ней ждет сюрприз в виде немаленькой такой толпы ходячих). Но Энн нравился не только асфальт под ногами и запустение городов. Ей нравились эти улицы, побитые витрины, заброшенные магазины, квартирки и дома. Столько закутков и закоулков, где можно притаиться и скрыться (ну или тебя там могут поджидать). Что вообще может быть упоительнее, чем драпать сквозь город? Черта с два ты вот так в лесу найдешь что-то, чем обороняться. Палки, сучки, шишки?— не богат выбор. А тут столько барахла. Если руки растут не из жопы, то можно соорудить нехреновую такую броню. ?Жаль только, что руки не из жопы?— это не про меня?. Крис навострился делать что-то совершенному чумовое из подручных средств. Хорошо у нее хоть перчатки с кастетами остались. Точнее одна перчатка.—?Ну и как ты выбрался из клетки? —?наконец-то спрашивает Энн, уже идя впереди и показывая дорогу. Не то чтобы в ней вдруг проснулось желание вспомнить былые времена и поболтать, но тишина хуже. Слушать мысленные, безумные монологи?— тошно. Голос Ричарда в голове вызывает желания разбить эту самую голову об ближайшую стену (а еще слишком рано, она не нашла свою семью). Наедине с собой она сходит с ума. От разговоров, конечно, легче не будет, и нормальнее она не станет, но так можно почувствовать себя человеком, а не ходячим, который просто еще не перешел на человеческую плоть. —?Вы с шерифом наконец-то признали свои чувства, отринули предубеждения и кинулись друг другу в объятия? Или какая-нибудь дурочка, клюнула на твою харизму?—?Эту дурочку зовут Карлом Граймсом,?— Ниган не видит особого смысла скрывать о том, что произошло, все же после его официально уже освободил Рик, и он не является беглым ?преступником?, за которым по пятам гонятся его конвоиры с псами на натянутых поводках. И ему совершенно не нужно было прощение, достаточно было свободы, которую он больше никому у себя не позволит забрать,?— у нас с ним возникла договоренность, которую я после исполнил от и до, а его папашка по итогу решил, что я заслужил амнистию. Хотя хрен ли бы я ее не заслужил, если моими руками он удержал власть свою ебаную, ссаный демократ, что не может угомонить своих людей, а после я же рисковал своей шкурой вместо него, когда ходил по лесам и привлекал внимание ебаных кожелицых уебков. Чуть штаны свои не обделал, когда хер огромный с мордой мертвеца на меня пошел и оказался тем еще не мертвецом.—?Ясно. Поздравляю. Из Александрийской бабайки в Александрийского героя. Отличный карьерный рост,?— она не слишком удивлена тому, что выпустил его именно Карл. Парнишка неплохо так в своем возрасте умел думать своими мозгами, причем?— за вычетом гормональных всплесков?— использовал свои активы весьма разумно. А вот то, что Рик признал амнистию Нигана, ну…не прям чтобы это самая интересная новость дня, но занятно. Энн казалось, что шериф прочно уперся рогом во всем, что касалось его мнения насчет заключенного. В какой-то момент она уже не была уверена, что дело лишь в смерти одного из его людей. Было больше похоже на то, что его скорее зацепило то, что Ниган прищемил ему яйца (мужики бывают поразительно недальновидны, когда кто-нибудь пинает их эго). Однако же, амнистия амнистией, но отчего-то Ниган не пожинает плоды своей победы, потрахивая какую-нибудь благодарную девицу или окучивая помидоры. Отчего-то он оказался возле ее убежища, на довольно-таки изрядном расстоянии от Александрии. И в Святилище не попытался вернуться. ?Хочет начать с чистого листа?? Ее так и подмывает узнать о причине, но Энн молчит. Да и к чему спрашивать? Рано или поздно их дороги снова разойдутся. Так всегда происходит. Так происходит со всеми, с кем она делила кров (они умирали, уходили, терялись). Вряд ли Ниган станет исключением.Он шагает за Энн, достав нож из ножен, прикрепленных на ремне за спиной, держа его в руке, пока внимательно всматривается в первые проулки улочек города, в который они вошли. Он не любит заходить в города, они опасны даже спустя столько лет после начала этого дерьма и опасны они не мертвецами (живые все еще остаются той опасностью, с которой совладать сложней, чем с идущим на тебя стадом мертвецов). Ниган, даже отправляя своих людей в рейды в города, всегда проверял их готовность, никогда не запрещал брать дополнительное оружие, что могло помочь вернуться после живыми (жизни людей все еще были для него важней патронов, которые заканчивались, и не было больше фабрик по изготовлению оружия, чтобы пополнять арсенал Святилища). А сейчас у него был только блядский нож (пусть и охотничий, но против живого?— это как палка против двустволки), и ребенок под боком, что шагает себе и шагает, совсем отбитый на голову, раз ей так приспичило найти себе новые штаны (хотя в старых не такие уж и большие дырки?— раньше за такие брюки, как у нее, пришлось бы вывалить дохуища бабла). Он поднимает голову, замечая вывеску с названием магазина, где первые буквы упали, и стоит с трудом понять, а как же магазин назывался раньше, когда теперь его название вызывает желание сдержать смех (чего Ниган делать не собирается и начинает ржать, плевав на то, что вообще их кто-то сейчас может услышать),?— ?течка?…?— нет, он и проигнорировать это не мог, читая вслух те оставшиеся буквы на вывески над входом в магазин, витрины которого давно уже разбиты,?— самое то, пошли сюда, ребенок, уверен, штанишки тебе здесь найдем самые лучшие.Он перехватывает удобней нож, сжимая его в сильней и шагает первым в помещение, толкнув плечом болтающуюся на петлях стеклянную дверь, что осколками сыплется ему под ноги.—?Проверяем, потом примеряем,?— никого уже не нужно об этом оповещать, предупреждать, каждый выживший знает, что нужно делать, когда входишь в незнакомое место, но Ниган все же проговаривает это, не понижая голоса, чтобы если кто-то в магазине еще и остался из мертвых, начал сразу двигаться на шум.Энн пожимает плечами, разглядывая остатки вывески и не вполне понимая, чего ж так Ниган веселится. Развеселившее его слово не находится в ее изрядно пополнившимся за годы выживания на чужбине словарном запасе, а спросить гордость не позволяет. Энн снимает с себя рюкзак и, оглядевшись по верхам?— не блестит ли где чего на солнце (бинокль, например)?— прячет его под днище автомобиля.—?Угу, я в курсе, как это делается,?— Ниган прав, но это не значит, что она нуждается в ликбезе. От рюкзака же догадалась избавиться, чтобы не стеснял движения, если станет горячо. Энн достает из кобуры мачете, армейский нож пока остается на поясе. Фонарик игнорирует, отдав его Нигану (захочет?— воспользуется, да и сподручнее, если свет из-за спины будет). Он все равно не даст столько света, сколько нужно, а в помещениях ближе к витрине хватает и солнечного. В темноте же Энн полагается на слух. По крайней мере, когда она одна.—?Идем друг за другом, и никаких нахуй ?разделимся, чтобы охватить большую территорию?, ты поняла меня, ребенок? —?он достаточно смотрел в свое время тупых ужастиков, может это и помогало ему выживать? Разделяться?— тупо, более тупое, что можно предпринять, это услышав шум в подвале, идти туда, думая, что это котики там мурчат, а не чудище засело в темноте, которое выебет тебя во все щели. Он пускает Энн первой, исходя из разницы в их росте, телосложении и возможности добить сверху, чего не будет возможно сделать девчонке, если только она на него не взберется, как мартышка, перебираясь и добираясь до мертвеца, который, вполне возможно, будет уже дожирать самого Нигана.—?У меня имя есть, между прочим,?— бурчит Энн. По ней?— так лучше разделиться. Быстрее все осмотрят. Ей проще работать одной, хотя если выбирать напарника, то ей всегда нравилось ходить в паре с Беккой (такой слаженный тандем у них получался). Нигана же она не знает. Верит, что он не только пиздеть горазд, но ей не приходилось видеть его в бою. И это немного напрягает. Еще больше напрягает то, что он у нее за спиной, хотя смысл в этом есть. Иди этот верзила впереди, только обзор будет загораживать. Так что Энн терпеливо прикусывает губу и продвигается вперед, где под подошвами ботинок куда реже похрустывает стекло.Ниган почти допускает мысль, что то взаимопонимание, что между ними было, ему привиделось. Оно было именно тем бредом, горячкой, в которую он впадал, разглядывая лица из своего прошлого, шепча имя своей жены, смеясь с настоящей жизнью в своем смехе, который подхватывали призраки, разнося эхом по подвалу. Он допускает, что он придумал девчонку, придумал какой-то собирательный образ из обрывков своих воспоминаний, что не напоминал бы никого из прошлого целиком, но каждая из частичек тянули из него то настоящее, что было не допустить с живыми в новом мире. Он допускает, что с самого начала Энн?— это его галлюцинация, что никто не привозил ее в Святилище, а она пришла сама, просто появилась перед ним, как часть развивающейся шизофрении, которая то затихает, то вновь обрушивается на него, когда он так нуждается в мотивах, которые помогут жить. Она появилась в подвале напротив его камеры, потому что он больше не мог быть там один, загнанный в клетку зверь, который может выжить только на свободе. Она появилась у того разваленного домика, приведя его в безопасное убежище, потому что ему нужно было хоть за что-то ухватиться, чтобы поддержать внутри себя яростный огонь, который довел бы до конца, и этот конец не являлся бы его самоубийством. Потому что все: он больше не способен быть один; он больше не хочет быть один; он больше не хочет только в своих снах видеть Люсиль и просыпаться каждый раз с виной, что оставил ее там одну. И это нормально (нормально ведь), что его же галлюцинация с ним не приветлива. Совершенно не довольная, будто он отвлек ее от чего-то очень важного или кого-то. Может галлюцинации они у каждого не свои личные, и Энн является еще чьим-то глюком и была вынуждена бросить того, кто ей более приятен, потому что вот этот мудак, не желающий принимать чужие правила, вновь без ее помощи загнется. Он даже хмыкает себе под нос от подобных мыслей. У него желание протянуть руку и коснуться Энн, чтобы убедить себя окончательно в верности своих мыслей, когда его рука не нащупает человеческого тепла под собой, проскальзывая насквозь (а те прикосновения в подвале и ее ?я настоящая??— что ж, у него всегда было слишком живое воображение). Да и вообще, они совершенно друг друга стоят: этот неприветливый глюк в виде злобного, маленького гнома, что не позволял себя игнорировать в подвале, и он?— бабайка, которому совершенно не усралось быть героем, от чего он и не пытался хоть как-то завоевать святую, сука, любовь жителей ебаной Александрии. Даже если его настигла все же шизофрения, проявившаяся в каком-то там поколении по линии матери, розовые очки на глазах Нигана не появились, чтобы он хоть на секунду предположил, что эти самые святые жители ебаной Александрии действительно способны допустить жизнь Нигана рядом с собой. Ему это и не нужно было. Ему не усралось пытаться добиться их расположения, их доверия, их любви?— они для него были все еще тем слабым скотом, который Рик не в состоянии сдержать, называя этих людей семьей. Ниган не собирался просить дать ему шанс на всепрощение, даже учитывая, что Граймс-старший, приняв помощь от него, после стоял лицом к своим людям, закрыв Нигана своей спиной, пытаясь тем объяснить: почему тот на свободе, почему не вернется обратно в клетку. Ниган ухмылялся, глядя на возмущенную толпу, на членов совета, который правил общинами (общинами, в содружество которых все же не вошло Святилище, и Ниган догадывался почему), от которых осталось одно пепелище после полчища мертвецов и шепчущих, противостоять которым живые были не в силах. Он выиграл один для них эту войну, и ему было похуй на всепрощение, потому что главное для него была лишь свобода, которую он выждал, но принял даже без иронии сарказма, окунув в него Граймса, который клялся всеми известными богами, что Ниган никогда больше не увидит света вне решетки крошечного окна своей камеры.—?Ты должен уйти. Я дам тебе оружие, еду на первое время, но ты должен уйти с земель общин.—?Ебать, шериф, неужели ты думал, что я буду просить остаться? Ебал бы я тебя, ваши общины и весь этот блядский союз, чтобы мечтать к нему присоединиться. Возможно, я б конечно не отказался от бабы на дорожку, в знак благодарности за то, что я все сделал за тебя, но хули уж, потерплю еще, вдрочну себе сам в память о твоем ебале и всем твоим проповедям о новом сука мире?— охуенном новом мире. Не вижу только все еще ебаных розовых пони или единорогов, изрыгающих радугу, все то же дерьмо и большой серьезный дядя, который не боится взять на себя ответственность, все так же решает все вопросы вас, ссыкунов.И уж лучше действительно его личная галлюцинация, чем новые проповеди, новые косые взгляды, и скучающее его личное желание продолжать быть тем говнюком, которого все так же будут бояться (чисто из принципа, чтобы не смели расслабиться рядом с ним, думая, что он хоть как-то размяк за годы, проведенные в камере). Он не сомневается, что рано или поздно (и скорей рано, чем поздно), рядом с домом, в котором он бы поселился, выстроилась бы очередь из женщин, что подкармливали его, что ревновали бы его, что не желали бы выбираться из его постели, позабыв обо всех ужасах его образа, который стерся бы из памяти, как байки, которые травят у костра, но с каждым новым разом рассказ утрачивает какие-то элементы своего оригинала, и в нем появляются новые детали. Нужно было лишь немного еще подождать, побыть примерным, показывая всем и каждому, что заключение и проповеди Граймса действительно могут привести к исправлению (к излечению). Хорошим он все равно никогда не будет (он и не хочет быть хорошим)?— еще и поэтому уж лучше личная галлюцинация, с которой никогда не нужно было притворяться, врать, увиливать от правды (он такой, какой он есть, и уж личная галлюцинация не будет ждать от чего чего-то иного?— ведь он все еще не видит розовых пони и единорогов, изрыгающих радугу, чтобы быть лучше дерьма, в которое погрузила его жизнь).Бакалея. Крупы. Под ногами валяются вскрытые банки. Кто-то обедал, не отходя от кассы. Впрочем, вон на полке валяется пара упаковок вермишели быстрого заваривания. После школы Энн с одноклассницей любила похрустеть этой лапшой всухую, а если еще и на сладкую газировку умудрялись денег наскрести, то это был просто обед королей. Это вам не мамины супы. ?Сейчас бы правую руку отдала за мамины щи. Ну не свою руку. Чужую. Вон у Нигана длинные клешни, можно половину оттяпать?. Продуктовый отдел заканчивается, и магазин расширяется, причем в противоположном конце виден свет. ?Сквозной, видимо?. То есть забрести сюда может, кто угодно и когда угодно. ?Но хоть к стене не прижмут?. Энн держится правой стороны, продолжая обходить по периметру, как в свое время учил еще отцовский друг (тот еще игроман со стажем: показывал ей, как в играх территории лучше обследовать). Обходишь, значит, территорию по периметру, и с каждым новым кругом сужаешь границы, пока не доберешься до середины. Будь она одна, уже бы с гиканьем пробежалась по всему магазину. Кому надо, пусть высовывают свои любопытные голодные морды. Вместе этого они бредут так, будто находятся в каком-то стандартном ужастике, и на них вот-вот что-то выскочит. ?Да скорей бы уже!? Не хватает разве что напряженной музыки, которая бы нагоняла саспенс. Спорт.интвентарь. Детский отдел. Женский. Муж….—?Ты можешь держать гребаную дистанцию? Че ты прижимаешься ко мне, как будто сейчас ламбаду танцевать начнем? —?не сдерживается Энн, хотя дело не в Нигане. Она надеялась, что сможет поразмяться и выпустить пар, а тут так тихо, ?как на образцово спокойном кладбище?. [Нервы надо беречь, котенок] ?И ты иди нахуй!?—?Может, я боюсь до усрачки, вот и жмусь к тебе изо всех сил, мамочка,?— Ниган скалиться, пусть девчонка и не смотрит на него, но в интонации свободно разберет, что на его лице улыбка, так и не делая даже полшага назад, чтобы быть чуть дальше от Энн. Нихуя, конечно, он не боится, но теперь работает тот же самый принцип, по которому ни один бы житель Александрии или какой иной общины не посмел бы взглянуть на него без страха (ему просто нравится раздражать девчонку, которая в момент наивысшего кипения, начинает проявлять хоть какие-то эмоции, что не напоминают ему амебную оболочку без страха и желания жить). Он не стал включать фонарик, отданный ему Энн, запихав его в карман. Света в магазине было предостаточно, да и глаза начали привыкать к полумраку, а яркий свет фонаря, только бы помешал, ослепляя (достанет его, когда пойдут проверять подсобные помещения, где не будет разбитых окон и естественного света). Ниган прислушивается, между шагами слышится чавканье, заставляя бежать быстрей, как можно дальше, как можно внимательней вглядываясь под ноги, чтобы не запнуться, не упасть и не стать десертом на пиру мертвецов. Сейчас же этот звук, он обыденность, с которой за столом едят дети, которым не объяснили, что такое этикет и что жевать еду нужно с закрытым ртом. Мертвяки слишком увлечены и не обращают внимание на новую закуску, идущую к ним на пир стройным шагом, но Ниган замечает их в ту же секунду, как только он и Энн выходят из-за стеллажей, и девчонка кивает ему в их сторону. Хотелось бы, чтобы эта кучка мертвых была единственной, но не питает радужных надежд на то, что им настолько сильно повезет (все еще не слишком ему нравится находиться в городе, потому что труп, который на части рвали мертвые был живым еще не так давно: а где есть один, есть и другие).Если мертвецы не были бы так сосредоточены завтракам, они бы тоже решили, что им сопутствует удача. ?Жратва сама идет в руки?. Идет так спокойно, вразвалочку. Посвистывая. [Что ты делаешь? Я не так тебя учил]—?Доброе утро, граждане мертвые. Не хочу вас отвлекать, но в магазин со своей едой нельзя!Энн забывает, что не одна. У нее пальцы в нетерпении постукивают по рукоятке мачете. Она стоит на месте, улыбка отдает безумием безумного Шляпника, и ждет, когда отвлекшиеся ходячие выйдут из узкого прохода примерочных и сами к ней подойдут. ?Ставлю на бабу с зеленым шарфиком. Или это коричневый? Черт, и не разберешь?. Победившую?— ?дважды бинго??— в ?забеге? женщину Энн встречает с коротким хэканьем, размашистом ударом наискосок рубанув по голове (в своих мечтах она видит в руках катану, наподобие той, что была у Мишонн, а в реальности катаны ей не попадались, да и уметь надо таким оружием обращаться). Следующего любителя человечины она отталкивает ударом ноги и приканчивает уже сверху. С нижнего положения по левую руку она замечает движение или скорее даже тени.—?Эй. На девять часов от меня?— твои.Ниган хочет уцепиться за плечо девчонки, оттащить в темноту и прорычать через зубы, что они съебывают отсюда, и похуй на мертвых: пусть жрут свой обед, который все равно очень скоро бы пропал, а он же не желает оказаться тем долбоебом, что пришел за шмотьем, оказываясь мышью в чужой мышеловке. И похуй, что Энн может счесть это за трусость, он еще не надышался свежим воздухом, чтобы сдыхать от пидоров, обитающих на местных землях, так как не верит, что где-то поблизости может жить еще столь гуманный долбоеб, питающийся святостью своей наивности, как Граймс. Будь у них с Энн оружие, силы можно было бы хоть как-то сравнять, но у него был лишь нож, как и у девчонки. Пистолет, болтающийся где-то на дне его рюкзака среди вещей, был без патронов. Ниган уже и не верил особо, что он может пригодиться и что он найдет для него где-нибудь патроны, но не выкидывал. Так, на случай, если когда-нибудь столкнется с таким же пизданутым гением, как Юджин, который мог из говна и палок создать патроны. Но девчонка шагнула вперед быстрей, чем его рука легла на ее плечо, а он шагнул следом за ней (он все же верен своей галлюцинации?— верней, чем она ему).—?Да твою же мать, сука, ребенок!Энн добралась до примерочных, когда вместе с манекенами и кучей шмотья справа на нее вывалился ходячий. ?Сука! Ты в засаде что ль сидел?? На ногах устоять-то устояла, но от неожиданности выронила мачете. Она выставляет вперед правое предплечье, не позволяя гнилым зубам впиться ей в лицо. Вместо этого зубы смыкаются чуть повыше запястья, с гортанным рыком вырывая кожу.—?Приятного аппетита, еблан,?— армейский нож входит мертвому под подбородок, раз и навсегда отбивая желание вываливаться на ни в чем неповинных?— впрочем, это еще бабушка надвое сказала?— путников из засады. Энн оглядывается, прислушивается. И почти разочарованно хмыкает, убирая нож за пояс и поднимая мачете (впрочем, последнее на всякий случай оставляет в руках).—?Вот дерьмо. Ты закончил? —?не поднимая взгляда на Нигана, она разглядывает предплечье, в которое вцепился зубами мертвец.Спаситель (бывший уже спаситель) отталкивает от себя мертвеца, в голову которого лениво всадил нож, не заостряя никакого внимания на своем действии, ведь все уже давно выработано до полного автомата, и паника?— она, как что-то высосанное из пальца, никому не нужная растрата энергии. Паника?— то, что не чувствовал годами, то, из-за чего сейчас перехватило горло, как будто кто-то по нему полоснул острым ножом, и он чувствует горячую кровь на своих руках, ошарашено хватаясь за рану. Девчонка ведь не настоящая. Она ведь не может умереть. А если и может, он целых два года считал ее мертвой, что изменится, если она умрет сейчас (ведь ни хрена не изменится?— ведь ни хрена, ни хрена, ни хрена). Он замер на месте, среди мертвых тел, кровь черная, сгнившая под подошвой его берцев. Ниган смотрит на Энн недоумевающим, ошарашенным взглядом, когда она отталкивает от себя последнего мертвого, бросая спасителю свой вопрос. Может она не почувствовала на волне адреналина? Или еще какая хуйня бушует в ее крови? Но и он не видит крови (разве не должно быть дохуя и больше крови, когда в твое предплечье вгрызаются зубами, вырывая шматок мяса). Найдись кто смелый, с фотоаппаратом в руках, можно было бы Нигану подсунуть снимок, где бы он разглядел себя же, стоящего напротив Граймса, с видом полнейшего барана, что только может хлопать глазами, когда ему сказали о смерти Энн (секунда до, когда он сорвался, разбив лицо шерифа об прутья решетки?— секунда до, когда он рванет к Энн, дернет ее вверх с пола и разорется на нее за всю эту хуету, что она тут устроила). Он не привык к подобному. Он сука слишком, кажется, старый для подобного, чтобы в итоге не ебнуться тут же на месте с каким-нибудь инсультом. И если она все же горячка его бреда, им придется подробно обсудить подобную поебень, если она и дальше собралась мелькать на подкорке его больного мозга.?Не кожа, а какая-то клеенка?. Дохлый козел выдрал часть куртки вместе с подкладкой?— ?прям бульдог какой-то??— и соскреб зубами глянцевую поверхность мужского журнала. Похожий журнальчик оберегает предплечье и левой руки. Дешево, сердито и весьма эффективно. Руки и ноги?— обычно самые уязвимые. Голеностоп защищают высокие берцы, а за неимением лучшего варианта для предплечья подходят и журналы. К тому же, однажды проверено на одичавшем псе. Если клыки не справляются, то куда там мертвецам.—?Ладно. Хочу посмотреть, чего они там так увлеченно жрали в примерочной. Может доупокоить надо.Ниган все еще охреневшим взглядом смотрит на плечо Энн, перешагнув через труп у своих ног (крови он все так же не видит, и он не верит, что его мозг может быть настолько добрым, чтобы не воспроизвести все самые страшные ужасы, заливая тут потоками крови все вокруг, пусть даже девчонка и плод его воображения, умирать она точно будет на его глазах в самых страшных муках, чтобы после ему этого уж точно не позабыть). Он стирает кровь с ножа в своих руках, шаг еще один, чтобы оказаться рядом с Энн и уже отсюда понять, что под ее курткой что-то есть, что в итоге ее и защитило от зубов мертвяка.Мертвого, полу съеденного мужчину не было нужды ?успокаивать?. Судя по красноречивым ошметкам на стене он и сам с этим прекрасно справился. Правда, кое-что Энн напрягает. Мертвые не жрут мертвечину. ?Не вкусно, наверное. А значит…?—?Это ведь недавно произошло, да?Перед смертью мужчина устроил себе пир. На полу вперемешку с внутренностями валяются вскрытые банки консервов, мармеладный червячок не дрыгается в лужи крови, а еще ноздри щиплет от сильного запаха алкоголя, который пробивается сквозь все остальные. Погрызенная рука лежит на грязном ящике, рядом початая бутылка (и жидкости в ней на донышке). ?Странное ты место выбрал для пирушки?,?— думает Энн, а потом замечает надпись на дверце примерочной кабинки. ?Привет. Меня зовут Энтони, и я заебался?. ?Так это была прощальная пирушка?? Вполне возможно, что Энтони даже не был укушен. ?Просто заебался?. Энн кажется, что она смотрит на свое будущее.—?Пиздец,?— то ли он о том, что он видит в кабинке, то ли о том, что ебаная девчонка заставила его все же переживать, не в состоянии сказать ему, что у нее под одеждой самодельная защита (и это умно?— охренеть как умно). Ниган убирает нож за спину, переводя все же взгляд с порванной ткани куртки Энн на труп, сжав пальцы в кулак и расслабляя их через секунду, с горящей ладонью, которая все еще требует влепить девчонки подзатыльник за то, что вытворяет. О мертвых переживать точно больше не стоит, на шум, что они тут устроили, вышли бы все, кто смог, а кто не смог бы, щелкал зубами где-нибудь за тонкими стенами, и это было бы слышно. В магазине остался только он и девчонка, что тянется к коробке, открывая взору Нигана бутылки с виски (с его любимым виски, по вкусу которого, он тосковал не меньше, чем по бабе и возможности заняться сексом).—?Макаллан. Восемнадцатилетний,?— сидя на корточках, читает надпись на этикетке Энн. —?Это хорошо? Черт. Этот самый вискарь, который постоянно в фильмах с серьезным видом тянут?Она убирает руку Энтони с ящика и заглядывает внутрь.—?Ни хера ж себе,?— Энн достает из ящика целую, нетронутую бутылку. А там еще четыре таких.—?О да, ребенок, тот самый, что пьют все большие и грозные дяди, деньги которых сейчас, гниют в некогда лучших банках мира с тем же темпом, что и мертвяки под нашими ногами,?— он хмыкает себе под нос, пнув мертвое тело рядом, а после, перешагнув через него, бросив свой рюкзак рядом с Энн,?— складывай, хуй я это позволю здесь оставить,?— Ниган помнит последний раз, когда держал бокал с данным виски в своих руках, расслабленно сидя на диване в своем кабинете и оттягивая момент с необходимостью встать, чтобы выйти к своим людям и в очередной раз проверить каждый винтик с колесиком, не позволяя дать сбой в работе Святилища. Ниган помнит, как сделал тот последний глоток и сейчас на языке горечь послевкусия, с приятным теплом в горле.—?Эй, Энни Уокли, куда ты?—?Спасибо за кролика. Подальше.—?Одна?—?Одной быть безопаснее.—?Ну да. А ты не показалась мне трусихой.—?Чего-чего?—?Да ладно тебе. Одной быть безопаснее? Так говорят все, кто боится терять, кто боится брать ответственность. Одной небезопасно. Нельзя быть одной. Так можно заблудиться сильнее, чем ты уже заблудилась.—?Кто такая Энни Уокли??Может Энтони ?заблудился?. И это единственный выход, который он смог найти?,?— Энн не сводит взгляд с руки, пальцы которой мертвой (буквально) хваткой стискивают пистолет. Интерес к дорогому алкоголю пропадает сразу же, словно она действительно ?ребенок?, который не может долго концентрироваться на одном предмете. Она достает обойму?— пусто. ?Ты тоже кого-то потерял? Так и не смог найти?? С ней случится тоже самое? Когда она не сможет найти своих, когда Ниган отправится по своим Спасительским делам (а она и не сомневается, что когда он наиграется в непонятную ей забаву ?разозли ребенка?, он уйдет), когда она останется наедине с голосом Ричарда, она оставит такую же записку после того, как обожрется персиками напоследок? Поддернутый пленкой зеленый глаз таращится прямо на Энн, и на лице мертвеца ей мнится ухмылка, мол: ?да-да, Энни, ты смотришь на свое будущее; единственный способ найти выход из этого жизненного лабиринта?— смерть?. ?Пошел ты, Энтони. Не будь еще одним мертвым мудаком. Мне и одного хватает?.—?Не тяжеловато будет? С четырьмя бутылками? У нас выражение есть ?жадность? ммм. ?frayera? сгубила. Если у тебя вдруг отвалится спина или придется бежать, я твой рюкзак не потащу,?— предупреждает Энн, складируя бутылки Нигану. У нее же в рюкзаке все самое необходимое. Бутылка воды, спички, веревка, пара сухпайков, дорожная аптечка. Принципу ?бери только необходимое? ее научил еще отец, когда она впервые поехала в отпуск. ?Нют, а ты понимаешь, что ты едешь в компании таких же доходяг, и ваши баулы вам самим придется таскать? Ты на море купаться едешь или страну завоевывать??. Но папа же не может быть прав, что он вообще знает о потребностях молодых девушек?— ни-че-го. Оказалось, основная потребность молодой девушки?— мобильность и еще желание больше никогда не таскать по жаре тяжелые сумки. Ричард просто довел этот принцип до совершенства в своем понимании. Иногда приходится бежать, долго бежать. С тяжелым рюкзаком (в котором вроде и так только самое необходимое) долго не побегаешь, а порой нет времени притормозить и вытащить лишнее. ?Держи все самое необходимое в подсумках, котенок. Будь готова скинуть рюкзак, расправить крылышки и бежать-бежать-бежать. Оружие, вода, еда?— все это можно найти, забрать. С жизнью будет посложнее, если из-за тяжести поклажи, ты свалишься на землю?. ?Как много вокруг умных мужиков. Одна я дура, ну куда деваться?. Энн не нравится, когда воспоминания об отце и Ричарде оказываются рядом. Неправильно это как-то.—?Я там видел продукты, заберем тоже, лишней еды не бывает,?— Ниган оставляет Энн одну с трупами, забрав свой рюкзак, что теперь тянет с чуть большей тяжестью из-за бутылок с виски. Идет по рядам, запихивая в него пачки с лапшой и крупами, которые находит (и плевать, что у них уже давно мог закончиться срок годности, как и у пары банок тушенки, которые он находит под одой из витрин, нагнувшись, чтобы подобрать лапшу и замечая покореженные серые металлические банки). Неужели она принимает его за полнейшего идиота, думая, что вместо того, чтобы спасаться, он будет держаться за сумку и добро в ней. Будь он таким, разве он бы сумел выжить? Ниган не позволил себе расслабиться до конца даже в Святилище, хотя и играл роль зажравшегося лидера, на столе у которого была лучшая еда (но тот же Саймон знал, что большая часть из еды, что готовили для Нигана, возвращалась обратно на кухню, чтобы люди, живущие на фабрике, могли тоже себе позволить сытный обед или ужин?— и он часто давал приказ снизить количество баллов на покупку еды, для него было важно благополучие его людей, настолько же важно, как и их страх, что держал их в узде). Он не успокоился и в клетке у Граймса, где от него уже ничего не зависело, где все было в руках лишь Рика, а он мог только сидеть там и ждать, не до конца понимая, а чего он ждет: помилования, свободы или уже приговора и смертной казни —главным было вырваться из клетки. Но он ничего не скажет Энн, пусть думает, что он настолько привык жить припеваючи, где вокруг него люди, как разменные монеты, что он тратит, не раздумывая. Ведь чтобы так о нем судить, разве не мало она о нем знает? Ведь ни хрена она о нем не знает. Она не знает о том, что было до Святилища (пусть думает и дальше, что ироничным циником он был всегда, а новый мир позволил этого просто больше не скрывать?— пусть думает, что он скорей толкнет перед собой живой щит, плевав на чужую жизнь, уж точно не рискуя своей). Так думают о нем все, а те, кто не думал, зная, что Ниган будет стоять плечом к плечу и биться наравне с другими, предали его?— затолкали в клетку, сбрасывая с пьедестала, сбивая корону с его головы, которая ему и нахуй бы не сдалась, если бы только люди выживали без его жестких правил, без тирании, что диктовала им каждый шаг. Энн он не собирается переубеждать. Его это уже давно не обижает (да и не обижало никогда, все же он не сопливая барышня в розовой пачке, чтобы оскорбляться до глубины души по причине того, что его считают той еще мразью). Он играл роль монстра, и Нигана эта роль вполне удовлетворяла, пока она приносила плоды, пока она сохраняла другим жизни. С девчонкой он не видит смысла ее переубеждать (с попытками убедить ее, что он не обуза), все равно все, что от него требуется, так это довести ее до места, где он в последний раз видел остатки из группы Альфы, а после они разойдутся. Ниган больше не видит даже смысла в собственной злости, что окатила его, когда он открыл глаза в бункере и увидел Энн живой (на собственную галлюцинацию точно злиться глупо?— и даже если Энн не его глюк, злость так же совершенно глупа, потому что сегодня он здесь, завтра она там?— он знал это с самого начала, знал еще в Святилище). Поэтому на ее предупреждение, он только хмыкает, не вдаваясь в пояснения о том, что он все же не последний долбоеб, готовый проебать свою жизнь (шанс на спасение) за бухло и жратву. И уж точно он не будет ждать от нее помощи. Каждый за себя?— и это ведь не они такие, это жизнь такая (полнейшая хуета, за которую он сносил головы).Энн равнодушно пожимает плечами?— пусть затаривается. В конце концов, его спина?— его заботы. Ну и Ниган по виду веса-то набрала. По крайней мере, на ходячую долговязую заросшую, как леший, скелетину он уже меньше похож. Авось, не переломится он пополам от пары банок консервов и упаковок лапши. Да и алкоголь в общем и целом может понадобится не только для того, чтобы запивать проблемы. Можно использовать в качестве дезинфекции (опять-таки не только внутренней). К тому же бутылкой можно банально бить по башке (живых, мертвых). Энн напоследок прикрывает уцелевший глаз Энтони и уходит к рядам с одеждой. На лице мелькает коротенькая улыбка, когда она вспоминает, как они с Танцующими окопались в баре, и Микки живо заинтересовался тем, чтобы наклепать ?Молотовых?. Она когда-то тоже была уверена, что все работает, как в кино. Берешь бутылку любого крепкого алкоголя, тряпку и вуаля?— мощно, разрушительно. Ричард ее осадил. [Ты понимаешь, как много я дал тебе, котенок? А ты ушла, и что теперь? Где ты теперь? С кем ты теперь?]Да, тут каждый за себя, но собирая еду, Ниган думал о том, что идти им еще минимум пару дней до земель общин, а, то и больше, особенно если они будут задерживаться, совершая подобные вояжи по магазинам, а значит им что-то нужно будет жрать. Да и погода, которую нельзя назвать стабильной, может их задержать в дороге. А значит им тем более нужна еда, чтобы не сидеть, где-то прячась от дождя, и не смотреть друг на друга, гадая о том, какое же на вкус мясо у старого хрена и не вкусней ли оно у молодухи с суровых земель России. Возможно это дело привычки, которую ему не вытравить из себя, все же, черт возьми, он не один год заботился о людях, а Энн вроде как человек (пусть и сука, что съебется первой и не будет его ждать, стоит им только угодить в какое дерьмо?— ну или только хочет казаться сукой, а Ниган заебался гадать). Даже бухло, которое оттягивает лямки рюкзака, может пригодиться не для того, чтобы им упиться до поросячьего визга. При условии, как девчонка лихо подставляет свои конечности под зубы мертвякам (и похуй, что там эти конечности прикрыты глянцевыми журналами, которые хер прокусишь гнилыми зубами)?— но может ему одну из ее конечностей придется отрубать ее же мачете, виски не хуже спирта подойдет для дезинфекции и раны, да и мачете тоже. Он ходит по рядам не спеша, находя за прилавком, где когда-то стоял кассир, две банки доктора пеппера:—?Ребенок, смотри, что я нашелНиган заходит в отдел с одеждой, выглядывая макушку Энн между стеллажами, и показывает ей панки с газировкой.—?Молодежь вроде ж любит переводить охуенный вискарь, мешая его с газировкой.Мужчина протискивается между вешалок с одеждой, запихнув банки в рюкзак (уже не так вводит в уныние необходимость вновь тащиться туда, откуда так долго пытался уйти).—?Я предпочитаю просто не портить сладкую газировку алкоголем,?— вполголоса бормочет Энн. Она вспоминает слова своей тети и думает, что уже гораздо ближе к тому возрасту, когда коктейли?— зло, и если хочется утром жить, а не выживать, то не стоит увлекаться смешиванием хорошего алкоголя со всякими сладкими жижами. Впрочем, сама идея накатить не кажется ей такой уж бредовой. Некоторые успешно переключаются таким образом с одних проблем на другие. Например, она сможет подумать о том, что делать, чтобы перестала болеть голова, а не…об остальном. ?Когда я вообще последний раз что-то пила?? Оказывается, в ту зиму в Александрии. Очень паршивый кофе с очень паршивым виски. ?С Ниганом?.Ниган проходит мимо Энн до вешалок, что делят магазин на две равных половины:—?Ууух, какая охуенная вещь,?— цепляет куртку на плечиках (подобной той косухе, что носил до подвала и клетки), потянув на себя,?— примерь, будешь самым модным ребенком,?— кидает куртку в сторону девчонки.—?Давай-давай, у папочки охренный вкус, не сомневайся, да и размерчик твой, а ведь думал, что придется тащиться в детский отдел за вещами для тебя.Зубы сверкают в полумраке магазина с улыбкой, в которой щурится довольный, когда Энн все же ловит куртку, а сам Ниган, приметив в конце зала стенд со спортивным инвентарем, шагает к нему.—?Ты что так и не смог слезть с порно романчиков? —?она ловит куртку, скептически ее разглядывая. —?А то с какого перепугу тебя так ?папочка? не отпускает?Кислое лицо невольно сменяется довольным, хотя улыбку Энн старательно прячет, когда примеряет куртку. Косуха оказывается в отличном состоянии. Чуть длинновата в руках и широковата в плечах, но так даже лучше?— можно будет зимой что-то объемное и теплое надевать под. А так кожа плотная, и она слегка поскрипывает при движении. Отличная куртка. ?Кто б сомневался, что он разбирается в косухах, мистер ?Я тут самый нарядный альфа самец в Святилище?. Почему ты туда не вернулся?? Она качает головой, углубляясь в женский отдел и даже позволяя себе придирчиво перебирать штаны, а не хватать с вешалки первые попавшиеся. ?Может он не готов вернуться? Сил набирается?? Дырявые джинсы? Нет, дырявые джинсы ей определенно не нужны. ?А из Александрии он сам ушел? Или его ?ушли??? Вопросов в голове больше, чем выбор штанов (как обычно процесс тормозят размеры?— ?мир скатился к чертовой матери, а в магазинах все еще сложно найти свой размер?). ?Мол, спасибо за помощь, а теперь вали на хрен?? [Что тебе за дело до него, котенок?] ?Вот именно. Какая мне к черту разница? О, а вот эти подойдут?.По порно романчикам Ниган, возможно, даже действительно скучает (не по самим им, конечно же, не поэтому нелепому тексту с чреслами и с отсутствием венерических заболеваний у белозубого пирата, а по непосредственности, с которой он и Энн смеялись над очередной девчачьей мечтой с сеновалом и конюхом?— смех помогал забывать обо всем). А вот тишина, что наступила за ним, лишь все усугубила. Но они ведь больше не говорят о личном, да и ответы не дают на вопросы?— сейчас они лишь спутники или точней, он провожающий до точки Б, на которой у каждого появится своя развилка с дорогой. Знание этого не дает расслабиться, чтобы зубоскалить так же, как делал это, пока они с Энн находились по разные стороны решетки. В камере он как будто чувствовал больше свободы, чем сейчас рядом с девчонкой, что ведет себя с ним, как будто не бесилась когда-то от его нежелания разговаривать.—?Держи эту сраную биту крепче! Хули она у тебя всякий раз уходит по наклонной с прикосновением к ней мяча.—?Я пытаюсь, тренер.—?Хреново пытаешься, Джейк. Еще раз.Он делает шаг от парня, чтобы летящий мяч не угодил в него, и проклинает день, когда согласился поработать тренером младшей группы по бейсболу (ему разве не хватало своей команды, которая не бегала тупым стадом по стадиону, а выигрывала школьные соревнования: вышли первыми из группы по штату среди команд по баскетболу). И да, Ниган любил бейсбол, смотрел его по телевизору, как положено в день Благодарения, всякий раз сидел с тестем и болел за одну с ним команду (хотя ему было и похуй, кто победит), но тренировать сопляков он точно не панировал.—?ЕЩЕ РАЗ!—?У меня болит уже плечо, тренер.—?А мне похуй на это, Джейк, пока ты не отобьешь этот сраный мяч так, чтобы он улетел за вторую базу, никто отсюда не уйдет.Бита в руку легла приятной тяжестью (ей немного не хватало до той, что была в Люсиль, но ее было достаточно, чтобы он почувствовал еще большую тоску по своей девочке, которая осталась в Святилище). Ниган слегка взмахнул ей, отводя корпус назад и уводя удар через плечи, чувствуя, как мышцы рефлекторно повторяют каждое из движений, что было отработано до сил в ударе, с которым было достаточно лишь одного, чтобы разбить череп мертвеца, пробивая сгнившие кости до мозгов (и не мертвых тоже: он ведь всегда старался убить с первого раза, не получилось лишь с тем корейским пареньком, что в предсмертной агонии что-то еще пытался выдавить из себя). Ниган легко прокручивает биту в руке, напрягая запястье, идя обратно по ряду в сторону, где оставил Энн примерять куртку и, кажется, ей были нужны новые штаны, чтобы не светить своей пятой точкой перед мертвяками.—?Знаешь, что я тут понял, ребенок,?— не стесняясь, он пялится на Энн, которая, подтянув брюки (кажется, успев их натянуть только что, прям перед тем, как Ниган нарисовался за вешалками рядом), заправляет под пояс края футболки, —мои личные галюны, а я все же принял решение, что ты мой личный глюк, должны соответствовать мне до конца, а значит к косухе прилагается и бита.—?Твою мать, Ниган, ты о личном пространстве что-нибудь слышал? Я тут вообще переодеваюсь! —?ворчит Энн, резко подтягивая штаны и заправляя в них футболку (на футболке чудесная касатка говорит ?но вот вода смыла кровушку, и я снова милашка?). ?Привык, блять, везде приходить как к себе домой. А еще говорят, что молодежь невоспитанная?.—?Не то чтобы там было, на что смотреть, и чего я в принципе не видел, чтоб тебе прятать.Ниган и не думает отводить взгляда, выдающего его веселье, которого внутри нет, но оно все маской приклеено на лицо, и клей попался качественный, что хрен сдерешь. Он ведет себя нагло, развязно, так, как вел себя всегда в барах, где цеплял очередную шлюху, для которой его деньги были лучшей любезностью и галантностью, о которой Ниган и не помнил, когда загибал ее, задирая юбку, прижимая к стене в подворотне, от которой в метрах двадцати стояла его машина. Он временами подобным образом вел себя и с женами в Святилище, чтобы только не вздумали в него влюбиться, разглядев в нем нежность, в которую он окунал лишь Люсиль, не позволяя той видеть иную сторону своего мужа. Любви ему было больше не нужно, пусть никогда и не брал силой, не принуждал, но заботу он проявил один только раз с Эмбер, для которой он был вторым мужчиной, и она боялась его, когда они остались один на один в его комнате. Его заботой была не нежность, а их безопасность?— потакание их желаниям и вновь безопасность. И с Энн он играет привычную для себя роль, но только не потому, что боится, что девчонка в него влюбится, просто так гораздо проще, чтобы не создавать диссонанса в том, что она знает о нем и каким он может быть на самом деле (а то еще разболится головушка под этими курчавыми волосами, не битой же по ней ему успокаивать эту боль). Он еще раз проворачивает биту в своей руке, а после протягивает ее Энн, подойдя к ней ближе.—?Папочка сегодня щедрый,?— и папочка точно рехнулся, кому-то нужно все же реже бить его по башке. Он наблюдает с любопытством за тем, как Энн берет биту в свои руки, за тем, как она делает взмах (и она совсем как те сопляки, которых он обучал, держит ее неуверенно, смотрится больше нелепо, чем устрашающе).—?Хочешь я тебя по голове ебну, чтобы ты удостоверился, что я не глюк? —?принимая биту и делая замах, спрашивает Энн. ?Забавно, конечно?. Когда она развернула к себе лицо незнакомца и поняла, что это Ниган, ей показалось, что она начала бредить. Не может ведь такого быть, что они снова встретились. Такое ощущение, что их жизни как перепутанные наушники. Ты их наконец-то распутал, убрал в карман, достаешь, а они снова спутались как черти. Г?ребаная непостижимая магия. Или ирония. Или карма за грехи?. [Его карма или твоя, котенок?] А вот это хороший вопрос.—?Нет, спасибо. Оставь себе,?— она возвращает биту Нигану. —?Предпочитаю колюще-режущее дробящему. И меня сожрут раньше, чем я успею замахнуться. К тому же, крушить бошки?— это по твоей части.—?Тебе придется сначала стать моей женой, чтобы иметь возможность вновь меня ударить, а быть твоим мужем, это наказание похлеще, чем разъебанная башка битой,?— он хмыкает, принимая биту обратно,?— для меня она слишком легкая, с силой моего замаха она развалится при первом же ударе. Она не из цельного дерева, внутри пробка для облегчения веса, подобное применялось для создания бит для подростковой лиги,?— он знает, он все это изучил, чтобы иметь базу знаний для того, чтобы учить сопляков, которых тренировал. Он научился определять по весу биты материал, из которой она была изготовлена, и его Люсиль имела лучшие характеристики, сделанная из ясеня, идеальная к его росту, к радиусу замаха и силы удара, который он контролировал, всегда предпочитая убивать с первого раза. Ниган не оспаривает отказ Энн от биты (даже согласен с ней, что с ее ростом бить удобней снизу, чем пытаться дотянуться до чужой макушки), только во взгляде мелькает тень тоски, пока крутит биту в своих руках, разминая вместе с ней запястье, а после ставит на пол, прислоняя к одной из вешалок (может для кого-нибудь она окажется полезной?— может быть кому-нибудь она даже спасет жизнь). А он скучает по Люсиль.В лесу не прекращается птичий гомон. Энн уверена, что вдалеке мелькнули оленьи рога. Несколько раз видела беличьи хвосты, быстрые скрывшиеся среди деревьев. Ее идеальный дорожный саундтрек? ?Мой идеальный дорожный саундтрек?? Под ногами хрустит прошлогодняя листва, ветви, порой и хрупкие косточки неизвестного происхождения. Ее идеальный дорожный саундтрек? Если бы ее спросили, она бы ответила, не задумываясь: ?Кантри?. Джонни Кэш, Долли Партон, Джон Денвер, Лоретта Линн, Кенни Роджерс (длинный список имен, которые она все еще для чего-то помнит. Отец обожал кантри. ?Обожает??—?When I awoke, dear, I was mistaken,?— настроение всяко лучше, чем было с утра. Солнце за день нагрело кожанку, теперь потихоньку клонится к горизонту, перестав слепить глаза, и Энн довольно жмурится, даже негромко напевает Джонни Кэша, будто и не думая, что ее спутник может быть иного мнения о ее вокальных способностях. Но в конце концов, она уже несколько раз (на протяжение нескольких лет) просила не называть ее ребенком, но ?у дедули память короткая?. Так что пусть терпит.—?So I bowed my head and I cried,?— мысли совсем не вяжутся с расплывшейся под закатными лучами солнце улыбкой. Все никак не может перестать думать об Энтони. Он как книжка с интересным сюжетом, но какая-то скотина вырвала изрядно страниц из середины, оставив ее лишь с концовкой.—?You are my sunshine, my only sunshine. You make me happy when skies are gray,?— отчего-то Энн уверена, что он убил себя не потому, что был укушен, не потому что не хотел обратиться, а именно потому что он устал все время куда-то идти. Может он потерял цель. Почему эта гребаная мысль все никак не оставит ее? Почему так важно узнать, из-за чего именно он остался лежать там? Сколько прошел до этого? И как ему пришла в голову такая мысль?Ниган ведет ее по той же дороге, по которой шел сам, но в другую сторону. Так проще. Так не нужно искать новые тропы. Так для него даже безопасней, потому что по пути он замечает трупы мертвых, которых он убил, не оставляя их бредущими по его следу, и Нигану от этого еще спокойней. Он щурится на солнце, греясь под его лучами, как будто только вчера вышел из подвала, в котором просидел шесть лет и не видел солнца (и он не знает, сколько ему еще нужно времени, чтобы привыкнуть к тому, что теперь солнце, небо и свобода, вновь то, к чему он может прикоснуться при первом же своем желании?— он как будто готовится к тому, что раз у него это отняли, то могут отнять и вновь). Он слушает песню, который Энн то тихо бормочет себе под нос, то начинает голосить на всю округу, и не замечает за собой, как сам шевельнул губами, в унисон с девчонкой, напев одну из строчек. Ему нравился Джонни Кэш, и частенько он крутил его песни в приемнике (в чертовом кассетнике, где вечно жевало пленку, и ему приходилось перематывать ее вручную), пока ехал на работу или ждал Люсиль, что просила его не ходить с ней к ее лечащему врачу, а после мелодии кантри играли уже в пустом салоне, когда он выбегал под дождь до аптеки, чтобы купить нужное лекарство, которое сможет хотя бы немного снять боль у его любимой женщины. Ниган отстает шагов на десять от Энн, и улыбка на его губах грустная, пока сквозь кроны деревьев солнце высвечивает пелену слез на его глазах, что уводит вниз, опустив голову, стоило Энн только обернуться, задавая свой вопрос.—?Как ты думаешь, почему он это сделал? —?она обрывает припев на середине, поворачиваясь к Нигану, окидывая его внимательным взглядом. Ему подходит кантри. —?Энтони?В какой момент у человека опускаются руки? Из-за чего? Он устал быть один? Устал выживать? Устал от того, что делиться дорогим виски не с кем? Потерял всех, кто был ему дорог? Устал верить, что когда-нибудь мир вернется в прежнее русло? Работа от звонка до звонка, пьянки с друзьями в барах, похмелье, незнакомая девчонка в постели, поездка к родителям, интернет, оплата счетов, очередная попытка записаться ко врачу, заканчивающаяся ?да нормально я себя чувствую?, поход на выборы, хотя он уверен, что его голос ничего не значит. [Ты теряешь себя, котенок.]Забавно понимать еще и то, что именно эту же песню ему пел Карл, когда Ниган вел себя с ним, как последняя мразь, заставляя забыть себя о том, что ковбой всего лишь ребенок, с горячей кровью, жаждой мщения и справедливости, которые и заставили забраться в грузовик с автоматом (Карл представлял себя героем, пока его отец жевал сопли, боясь открыто выступить против Нигана и его людей?— Карл бы смог привести армию к победе, выигрывая войну честно, без подлых интриг за кулисами сражений). Карл, даже выпуская Нигана из клетки, думал не только сердцем, которое болело из-за смерти первой девчонки, что ответила ему взаимностью, сколько холодным расчетливым умом, понимая, что уж Нигану точно нечего терять, и он за свободу рискнет своей задницей, делая работу Рика Граймса, что, как и в случае с Ниганом, боялся прямого столкновения. Увидев после своими глазами полчище мертвецов, что как стадо скота за собой вела Альфа рукой опытного погонщика, Ниган вдруг понял, что может, Рик был и прав, боясь сталкиваться с Альфой напрямую. Но, Карла, уважать он все равно меньше не стал. Забавно, конечно понимать, что два мелких засранца (Энн и Карл, обладающие умением выводить его из себя за считанные секунды, до желания их придушить, знающие, что он никогда этого не сделает, потому что два этих мелких засранца, возможно, спасение всего будущего их сраного мира) поют одну и ту же песню. И Ниган ни хрена не удивится, если окажется, что именно Карл напел эту песню для Энн, и она теперь идет и намеренно поет ее же, распугивая своим пением остатки мертвяков в округе (и заставляя его вспоминать свое прошлое). Он хмурится, сведя брови, отрывая взгляд от земли и смотря вновь в спину Энн. Не похуй ли на какого-то Энтони, который решил сдохнуть, потратив последний патрон на себя? Ниган даже не особо вникал в смысл записки, которую труп оставил, потому что каждый ведь вправе решать, как он хочет закончить свою жизнь (если кто-то до этого это уже не решил за тебя). У каждого?— свой уровень терпения, и у Энтони, видимо, оно закончилось. Может быть, он просто больше уже не знал, кого ему нужно найти, чтобы вновь понять причины, по которым все это время он оставался жив.—?Забудь. Похер. Догадываюсь, что ты скажешь. Он просто ссыкло и слабак,?— да, не на того Энн злится. Совсем не на того. Она ускоряет шаг, чтобы не видеть взгляд Нигана. Он же решил, что она его глюк. Имеет право глюк быть глючным?—?Давай ты не будешь очередной бабой, что задает сначала вопрос, потом на него сама же отвечает так, как думает, ответил бы мужик, после обижается на его же ответ, что дан ей самой же и выносит ему мозг за то, что он ответил не так, как ей было нужно,?— слишком типично, а Энн в его понятиях никогда не вписывалась в рамки ?типичного? (даже пусть у нее сейчас месячные и бушует пмс, она выносила ему мозг в подвале явно не по причине бушующего пмс),?— не разочаровывай меня ребенок.Ниган перехватывает немного удобней правой рукой лямку рюкзака и его последние слова чуть заглушаются звяканьем бутылок, да шуршанием упаковок с лапшой.?— Возможно, он просто потерял смысл, который был не в том куда идти или откуда, а к кому,?— легкое пожатие плечами, что Энн не увидит (он не намеревается заострять внимание на своем ответе?— если девчонка его услышала, пусть сама думает и ищет объяснения его словам). Ниган ускорит шаг, чтобы обогнать девчонку, выходя первым за линию деревьев, что обрывала территорию леса, который у них остался за спиной.—?You'll never know, dear, how much I love you. Please don't take my sunshine away. Темнеет. Надо найти место для ночевки.—?Там впереди маленький коттеджный поселок, остановимся на ночь в нем.Ему поебать, если Энн думает, что спать безопасней где-нибудь на деревьях в позе обезьян, он на деревья лезть не собирается, да и тучи на линии горизонта, за которым уже почти успело скрыться солнце, не прельщали хорошую безоблачную ночь, чтобы он еще и согласился спать где-то на открытом воздухе.—?Мертвых тут точно нет, а будь живые, вряд ли бы они дали нам так близко подойти,?— Ниган подходит к дому, в котором прожил несколько дней, надумывая и вовсе навсегда в нем остаться, но поселок находился на территории общин (пусть и на самом отшибе, куда вряд ли кто-нибудь из людей Рика или Короля вообще хоть когда-нибудь доходили, а если доходили, то не часто) и ему пришлось двинуться дальше (да и жить в полном одиночестве, его не слишком прельщало?— ему ведь нужна публика, по мнению многих он в ней нуждался не меньше, чем в жратве или воздухе).—?Мертвые могли и вернуться. А живые могут притаиться. Я обойду поселок. Лишним не будет,?— упрямо заявляет Энн, когда они оказываются по ту сторону забора. И дело даже не в том, что она не верит Нигану и подозревает, что он привел ее в ловушку. Да на кой черт ему вообще могло понадобится ее куда-то выманивать? Прибрать к рукам убежище? Достаточно было тюкнуть ее во сне, пока она спала. При всей паршивости и чуткости ее сна, Энн бы не успела ничего делать (а может и не стала бы даже пытаться). Дело даже не в паранойе, мол ?никогда не бывает лишним проверить?, хотя никогда не бывает лишним проверить, и не в ее желании побыть одной и в тишине. Присутствие Нигана рядом напрягает не более, чем не мертвый мертвый Павлик, который тащился за ней, пока она трясла кроличьей тушкой по дороге к Микки. Собеседник, по крайней мере, из Нигана лучше, чем из хрипящего мертвеца (чего не скажешь о самой Энн, и не сказать, что это состояние ее не выматывает). Она хочет поискать метки Танцующих. Вероятность того, что они могли оказаться в этом поселении, пятьдесят на пятьдесят. ?И вообще: они могут быть поблизости. Просто вышли на разведку. На рыбалку или на охоту. Или….? [Ты и сама в это не веришь, котенок. Ты не веришь, что они живы. Ты знаешь наверняка?— их больше нет. Ты не должна была убегать от меня]. ?Когда ты окажешься не прав, а ты окажешься не прав, я спляшу на твоей могиле. Хотя подожди-ка! У тебя ведь не могилы, ублюдок?. Почему она идет одна? Потому что не хочет, чтобы Ниган видел отчаяние на ее лице, когда она снова ничего не обнаружит.?Все американцы разбираются в бейсболе, у них это в крови с рождения???— мысли помогают Энн хоть немного подавить в себе желание начать биться головой об стену ближайшего дома. Потому что ?ни черта здесь нет?. Ни мертвых, ни живых. Никого. При этом само поселение выглядит вполне неплохим местом, чтобы обустроиться, чем-то напоминая ту же Александрию, только поменьше. У нее создается впечатление, что люди просто исчезли. Была же какая-то история про городок (возможно в том самом штате, где обычно происходят всякая дичь?— Мэн), где в каких-то лохматых годах испарилось все население, будто что-то заставило их срочно покинуть дома, без времени на сборы. Так и здесь. ?Но он же уверен держал биту. Наверняка, играл. Тут же все так: либо бейсбол, либо хоккей. Хм. Может он был спортсменом? Бейсболистом? И весьма удачливым, и эго с тех времен еще раздулось?. Впрочем, есть ощущение, что люди раньше здесь были. Дома не выглядят настолько запустевшими и разграбленными ближайшими путниками. В одном из домов она даже увидела грязную посуду в раковине. Где-то были тарелки с недоеденным на столах. Людей что-то спугнуло. Всех разом. Но Энн не заметила нигде следов борьбы. Они просто взяли и ушли.—??Не разочаровывай меня, ребенок?,?— бурчит Энн, возвращаясь к дому, который Ниган выбрал для ночлега. ?Ну прости! Это моя цель, знаешь ли! Разочаровывать всех в своем окружении. Веду счет с гребаного рождения!??— ?Не разочаровывай меня. Да иди ты в жопу?.Она злится, потому что ее паршивое настроение ее достало. Надоело чувствовать себя убитой, унылой стерлядью, которая находится где-то на грани. Надоело впадать в состояние ?да пофиг на все?, надоело, что все бесит (солнце, дождь, ветер, духота, прохлада, съехавшая этикетка на банке консервов). Да черт возьми, она простой, довольно жизнерадостный по жизни человек. Ей нравится громко смеяться над тупыми шутками, подкалывать людей, дурачиться, пританцовывать на месте и обсуждать всякую белиберду. После Ричарда Энн думала, что никогда не сможет почувствовать себя хоть немного той (не)слегка придурошной и взбалмошной девчонкой, которой может быть лень сходить днем за продуктами, но если мимо проезжающие друзья вдруг позовут в спонтанную поездку в другой город, то пожалуйста. И ее саму чертовски раздражает, когда тебе задают вопрос, а потом моментально выдают ответ, якобы тебя так хорошо знают. Только зачем это знать Нигану? Они сошлись, как в море корабли, а потом разойдутся по своей стандартной схеме, чтоб, наверное, опять потом встретиться через пару лет.Ниган успел сбросить свой рюкзак, пока Энн обходила дома, проверяя действительно ли вокруг нет мертвецов, не веря Нигану на слово.—?Ну что, убедилась? Или думала, что я тебя бедную овечку намеренно вел в ловушку?Он оборачиваться не стал, слыша шаги и щелчок замка входной двери. Обходит дом вдоль окон, занавешивая их плотной тканью, которую сам до этого и прибивал, вбивая гвозди в хлипкое дерево оконных рам, которые нашел в одном из сараев, чтобы можно было хотя бы зажечь керосиновую лампу и не сидеть в постоянной темноте (готовил он днем, чтобы идущим дымом не привлекать чужого внимания). Ниган же укрепил и дверь, к которой пошел, пересекая дом, чтобы уложить поперек нее балку, что спокойно стояла в углу у дверей (он может и долбоеб по мнению Энн, но долбоеб, который знает о том, что такое безопасность).—?Угу. Я и не думала, что ты вел меня в ловушку. Ты бываешь мудилой, но не тупым придурком.Эна беглым взглядом оглядывается, присматривая себе местечко на продавленном времени диване. Кто-то очень любил сидеть по серединке, о чем красноречиво говорит вмятина чьей-то задницы. Ей нравилось в детстве садиться в отцовское кресло, когда он вставал ?на минутку?, чтобы сходить за чаем. Она устраивалась в ямке, как в гнезде, запахивалась в его халат и засыпала под рев формулы один. Энн одобрительно качает головой перед тем, как подняться на второй этаж и поискать что-то полезное, замечая, как Ниган укрепляет входную дверь. Она особо и не сомневалась в том, что этот мужик знает, как выживать, но ей не приходилось раньше наблюдать это воочию. Они вообще впервые оказались в ситуации, когда никто не сидит в клетке (ну да, Святилище буквально не являлось тюрьмой, но ее держали там по принуждению). Как иронично, что раньше, когда они были не свободны, в общении друг с другом было больше свободы.—?Что же вас заставило уйти? —?в руках у Энн полароидный снимок. Две девочки?— близняшки с виду?— с растрепанными косами на фоне дома с ярко-зеленой дверью (она проходила мимо нее, видела зарубки на дверном косяке, так обычно рост отмечают). У одной девочки в руках здоровенная рыбина. ?Трейси и Кейси. Первый улов?,?— аккуратным почерком вывела чья-то рука. Год назад. Ей вдруг кажется, что почерк уж больно похож на предсмертную записку Энтони. ?Может поэтому он и заебался. Устал терять. Навыдумывала себе черт знает что?,?— она вздыхает, кладет фотографию на место и спускается вниз. Больше не хочется шариться в чужом доме.—?Странно, что здесь до сих пор никто не окопался. Забор есть, дома вроде в порядке. Лес недалеко, река рядом. Охота, рыбалка,?— она укутывается в найденное на втором этаже одеяло. Оно порядком отсырело и пахло пылью, но всяко теплее, чем без него. Паоло всегда посмеивался над ней, мол, что она за русская такая, которая вечно мерзнет. ?Можно подумать, что в России нет ничего кроме крайнего севера, холода и снега?.—?Не странно.В этом поселке действительно жили люди, и Ниган о них знал, пока возглавлял Святилище. Он сотрудничал с лидером этой общины, где людей было не больше двадцати, а их лидер, в отличие от того же Граймса, не был упертым бараном, желающим доказать, что яйца у него больше и крепче, чем у Нигана. Они легко нашли общий язык с Марком, который согласился на то, чтобы Ниган со своими людьми поблизости от их общины выстроили блокпосты, контролируя движение мертвецов через прилегающий лес и тех, кто ближе мог подойти к общине. В ответ Марк и его люди, снабжали солдат на блокпостах едой. Взаимовыгодное сотрудничество?— то, что Ниган хотел добиться от всех общин, только с его стороны взносом за припасы была бы их безопасность, а не помидоры с кусками несвежего мяса. Спаситель зажигает лампу, ставя ее на пол, на который опускается следом, садясь на один из матрасов, который притащил сверху с одной из кроватей.—?Здесь и была когда-то община. Жило несколько семей, а с местным лидером мы сотрудничали, но блокпосты, которые контролировали спасители, обеспечивая безопасность от мертвых и живых, разорены. Один из них выжжен дотла, но мертвых в округе нет, а это означает только одно?— здесь прошло стадо Альфы,?— он тянет Энн банку с тушенкой, которую успел открыть, пока девчонка ходила за одеялом,?— Шерри вероятней всего отсекла многие земли, которые были мне подконтрольны, из-за чего Альфа и сумела продвинуться так далеко, чтобы после заявить права на леса, прочерчивая границу для общин. Нихуя так и не понял: куда смотрел Рик? Или был слишком увлечен своей шоколадкой, трахая ее, и делая новых детей, раз под его носом скопилось стадо мертвецов, что с легкостью могло снести всю общину в один поход.От одеяла не становится сильно теплее, и Энн поджимает под себя ноги, с тоской поглядывая на камин. Только вот разжигать огонь, даже несмотря на то, что вокруг им не встретилось ни одной живой (или не очень) души, не кажется разумной идеей. Дым из трубы может привлечь ненужное внимание. Знает она, конечно, одного мужика, который не прочь подпитать свое эго за счет пристального внимания, но опять-таки Ниган не идиот. Иной раз Энн кажется, что этот его образ адского бейсболиста, суперковарного мудака и дьявола во плоти?— всего лишь образ, роль, необходимая для того, чтобы выжить и выжили остальные. Типа как: он стал тем, кем его хотели видеть. Свой парень для одних, суровый, но справедливый для других, оборзевший мучитель для третьих. Впрочем, разве это так важно? Она ведь бросила попытки собрать этот пазл. К чему сейчас-то вспоминать? Чтобы время скоротать?—?Не похоже, что стадо прошло через поселение. Здесь все выглядит так, будто они впопыхах собирались,?— ей хотелось с ехидством спросить, как именно сотрудничали Спасители с жителями этой общины: так же плодотворно как с Александрией или же…. Она хочет поехидничать насчет того, как это первая жена в гареме Нигана умудрилась оттяпать власть себе? Насосала на собственную общину? Предала? И не из-за нее ли Ниган оказался в клетке в Александрии? Но Энн вспоминает фотографию близняшек с первого этажа, и ехидничать больше не хочется. ?Сколько семей здесь было? Детей? Сумели ли они…?—?Может они сумели уйти до того, как…. Ну до. Ушли в ближайшие общины, например. Может ушли в это твое Святилище.Или где-то среди лесов бродят девочки с растрепанными косами, но уже без рыбины, уже не улыбаясь. Без особого желания Энн закидывает в рот тушенку. С аппетитом, как и с настроением творится черт знает что. Ела она лишь для того, чтобы не свалиться с ног?— на голодный желудок по лесу долго не побегаешь, от мертвецов не поотбиваешься. Когда она смотрела на себя в зеркало, то картинка?— ни то чтобы пугала?— но и не радовала. Хотя наконец-то ушли дурацкие детские щечки. ?Не быть мне больше мечтой педофила?,?— ухмыляясь, кривила она губы. Худоба ее беспокоила ее не так сильно, как потухшие глаза. Должно быть паршиво, когда и сама замечаешь, что в глазах нет огня.Ниган и сам надеется, что люди из общины успели уйти (он так хочет, чтобы они были живы, так же сильно, как не хочет, чтобы были живы друзья Энн, ведь живые ее друзья будут означать, что он останется один). Ему нравился Марк (говорящий ему правду, мудрый, знающий всегда, как сделать так, чтобы и община, и Ниган остались в выигрыше в их договоре). И его жена. И дети, что бегали по территории среди теплиц (малышня звала его ?дядя Ниган? и не боялась просить у него покататься у него на шее). Это даже было смешно, каким он здесь становился, приезжая в общину всегда в одиночку, пока его люди обходили лес и отвозили недостающее на блокпосты (он не подпускал своих головорезов к этому маленькому мирку, где все казалось каким-то сюрреалистичным: как будто за забором не ходили ожившие мертвые, как будто через час начнется сеанс в любимом кинотеатре, куда он бегал еще мальчишкой). Он хочет верить, что среди мертвых в стаде Альфы, он не проглядел двух близняшек, которые когда-то учили его ловить рыбу, ругая его за слишком громкий смех и шикая на него, чтобы он был внимательней и следил за поплавком (все же, когда-то ему было нужно остаться здесь, сдирая с лица маску беспринципного циника, держащего в страхе армию убийц?— тогда это еще было возможно сделать).—?Ты собираешься открывать свой супер пупер виски или хранишь на случай своей коронации?Энн ненавидит, когда прохладно, сыро и тихо.Ниган протягивает Энн кружку.—?Залпом это не глотают, только обожжешь горло,?— вряд ли девчонка пила что-то из хорошего алкоголя, ведь у нее такой возраст (был до наступления дерьма в мире с восставшими из мертвых), когда водка с томатным соком казались охуенно гениальным смешением, да пиво самое из дешевых, от которого только у молодежи после не болит голова.—?Мне не пятнадцать, Ниган,?— (?а в два раза больше?) фыркает Энн, забирая кружку и с сомнением принюхиваясь к содержимому. —?Я умею пить. Более-менее. Я ж русская. Ты что не знал, что мы алкоголь впитываем с молоком матери?—?Ну да, ну да, суровые русские бабы, надо попробовать найти коня и посмотреть, как ты его будешь останавливать на скаку. Или вместо коней, у нас сейчас мертвые? —?стереотипы, на которых когда-то так были замкнуты многие из людей, давно растеряли все свои приоритеты, уступая одному из главных?— выжить. Но он несет эту ересь, не зацикливаясь на ней, ему плевать было и в прошлом, когда он черных (господи, Ниган, никакой в тебе политкорректности), называл чернозадыми уродами, это не его была все ж вина, что они имели черные задницы и были при этом такими же мудилами, как и он сам. И он не особо видел по Энн, что ее хоть немного задевали его шутки про медведей и ушанки (ушанки ему, кстати, даже как вид головного убора, нравились, они явно были теплыми), а если бы и задевали, то навряд ли бы он от них все равно отказался (они ведь с Энн выяснили, что он урод, мудак, козел и все остальные эпитеты, и он с ними абсолютно согласен).—?Вместо коней обычно самоуверенные мужики с эго размером с избу. У нас выражение про ?коня на скаку? дополнили. ?Если задача русской женщины в горящую избу войти и коня на скаку остановить, то задача мужика?— поджечь избу и спугнуть коня?. И знаешь, это очень похож на правду.Как говорится: ?в каждой шутке есть доля правды?. За примером даже идти далеко не надо. Вот ее отец с мамой. Сколько раз папе в голову приходила какая-нибудь гениальная идея, с последствиями которой приходилось разбираться маме? Вроде и всем?— даже мелкой?— было понятно, что затея?— полный бред, но отец брался с таким энтузиазмом, что и отговаривать его не хотелось. Наверное, у ее мамы была суперспособность?— супер Терпение (именно так, с большой буквы). Она жила в окружении жутко упрямых баранов (овен, козерог, телец), которых могли переубедить только грабли, влетающие в лобешники на приличной скорости. Эти три упрямых барана (отец, Энн, младшая сестра) были вечным источником хаоса в ее царстве порядка и поразительной флегматичности. Энн никогда не понимала, как маме удавалось работать и наводить порядок в доме, встречаться с подругами, выводить семью на общие мероприятия, заниматься хобби. Какая-то штука, которая приходит с возрастом? Или такому нельзя научиться? Она никогда не понимала, как ей с удивительной легкостью удавалось гасить все конфликты в доме. Энн?— абсолютно папина дочка?— во многом очень похожа на отца, в том числе и упрямством. Если они начинали спорить, то в доме можно было искры ощутить. Но мама всегда умудрялась разруливать всех их споры и конфликты, при этом выступая в роли объективного судьи, который по факту не принимает ничью сторону. Она очень многое прощала отцу. Очень многое. Энн помнит их последнюю поездку к родственникам на Украину. Это было ночью. Мелкая тихонько сопела, положив голову на коленки старшей сестры, а та отчего-то проснулась. В машине тихо играла музыка из папина дорожного сборника. Кажется, это была Долли Партон ?С 9 до 5?. Она увидела, как мама отбивает пальцами ритм по плечу отца, и как она улыбается, глядя на него. Наверное, тогда Энн впервые подумала, что любовь бывает не только в кино с этими соплями и героически пафосным: ?Я спасу тебя! А сам умру красиво, а ты сиди, плачь потом у моей могилы?. ?Вот мама бы папе такого точно не позволила. Щас, разбежался! Он помрет, а ей тяни одной двоих детей. Никаких героических смертей в ее смену?.Нигана забавляет думать (понимать) о том, что ни одна из женщин не била безнаказанно его столько раз, сколько делала это Энн (за весьма короткий срок знакомства, хотя и знакомы они уже не первый год). Даже Люсиль, с который они прожили вместе достаточно долго, если и била его, то шутя, чуть прикоснувшись своим кулачком к его плечу (и может именно поэтому он сам так боялся причинить ей боль, ища ее на стороне, где не нужно было думать о синяках на чужом теле, как о преступлении). Он скалится, потому что его забавляет мысль о том, что Энн просто еще ни разу не столкнулась с его настоящим сопротивлением (его яростью), от чего и может предполагает, что все это и дальше ей будет спускаться с рук, без платы за новый его синяк, шрам или шишку. Ниган может терпеть долго, работа в школе научила: ведь дети?— это сущее стихийное бедствие, которое или можно переждать, укрывшись в надежном месте, или же попытаться ему противостоять. Но второе это сущее безумие, самоубийство, на которое он не всегда был готов соглашаться. Энн?— сущее безумие, ураган пятой категории, что вырывает деревья с корнем на своем пути и сносит дома, какими бы крепкими стены не казались. Энн?— это жерло вулкана, который может проснуться вопреки всем прогнозам ученых, выжигая земли вокруг своей кипящей лавой. Он ведь ее такой помнит. Энн?— это сопливая девчонка с кучерявой копной волос и в платье с единорогом, которое носила уже назло, которая забила здорового мужика камнем, не оставляя от его лица и слабого силуэта для родственников, чтобы те смогли его опознать. Он помнит ее такой. И может быть он скалится, показывая ровный ряд зубов, еще и потому, что в общем-то он не будет сейчас возражать, если она бросится на него с воинственным криком, желая повалить его на грязный пол (который когда-то всегда был подметен и вымыт заботливыми руками хозяйки, а сейчас от входной двери следы ботинок, да слой пыли), доказывая, что она не ребенок, доказывая, что он мудак, доказывая еще какую-нибудь иную хрень, вновь становясь живой, безумной. И он вновь будет ей орать, чтобы она остановилась. Эта мысль его нисколько уже не забавляет, потому что в желудке вновь что-то начинает побаливать, шевелиться, и моргнув, замирая вновь взглядом на Энн, Ниган вспоминает свой сон, где была Люсиль с голосом девчонки, что ушла, не прощаясь. Ему это не нравится. Не нравится, что вновь думает об Александрии, о том, что потерял за эти несколько лет, о том, что для него эта девчонка может быть чем-то большим, чем случайный попутчик, с которым просто дороги одни или точней развилки, на которой сталкиваются, чтобы потом разойтись по разным сторонам. Ему не нравится, что она заняла свой личный уголок в его голове, где всегда единолично правила лишь Люсиль (она вытеснила оттуда всех: мать, сестру, отца, всех друзей, что твердили Нигану о том, что зря он решился на женитьбу, семейную жизнь, что не с его характером, да и девушка, в которую он влюбился, слишком чистая для него). Там всегда была лишь его жена. Столько лет. Она просила его быть мягче. Она успокаивала его, когда он отмывал руки от крови, помогая принять необходимую жестокость, с которой умирает один (его душа была уже давно не в счет), но живут десятки других (рожают детей, смеются, имеют шанс на любовь). Он строил свою империю всегда с одной лишь мыслью о безопасности, думая только о том, что именно здесь за стенами, где строгие порядки, где его боятся, продолжает кипеть жизнь (жизнь, которую он бы так хотел показать Люсиль, отстроив свою империю для нее одной). Но, кажется, он заигрался в бога.Энн улыбается в кружку, вспоминая, как ее впервые родители застали пьяной вдрабадан. Это случилось после того, как танцевальная команда узнала, что они поедут в Штаты на конкурс. Собрались в баре и ушли во все тяжкие. Энн помнит, как отплясывала на барной стойке, как бармен что-то лил ей в рот прям из бутылки, и она уже даже не разбирала вкус. Помнит, как кружилось все перед глазами. Сладковатый запах кальяна. Стрелка на колготках и зацепка на новом платье. У нее волосы были выкрашены цветными мелками, и когда она трясла головой, то в отражении зеркал напротив мелькали разноцветные пятна. Помнит, как целовалась с каким-то незнакомым парнем, и от него ужасно несло луковыми кольцами. Помнит, как вернулась домой под утро, пытаясь быть ?тихонькой?, и уронила обувной шкаф в коридоре. А потом прям в одежде сунулась в душ и долго сидела под горячей водой, пока не постучалась мама и не помогла ?юному, неумелому алкоголику? помыться. Помнит, как старательно давил в себе смех утром отец, когда она пыталась не дрыхнуть за столом и прятала глаза за солнечными очками. Теперь кажется, что это будто и не ее воспоминания больше, а кого-то другого. Кого-то, кто заблудился в лесу, и не может найти выход. Кого-то кто оставил свои мозги на стене примерочной.—?Выпью за то, чтобы ты перестала быть ворчливой бабкой и вернула мне моего нудного ребенка, который злобно сопел, когда с ним не разговаривали.Ниган усмехается в кружку, вдохнув осторожно запах виски (все же он пиздец как давно не пил ничего крепкого?— тот дерьмовый кофе с таким же дерьмовым виски, который ему притаскивала Энн в камеру, он даже считать за алкоголь не желает).—?Пардоньте, мистер Ниган ?как вас там по фамилии?. За развлечением?— к своим женушкам, а как ты сам сказал: я не одна из них. Так что придется пока терпеть ворчливую бабку. Ваше здоровье.?И Я. Не. Ребенок?. Энн делает глоток, не спеша проглатывать. Смакует обжигающую жидкость во рту, вспоминая, как учил пить отец, когда ему на юбилей подарили какой-то коллекционный виски. По телу разливается долгожданное, но такое обманчивое тепло.—?Твою ж мать, гадость какая,?— она торопливо закусывает тушенкой и делает новый глоток. Уже смелее. ?Должно быть просто надо распробовать. Влиться, так сказать?. —?Наверное, где-то мертвые эстеты проклинают нас за сочетание виски с тушенкой.—?Гадость?— это рагу, с бедным кроликом,?— он смеется тихим смехом, наблюдая за Энн, которая морщится от горечи, закусывая выпитое холодной тушенкой. Ниган доливает себе еще и теперь делает маленькие глотки, как советовал и Энн (теперь готовый даже прикрыть глаза, наслаждаясь вкусом хорошего алкоголя, и он редко пил подобное, довольствуясь дешевым пойлом в барах, но умеет отличить хорошее от плохого, взболтнув бутылку и наблюдая за тем, как маленький водоворот утягивает пузырьки вниз?— то, что они пили с Энн сейчас, не было подделкой, и Ниган если бы и хотел чего знать об Энтони, так это то, где он умудрился найти подобный виски, и осталось ли там еще). Возможно, ему лишь показалось, но в свете лампы, что стоит между ним и Энн, в глазах девчонки, как будто мелькнула жизнь, с которой он доставала его в подвале с камерой (может быть это дрогнул свет с тенями, а может, на секунду он увидел вновь невыносимого ребенка, что действительно начнет вот-вот недовольно сопеть?— и он предпочел бы второе, даже после сильно жалея об этом). А если девчонка все-таки галлюцинация, то почему именно она? Почему не Люсиль? Почему не мать, с ее болезнью, которая, видимо, передалась все же сыну? Почему не сестра или отец? Люди, у которых накопилось за годы жизни в прошлом обиды на Нигана. Женщина, что позволяла себя любить даже тогда, когда его любовь была вся исковеркана изменами. Откуда взялась Энн? Неизвестная девчонка, которая ехидничает и пошлит ему в ответ с такой же честностью, плевав, как и он, на возможно задетые чувства. Она как сущее перерождение его же, только в три раза ниже, и Ниган даже не очень уверен, что там у нее под штанами точно нет члена с яйцами, возможно, они бы даже для него сумели бы объяснить всю ее безбашенность, с которой она бросается на мертвых (да и живых тоже). Может именно поэтому он и видит Энн? Это ведь его мозг создает ее образ. Может, мозг решил ему показать, каким он стал, пока лепил из себя мудака, который не только всегда говорит правду, но и лишен малейшего сострадания к другим. Что-то ведь ворочается в желудке, какое-то беспокойство (и это не просроченная банка консервов, которые он съел накануне вечером, что теперь проситься наружу), давно им забытое, выброшенное за ненадобностью, потому что оно делало его слабым, из-за этого чувства умирали люди. Он не слишком сильно хочет вспоминать, но оно давит уже на горло, поднявшись вверх и застревая в глотке в тот момент, когда увидел, как мертвец вгрызается в руку Энн, и укрепляется в нем еще сильней, когда она начинает расспрашивать о трупе с запиской, как будто Ниган догадывается о том, что она для себя уже придумала, как будто видит, как крутятся шестеренки в ее голове, гонимые отчаянием, с которым она так требовала от бывшего лидера Спасителей, чтобы он отвел ее туда, где было стадо Альфы. И нужно сложить лишь два и два (и может быть, он и не был отличником в школе, но уж подобное сложение доступно даже его мозгу), чтобы понять причины, по которым девчонка настолько подавлена, и почему именно она так жаждет найти то самое место, где он видел последний раз Альфу, Бету и остальные буквы греческого алфавита. При полном отсутствии такта, с любовью к правде, он все же молчит о том, что вряд ли Энн там найдет своих друзей (уж живых точно не найдет)?— и с этими мыслями на горло давит еще сильней то, что ворочалось в желудке, тяжелым камнем падая обратно вниз.—?А тебя никто не заставлял тогда есть,?— с чувством уязвленного самолюбия отвечает Энн, хотя вообще-то обижаться не на что, потому что Ниган прав на все сто сорок восемь процентов. Рагу было ужасным во всех смыслах, и томатный соус его никак не спас. Еще и бобы эти, которые в общей массе напоминали жирных личинок (от воспоминаний к горлу подкатывает комок, и она делает торопливый глоток, обжигая глотку). Дело даже было не в том, что у кролика-суицидника было жесткое мясо. Нет. Просто в плане готовки Энн полнейший профан. Единственное, что она навострилась делать?— и по общему признанию не просто сносно, а даже вкусно?— это яичницу. Забавно, что жарить яичницу она научилась уже после того, как прежнему миру пришел тот самый северный зверек. Из Бекки получилась офигенная учительница. ?Вот найдемся, и попрошу ее научить меня готовить так, чтобы смерть кролика не была напрасной?. [Ты же знаешь, котенок, что ты их не найдешь. Зачем ты так упрямо цепляешься за свою слепую веру в то, что они выжили?] ?Чтоб тебе, блять, досадить, козел. Интересно, сколько ей надо выпить, чтобы голос в голове захлебнулся и заткнулся хотя бы на время?? А вдруг Энтони покончил с собой именно поэтому? Вдруг нет другого способа избавиться от голосов мертвых? Вдруг это вообще единственный способ? Если ты умер, то мертвым нет смысла доставать тебя. Энн пытается отвлечься, но перед глазами то и дело предстает: холодная ладонь Микки, Энтони с дырой в башке, близняшки с рыбиной, Ричард и его взгляд напоследок, когда она оставила его в компании мертвецов. Губы пощипывает из-за алкоголя, она смотрит в кружку и понимает, что если хотела пить в тишине и одиночестве, то не стоило тащить Нигана в бункер. Игнорировать его присутствие и киснуть над кружкой с виски так же тупо, как думать, что все наладится, и скоро мир преобразится под действием чар радужных единорогов.—?Ладно, шеееф. Ты наверняка знаешь эту простую и незатейливую игру. ?Я никогда не?. Я говорю ?я никогда не спрашиваю дорогу у прохожих?. Если ты это делал, то выпиваешь, и я выпиваю, если делала, и задаю следующий вопрос. Если не делал, то право задавать вопрос переходить к тебе. Ферштейн, амиго?Ниган размещается на своем матрасе удобней (за спиной кресло, на которое опирается), нога в колене согнута, сверху держит руку с кружкой, в которую вновь добавил виски?— себе и Энн?— и смотрит на девчонку с прищуром любопытства, дернув чуть кверху правую бровь.—?Ты ж не думаешь, что у тебя получится меня споить?Да и для чего ей это. Вроде как не он баба, которую спаивают для того, чтобы после трахнуть, пока она в невменяемом состоянии. Уходить в одиночку она так же никуда не пойдет, хотя бы потому что не знает, куда идти точно, чтобы сделать это, пока он будет дрыхнуть, храпя на всю округу, привлекая своим храпом мертвецов. К чему эта глупая игра? Они ведь умели болтать, без игр, да и тишина, которая наступала, когда Энн ныряла с головой в свой спальный мешок, а он вытягивался на своей жесткой койке (минуты, пока они не засыпали), вроде не трещала по швам в своем напряжении.—?О, ты разгадал мой коварный план. Я же действительно собралась тебя споить, чтобы потом выведать какие-нибудь суперважные старперские тайны. Типа, как ты волосы по утрам укладываешь.?Главное, чтоб мне удалось споиться самой. Тогда голова будет слишком занята раскалыванием пополам, а не всякими идиотскими мыслями?. [Ты так любишь убегать, котенок. От людей. От проблем.] ?Ну давай, охуенно элитный виски, действуй!?—?Так! Я никогда не управляла собственной общиной. Ты пей-пей. И на следующие два тоже можешь готовиться. Я никогда не сидела в тюрьме. Я никогда не получала по башке от мелкой пигалицы. И ага. Пей. И…я никогда не была профессиональным бейсболистом.Энн со скучающим видом ковыряется вилкой в консервной банке, хотя ее выдают заблестевшие глаза. Пусть она ворчливая бабка, пусть все вокруг потихоньку теряет смысл, пусть собственные мысли пугают, но она все-таки выяснит, кем же до этого всего работал Ниган.—?Вот про тюрьму, я бы кстати очень поспорил,?— улыбка в глазах, брови дергаются вверх-вниз,?— ты позабыла карцер в Святилище?— это вполне можно счесть за подобие тюрьмы, срок только твой был не шесть ебаных лет,?— он прикладывает край кружки к губам и делает все же глоток, склонив голову после в бок и хмыкая, отстраняя кружку после двух глотков, сделав его и на пигалице (что уж, с правдой он не спорит).—?Это не считается. Я сидела в карцере, потому что меня туда посадили, а посадили меня ни за что. К тому же, я ведь не была заключенной. Вы ж Спасители, забыл? Вы типа спасали. А значит я не была в тюрьме, а расслаблялась на спа курорте. У вас даже спа процедуры были. Типа массаж бейсбольной битой или пилинг раскаленным утюгом.?Разве что тюрьма была метафорической. Туда не ходи, сюда не ходи. Перед главным Парнем встать на колени. Если поглядеть с какой-то там шестой стороны, то все Святилище?— тюрьма, Ниган?— пахан, или как там главных называют, а остальное население?— его сучки. Хм. Кажется, виски начинает действовать?. Энн хочется спросить, кто носил Нигану еду, когда она ушла. Разговаривал ли он с этим человеком, как с ней? Вряд ли же ему было сильно принципиально, на ком оттачивать свои коммуникативные навыки? Но только [хочешь верить, что у вас было что-то особенное? Все используют друг друга, котенок. Не стоит думать, что твой спутник как-то отличается от остальных. Ты ведь тоже его сейчас используешь. Думаешь, это все заставить тебя забыть? Заставит не слушать?] ?По крайней мере, мне уже где-то на пятнадцать процентов насрать, что ты бормочешь?.—?С чего ты взяла, что я был профессиональным бейсболистом?Ладно, он понимает с чего, но хочет услышать доводы Энн, которые не ограничатся лишь одним в формате ?разве не профессиональные бейсболисты готовы дрочить на собственную биту?. Мужчина постукивает пальцем по кружке:—?Ошибка, ребенок, я никогда не занимался бейсболом, поигрывал в школе, но так, с друзьями иногда ради развлечения, а профессионально я играл в баскетбол,?— он не спешит задавать свой вопрос, взвешивая в своей голове то, что бы он вообще хотел знать об Энн (отмахиваясь от первого же вопроса, в котором мог бы дать ей уже прямой намек на то, что его все так же продолжает раздражать ее уход из Александрии без прощания или хотя бы предупреждения о том, что решила уйти).—?Показалось. Видимо, каждый второй американец разбирается в том из чего и для чего сделаны бейсбольные биты,?— Энн равнодушно пожимает плечами, мысленно вычеркивая из списка возможных профессий спортсмена. То, что Ниган упомянул баскетбол, ничего толком не значит. ?Играл в какой-нибудь юношеской сборной, или как они там у них называются, да и только?. Нет. Она уверена, что будь он в прошлом успешным, профессиональным спортсменом, эго бы не позволило не упомянуть об этом. Да и наверняка об этом трепались бы мужики в Святилище. Так что вряд ли он был широко известной личностью.Ниган вновь хмыкает, замирая в улыбке:—?Так, ну давай посмотрим, насколько ребенок развращен молодостью. Я никогда не занимался сексом в машине. Дрочка кому-то или минет?— под собой тоже подразумевает.Он столько трахал женщин, что не помнит ни их лиц, ни имен, вряд ли сможет сосчитать их точное количество, но даже до Люсиль, что могла найти следы его измены в машине, в которой они каждый день вместе ездили, он избегал секс в машинах из-за своего роста, комплекции, хотя и можно было усадить бабу себе на колени, отодвинуть переднее сиденье назад и получать удовольствие, но уж лучше где-нибудь стоя у стены, не видя лицо, которое время равно не желает помнить.—?Тебя вообще что-то кроме ебли интересует, шеф? Это начинает смахивать на сублимацию. Не хочешь найти живого мозгоправа? —?не без ехидства спрашивает Энн, делая, впрочем, глоток. Ну, а что такого, от этого откровения она не помрет. Когда все это закончится, они все равно разойдутся (как-то так работает их взаимодействие в этом мире, да и на кой ляд ему сдались Танцующие? Это ж не его верные Спасители).—?Ребенок, я здоровый, половозрелый мужчина, который не был с женщиной более шести лет и это после того, как я имел возможность трахаться хоть десять раз на дню всякий раз с разной бабой. Вот тебе и вся психология, с заключением без живого психолога,?— ему совершенно не стыдно признаться в том, что ему действительно не хватает секса. Ему пиздец как не хватает секса. И ему в какой-то момент начало казаться, что он готов трахнуть уже кого угодно, хоть пробегающую крысу по его камере, насколько у него все зудело, напомнив времена, когда он был шестнадцатилетним подростком, и у него стояло всегда и на все, сколько бы он не мастурбировал раз на дню. И Ниган не может сказать, что стало легче, только немного отпустило. Не более. Да и шутки про секс, у него всегда были в привилегии. Этого он тоже особо как-то не стеснялся или не стесняется, даже пусть он и зовет Энн ребенком, а при детях, кажется, о подобном говорить нельзя. Для него же эти шутки звучат почти что обыденно. И его Улыбка бывшего Спасителя становиться шире, когда Энн делает глоток.—?Надеюсь, ты не девственности лишилась на заднем сиденье какой-нибудь таратайки и не подцепила ничего, кроме как впечатлений о запотевших окнах и о скрежете подвески. Это ж так романтично. Конечно, было б еще романтичней, потащи тебя парень трахаться в машину после какого-нибудь ?Титаника?.Как иронично, но именно секс в машине был последний раз, когда у Энн был секс по своей воле. И случилось это накануне ее отъезда в Штаты. Толька (?черт, по-моему я вообще впервые о нем вспомнила только сейчас?) хотел провести романтичный вечер в гостиничном номере, а Энн не хотела, чтобы он тратил деньги, потому что была уверена, что когда вернется, то предложит ему остаться друзьями или какую-нибудь похожую херню. Толя был классным парнем, с ним приятно было проводить время, но судя по всему Толины чувства были намного больше ее ?мне нравится с тобой бывать вместе?. Было бы нечестно (тупо, подло, неимоверно по-сучьи) держать парня при себе, пока не появится более привлекательный вариант. Некоторые ?подруги?, совета которых она не просила, именно так и советовали: зачем оставаться одной, когда у нее такое выгодное положение? ?Подруг? Энн мысленно послала в жопу с такими советами, а Толику подарила на прощание перед поездкой минет и быстрый перепихон в машине. В то время секс вообще казался скорее чем-то больше веселым, чем ?особенный интимный процесс, где партнеры познают друг друга?. Все эти слюни, вздохи-охи, попытка поймать ритм (а ведь она танцует, у нее не должно быть с ритмом проблем). У Толика было жутко смешное лицо, когда он кончал. А сама Энн…. Сама себе она приятно делала, куда эффективнее, чем ее парень. Благодаря же Ричарду, даже попытка как-то расслабиться и помастурбировать вызывает такое количество нежелательных воспоминаний и почти буквально ощутимой боли, так что все, что ей осталось в плане секса?— это фрейдистские шуточки.—?Во-первых, мне никогда не нравился ?Титаник?. Во-вторых, по телику шел Карпенторовский фильм ?Нечто?, и фильм мне показался куда интереснее самого процесса. А еще я переживала, что пружина в старом диване вырвется из-под обивки и вопьется мне в задницу. Что? Че ты лыбишься? Может, для тебя первый раз и был фантастическим, но я сильно сомневаюсь, что ты тогда потряс ее мир до оснований.—?То есть у пацана тоже было в первый раз? Вы тогда хотя бы поняли, лишил ли он тебя девственности или настолько недосунул, что хуй там чего было понять? —?Ниган не издевается, он интересуется даже без чистого сарказма в своем вопросе, потому что… да, может и похуй, конечно, но видимо он через иронию, с которой звучат его вопросы, чтобы не показаться слишком о ней обеспокоенным, действительно хочет узнать об Энн больше. Чуть-чуть больше (плюнув пытаться ответить себе же, а на кой хер ему знать о ней что-то большее, чем знает уже?— ему хочется, новая его придурь, раз его лишили целого театра живых марионеток). Ниган ведет большим пальцем (ногтем) против роста щетины на своей шее, слегка почесывая, хмыкнув коротко—?Моя первая девушка была старше меня на тринадцать лет, уж не знаю, что у нее была за феерия в первые ее разы, но со мной у нее скорей была обучающая программа о том, как действительно доставить женщине удовольствие.Честность о прошлом дается просто, как и в прошлые разы (как имя Люсиль, что выдохнул в исключительно нежном ответе о том, кем же она была для него, почему бормочет ее имя во сне). Придурь. Пусть и его честность с Энн будет только его придурью.—?Ну, а моя жена была младше как раз меня на шесть лет, когда мы с ней познакомились, и у нас до всего дошло, я уже владел какой-никакой техникой, и я как минимум помог ей расслабиться,?— как минимум после, она не бегала от него, придумывая разные причины и поводы, только чтобы больше он к ней не прикоснулся. Как минимум после, ее подруги смотрели на него всегда с каким-то оценивающим любопытством, как будто пытаясь понять, а правду ли о своем женихе (после и муж), говорит Люсиль или преувеличивает, чтобы не казаться несчастной (какой он сделал ее потом своими изменами).—?Не знаю, какой у него там был раз, да и пофиг было. У тебя есть вопрос не про еблю, а?—?Я никогда не задерживался копами в прошлом и меня не привозили в участок.—?Однажды меня хотели забрать за то, что пиво пила в неположенном месте, но деньги творят чудеса. А в твоих способностях, шеф, я никогда и не сомневалась. Моя очередь: я никогда не снималась в фильмах для взрослых за деньги.—?А ты не врала, по поводу, что умеешь пить. Так… Ну, хоум видео не считается: ведь расплата была в виде вкусного ужина от жены, поэтому мимо, ребенок. Я никогда не нарушал правила, водя машину.—?Всегда больше любила спать на заднем сиденье. У меня нет прав и проблем с правилами. Ну правилами вождения. Я никогда не впаривала людям чудо пылесосы, супер ножи и всякую дребедень типа исусьих тряпок.—?Когда учился в старших классах, на каникулах впаривал людям подробную хуйню, мог сделать целую карьеру в этом, был бы лучшим. Сделал бы базу клиентов из старушек, женщин за сорок, потрахивал бы и продавал.—?Ага! Значит ты был продавцом! Ну ты точно работал в продажах! Да?—?Нет, это все длилось два лета. Ребенок, ты пытаешься из меня что-то выпытать?—?Ааа. Я?— нет. Может быть. Давай свой вопрос.—?Как и всегда игнорируешь правила, ребенок, но ладно… Допустим, я никогда не убивал без надобности и без причин.—?Я не игнорирую, а придумываю собственные. Никогда не убивала без причины. Впрочем, ее ведь не сложно придумать, да? Я никогда не была в военном лагере.—?Причины они или есть, или их нет, иначе ты превращаешься в маньяка, что мочит людей по причине, что у него левая пятка чешется. Убить, потому что кто-то убил твоих людей?— причина, убить, потому что вылез прыщ?— поебень. Ну, а если вернуться к игре, отец меня отправлял, чтобы мозгов понабрался с дисциплиной.—?А ты воевал? Куда вы там регулярно за нефтью гоняете? Точнее демократию сеете.—?Ребенок, и все же, ты меня тут допрашиваешь? Где-то за стенкой ваше распущенное КГБ?—?Почему за стенкой? Я что не могу быть шпионкой? Пришла выведать у тебя все тайны для мертвого руководства. Профдеформация, понимаешь ли.—?А может весь этот ебаный пиздец устроили вы, русские, а все твое руководство там сидит, попивает спирт и изучает нас?—?Ну да-да. И Кеннеди убили мы.—?А вот с Кеннеди это вы зря, отличный был мужик. Говеный президент, но мужик ниче так. О! Я придумал! Я никогда не был стукачом.—?Стукачом? Ммм, в шестом классе я рассказала училке, что Вася Немцов дергает девчонок за лямки лифаков. Это считается?—?Считалось бы, даже если бы ты доложила в садике про горшок! Так и знал.—?Что ты знал? Кстати! Я никогда не хотела дать человеку в морду за фразу ?так и знал?.—?Каюсь, не только хотел, но и давал.—?Так и знала! Я никогда не умела профессионально смешивать напитки: всякие сложные коктейли и так далее.—?Предпочитаю пить все же чистый виски или бурбон, на край пиво, а вот все ваши бабские коктейли, без меня. Моя очередь!—?Хм. А из тебя был бы отличный бармен.—?Я никогда не просыпался голым на пляже.—?Долго потом песок вытряхивал отовсюду? Я, конечно, ночевала на пляже, но одежда всегда была при мне. Я никогда не работала спасателем и не бегала в слоумоу в красном купальнике. Хотя последнее к делу не относится, но заставка у сериала запоминающаяся.—?Я? Нет, а вот барышня несла меня на всех известных хуях, когда песок обнаружился в ее киске, но хочу заметить, это ей захотелось романтики из тех пошлых романчиков, кто я такой, чтобы отказывать. А с заставкой согласен, было не просто равнодушно наблюдать за Памелой в купальнике, но вот работать не довелось. Я никогда не сидел на краю крыши.—?Серьезно? Никогда? Я на спор сидела на краю 10-этажки. Правда, когда вниз спустились, блевала дальше, чем видела. Ощущение захватывающие, но на хрен. Чувства странные возникают. Я никогда не пыталась скрыть, кем работала.—?Так тебе интересно, кем я работал в прошлой жизни? А что так скромно и не спросила в лоб?—?Просто любопытно. А в лоб?— это не то, это скучно. Я хочу сама угадать. Когда я тебя увидела первый раз, то еще подумала про байкера. Хотя это скорее стиль жизнь. Ты байки не чинил, а?—?У меня тогда новое предложение, называешь возможное место моей работы, чем холодней, тем пьешь больше.—?То есть я буду пить, а ты будешь смотреть? И многих ты так в койку затащил? Не-а. Ты тоже тогда пей. Не хочу страдать перепелом утром одна.—?Все женщины шли в мою постель трезвыми, как стеклышки. Для справки: трахаться с пьяной бабой, это как с куклой?— скучно. И ладно, уговорила, пьем вместе.—?Ой простите, гуру секса. Вам же виднее, как лучше. О! Ты был каким-нибудь коуч тренером?—?Да не дай бог, хотя возможно, это жизненное, как быть байкером. К слову про байки, у меня был мотоцикл, приходилось возиться и чинить.—?Я бы хотела кататься на байке. Но ты их за деньги не чинил?—?Ростом для байка не вышла, ребенок. И нет, только тратил свои.—?Не знаю пока, кем ты работал, но ты точно капитан очевидность. Таксист? А нет! Водитель-дальнобойщик?—?С моей то любовью к вниманию, ты думаешь, я бы выдержал в одиночестве долгую дорогу? А для таксиста я слишком псих.—?Ну может ты в баре потом внимание привлекал. Внимание… Ты играл на сцене? Или в кино? А нет! Ты руководил офисными хомячками! То есть людьми. В офисе. Работала я как-то в офисе, и фин.директор там был… Вы бы понравились друг другу.—?Тому директору было совсем людей не жаль.—?Чтоб тебя..... Работы секс-инструктора вроде не существует.—?Дать намек?—?Я сама! Ты был коллектором? Выбивал из людей бабки?—?Расхаживая с битой по району?—?Я имею ввиду официального коллектора. Хотя, черт знает, может у них есть бита.—?Возможно я был одним из тех господинов в бдсм клубе. Как тебе вариант?—?Издеваешься, да? Это тупая игра. Лучше вернемся к предыдущей. И у меня закончился виски.Энн прекрасно понимает, как выглядит со стороны: глаза блестят, щеки раскраснелись. Она примерно представляет, как звучит ее смех (когда она сама его в последний раз слышала?). Излишне громко, дергано. Пьяненько. Но Энн это устраивает. Все-таки она смеется (не нервно). Она оживленно размахивает руками (и не для того, чтобы отбиться от угрозы). Щеки горят не из-за ярости или злости. Энтони с его единственным зеленым глазом и горькой насмешкой теряется в воспоминаниях о том, как бежит по пляжу Памела Андерсон в своем красном купальнике. Перед глазами не встает бледное лицо Микки, когда она думает о том, как сидела на крыше десятиэтажки, зачарованно глядя вниз. Она с ярым интересом вступает в мысленную дискуссию, пытаясь угадать, кем же все-таки Ниган работал в прошлой жизни, и в голове больше ни для чего не оказывается места. Энтони остается за бортом. Танцующие уходят на задний план. Мысли о доме, родителях, младшей сестре тонут во вкусе виски, прячутся на дне банки с тушенкой. Голос Ричарда не может прорваться. ?И к черту последствия?.—?Ничего ребенок, когда-нибудь ты сможешь, встретимся еще через два года и ты точно сможешь,?— Ниган тянется за ее кружкой (и за время, что они сидели, играя в игру под названием ?чей мозг в прошлом ебал Ниган?, он стал еще пьяней, не заметив того, как тело стало более непослушным), цепляясь пальцами, чтобы ее не уронить, он льет туда виски, не жалея, потому что пить в одиночку он его уже не желает, и лучше все распить сегодня, чтобы после не смотреть на него с привкусом жженого сахара его тоски.—?И так… я никогда не уходил не прощаясь,?— а ведь многие мечтали, чтобы он исчез, как страшный сон, но нет, Ниган не знает, что такое личное пространство, и Ниган не уходит, не оповестив об этом всю ближайшую округу, у которых сжато было очко, и они могли его на время расслабить, пока он не вернется обратно. Он делает глоток, не потому что должен по правилам игры, ему хочется выпить еще и смотрит поверх кружки на девчонку.—?Пей-пей, давай. Как ты там сказала ?ты может и мудила, но не тупой придурок?, так и ты не дура,?— чтобы не понимать, о чем он говорит. И ему не нужны никакие извинения. Совершенно похуй ему на них, ему лишь хочется, чтобы Энн подумала своей башкой о том, какого ему было вновь остаться там, одному, без единственного друга, что не видел в нем лишь чудовище. Пусть временного, но друга (для него уж точно?— что для него самого не обычно понимать, ведь он никогда и не нуждался в подобном). Отвечать ему тоже ничего не нужно. Просто пусть проглотит этот блядский виски и подтвердит то, что она ушла, ничего не сказав.Энн делает глоток. Большой глоток, уже и не смакуя. Горьковатый привкус ушел вместе с жжением. Теперь она просто дрейфует в разлившемся по телу тепле, поглядывая на Нигана. Горизонт заваливается. К чему этот вопрос? Это он типа так припоминает ее, как она ушла из Александрии? Разве ему вообще не все равно? Ушла и ушла. Разве ему вообще было до нее дело? Всего лишь камешек, застрявший в подошве ботинка, и все. ?Какие там стадии опьянения? Главное до уныния не дойти. Мне его и так хватает. Какой смысл вообще пить и чувствовать себя жалкой??—?Никогда не любила прощания,?— она выпутывается из одеяла?— жарко. Видимо, это та стадия опьянения, когда хоть в прорубь ныряй. Энн даже нравится. Никогда не любила мерзнуть, но по природе мерзлявая. Хотя при этом духота ей тоже не нравится. Энн снимает куртку и вспоминает, как Толя смеялся, когда она открывала зимой форточку, сидя в теплой пижаме, его толстовке, закутанная в пуховое одеяло.—?Если ты прощаешься, ты как будто заранее готовишься к тому, что ты можешь больше не увидеть человека. А если ты ничего не говоришь?— это как открытая концовка.Ниган смотрит на девчонку внимательно. Ему действительно не нужен был ни ответ, ни пояснения о том, почему же ушла, достаточно было того, что она выпила (хотя откуда он вообще мог знать, что выпила из-за него, а не по еще какой-то причине, может, для нее это в порядке вещей?— уходить, когда хочет, может именно поэтому она сейчас одна, что-то не поделила со своими, допустим то, что им наконец-то захотелось где-то осесть навсегда, а Энн сорвалась с места, в очередной раз). И теперь она жалеет. Корит себя. Вот и загнала себя в состояние ворчливой бабки. Он прищуривает взгляд, так вот что это?— она лишь не любит прощаться, чтобы дать шанс вновь встретиться.Она забывает про Нигана напротив. Почему-то сейчас перед глазами тот самый Вася, который в школе дергал девчонок за лямки лифчиков. В средней школе по Васе плакал в уголке один фрейдист (а может и несколько). Все шутки Васи были гормональные, базировались на сиськах-письках. Вася страшно раздражал ее своими дурацкими шутками, свои кудрявыми космами, темными глазищами, тем, что, будучи гномом в младших классах, он потом вымахал выше всех, своей широченной улыбкой и ямочками на щеках. Больше всего бесило то, что ее он никогда не дергал ее за лямки, не шутил тупенько-пошленько, не пытался шлепнуть по заднице, а только покорно опускал длинные ресницы в пол, когда просил списать домашку по английскому. Короче, влюблена была Анечка в Васечку. А Вася ухлестывал за первыми красавицами классами, имел успех у старшеклассниц, и в общем-то им с Аней было явно не по пути. К окончанию школы неприязнь/влюбленность переросла в равнодушие/влюбленность. Это было сродни любви к Джастину Тимберлейку. Она ведь не знает, какой он самом деле. Лучше быть влюбленной в надуманный себе идеал, чем разочароваться в человеке. А затем?— уже после окончания школы?— они иногда пересекались?— к сожалению, только с Васей, а не с Джастином?— на общих тусовках, и как-то Вася попросил у нее помощи с английским. Снова. Не хотел он завалить семестр. Она помнит, как удивилась, что у него такая по-взрослому обставленная комната. Она была уверена, что там будут плакаты с голыми телками или хотя бы любимые команды. А Васе нравилось всякое разное кино, авторское, серьезное или такое, что было на грани (когда не поймешь: это жутко умно или ужасно тупо). Они закончили заниматься, Вася предложил глянуть кино. Пиво в стеклянных (не пластиковых!) стаканах, ?Нечто? по большому телику (больше, чем у нее дома).—?Хотя я не люблю открытые концовки в фильмах. Так бесит! Типа мне что, просто надеяться, что главные герои выживут, а злодеи получат по заслугам?Она помнит, как удивилась, когда Васина ладонь вдруг оказалась у нее на плече, а потом и губы на ее губах?— мягкие, не слишком уверенные, и крошки от сухариков. Оказывается, Аня нравилась Васе давно, еще со школы, но он не знал, как к ней подступиться?— ведь она была такая крутая (она и сама не знала, что была крутой). И в тот момент?— в момент первого поцелуя с самым красивым мальчиком класса, поцелуя с самым желанным мальчиком?— влюбленность вдруг испарилась. Перед ней был то ли хитрожопый пацан, который просто пытался залезть ей в трусы, придумав душещипательную историю, то ли неуверенный мальчишка, который скрывал свои чувства под глупыми шутками и флиртом с другими. Но отчего-то от этого сказать ему ?да? и позволить расстегнуть ремень на джинсах стало гораздо проще. Энн помнит странное ощущение в низу живота?— как будто месячные вот-вот начнутся,?— как Вася старательно елозил губами по всему телу (как щекотно было от его смешных усов), и как на экране ползала какая-то инопланетная страхолюдина. В следующий раз она увидела Васю только через год. В гробу. Разбился, катаясь на байке.—?Я попрощалась с родителями. И теперь вряд ли их когда-то увижу. Хотя, казалось бы, вероятность снова увидеть мою семью, как вероятность встретить динозавра. Пятьдесят на пятьдесят.Энн уже не уверена, о какой именно семье она говорит. ?Черт! Черт! Черт! Микки! Прости, пацан. Черт. Черт. Забыла. Черт!? Она достает из кармана перочинный нож. В отражении лезвия на несколько секунд ей чудится разочарованный взгляд Энджи. ?Ну прости. Я всего лишь человек?. Она прикладывает лезвие к коже. ?Это будет шестьдесят девятый?.—?А ты прощался с Люсиль?Ниган почти, что успевает закатить глаза, намереваясь после сморозить какую-нибудь херню про то, что это все полнейший пиздеж и ничего иное, но Энн успевает сказать про родителей, и Ниган замирает, хмурится. В желудке что-то оживает, тянет. Ему все же кажется, что у Энн с родителями были совершенно иные отношения, нежели у него. Ему все же кажется, что для Энн это настолько же тяжелая тема, как для него тема с Люсиль и ее смертью. И поэтому не осмеливается ни шутить, ни закатывать глаза, ни говорить, что все это пиздеж и не более. Он тихо вздыхает. Опускает голову. Смотрит на свои руки. Взгляд чуть расфокусированный, и состояние, как будто он надышался газа (кружится слегка голова, подташнивает и слабость во всем теле). Он хочет сказать, что пора ложиться спать. Хочет это сказать еще больше, когда слышит вопрос про Люсиль. Поднимает голову, и хочет думать, что это все действие алкоголя, то, что видит. Нож в руках Энн. Кровь на ее бледной коже. Она ведь не может резать себя на его же глазах. Разве это не полнейший бред? Он даже встряхивает головой, надеясь, что придет в себя. Но ничего подобного. Вот Энн. Прямо перед ним. В ее руках нож. И кровь. Почему она просто не пожелала сдохнуть под зубами мертвяка? Ниган пружинит с места (его рост обманывает многих в том, что он не может быть с ним быстрым, легким, маневренным), пальцы обхватывают руку Энн, на которой виднеются порезы (он молчит, а так хочется заорать на девчонку, так же сильно хотелось орать на нее в магазине, где она играючи подставила свою руку под зубы мертвеца), а второй перехватывает нож.—?Не так. Резать нужно вот так,?— он давит на ее руку, переворачивая в своей, а после острием ножа ведет вдоль руки по венам. Его мозг не отключается, Ниган прекрасно понимает, что делает (режет ее вены, даже если она и не собиралась этого делать, так он сделает это за нее). Кровь горячая попадает на его кожу, и грязными пальцами он хватает за волосы, вскидывая голову Энн вверх, чтобы их глаза встретились.—?Еще раз подобную хуйню сотворишь, я тебя сам вскрою, ты меня, сука, поняла?!Под ножом на бледной коже быстро набухают капли крови. Энн почти зачарованно на них смотрит, когда чужие пальцы крепко, бесцеремонно обхватывают тонкое запястье, а затем у нее забирают нож. Еще с секунду она с удивлением смотрит за тем, как лезвие взрезает кожу, куда сильнее, чем делала она, как стекает по руке кровь, а затем:—?Я говорила, что будет, если ты еще раз дернешь меня за волосы, мудила?Она скалится, как злой, дикий щенок, свободной рукой шарит у пояса, силясь нащупать армейский нож, но забывает, что кобура лежит на рюкзаке. Она пытается оттолкнуть Нигана от себя, но рука крепко держит за волосы, напоминая о том, что давно пора подстричься.—?Пусти! Suka!Почему он так испугался? Почему ему не похуй на то, что она решила с собой сотворить? Пьяная дура, решившая покончить со своей жизнью, или быть может поставить какую-то засечку, отмечая то ли не слишком хуево прожитый день, то ли день, прожитый без кого-то. Ему п-о-е-б-а-т-ь. Не с ним. Не на его глазах. Он не собирается оставаться один. Он не собирается хоронить еще одного человека, кто пошел с ним и сдох (пусть и не от зубов мертвых). Энн толкает его, а он не выпускает ни ее руки, по запястью которой бежит кровь, марая все сильней одеяло, его пальцы, ни волосы, что загреб и держит крепко (нож в той же руке, что и волосы Энн, которые натянул сильней, стоило девчонке только толкнуть его, пытаясь высвободиться). Нож Ниган держит даже после того, как Энн потянула его на себя, вместо того, чтобы пытаться оттолкнуть, заваливаясь с ним на диван, а после соскальзывая на пол. Ему до боли все это напоминает узкий коридор Святилища. Ему до боли напоминает все это прошлую жизнь (и в голове даже вновь звучит его смех, что эхом бежал за Энн, не оставляя ее одну еще не один метр). Здесь только нет того, кто стукнет его по башке, давая девчонке преимущество (хотя может ей оно и не нужно). Они катаются по полу, в какой-то нелепой борьбе. Ее кровь капает ему на лицо, когда он оказывается на спине, прижатый малым весом к полу.—?Никогда меня, блять, больше не трогай, козлина! Ты понял?!Энн, являя собой скорее смешную, чем угрожающую, пародию на фурию, выхватывает у Нигана ножик, чертит ему полоску по ладони. Ей хочется больше. ?Пусть он, сука, поймет…. Пусть он!? Она отчаянно ловит ртом воздух, который из нее вышиб удар. Не успевает толком ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни сориентироваться. На груди у нее тонна вины и гораздо меньше?— вес Нигана.—?До чего же ты ебанутая! —?он рычит это с ярость., когда отталкивает Энн от себя, не жалея силы в ударе, который приходиться ей по грудине (завтра возможно будет синяк, завтра точно будет болеть), перекатившись и забираясь на девчонку сверху (ее волосы вновь в его кулаке, в том, на котором скрыта ладонь порезом, кровь мажет по светлым кудрям Энн), он бьет ее, не жалея, затылком об пол. Он бьет ее, чтобы она затихла, теряя сознание. Это могло бы быть даже весело, только вот это ни-ху-я все же не веселит его. Пока лежит на полу, перекатившись на спину, и тяжело дышит, глядя в темный потолок. Пока зажимает руку в кулак с разрезанной ладонью?— из раны капает горячая кровь, рана пульсирует своей жизнью. Это могло быть весело, но все же его ни-ху-я не веселит ни его злость, с которой вздымается грудь, когда он через приоткрытые губы тянет в себя затхлый воздух дома, ни его страх, из-за которого только сильней сжимает пальцы в кулак, вдавливая грязные ногти в рану. Он косит взгляд на девчонку, что лежит рядом на полу без сознания, и ему хочется стукнуть ее еще раз, может быть даже в надежде, что сотрясшиеся мозги встанут на место, потому что они сейчас не в той области черепа, раз она позволяет творить себе подобную хрень. И ему все еще похуй на ее мотивы. Ему совершенно похуй, потому что он бы даже объяснений не стал бы требовать, уверений, что на самом деле она не намеревалась себя убить, и это так: игры из-за одиночества, которые позволяли держать себя наплаву. По этой логике он должен был искромсать себя с ног до головы, пока сидел в клетке, запертым в ней и лишенный свободы. И даже если логика в другом?— на это ему так же абсолютно похуй. В этом мире достаточно дерьма, которое пытается до тебя добраться, чтобы убить (целая вереница аттракционов смерти, выбирай не хочу), и зачем давать смерти фору? Ниган этого не понимает, а ведь он сам столько раз был на грани, у него на глазах умирали люди, он терял, находил и вновь терял, он видел, как рассыпается в прах его империя, что отторгла, пережевав и выплюнув своего лидера, заглатывая нового, возводя в статус очередного бога. И если уж суждено сдохнуть, то продолжая бороться. Именно поэтому ведь ему было похуй на какого-то там Энтони, что дошел до точки своего отчаяния и пустил пулю себе в лоб. От Нигана в подобном не дождаться сочувствия. Он ненавидит слабых. Он ненавидит всю эту ноющую поеботу (ненавидел и в прошлом, когда не приходилось бегать от мертвецов, и все проблемы скатывались к просроченному молоку в холодильнике, о котором забыл, что нужно купить новое, и уже добавил его в свежесваренный кофе?— ненавидит и сейчас). Это могло бы быть весело?— но посмеются как-нибудь потом.Он перекатывается, чтобы встать. Упираясь раскрытой ладонью в пол (той, что осталась цела после бешенства матки ненормального ребенка, который почему-то всякий раз так и норовит то ударить его, то пырнуть ножом?— может, это у нее заигрывания такие?), толкает себя вверх. Ниган переводит дыхание, пытаясь устоять на ногах, когда его слегка ведет в сторону. Он все же пьян. Пьян даже сильней, чем думал, пока сидел на матрасе напротив дивана, на котором расположилась девчонка, и смеялся, играя в тупую игру. Но ему даже понравилось. Понравилась честность между ними (вновь) и открытость (вновь). Понравилось, что он не забыл, как может смеяться, когда не нужно, чтобы смех был наигранным, когда не нужно прятать за ним свою агрессию и ярость, с которой после одиноким ударом биты, может снести голову (вот такой у него дерьмовый юмор). Ему понравилось, что девчонка на миг перестала быть той еще ворчливой сукой, как будто сказанный им тост возымел успех, став настоящим чудом, которое сотворил ёбаный Бог, вдруг решая, что тут он точно вмешается, хотя на остальной мир ему все так же поебать. Ему могло бы даже понравится и то, как в принципе могла закончилась эта пьянка (ведь нормальная пьянка и должна заканчиваться или дракой, или еблей), если б не одно ?но?: страх, что сковал до легкого оцепенения, когда увидел, как нож входит под кожу руки Энн, а после бежит темная кровь. Он пробился до сердца через опьяненный мозг, и на миг Ниган как будто даже успел протрезветь, чтобы вспомнить тот нахлынувший на него гнев, с которым он цеплялся пальцами за рубашку Граймса и бил шерифа лицом об решётку своей камеры (разве не этот гнев его и толкнул в итоге к Энн). Разве не с этим же гневом он сейчас смотрит на девчонку, с ее хрупкой фигурой, что бледным пятном лежит под тенями от керосиновой лампы, свет которой кровь делает абсолютно черной. Ей все же повезло, что она не мужчина. Ей крупно в этом повезло, ведь бил бы тогда, не жалея, выбивая из засранца весь дух и все дерьмо, без скидок на то, что она девочка (бешеная сука).— Как ты только выжила, ебанушка, с таким-то характером,?— ворчит зло себе под нос, когда шатаясь, делает несколько шагов до вороха тряпок, потянув из него полотенце, что надрезает блядским ножом, который сам же вогнал глубже ей под кожу, и кровь теперь не останавливается, собираясь лужицей под рукой Энн, и если не перевязать, девчонка и правда может до утра успеть окочуриться (и не то что бы он уже был против этого, кажется). Ниган разрывает полотенце на широкие полосы (заматывая одной из них свою ладонь), опускаясь на одно колено рядом с Энн. Он не осторожничает, когда дергает руку девчонки. Он, кажется, наоборот, только еще больше хочет причинить ей боль, оставляя под кожей следы своих пальцев, под той кожей, на которой замечает старые шрамы, и действительно давит пальцами сильней, так что раны могут зажить быстрей, чем сойти синяки от его злости. Бывший лидер Спасителей заматывает рану тряпкой, обрезками полотенца, обворачивая аккуратными рядами, не оставляя сомнений в том, что знает, как это сделать правильно (ведь научился, когда болела Люсиль, когда ее тело было настолько ослабленным, что она могла порезаться об бумагу, и кровь после не останавливалась часами из-за химии и других лекарств?— маленькая ранка, что отнимала ее у него быстрей, чем сама болезнь). Бывший лидер Спасителей продевает руку под шею и колени девчонки, поднимая ее на руки, вставая с пола вместе с ней, чтобы сделать шаги к дивану, укладывая ее на него и закутывая в одеяло, как заботливый родитель, дочь которого пришла в стельку пьяной и свалилась у порога, только переступив его (ну, пап, мам, я ведь дошла до дома). В лоб только целовать никто не будет, желая хороших снов (а ведь не будь он все еще настолько зол, возможно он бы даже задержался рядом с ней, спящей, разглядывая ее лицо с расслабившимися мышцами на нем). Но он уже проделал достаточно, ведь Ниган вообще мог плюнуть на нее, оставляя спать на полу, поебав на то, что холодно, и девчонка может замерзнуть, а после заболеть (хули, разве от простуды умирать не настолько же весело, как от вскрытых вен).Ниган уснул на кровати в одной из спален, поднявшись на второй этаж, оставляя одной девчонку, что лежала в ворохе одеял, не двигаясь. Он порывался проверить, а дышит ли она вообще, или он ее так сильно приложил башкой об пол, что возможно ее добило именно это, а не порез на руке с кровью, что впитывалась в ткань полотенца. Но у него получилось пройти мимо дивана, не остановившись. Утром он так же проходит мимо, даже не взглянув на Энн, как будто успев о ней забыть за время сна (или же скорей за время полнейшей отключки, при которой не было даже намека на сон). Голова раскалывается от боли, пульсируя где-то в затылочной части, с ощущениями, как будто это его вчера били затылком об пол, и во рту было сухо настолько, что приходилось прикладывать усилие для того, чтобы скопить хоть немного слюней и протолкать их обратно по глотке. Ниган вытаскивает бутылку с водой из своего рюкзака, открывая крышку по дороге к входным дверям, и глотает воду жадно, с наслаждением, чувствуя, как ее холод падает в пустой желудок и обволакивает горло. Он слегка ежится от сырой влажности воздуха, выходя на улицу, но втягивает его в свои легкие с таким же наслаждением, с каким секунду назад пил воду. Скрипят половицы веранды, он идет к лавке, что стоит вдоль дома (это даже сейчас выглядит почти по нормальному: деревянная лавочка?— хорошо не плетенная, была бы плетенная, давно бы сгнила, не оставляя ничего от прошлого?— такой же деревянный столик, и не хватает только каких-то свежих цветов, что сказали бы о жизни вокруг). Ниган садится, вытянув ноги, закинув их на стоящий рядом столик, чуть скатываясь вперед в подобной позе, и достает из кармана своей куртки мятую пачку сигарет (нашел ее в тумбочке у кровати, на которой спал: остатки роскоши, как и виски выпитый вчера). В сигаретах табак уже давно размок, и огонек от зажигалки, которую Ниган подносит к бумаге, берет его не сразу (он тянет воздух в легкие, наблюдая за тем, как тлеет бумага, выдыхая уже дым). В затылке все также стучит похмелье, но Ниган не хочет на это обращать внимания, ему даже почти хорошо вот так сидеть в тишине, пока где-то между деревьями в лесу трещат птицы, что просыпаются с весенним теплом, становясь громче, но это единственный шум на целые мили вокруг. Ниган знает, что тишина не может длиться долго, и поэтому наслаждается каждой секундой, что дается ему сейчас, пока один, пока медленно тлеет сигарета, зажатая между его пальцев (почти той же марки, что когда-то в прошлом курил он, даже пачка настолько же измята, как и та последняя, из которой он трясущими пальцами пытался доставать сигарету, когда врачи сказали им с Люсиль, что химия не помогает, и осталось теперь лишь ждать). Мужчина даже успевает прикрыть глаза, откидывая голову назад, пока его уединение не нарушают.Энн снится, что она на море. Вода теплая, соленая на вкус, солнечный свет такой яркий, что жжется сквозь плотно сомкнутые веки. Она дрейфует по волнам, вода в ушах, и она не слышит, как отец кричит ей, чтоб вернулась обратно из-за буйков (она всегда уплывала за буйки, прямо как мама). Она лежит на воде, раскинув ноги-руки, лежит на воде, представляя себя морской звездой (или медузой, или мусором, который бросили, где не попадя). Она точно знает, что это сон, потому что соленая вода щиплет свежие царапины и раны. Ну и чайки кричат человеческим голосом?— это окончательно разрушает слабые надежды на то, что она уснула на воде, и ей все приснилось (мертвые друзья, ходячие, невозможность вернуться домой, Ричард, Танцующие, мертвые друзья, Ниган, ходячие, Энтони, близняшки с рыбиной). Чайки кричат вразнобой: вопросительно, укоризненно, назидательно, обиженно, с насмешкой, с показательной заботой. Сквозь толщу воды крики чаек пробиваются прямо в мозг, как сверло стоматолога в больной зуб. Энн хотела бы слышать голос отца, который просит ее вернуться к берегу, но она слышит только крики чаек с человеческими голосами:Микки: Я умру, да?Анджела: Ты обещала позаботиться о моем сыне!Кристина: Ты когда-нибудь обо мне вспоминаешь?Паоло: Ты жалеешь, что ушла, не предупредив? Он тебе никто!Ричард: Только я смогу позаботиться о тебе, котенок.Крис: Неприятное время, чтобы взрослеть, Энни.Бекка: Тебе всегда будет больно, пока ты держишь эту боль в себе.Энн начинает захлебываться. Она не тонет?— нет. Но кто-то кладет пласты воды на нее сверху, накрывает как одеялом, слой за слоем. ?Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Пусть все закончится уже что ли?. И тут ей на грудь садится тяжеленная, жирная чайка и со всей дури ударяет ее клювом в лоб с криком:—?До чего же ты ебанутая!?Какой же ты, мудила, Ниган! Даже во сне от тебя покоя нет!? Энн качает на воде, волна безжалостно опрокидывает ее лицом вниз, бьет в нос и в лоб.?Ну блять!? Энн сдавленно стонет в пол. Пробуждение было примерно такое же, как и сон (и как, наверное, засыпание?— хотя последнее она не помнит)?— беспощадное, бессмысленное, раздражающе болезненное. ?Почему так грудь болит?? Состояние качки усиливается, когда она умудряется встать?— на четвереньки, но уже неплохо. Она видит кровь на полу, не так уж много, но достаточно, чтобы спросить:—?Kakogo huya?Она видит кровь на одеяле и свое перемотанное?— аккуратно?— запястье. Вопросов стало бы больше, если бы Энн не дернула так резко головой, в попытках найти того, кто мог бы объяснить, а какого собственно. Подкативший к горлу комок заставляет ее резво принять прямоходячее положение и стартануть в сторону ванной комнаты. Конечно же, ручка выскальзывает из-под пальцев, дверь упрямо не хочет открываться, а затем и крышка унитаза поднимается не с первого раза, но она успевает. Забавно, как некоторые обыкновенные привычки не желают себя изживать. Казалось бы, поселение заброшено, здесь никого нет, а призракам плевать, если ты наблюешь в их гостиной. Да и соседей нет, которые бы тыкали пальцем на притулившуюся в кустах фигуру, извергающую из себя вчерашнее пиршество: элитный виски и не слишком элитную тушенку. Но в голове на рефлексе проносится ?не, ну какой нормальный человек будет блевать в гостях на ковер?. Энн со стоном прислоняется спиной к холодной плитке. В голове монахи устроили колокол-пати. Во рту?— этот вкус просто непередаваем. Вчерашняя мысль надраться, чтобы притопить в голове все накопившееся там унылое дерьмо, уже не кажется Энн такой уж хорошей. Вдобавок затылок болит, как будто кто-то по нему от души саданул. ?Хотя…теперь мне так жалко такую несчастную, убогую себя, что даже не хочется думать о чем-то более масштабном, и что вообще у некоторых реальные проблемы, а не какое-то сраное похмелье?. Усмешка получается так себе. Да да, она жалкий ребенок, который не умеет пить и…резать себя? Один несомненный плюс есть: голос Ричарда не слышен в гудящей голове. Должно быть, он возмущен и разочарован. Алкоголь и пьющих людей Ричард не переносил. ?Такой ?светлый, хороший человечек? пропал. Угу. Этот мир до хуя потерял?.—?Давай. Вспоминай, пьянь подзаборная,?— бурчит Энн в зеркало над раковиной. Водопровод в поселение кое-как работал. Одарил ее ледяной водой: хватило, чтобы умыться, напиться (аж скулы свело) и кое-как оттереть кровь (?и как она в волосы-то попала??). Отражение было угрюмым и печальным. Бледная, щеки ввалились, глаза опухли, губы потрескались. ?Не женщина, а мечта. Мечта психотерапевта?. Энн разматывает повязку на запястье, и, хмурясь, разглядывает два свежих пореза. Один точно ее. Стандартная ее засечка. ?А второй?? Глубже, чем она резала себя обычно, и идет вдоль, а не поперек. ?Я не могла так надраться??—?Резать нужно вот так…Ей послышался голос Нигана? И нож в его руке тоже, наверное, привиделся? ?Только вот что ж он не закончил тогда начатое?? Энн закрывает глаза, пытаясь в алкогольной пелене собрать картинку целиком. Они и правда катались по полу, как два дебила? Все это как-то не укладывается в голове. За каким чертом, за каким хером он полез не в свое дело? Какая ему разница? ?Может, мне все приснилось?? Она пытается склониться над раковиной, но шипит от резкой боли в грудине. Энн задирает футболку до шеи. Шрамы, наполовину (не)доделанный уроборос?— все такое знакомое. Почти все. Синяк на грудине?— что-то новое. Пока что он почти однотонный, но еще пару часов и расцветочка станет космической.—?Kakogo huya?Энн находит Нигана на улице: сидит на лавочке, закинув бутсы на столик, курит с невозмутимым видом Покорителя Вселенной. ?Надо будет попросить у него мастер класс перед тем, как разойдемся. Хочу тоже уметь сидеть с такой рожей аля ?я всех наебал?. Она цепляет сигарету из помятой пачки, прикуривает раза с четвертого?— старенькая зажигалка упорно не хотела давать огня, но так и Энн упрямая?— и присаживается рядом. Закинуть ноги на столик?— идея хорошая, но ее не такие длинные, и она садится по-турецки. Прикрывает глаза и делает затяжку, от которой, кажется, сейчас легкие схлопнутся, а голова все-таки взорвется. Она думает, что не зря все-таки в свое время почти бросила курить. Иной раз стреляла сигарету-другую после пьянки: разве это считается?—?Я тут пыталась вспомнить, какого ляда вчера произошло,?— голос звучит хрипло-простуженно. Она откашливается и косится на пачку сигарет. Впрочем, есть ли смысл корить хозяина дома за дешевый табак в такое-то время? Что достал, то достал. Она тут и вовсе незваный гость. —?Кровь на полу. У меня в волосах. На одеяле. Рука перевязана,?— быстрый взгляд в сторону Нигана, и особое внимание она уделяет его перебинтованной руке. ?Никогда б не подумала, что он может так аккуратненько бинтовать. Чисто медсестра. Хм. Может он был медбратом??—?Затылок болит. На груди синяк. У меня есть некоторые предположения. Одно краше другого. Типа, я надралась, у меня начались галлюцинации, я пыталась тебя покромсать, а ты очень джентельменски себя вел и старался не дать мне зарезаться или зарезать тебя. Либо ты нажрался и решил отомстить за все мои неудачные покушения. Либо нам вдвоем было так весело, и мы так нажрались, что оттачивали друг на друге методы самообороны. Либо ты взлез не в свое ебучее дело.Ниган лениво размыкает веки, чуть смещая голову к левому плечу, когда рядом раздается голос Энн. Наблюдает за ней без слов пару секунд, пока не надоедает и вновь не отворачивается, поднося пальцы с сигаретой к губам, затягиваясь (сигарета без фильтра, с табаком, что крошится то ли просто от старости, то ли он действительно был таким хуевым). Ниган проводит большим пальцем по языку, смахивая с кончика крошки табака, кажется, и не слушает болтовню девчонки с ее рассуждениями о том, что же было вчера (или скорей даже уже сегодня, ведь разошлись они практически среди ночи), тихо едва хмыкнув на ее ?не в свое ебучее дело??— как звучит-то. Может она все же права (нихуя), может, ему действительно не стоило к ней лезть, позволяя творить поебень, которую не ебет в душе, но ей она приходится по вкусу (нихуя). Возможно, ему стоит сейчас даже извиниться (нихуя) за то, что помешал, за то, что пиздецки испугался, да и за то, что вообще не сдох, а вот сидит тут весь такой довольный, подставляя свое исхудавшее и бледное лицо ласковому солнышку, что пригрело, маня провести вот так под ним весь день.Перед глазами все четче и четче встает лицо Нигана, когда он говорит: ?я тебя сам вскрою, ты меня, сука, поняла?! ?Энн не может понять, не может вспомнить, что там было на его лице: то ли злость, то ли страх, то ли еще что-то. Да и не хочет вспоминать. У него нет прав на нее. ?Ни у кого нет?.—?Чтобы там ни было, Ниган, я повторю медленно и с расстановкой. У меня пиздец как трещит голова и мне очень не хочется повторять снова,?— она медленно поворачивается к мужчине лицом, не обращая внимания на тлеющую в пальцах сигарету. ?У него не было никакого права!—?Никогда.блять.больше.не.трогай.мой.нож. Ты не мой дядя/папа/старший брат/друг. Я не твоя, кто бы там ни был. Я не твой ?человек/ребенок/подчиненный?. И уж точно, мать твою, я не твоя забота.Возможно, ему стоит с ней сейчас действительно согласиться (ни-ху-я): она не его дочь, сестра, мать или, не дай бог женщина, которую бы он…—?Не лезь ко мне! У тебя была женщина, о которой ты должен был заботиться. И…?— Энн осекается. И дело даже не в том, что сигарета истлела по самый фильтр, а от дыма только сильнее закружилась голова.Мысль его обрывается, только пальцы замирают у губ с почти докуренной сигаретой. Мышцы сковывает, под той невидимой оболочкой расслабленности, которой он не позволяет исчезнуть (маска лишь крепче липнет к коже лица), когда он смотрит на Энн с холодным равнодушием, как будто она лишь муха, за которой он устал гоняться, и теперь ему абсолютно похуй на то, что эта муха будет делать дальше: захочет ли она сидеть вот так рядом, или все же додумается, что лучше съебаться, просачиваясь через гнилые доски оконных рам. Ей, кажется, все еще слишком везет в том, что она баба?— везет в том, что у Нигана табу, и он не бьет женщин.Чтоб там Ниган себе не надумал, не стоило ей упомянуть его жену. Да, не стоило. ?И ему не стоило, блять, изображать заботу. Одного вполне хватило?.—?Уходим через пятнадцать минут.Упоминания Люсиль почти срывает эти цепи. Ниган ведь знал, что о ней никому нельзя рассказывать. Он это знал. И его кроет боль похлеще той, что была все эти годы, тоской под кожей и образом мертвой жены перед глазами, до учащенного биения сердца. До ухмылки на губах. Ироничной и даже немного веселой. Ниган не сдвигается с места, оставаясь в той же позе, достав еще одну сигарету, закуривая, укладывая руки на живот. Он даже вновь откидывает голову на спинку лавки и прикрывает глаза. Наверное, ему действительно стоит встать и пойти собираться. На это нужно не так и много времени, закинуть лишь пару вещей в свой рюкзак, и он готов. И Ниган это сделает, когда соберется уходить.—?Я тут, кстати, чего вообще подумал, ребенок,?— в голосе появилась легкая хрипотца от холодной воды, нового сушняка и продолжения похмелья, от алкоголя, от нескольких сигарет, что выкурил подряд, когда до этого не курил так много лет, в голосе, что полностью расслаблен, как и все его тело, как будто он на отдыхе, и где-то поблизости не бродят восставшие из мертвых. Ниган говорит, зажимая все так же сигарету между зубов,?— в целом-то, дорогу нахуй ты сможешь найти и без меня.Он смотрит на Энн с тем же безразличием, как смотрел на каждого, кто его злил, создавая иллюзию безопасности, давая короткий миг, чтобы успеть вовремя сбежать, или исправить свою ошибку, чтобы лидер Спасителей передумал убивать. И сейчас это ведь даже не из-за упоминания Люсиль, не броское ?ты проебал ту, которую должен был уберечь, чего тебе это не стоило?. Это из-за того, что было ночью. Девчонка хочет сдохнуть, так лучше без него. Лучше они разойдутся сейчас, ведь они друг другу не нужны (и никогда не были нужны: они ниточки в прошлое, в которое уже не вернуться, и это пора уже признать). Он их обрезает. Потому что?— да, он все проебал.Энн ожидает какой угодно реакции. ?Вот он небось сейчас сожалеет, что не придушил меня подушкой в бункере. Шанс проебан, шеф. Из принципа не дам себя убить?. Дым от сигареты обволакивает легкие, в горле першит, башка все еще трещит, но уже не так мучительно, немного подташнивает, хотя есть кое-какие мысли слопать сладкий батончик и запить все той самой газировкой (как же теперь жутко хочется сладкого, даже не газировки, а персиков, например, или ?о! еще лучше: вареная сгущенка!?) из магазина, в котором они были накануне. Она ждет. Чего угодно. Возможно Ниган в силу привычки их общения опять потянется своей клешней, чтоб заграбастать ее за волосы?— ?да хуй тебе!??— и выдать что-нибудь угрожающее, мол: если я тебя не убил тогда, это еще не значит, что не могу сейчас, и не думай, что вечеринка с бухлом что-то изменила, ребенок! Возможно Ниган выудит из себя очередную въедливую пошлую шутеечку, заминая конфликт: бла-бла, ребенок, ну померялись хуями, яйца у тебя тяжелые, и вообще все живы, ну и заебись. Возможно просто смолчит, хотя такое маловероятно. ?Чтоб шеф и смолчал. Угу, когда ад замерзнет?. Возможно она достала его уже окончательно и бесповоротно, и он таки прикончит ее. Возьмет вот этот столик, на который так безмятежно закинул свои километровые ходули, и как двинет ей по многострадальной черепушке. Энн ждет, чего угодно, но, пожалуй, не равнодушного взгляда: привет, ты кто вообще, я тебя не знаю, покедова. Она выжидает, тушит сигарету об скамейку, смотрит в небо, задрав вверх подбородок (а кулаки все же сжаты?— на всякий случай). Что-то там такое приметилось ей в глазах мужчины. ?А вот и фирменная улыбочка?. Пожалуй, сказанного стоило ожидать после случившегося от кого угодно. Но Ниган не кто угодно. И она не ожидала. Он же обещал ее проводить до места. ?Обещал, мать его!? Она резко поворачивает к нему голову (очень зря?— в висках опять заколотило), сузив глаза от злости. А Нигану насрать. Ниган любуется облачками, солнышком, слушает пение птичек и думает о вечном. Или о бухле. О бабах. О своей гребаной бите. Или каким еще всратыми мыслями занята башка Спасителя. Держит сигарету в зубах и выглядит так безмятежно, словно на курорте. ?Какого…. Нет, ну какого?!? Она не понимает, к чему эту все? Он обиделся на то, что она его ножом полоснула?! ?Так он первый начал!? Или это Люсиль. Значит, она все-таки нашла границы его терпения.—?Угу,?— она встает, сдерживая в себе желание самостоятельно схватить стол и жахнуть мужчине по лицу. Или хотя бы выдрать у него из зубов сигарету и запихать за шиворот. Он ведь обещал ей! ?Ну да-да. Никому нельзя верить?,?— шел бы ты кобыле в трещину, мудила.Все же было лучше и дальше думать, что девчонка мертва. Случившийся факт, с которым он сумел частично примириться, продолжая свое существование в клетке, из которой путь ему был заказан. Было лучше, потому что больше не нужно было злиться, винить себя, винить Энн за то, что ушла из общины и сдохла, ушла, оставляя его с вопросами, ответов на которые он уже никогда не смог бы получить. Лучше бы ей было и дальше бежать от него, как это сделала в Александрии, решая за них двоих, обрезая на корню месяцы их общения. Ниган уже сумел убедить себя, что привязался к девчонке только, потому что она была единственным источником внешнего мира?— он пользовался ей, как пользовался каждым, и на этом заканчивался смысл их общения. Он почти примирился с мыслями, что возможно среди мертвых ему когда-нибудь доведется найти Энн, слепо идущую на него в одном лишь желании своего голода, и с ней он сумел бы перешагнуть память о Люсиль, укладывая девчонку в ее личную могилу, на которую когда-нибудь он может быть даже вернулся или же действительно позабыл бы навсегда, двинувшись дальше. Но она оказалась, черт ее дери, живой, а он не может этому даже до конца порадоваться, потому что так и не решил: а настоящая ли она, или это все же лишь плод его сошедшего с ума воображения. И то, что он с ней говорит, это всего лишь разговор с воображаемым ?другом?, которого никто другой и не увидит. Да и порез на руке: возможно он вчера так упился, что всю драку придумал, а порезался об какой-нибудь ржавый гвоздь, не заметив его в своей пьяной горячке. А слова о Люсиль… разве кто-то может сделать больнее, чем собственное сердце, что не дает забыть, а расшатанные нервы, да поехавшая крыша, используют это, напоминая, чтобы не подумал, что это когда-нибудь забудется и будет прощено. И шлет нахуй он даже не Энн, а самого себя, с этим чертовым чувством незавершенности, которое не дает ему отбросить все ненужное, и просто жить (ведь уже ничего не изменить: Люсиль мертва, мертва не по его вине, хоть через годы после Ниган ведь должен это наконец-то понять). И, может, может быть, очень может быть, он это уже даже понял, но девчонке все же не стоило бить с этой стороны, если она, конечно, не желала, чтобы он действительно от нее отъебался раз и навсегда, и он исполняет наконец-то ее желание, которое она озвучивала ему еще в бункере, выставляя свои условия его пребывания по времени в ее ?доме?. Поэтому не видит особого повода для ее возмущения, на которое реагирует столь же спокойно, без лишних эмоций, провожая ее взглядом с тем же безразличием, с которым озвучивал свои пожелания по нужной дороге, по которой Энн стоит отправиться. Он может и хотел бы реагировать как-то по-другому, в конце концов, он может даже хотел спросить у Энн, а какого же хуя она вдруг так недовольна, когда она все время, что они пробыли вместе, только и делала, что высказывала полнейшее недовольство тем, что он находится рядом. У них был договор. Но разве он давал какие-то обещания? Ниган не говорил, что доведет ее до конечной точки, он просто плюнул, уступая, потому что возможно просто вдруг пожалел девчонку с этим ее лихорадочным взглядом, когда она ребром ладони ебашила по столу, чеканя свое ?ты меня отведешь, пидар ты этакий?. Он ей ничего не обещал, а раз ей и вовсе не нужна его ?забота??— ведь он ей не брат, не сват, не отец,?— то и дорогу сумеет найти самостоятельно, не маленькая же вроде девочка, затерявшаяся среди торгового центра, с растаявшим мороженым в руках, и не знающая, где же ее полоумная мать с ворохом пакетов. Лес он, конечно, большой, но если походить, побродить вдоль неизведанных троп, то в конечном итоге найти верную дорогу можно. А он же… а хуй знает, чем займется он: идти ему особо некуда, и Ниган всерьез начинает подумывать остаться в этом поселении. Вдруг обратно вернется Марк со своей семьей. Он к тому времени сумеет починить ворота, отрегулирует фильтры с водой (он, конечно, в подобном нихуя не разбирается, но они и без его гениального ума сломанные, чтобы бояться их сломать еще сильней). А может он все же двинется в том же направлении, в котором шел, пока не набрел на злоебучий дом с бункером и не попался злобному гному, решившему ебнуть его по башке, чтобы не вздумал вдруг быть хозяином в этом сраной поваленной избушке, под крышей которой хуй бы он смог даже нормально от дождя укрыться. Ниган все еще не понимает, а нахуй она его била по башке и нахуй затаскивала под землю в бункер, тратя на это время, силы (он ведь наверх уже поднимался сам, оценивая масштаб работы, которую пришлось проделать, чтобы его спустить). Даже если напала только, потому что не видела лица, решая на всякий, чтобы сразу разрешить проблему с незваным и незнакомым гостем. А может девчонка тащит в дом все: будь то щенок с перебитой лапой (как это часто делают дети), или мужик с пробитой головой (и после этого она ему еще пытается доказать, что она не ребенок). Он действительно хотел бы реагировать как-то по-другому, но все его эмоции растворяются в болезненной памяти, из которой очень многое еще не успело стереться, затирая дни, когда вся поебень, которая случилась в будущем, еще очень далекая и кажется совершенно ненастоящей. Энн давит словами на гниющие раны, которые по-хорошему нужно вскрыть и очистить, а лишь уже после посыпать солью, надеясь, что Ниган по этой причине не взбеситься, хватаясь за первый же тяжелый предмет, желая опустить его на голову того, кто пожелал ему ?помочь? (он ведь все еще не просит никого о помощи).Ниган тянется, как кот, пригревшийся на солнышке, довольно щурясь под его лучами, и полностью игнорируя движение рядом, плевав и на недовольное сопение, и на шаркающие шаги, что удаляли Энн от него, позволяя остаться наедине с собой, с солнцем и тишиной (сушняком, головной болью и злостью, с сигаретным дымом в легких и привкусом табака на языке). Ниган пытается не думать, даже радуясь тяжести в затылке, что отвлекает от лишнего, потому что хочется все же бросить взгляд в спину девчонке и заорать, чтобы она остановилась (ведь внутри очень далекое желание, что въелось, как потекшие чернила под кожу, шепчет о потребности, чтобы девчонка осталась, чтобы просто подождала, перетерпела, посидела тихо и молча, давая ему перемолоть внутри себя вызванную ей же в нем злость). Он готов в этом желании признаться себе, но не готов его все же пока озвучивать вслух. Не готов окончательно и бесповоротно признаваться Энн в том, что ему дерьмово в одиночестве, и он нуждается в том, чтобы рядом с ним был хоть один живой человек (и не любой, а именно она: невыносимая девчонка, у которой что-то там свое на уме, раздражающая его своей самостоятельностью и имеющая на все свое мнение). Да, не с любым, ведь он не с любым честен о своем прошлом (да никто вообще не знает его прошлого, даже пару фактов никто не сумеет о нем набрать), он не с любым забывает о необходимости держать постоянный контроль над маской на своем лице, продолжая играть роль, что была им придумана для того, чтобы выжить. Не с любым он куда-то пиздует, проявляя сострадание к чужой боли, когда ему глубоко похуй на чужие страдания, и в нем терпения ноль к чужим соплям. С девчонкой он их тоже особо не терпит, но потащился с ней обратно на земли общин, хотя знает, что ему может грозить, если кто-то из людей Мэгги его заметит (Вдова ведь до сих пор не смирилась, не приняв решение Рика сначала его не убивать, а после и вовсе отпустить). Он вообще-то рискует собственной же жопой (ну или головой), идя на поводу желаний Энн найти мертвецов (найти своих друзей, которые если где и блуждают по близости, то уже давно не живыми?— очевидная правда, лежащая на самой поверхности). Не то что бы он боялся Мэгги и ее праведного гнева с желанием мести, но он еще не все сделал, чтобы смириться со смертью (он хуй сдастся, пока жива Шерри, пока люди в Святилище вновь не опустятся перед ним на колени, пока он не вернет свою биту). И даже если Энн всего лишь придуманный его больным сознанием образ?— он все равно не готов признаться вслух в том, что нуждается в ее компании, в ее обществе, в ее присутствии рядом с ним (нуждался в этом еще два года назад). Он злится на нее только еще больше из-за того, что она опять уходит, оставляя его одного (да, он теперь не сидит в клетке, может пойти в любую сторону, дыша свободой?— но, сука, как же его все заебало).— Сука…Выдыхает через дым, отбрасывая щелчком пальцев сигарету в сторону. Она шипит, угодив в лужу, как будто присоединяется к злости Нигана, который жаждет пнуть стол, сбросив с него свои ноги, а после подорваться и пойти вслед за Энн.—?Да. Я и сама найду гребаную дорогу, гондон ты перештопанный! Я найду гребаную дорогу! А потом я найду своих! И мы вернемся в чертов в бункер! И я найду все чертовы спиртовые салфетки и протру все, до чего касались твои херовы руки, чтоб там и следа не …. СУУУууу-КААААААА!Последнее слово звучит немного смято-сдавленно, но достаточно громко, чтобы услышали все вольные и невольные слушатели, желающие того или не слишком. Гнилая рука, которая разумеется крепится к телу, прильнувшему к не менее гнилому поваленному дереву, хватает слишком занятую самополыханием Энн за лодыжку. Дернуть-то мертвецу ума не хватает, но этого и не надо. От злости она набрала приличную скорость, так что будучи схваченной за ногу, в силу подлости инерции Энн летит вперед. Знатно так приземляется на грудь (которая все еще болит ?из-за одного мудилы!?), прикладывается подбородком об землю (аж зубы клацнули) и даже слегка вспахивает весеннюю травку, проехавшись вперед. Настроение у нее от этого, конечно, не улучшается. Возможно ли, что во всем виноват алкоголь? С чего ей быть на радостях с таким похмельем? К тому же, судя по звукам, ходячий уже примерился к ее ноге. Пока только к берцу, но скоро сообразит, что обувка по питательности уступает икре, до которой лишь немного подтянуться.—?Blyat’! Как вы меня все, сука, достали! —?стонет Энн в землю, удивляясь, что зубы еще на месте, потому что встреча земли с челюстью аж в мозг отдалась. Она поворачивается назад, смотрит на мертвеца, которой уже пытается подтянуться по ее ноге выше и найти что-то аппетитнее. ?Ты будешь Игорем. Был у меня знакомый Игорь: такой же козлина внезапный, как понос?. Она бьет ходячего ботинком в лицо, по привычке тянется к кобуре с ножом и…. ?Еб твою мать?. Энн смеется, продолжая отталкивать ходячего. Разозлившись на Нигана, она так стремительно покинула заброшенный поселок, что напрочь забыла об оставленных в доме вещах (ее рюкзак с припасами, кобура с ножами, перочинный нож). ?Это просто смешно. Это прям как в той серии у Масяни про паршивый день. Интересно, шеф, нашел мои вещи и решил…что? Что я ему на память все оставила? Или что я идиотка? Или…на хуй! Какая разница, что подумал этот козел!? Она оглядывается по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что сошло бы за оружие, но земля, земля, травка, хрупкие веточки: ?никакого полезного лута? серьезно?? Энн переворачивается на спину, продолжая молотить берцами ходячего в лицо. Повезло еще, что дохляк старый, и осталась от него только верхняя половина. Она поднимается на ноги, с угрюмой решительностью начинает вбивать голову ходячего каблуком в землю.Энн сгибается пополам и ее выворачивает (?хорошо, что поесть не успела, а то обидно было бы?). Проводит рукой по лицу и смотрит на перепачканную ладонь: кровь, земля, желчь. Энн так и стоит, наклонившись вперед, упирается обеими руками в колени и смеется.—?Что я делаю… что я на хрен делаю.Энн б сейчас многое отдала, чтоб заплакать. Чтоб вот этот тугой узел эмоций, от которого порой желудок сводит, наконец-то размотался и смотался к такой-то матери. Она хлопает себя по щекам. Крепко зажмуривает глаза, пытаясь выдавить из себя хоть что-то. Хоть пару капель. Она знает, она уверена, что стало бы легче. Собой прежней?— Анечкой, что в равной степени любила зависнуть дома в видеоигры или отжигать с подругами в баре после пары шотов, немного ершистой и нелюдимой на первый взгляд, но умеющей быть душой компании, верной, преданной, не убегающей от тех, кто ей нравится, Анечкой?— она, наверное, уже никогда не будет. Но может хоть сгинет эта ноющая, ворчливая сука, не видящая ничего хорошего даже в приятном, солнечном дне. Энн смеется. Слышит сквозь собственный смех ?кхкхпхх?, оборачивается и видит еще двоих мертвецов, бредущих к ней, как два пьяных гопника. Вот-вот сигаретку попросят.—?Заебись.Энн почти уверена, что опоздала. Сколько она шароебилась по лесу? Наверное, с час, а может и дольше. Да, наверняка, опоздала. Нигана уже и след должно быть простыл. Она потирает саднящий подбородок и морщится. В ванной комнате дома, в котором они ночевали, она видела аптечку, может там что-то осталось. ?Здесь не так плохо. Черт да, очень неплохо. Можно будет предложить ребятам остаться здесь, когда я их найду. Перетащим часть припасов из бункера. К тому же он не так далеко отсюда. Один дневной переход. В случае чего, там можно будет пережидать какую-нибудь жопу. Им здесь понравится. Будет у нас своя маленькая община. Если, конечно, Энджи не закопает меня из-за Микки?. [Пустые мечты ни к чему хорошему не приводят, котенок. Впрочем, как и любые мечты. Глубоко внутри ты уже знаешь, что они мертвы]. Энн корчит лицо, будто лимон надкусила. Она-то уж надеялась, что голос мертвеца в ее голове если не пропал навсегда, то хоть до вечера не проснется. Но нет. ?Никуда он не денется?. Энн ушла, а вот Ричард ее не бросил. Конечно, он же обещал. ?А этот придурок останется с нами? То есть…разве ему есть куда идти???— она внезапно ловит себя на мысли, что это не так уж паршиво, если Ниган останется с ними. Ну да, хера с два ему дадут покомандовать, но…. Он все равно ей нравится?— это не изменилось с тех пор, как они общались последний раз в Александрии (это осознание вдруг такое четкое, что ей становится стыдно из-за того, что она напомнила про Люсиль). Да, Ниган периодически раздражает ее до желания долго и со вкусом пинать его ногами по почкам, только, кажется, они в этом плане друг друга стоят. Им не обязательно ждать еще два года, даже если это негласное правило их общения. ?Вдобавок, правила ведь для этого и существуют, чтобы их нарушать?. И вчера ей было весело (она чувствовала себя почти нормальной) впервые за очень долгое время. Она знает, что дело не в алкоголе, а в компании. ?Да он все равно, наверняка, ушел. Не нужны ему Танцующие и какой-то ебанутый ?ребенок?. Пойдет отвоевать свой царский унитаз в Святилище?. Энн становится немного обидно?— сама же виновата. Притащила его в бункер, а потом все своим видом (словами/поступками) намекала, что он может уебывать на все четыре стороны, ей и так нормально. ?Ни хрена не нормально. Вообще не нормально?. Именно поэтому на ее лице возникает не слишком сильно замаскированная улыбка, когда она видит, что Ниган так и сидит на скамейке:—?Ты закончил отсиживать жопу? Геморрой заработаешь в своем не слишком нежном возрасте. К тому же, у нас там неживая компания намечается. Не стала останавливаться и спрашивать, не по пути ли нам. И очень надеюсь, что не по пути. Как-то многовато для двоих.—?Ты что-то в этот раз слишком быстро вернулась.Ниган никуда не ушел, продолжая сидеть все на той же лавке у дома, да и прошло действительно не так много времени после того, как девчонка сорвалась с места и пустилась вприпрыжку по лесам.—?Я ждал тебя часа через три или пиздострадания не так занятны, если не льет дождь, под которым можно смело размазывать сопли?Он говорит о ее бегстве из бункера, когда он намеренно пропустил мимо ушей ее замечание про его умение выживать (ведь действительно не удивительно, что он жив: он ведь срал на людей, затаптывая их в могилы, по которым шествует после с похабной улыбочкой на своей лощеной харе), а сейчас Ниган думает еще и о том, что слишком много спускает девчонки с рук, и стоило бы ее все же научить его бояться, а не думать, что может и дальше позволить себе нести дерьмо в его адрес, после приходя с улыбкой до ушей и вновь от него что-то требуя. Спаситель немного ведет бровью, повернув голову в сторону Энн, но так и не сдвинувшись с места:—?То есть тебе все же нужна помощь папочки Нигана, ребенок? Неужели дорога нахуй оказалась такой сложной? —?он рассматривает девчонку, как невиданное им ранее существо. Почему она все же думает, что ему не похуй? Почему улыбается, как будто даже рада ему. Почему решила, что может ждать от него новой поблажки, когда он в принципе их никому и никогда не делал (даже долбоебам детям в школе: Ниган не спускал им с рук прогулы и ложь о своем дерьмовом самочувствии, когда дело доходило до сдачи нормативов). Почему же девчонка думает, что он тут же сейчас подорвется и помчится ей на помощь, как тот самый ебаный Чип или Дейл (он уже и не помнит, какая из этих двух белок была менее ебанутая). Он смотрит на нее, слегка прищурив глаза (ей все же лучше было сидеть на жопе ровно и ждать, когда он прожует свою злость, а не сбегать от него вновь, решая, что может после вернуться как ни в чем не бывало?— вновь). Нигану так сильно хочется сейчас усмехнуться и сказать ?не-а?, вот так по-детски, из чистой вредности, чтобы, сука, знала, что хер можно с ним вести себя, как полнейший кусок дерьма, и не ждать в ответ того же.—?А что если я хочу услышать что-то типа: ?прости меня папочкатакую дуру, которая обещает больше не вести себя, как полнейшая ебанушка с бешеной маткой?,?— он смотрит на Энн все с тем же прищуром во взгляде, в котором заметна улыбка (в морщинках у глаз, паутиной его веселья),?— хотя постой… ты же королева бешеных маток, ребенок, это будет не правильно, требовать от тебя подобное?— подданные опечалятся.Ниган прицокивает языком, которым до этого бежал по нижним зубам, усмехнувшись немного шире, поднимаясь, опустив ноги со столика.—?Ну и каких ты извинений хочешь от королевы бешеных маток, шеф? —?пожимает плечами Энн, деланно равнодушно пожимает плечами, хотя на какое-то мгновение?— на то мгновение, когда Ниган очевидно принимал решение?— внутри все замерло в ожидании. [Не так уж тебе и насрать, да, котенок?]Ниган все еще думает о своем желании прибить Энн на месте (или сделать как минимум ей больно так, чтобы встало все на свои места, и у нее отпали мысли на тему, что она может чувствовать себя с ним в безопасности), но Ниган проходит по гнилым доскам веранды обратно в дом, чтобы собрать вещи. Он все еще желает сказать ?не-а? и высказать более точный адрес, по которому Энн стоит съебаться, и он бы очень постарался в этот раз быть более детальным в своих объяснениях дороги, но Ниган вскидывает рюкзак себе на плечи и выходит из дома, спускаясь по лестницы и молча выходит из поселка.Этот день не слишком отличается от предыдущих шестидесяти девяти дней, что Энн провела, потеряв своих, а все же идет она с не таким кислым лицом, что было… да хоть бы и вчера. Солнце уже начинает потихоньку клонится к горизонту, но все еще тепло и достаточно светло. Она даже успевает любоваться окрестностями. Если бы не знать, что на дворе конец гребаного мира, то можно было б подумать, что она в походе. В походе с папиным другом, и этот самый друг?— единственная ложка дегтя в ее приподнятом настроении. За то время, что они идут, они почти не разговаривали, лишь перебрасывались незначительными комментариями: ?у тебя вода осталась??, ?жрать будешь??, ?ты в дерьмо вляпался, и я не про себя, я про твой правый ботинок?, ?смотри, этот камень похож на тебя?.Ниган идет в темпе, как будто желает нагнать то время, которое они потратили, пока играли в ?я тебя пошлю нахуй, а ты ж не забудь, что нужно потыкать друг в друга палками?, шагая широкими шагами, не желая жалеть Энн, которая временами отставая, бубнила себе под нос что-то о ходулях из ушей, которые стоило бы обкромсать, чтобы знал, каково это быть маленькой и не иметь возможность забираться на бугор одним широким шагом. Он игнорирует в большей части девчонку, отвечая односложно на ее вопросы, или и вовсе лишь молча протягивая бутылку с водой, когда она спрашивает осталось ли у него что-нибудь (он даже бросает ей банку с газировкой, которую продолжает тащить с собой в своем рюкзаке, хотя сам пить это дерьмо точно не намеревался). Ниган еще немного прибавляет шаг, оставляя Энн позади себя, когда замечает на одном из деревьев зарубки, что делал сам же, когда был с Альфой, оставляя подобным способом метки для Рика (он предупреждал так Граймса о том, что все еще жив и нужно ждать), когда стадо мертвецов двинулось дальше по лесу. И знает ведь, что Альфа мертва, Бета мертв так же, как и большая часть людей из их группы, а остальные примкнули к общинам, перейдя на сторону ?врага? почти сразу после того, как Ниган отрезал голову Альфы, но все равно мышцы коченеют, как будто ждут, что ничего еще не закончилось, и сейчас он вновь увидит Альфу с пальцем у пухлых губ, в шепоте просящую его подойти к ней.Да, она сказала, чтобы он лез не в свое дело, и она ему никто, чтоб давить из себя попытки заботиться, ?но не совсем же никто!? Она ж не имела ввиду, что они не могут общаться. Энн больше нравилось, когда она вяло отвечала на какие-то его подколки, а он упрямо пытался вывести ее из себя. Неужели он все еще обижается? ?Да не хотела я этого говорить?.—?Слушай, это… шеф.,?— она прибавляет ходу, стараясь поравняться с ходулями мужчины. Засовывает большие пальцы за петли на брюках, чтоб не думать потом, куда девать руки. ?Никогда не любила извиняться?. Особенно, когда было за что. —?Я хотела сказать: прости. За то, что упомянула. ЕЕ…. Ну ты понял. Это было не на зло, сдуру и очень не круто.Ниган чуть ли не вздрагивает, когда рядом с ним раздается голос (он так напряженно всматривался в заросли, что потерял из виду Энн), зыркнув на девчонку и хмурясь, с поджатыми губами, когда до него наконец-то доходит смысл ее слов. Он как будто и не верит, что она решает извиниться (он нахуй в общем-то вообще не думал, что она умеет извиняться и признавать вину). И не то что ему нужны были бы сейчас эти ее извинения. Похуй ему на них уже. Да и не обижался он на нее, чтобы вдруг перед ним была б необходимость начать извиняться (злился?— да и эти ее выдавленные слова из себя нисколько не утихомирили в нем злость).—?Рад за тебя.А что она может ждать от него? Индийских песен и танцев в его прощении? Под солнцем танцевать настолько же не круто, как и сопли под ним размазывать (как и упоминать его мертвую жену, желая указать ему на то, какое он же он дерьмо, что проебал самую важную ему женщину). Ведь Энн даже не знает, что потерял ее не в этом говнище, в хаосе смерти, где каждый в самом начале не знал, что делать, куда бежать, как выжить. Она же нихуя не знает, знает только, что бита с именем?— это не тупая придурь бывшего лидера спасителей. А может, он правда рад, что до девчонки дошло без чужой помощи то, что действительно не круто быть такой припизднутой дурой.Они идут дальше, и Энн хочется попросить мужчину сбавить наконец-то его чертов километровый шаг, но она молчит, упорно шагая рядом, делая вид, что все в порядке. ?Может у него похмелье не прошло, и настроение ни того. Да, он мудила-чертила, но живой все-таки человек?. Все так же тишина, прерываемая лишь небольшими комментариями по делу, раздражает (даже больше, чем когда он измывался над ней в камере и вообще молчал в тряпочку). ?Если это какие-то новые воспитательные методы, то они очень относительно эффективные?. И, хрена с два, Энн будет пытаться выводить его на разговор. ?Конечно, когда не надо, ты вдруг превращаешься в Молчаливого Боба?. Энн вспоминает тех, кого они ищут, и задумывается. Она ни разу не уточнила, были ли у них своя община, где они вообще жили. Убивали всех в поселении, а затем жили там вместе с мертвецами? Снимали ли они маски, или так и ели/спали и так далее в них?—?Ты значит был с ними, да? С этими кожерожими? Мертворожими. Ты понял, в чем их прикол? На кой так было жить? Если им так хотелось грабить прохожих, почему было не организовать очередной байкерский бойзбенд со всратым названием. Для чего такие сложности? Тусоваться среди мертвых. Мне приходилось кишками обмазывается, чтоб запах свой бить. Но это была необходимость. И не так часто. А эти….Ниган шагает дальше, все так же не поддерживая диалог с Энн, продолжая бросать односложные фразы, чаще и вовсе пропуская мимо ее вопросы или болтовню ни о чем (они как будто поменялись местами, и теперь ее очередь доебывать его болтовней). Но он все же немного сбавил шаг, чтобы девчонке было проще за ним поспевать. Она шла с ним почти в одну линию, поравнявшись с ним, чтобы задать свой очередной вопрос. Ниган хмыкает. С чего ей вдруг вообще стало интересно узнать по Альфу и ее стадо? Было ведь похуй, смотрела на него равнодушным взглядом, когда он пытался ей рассказать о своих ?приключениях? среди мертвых, и зацепилась она, только потому что он знает, где они, и лишь из-за своих друзей.—?Блядь, да твою же мать,?— Ниган разворачивается, покачнувшись чуть на пятках, чтобы увидеть Граймса, который целится в него из своего кольта, и оценивает то, как у шерифа держится твердо рука, без дрожи в ней оружия,?— Рик, неужели ты так будешь по мне скучать, что аж решил меня проводить?—?Если ты куда и пойдешь, Ниган, то только обратно в свою камеру.—?Папа…—?А ты молчи! С тобой мы поговорим дома!—?Рик, ты бы приберег свой высокопарный и праведный гнев, еще пригодится когда-нибудь в будущем, а сейчас, просто послушай…—?Я тебя не намерен слушать, Ниган, сделай шаг от забора и покажи руки, живо!—?Сука, Граймс, ты ведь не последний долбоеб, вытащи уже из жопы свою голову и начни ей думать.Ему не нравится эта затянувшаяся перепалка, пусть и была середина ночи, и вся община спала, но были дежурные, что делали обход, и их могли заметить. И тогда ему точно уже будет не уйти: они ведь поднимут панику, шум, а назавтра знать о том, что он выбрался из камеры, будут все остальные, и то, кто именно его выпустил, так же будут знать все, и Рику уже не получится все это замять (пусть на утро и так будут все знать, что он сбежал, но как минимум, Карл в этом будет не замешан, Ниган не хочет подставлять пацана). Он закатывает глаза и выставляет перед собой руки, показывая их Граймсу, что продолжает держать его в прицеле своего оружия.—?Я не вернусь в камеру, Граймс. Ты можешь убить меня сейчас или все же отпустить, но в камеру я не вернусь. Я заебался сидеть в клетке и быть ?примером?. Всем уже давным-давно похуй, да большинство уже даже не помнит или не знает, за какое дерьмо я вдруг стал этим блять примером правосудия. Я не собираюсь там сдыхать от старости ли или от воспаления легких из-за сырости, поебать мне на твое желание. Там я бесполезен, а я могу помочь.—?Мне не нужна от тебя помощь.—?В этом ты очень ошибаешься, Граймс, как раз моя помощь тебе очень как нужна, потому что сам ты нихуя не в состоянии решить. Ведь в этот раз нужно замарать руки в дерьме и перестать быть, сука, хорошим.Рик не хороший, они оба это прекрасно знают, но Ниган уже давно думает о том, что в Граймсе не всегда вовремя переключаются тумблеры, что могли бы дать ему толчок в решении проблем. Рик не хороший: хорошие парни не убивают спящих людей, вырезая их как скот, даже не вдаваясь в детали их вины. Но в тот же момент ему как будто важно быть лучше, чем он есть, как если он вбил себе в голову, что только так он может стоять во главе людей и вести их в светлое будущее. Светлого будущего нет, и не было никогда, даже без оживших мертвецов будущее было окрашено в цвет дерьма, но Ниган делает Граймсу поблажку, спуская ему эти его ?хотелки? и образ хорошего парня, если так он окажется на свободе.—?Ты и без меня знаешь, что в этот раз разговоры не помогут, Карл мне рассказал. Ты проебал время, когда можно было устранить проблему, а теперь дай это сделать мне. Альфа?— это не я, со мной у тебя был когда-то шанс договориться, нужно было только унять свое ебаное эго, с ней же…. С животными не ведут переговоров, животные не идут на компромиссы, они ведут охоту и загоняют добычу, а ты бессилен, потому что вас меньше, а Шерри явно послала тебя на хуй в твоем желании новой войны, и стены фабрики не станут зоной безопасности для твоих людей, ты это знаешь. Я это знаю.—?Что ты хочешь, Ниган?—?Я убью Альфу для тебя, а ты меня отпустишь. Навсегда.— Альфа не грабила прохожих, она лишь выставляла свои границы, требуя их соблюдения,?— пальцы на правой руке удобней перехватывают рюкзак, что болтается на одном плече, и голова на мгновение поворачивается в сторону Энн,?— с хуяли вдруг такое любопытство? Тебе ведь было похуй,?— он отворачивается от девчонки, идя дальше, не останавливаясь. Они идут уже большую часть дня, скоро начнет темнеть, а Ниган хочет пройти этот отрезок леса, что напоминает ему о том, как он сдирал кожу с мертвеца, аккуратно, как сдирают шкуру с убитого зверя, а после примерял маску на свое лицо. Он до сих пор не понимает, как не выблевал тогда все, что было в желудке, когда Альфа заставила его примерить окровавленный ошметок чужой кожи, не очищенный до конца. Ниган трет левую щеку, как будто вновь ощущает ошметки плоти, быстро одергивая руку, ругая себя за несдержанность. Под берцами хрустнула ветка?— шаг.—?Для Альфы мертвые были некой ступенью эволюции, наивысшая ступень, и чтобы выжить, людям в ее понимании нужно было эволюционировать так же, отрекаясь от прошлой жизни, от слабостей цивилизации, что и погубило человека. А общины для нее были ступенью прошлого, которое не имеет право на жизнь в новом мире, так как новый мир требует иной формы жизни. Она не нападала на общины, не требовала от них подчинения, лишь вогнала живых в рамки границ, а границ, как ты понимаешь, для мертвых вообще не существует, они идут там, куда хотят, остаются там, где хотят.Ниган жмет слегка плечами. Для него подобные суждения Альфы были чужими, он их не смог принять, потому что жить скотом, который перегоняли с пастбища на пастбище, ему было совершенно не по вкусу. И дело не во благах цивилизации (или не только в них), дело было в взаимоотношении внутри стаи, где люди действительно опустились до повадок животных. Он так никогда не смог бы, он никогда не смог бы насиловать женщину, только потому что это по природе так написано: с жесткой необходимостью подчиняться самцу.Энн слушает задумчиво, морщит лоб, пытаясь понять, каково это было: находится среди таких ?людей?. Хочет спросить, но впереди, сквозь поредевшие деревья, видит небольшое поле, и в поле кто-то бродит. Вопрос откладывается на потом. Расстояние между ними и полем метров тридцать. Мертвецы?— судя по движениям, они и есть?— лениво бредут к лесу, не прям на них, но чуть правее. ?А если увидела я, то и особо наблюдательные могут заметить нас?. Она на полусогнутых, тихо и осторожно крадется вперед, подзывая Нигана за собой.—?Подождем, когда свалят? —?шепчет Энн. —?Или разберемся? На поле много места для маневра, а их не так уж много. Девять. Нет. Одинна…дцать.Ниган переводит взгляд в сторону, куда указывает девчонка, заметившая мертвецов, и шагает тише, держась за деревьями, чтобы было сложней заметить. Знает, что среди них нет живых, но рисковать не хочет. Вдруг из стаи Альфы все же кто-то еще выжил. Он теперь уже никогда не будет смотреть на мертвых настолько же равнодушно, не ожидая от них никакого не мысленного дерьма.— Лучше пусть пройдут, после догоним и прибьем по-тихому, там не факт, что лишь мертвые,?— он все же должен поделиться этим с Энн, чтобы не полезла в бой с тем же запалом, как это было в магазине (он не уверен, что в этот раз у нее под одеждой есть защита, которая убережет, тем более не только от гнилых зубов мертвецов). Ниган присаживается рядом, уложив ладонь на ствол дерева. Это, сука, иронично: еще несколько часов назад они пиздились, катаясь пьяными по пыльному полу, а теперь готовы друг другу прикрывать спины. Хотя, он, конечно, нихуя не уверен, что Энн готова прикрыть его спину.Энн смотрит на мертвецов и понимает, что ее снам, где Энджи с ласковой материнской улыбкой размахивает своим топориком и с хэканьем опускает на ее голову, не суждено сбыться.—?Странно. Зачем они оставили ей топор?Она смотрит на одетую в рваную клетчатую рубашку мертвую женщину. На кармашке у нее все еще значок с кленовым листком. У нее длинная коса (когда-то роскошная, густая, огненно-рыжая?— теперь она больше походит на старую мочалку) и топор в кобуре. —?Он ведь ей уже не нужен. А кому-то мог бы пригодиться. Хороший такой топор. Она его всегда чистит, точит…. Зачем надо было оставлять топор? Еще и вернули его в кобуру. Она говорила, что умрет с топором в руках….Энн продолжает говорить вслух, словно забыв, что она не одна. Что изменится? Ниган решит, что она ебнутая на голову? Так он уже высказал ей свои предположения (весьма справедливые, стоит признать) по этому поводу. Она?— бешеная королева-ебанушка, так зачем это скрывать? Она делает шаг вперед, хрустнув веткой под ногой. ?Похуй?. Энн зачарованно смотрит за тем, как болтается туда-сюда пожухшая коса-мочалка. Туда-сюда, туда-сюда, как маятник гипнотизера: подойди ближе, и я открою тебе тайну.Мужчина бросает быстрый взгляд на девчонку рядом:—?Какой еще нахуй топор?Не понимает, о чем она или о ком, пока в толпе не замечает женщину, которую однажды видел из своего окошка в камере. Он бы ее не запомнил (подумаешь, еще одна из баб, что может быть, когда-нибудь, притащит ему жрать, оказавшись той ?неудачницей?, что выпадет дежурство с обслуживанием местного бабайки), но они обсуждали с Энн новую вылазку и говорили так, как если знали друг друга уже не одну неделю, отсюда Ниган и сделал вывод, что эта женщина из группы девчонки. Его простреливает с четким пониманием того, что будет дальше.— Ты туда не пойдешь, ты блядь меня поня… ,?— он цепляется пальцами за рюкзак Энн, чтобы удержать, заметив ее движение, которым она толкнула себя с места,?— сука, она мертва, ей уже… —?он хочет сказать ?не помочь?, но его обрывает ?мне похуй?, ?пусти?, Энн бьет его по рукам, отталкивая. Они, кажется, вот-вот начнут вновь кататься в пыли, но теперь уже среди деревьев (и совершенно трезвыми), привлекая внимание всей округи, ведь он ее не желает отпускать, держит крепко несмотря на силу, с которой она его лупит, вырываясь.—?Похуй. Похуй. Пусти,?— бубнит Энн, даже не оборачиваясь, пытаясь оторвать от себя цепкие пальцы. Если бы она пришла в себя хоть на пару секунд, она бы осознала правоту и резонность Нигана. Она бы даже успокоилась, понимая, что уже ничем ЕЙ не поможет. Чтобы не сдохнуть по глупости прямо здесь и сейчас (утаскивая за собой Нигана?— ведь в компании веселее), надо переждать, надо затаиться?— ходячих многовато, уже темно, можно нарваться. Но Энн смотрит в мертвое лицо Анджелы (видит изжеванную щеку, свисающие лоскуты кожи, такие пустые, когда-то безумно красивые изумрудные, глаза), которая вместе с новыми друзьями направилась в сторону шума, и не может остановиться. Не может. Не должна. ?Я обещала. Мы обещали друг другу. Я должна это сделать. И так слишком много нарушенных обещаний для первой половины года?,?— мысли в голове проносятся невнятной скороговоркой, но основной посыл ей понятен. Она должна.—?Пусти. Мне надо, пусти меня. Я должна, мне надо, ты не понимаешь. МНЕ НАДО,?— Энн повышает голос так, чтобы у мертвецов уже не осталось сомнений в том, в которую сторону идти. Все так же не оглядываясь, она бьет мужчину по рукам, пытается оттолкнуть его (это как толкать гребаную гору). Она рвется вперед, ну прям щенок, который дергает поводок, натягивает на горло ошейник, потому что там впереди столько всего интересного!—?Я должна,?— монотонно повторяет Энн, словно она сама почти стала живым мертвецом (по крайней мере, лицо бледное, глаза стеклянные), когда наконец-то перестает чувствовать, что ее тянут назад; когда наконец-то понимает, что ей и рюкзак-то не нужен, и он сваливается с плеч. А она идет дальше. Идет вперед к мертвым друзьям. ?Нашла?.Ниган ведь понимает. ОН ПОНИМАЕТ. ОН БЛЯТЬ ПРЕКРАСНО ПОНИМАЕТ. Но отпускать не желает. И не то что он не верит, что она может справится (и не то что он не верит, что ОНИ вдвоем могут справиться), но ему не хочется быть свидетелем ошибки (его ошибки), если девчонка в своих эмоциях упустит хоть одно движение мертвого. Они все же привлекли внимание мертвых, что нестройными рядами двинулись в их сторону (и их оказалось больше, чем Энн насчитала, выходя из-за деревьев и догоняя тех, кто был в первых в рядах).—?В пизду тебя… ребенок,?— пальцы соскальзывают с ее плеч, и он выпускает Энн из своей хватки, и та, не дожидаясь Нигана, первая бросается на мертвецов. Он выдыхает со свистом из легких воздух,?— в пизду, просто в пизду,?— ругань себе под нос, когда толчком поднимает себя с земли (грязь липнет к штанам, пропитывая сыростью колени), бросаясь за девчонкой вслед. Он даже возможно не будет вмешиваться, только подстрахует, давая ей самой выпустить пар, но он не дает себе остаться в безопасности. Он просто не в силах смотреть за тем, как сдыхает какой-то кусочек его человечности.С каждым ударом мачете и ножа Энн слышит голос Ричарда в голове: я предупреждал, я говорил, не привязывайся, они груз, они уже мертвы, но еще не знают об этом. [Я говорил, котенок, что тебе будет больно. Ты сама этого захотела]. И она лишь с решительной, угрюмой злостью сильнее отталкивает от себя одного, подныривает под рукой другого и бьет третьего. Бьет. Бьет. Колет, режет. Скользит под цепкими, мертвыми пальцами, уклоняется, танцует. Энн танцует.***Крис. Нож в висок входит быстрее, чем Энн осознает, кто именно встал у нее на пути. Она так отчаянно пробивалась к кленовому листку на клетчатой рубашке, что не заметила среди мертвых Криса. У него порвана правая мочка, там раньше было простенькое стальное колечко с синей стекляшкой.—?Мои родители были, так сказать, из рабочего сословия. Считали, раз мальчик увлекается танцами, значит он голубой. Ну я проколол ухо назло им. Мне кажется, даже брак не изменил их мнения. Детей у нас нет, и они все ждали, когда я же признаюсь им в своей ориентации. Отец, как-то перебрав на нашей пятилетней годовщине, обнял меня и сказал, что принимает меня любым. Родители умеют удивлять, да?Она успевает заметить у Криса (точнее существа с его лицом) несколько колотых ран. Одна из них, наверное, и была смертельной.—?Прости,?— шепчет Энн и продолжает свой танец. Она дышит тяжело, у нее грудь ходит ходуном, так не вовремя напоминая о синяке, раскрасившем грудину в причудливые космические цвета. Она чувствует, как под рукавом куртки намок от крови бинт (должно быть, рана открылась), и мертвые, почуяв запах, усиливают натиск. Но она не останавливается, не пытается бежать. ?Только не сейчас?. Кленовый лист уже рядом с ней. Она не чувствует стыда от того, что привязалась к Анджеле больше всего. Дело не в том, что она любит ее сильнее других. Крис и Бекка?— они как родители. Папа-Крис по утрам говорит им делать зарядку. Мама-Бекка умудряется готовить что-то безумно вкусное из ничего. Паоло? Паоло как самый любимый дальний родственник. Она знает, что нравится ему. У нее, наверное, тоже есть какие-то неоднозначные чувства, но, черт, он ведь все-таки семья. Микки?— младший брат. С ним не нужно драться за косметику, он не прет твои шмотки для свиданки, с ним она пытается наверстать украденную юность, возможность подурачиться, побыть ребенком, с ним вспоминает, какая она вообще была. Анджела?— старшая сестра. Она ведь мечтала именно о старшей сестре. О ком-то к кому можно побежать за советом, пожаловаться на мальчишек, на родителей, рассказать о поделанной оценке в дневнике. Она завидовала Анджеле. Пыталась на нее равняться. Быть сильной, стойкой, но не только тем, что может терпеть побои, а внутри.—?Тебе не страшно?Энджи поняла ее с полуслова, даже не задумалась перед ответом:—?Конечно, страшно. Он мой сын. Он еще такой ребенок, ему приходится расти в…этом. Мне страшно даже, когда он в кустики отходит под присмотром. В самой первой группе, в которой я оказалась, была одна женщина, и у нее было двое детей. Было. Обоих съели на ее глазах. И она сломалась. Шептала все постоянно что-то себе под нос. Да, черт, она была больше похоже на ходячих, чем на живого человека. Как-то ночью я проснулась от криков в лагере. Она убивала детей. Я выстрелила ей в плечо. Там так разворотило все, странно, что не блеванула ей прям в рану. Целилась-то я ей в голову. Она смотрела на меня так, будто вообще не чувствовала боли. Смотрела и повторяла: он твоя слабость, он твоя слабость. Я добила ее топором. Мой сын?— не моя слабость. Ребенок?— не слабость родителя.Энн хотела быть такой же цельной. Такой же гребаной амазонкой, вооруженной топором. ?Прости?. Кленовой листок останавливается напротив. Энн смотрит в пустые глаза, в пожухлую зелень, словно в глазах мертвой женщины началась осень.—?Прости… прости, пожалуйста, я не уберегла его. Прости. Я никого не сберегла.Но мертвым не нужны извинения.Энн растерянно оглядывается вокруг. ?Неужели все закончилось?? Голос Ричарда приговаривает, что это никогда не закончится. Армейский нож остался в одном из тел. Сквозь кровь, покрывавшую пальцы, видны побледневшие костяшки, с такой силой она продолжает сжимать мачете. Она ничего не видит кругом?— только мертвые тела. Запах смерти?— ничего поэтичного или красивого. Она ничего не слышит?— только очень громкое и быстрое биение собственного сердца в ушах, да тяжелое дыхание. Ей кажется, что если она попробует пошевелиться, то упадет замертво?— прям рядом со своими друзьями. Со своей семьей. Ведь, если по-честному, она должна была умереть вместе с ними. Им не нужно было разделяться.Ниган обходил по периметру, снимая новых ходячих, что выходили из леса, не давая им подходить ближе к той поляне, на которой Энн крутилась юлой между рядами мертвых. Ниган следил за девчонкой внимательно, пропуская мимо себя необходимость быть более осторожным самому, когда делал очередной замах, чтобы проткнуть ножом очередную голову, тихо вновь выругавшись, когда оттолкнул мертвеца от себя, оглядываясь на секунду (на секунду выпуская девчонку из внимания), чтобы убедиться, что из леса больше никто не выйдет. И Энн добивает последнего. Его шаги ближе к ней?— осторожные. Он подходит и тянется за мачете в ее руке (он чувствует легкую дрожь в чужих пальцах, горячих пальцах, в окровавленных пальцах), накрывая тонкие пальцы своими, и тянет оружие прочь.Энн даже не сразу понимает, что кто-то ее держит за руку. Она думает лишь о том, что …. Или ни о чем? Должно быть именно поэтому она на рефлексе не разворачивается в попытках добавить еще одно тело в свой список убитых. Пальцы Нигана на ее коже ощущается холодными. Не мертвенно холодными, как прикосновения мертвецов (как пальцы Анджелы, сомкнувшиеся на ее запястье, пытающиеся подтянуть к себе живое мясо), а прохладными. Так даже приятно. Она ни то что не сопротивляется, когда Ниган вдруг притягивает ее к себе, скорее даже не осознает, что происходит. Тянется послушной марионеткой.— Все закончилось, Энн.Черт возьми, он все еще считает, что был прав, не желая ее отпускать в эту толпу мертвых (нахуй все это). Следом он все с той же осторожностью притягивает Энн к себе, в своих руках ее аккуратно разворачивая, чтобы прижать (а ведь он терпеть не может объятия?— он вообще за последний десяток лет ни с кем не обнимался).—?Все закончилось,?— Ниган и сам не знает, что именно закончилось (мертвых еще много, живых, кто будет желать убить?— не меньше). Он держит в объятиях так, чтобы у Энн при желании была возможность сразу же его оттолкнуть и выбраться, но она замирает, и он прижимает ее к себе чуть ближе.?Он назвал меня по имени?? Энн разжимает кулаки, лишь сейчас почувствовав, как болят руки (болит все). Она не фанат объятий. Точнее: ей нравятся объятия, но не со всеми. Человек может ей нравится, но она может не захотеть с ним обниматься. А некоторых хочется (хотелось когда-то) стискивать в ответ. Она утыкается лицом мужчине в грудь. У него там тоже постукивает. Сквозь запах кожи чует вонь ходячих, пот (да вряд ли от нее самой пахнет лучше) и что-то еще: никак не разобрать, но отчего-то хочется понять, что это за запах такой. Энн делает короткий шажок вперед и обнимает Нигана за пояс, продолжая шумно дышать ему в грудь. Тугой узел в желудке не развязался?— конечно, нет. Но возможно узел ослаб. Да, вполне возможно.В кое-то веки, по всей видимости, ему не так уж и похуй. И в кои-то веки, Ниган плюет на свои убеждения о слабости, прижимая девчонку к себе ближе и не торопя ее, не подгоняя, не хлопая ее по спине с коротким: ?ну все, хватит тут сопли жевать?. Не комментирует и очевидного факта, что было достаточно глупо надеяться, что друзей она найдет живыми (она и без его комментариев явно все это понимала, но без цели, какой бы то ни было, сложно заставлять себя двигаться дальше). Он стоит, продолжая обнимать Энн, создавая маленький островок жизни среди поля хаоса из мертвых тел, ощущая ее дыхание, что настолько же горячее, как и ее кожа, к которой он дотронулся, забирая из ее рук мачете. Ниган возможно и не хочет даже, чтобы объятия разрывались. Ведь это первое для них подобное прикосновение друг к другу, без попытки причинить боль, без попытки удержать силой (и ему, черт возьми, это даже нравится). Ему нравится, что она не отталкивает его, вроде как в этом признавая, что к нему у нее есть доверие, может быть всего лишь крошечное (и вряд ли Энн об этом даже думает в эти секунды), но оно на какой-то миг лично для него становится объемом в целую вселенную. Как будто даже сердце в его груди начинает стучать более умиротворенно (ему все-таки пиздец как надоело быть одному). И для него самого?— это первое прикосновение, что смогло напомнить ему о человеческом тепле, и ни о чем более Подобное он когда-то искал лишь в Люсиль, обнимая жену без мыслей о сексе и без попыток начать к ней приставать, запуская свои руки ей под подол платья. Он просто прижимался к ней, привлекая к себе ближе и ему было достаточно пяти минут рядом с ее теплом, чтобы все вновь обрело рамки спокойствия и возможностей, которые он не упустит. Сейчас он не ищет никаких возможностей для будущего, скорей пытается подать Энн надежду, что это будущее вообще есть, пока неизвестно какое, но есть, и он не хочет, чтобы в ней проснулась потребность это оспаривать, кричать ему о том, что ей некуда больше идти: все, она пришла туда, куда так хотела, и он может быть свободен, ему больше не нужно терпеть ее с ее ебанутыми закидонами. Возможно, она была бы даже не против, если один из мертвецов ее бы укусил, и ей уж точно поебать, что с этим ее желанием кто-то может быть не согласен, потому что друзей больше нет (семьи больше нет, и желание пытаться с этим смириться тоже больше нет).Ниган делает вдох: от Энн пахнет дымом, и он отвлекается от ее тепла на запах, пытаясь понять, откуда вообще взялся, ведь поблизости ничто не горело, и они не сидели у костра, чтобы пропитаться запахом огня. Думая об этом, он разжимает руки, давая Энн отойти от себя. Тянет ей мачете, на лезвии которого кровь и мозги, в которых когда-то были собственные мечты и желания. Ниган подавляет в себе шутку: то ли из сострадания?— потому что по девочке видно, что она находится в шоковом состоянии,?— то ли просто не хочет эту шутку тратить сейчас, понимая по Энн, что она ее все равно не оценит, или даже скорей она ее не услышит, пропуская мимо, увлеченно занимаясь тем, что ходит между телами, переворачивая и всматриваясь в изуродованные смертью лица. Ниган шагает следом, отставая на несколько шагов, давая Энн пространство, и в тот же момент он всматривается в линии деревьев, чтобы успеть среагировать на угрозу из мертвых или живых, что могли услышать шум и чуть задержались, опаздывая на всеобщий ?праздник?. Думает, что нужно сходить за рюкзаком девчонки, который остался валяться там, где он пытался ее удержать (но медлит еще пару секунд, внимательней всматриваясь за деревья и прислушиваясь к тишине). Ему не нравится торчать среди поля. Ему не нравится, что уже почти стемнело, а они продолжают торчать среди этого поля, и сомневается он, что у них получится съебаться быстрей, чем неприятности догонят их. Нигану многое не нравится, но недовольство он толкает в сжатые зубы, проводя по ним изнутри языком, пока Энн осматривает тела, ищет оставшихся своих друзей среди мертвых и собирает вещи тех, кого хоронить они все равно не будут (как минимум сейчас точно нет, а завтра нет гарантий, что тела не растащат дикие животные). Он смотрит на тела, а после вновь на деревья и как будто среди теней замечает женскую фигуру, что напоминает ему Альфу, недовольную тем, что вновь ее армия потерпела поражение. [Ты не смеешь их убивать, Ниган]. ?Да пошла бы ты нахуй?. Он шагает к ней навстречу. Хватит ему одного глюка в виде Энн, что ебет ему мозг, и с которым он мирится, даже откровенно делясь своими эмоциями. Энн?— подобие его извращенной совести. Два же глюка?— перебор. Нахуй. Не так уж сильно он верит в призраков, а если у него шизофрения, что передалась от любимой мамочки, то, что ж: тогда он скажет Альфе, чтобы не блуждала тут третьей лишней в его с Энн развеселой компании, а сходила за остальными. Кто там стоит на очереди в желании его посетить? Люсиль? Отец? Или все те, чьи мозги он увидел изнутри, разбивая их головы своей битой. Но Альфы больше нет в тени деревьев, на земле лежит лишь рюкзак Энн, который он и подбирает, оглядываясь по сторонам: ?хоть кто-то дорогу нахуй умеет искать сам?.— Нам нужно идти, ребенок,?— он возвращается на поле, подходя к Энн ближе, у него на плече ее рюкзак. Ниган не отдает ей его сразу (это ведь не оружие, им не защититься от мертвого, поэтому держит, зовя девчонку).—?Мы ночью не пройдем лес. Хрен знает, сколько еще могло пойти на шум. Да и люди Альфы, возможно, не все примкнули к общинам или умерли. Здесь опасно оставаться, а ты ко всему прочему говорила про большую группу мертвецов,?— слова в интонации звучат с терпением и спокойствием: то, чего от него не просто так добиться, когда того он не желает сам. Ниган с Энн дохуя и больше сейчас терпелив (дает ей время на скорбь, хотя имеет свое мнение о том, что ее друзья просто идиоты, которые должны были быть умней, когда поняли с каким врагом столкнулись). Он протягивает ей рюкзак, держит его на весу в ожидании, когда она его возьмет, чтобы они наконец-то двинулись с этого чертового поля, на котором он чувствует себя, как в тире, изображая мишень, еще и неподвижную. Он даже благодарен Энн за то, что она не особо сейчас на него реагирует и не заостряет внимание на том, что он как-то слишком внимателен к ее боли, от него нет сальных шуточек, и он не сваливает на нее свое мнение о ее друзьях, и поэтому он и сам не особо зацикливается на своих действиях, которых избегал с каждым, считая, что с его стороны достаточно предоставлять безопасность, а забота?— это, пожалуйста, к кому-нибудь другому.В этот раз они шагали в абсолютном молчании, не перебрасываясь даже необходимыми фразами с предложением о воде или просьбами о том, чтобы идти чуть медленнее. Для медленного шага у них уже не было времени, в лесу было темно из-за свода деревьев над их головами, поэтому Ниган наоборот?— прибавил шаг, надеясь, что где-нибудь поблизости они все же смогут найти укрытие для ночлега (а если же нет, то он был почти готов молиться блядскому Богу, чтобы хотя бы не было дождя, и они не промокли до костей, пережидая ночь где-нибудь среди леса). Когда же они с Энн вышли на сторожку?— по внешнему виду похожей на ту, у которой девчонка ебанула его по башке?— Ниган через зубы выдохнул ?хвала Иисусе нахуй?, толкая дверь ногой и вытаскивая нож, готовый убить любого, кто решит оспорить их с Энн право на этот домик. И может быть они с девчонкой исчерпали весь запас хуеты на этот день, но сторожка оказалась пуста, так еще и изнутри выглядела более обжитой, чем снаружи. Он подпирает дверь под ручку найденной табуреткой, не слишком надеясь на хлипкий замок, который человек сможет выбить одним сильным пинком ноги, и дергает пыльные шторы, закрывая окна и ограничивая видимость снаружи. Ниган бросает короткие взгляды на Энн, и, замирая чуть дольше, рассматривая ее, когда она просит его дать ей оставшийся от их вчерашней гулянки виски. Смотрит на нее с прищуром сомнений и недоверия. Не слишком сильно ему хочется вновь бить ее, и злость, возможно, чуть и поутихла, притупилась, но повтори девчонка подобную хрень, что была вчера ночью, бить уже будет, не жалея и не сожалея после.—?Я думала, что они идиоты. Дебилы, насмотревшиеся героических киношек.Энн делает глоток из стакана и ставит его рядом с коленкой, на полу. Она обещала Нигану ?без ебанизма и бешенства?, когда он все-таки протянул ей бутылку. ?Честное пионерское, шеф, я не буду никого резать. Больше нет в этом смысла?. Она сидит на горе какого-то тряпья и ковыряет деревянный пол сторожки (чем-то напоминающей ту, где спрятан бункер Ричарда) ножом.—??А мы не такие как все. Мы особенные?.Она так и не нашла среди мертвых тела Паоло и Бекки, но уже не верила, что они могли спастись. Бекка никогда бы не оставила мужа, да и Паоло. ?Нет?. Она забрала топор и кленовый листик Энджи, обручальное кольцо Криса, она потом придумает, что можно взять для Паоло и Бекки. На камне Микки появятся новые зарубки. Они должны быть все вместе, хотя бы так.—?Особенные, блять, идиоты. Танцующие со смертью. Танцующие, сука, со смертью! Какие нормальные люди в такое время организовывают танцевальную группу по уничтожению мертвецов? Вот именно. Хотя… наверное, нормальные люди и не выживают. Попробуй тут не поедь кукухой,?— на полу появляются инициалы. А.Л. —?Анджела. Ее муж разводил коз, а она была похожа на даму, достойную какого-нибудь канадского лесоруба. По крайней мере, она мастерски управляется топором. ?Управлялась?.—?Я думала, что просто похожу с ними. Поброжу рядом, пока набираюсь сил. И черт его знает, как задержалась. Промывка мозгов похлеще, чем у каких-нибудь сайентологов.М.Л. —?Микки. Он ведь рос у нее на глазах. Из зашуганного заморыша в первого парня на деревне. Он бы запросто вскружил голову любой девчонке, король выпускного в перспективе. И он умер, так ни разу никого не поцеловав. ?А если бы меня не ?манила дорога приключений?, у него был бы шанс в любой из общин?.—?Сначала было весело. Мочишь налево-направо. Злость помогает. Паоло называл меня бешеной табуреткой.П.А. —?Паоло. Небывший стэндапер, постоянно шутивший о том, что конец света?— лучшее, что случалось с его фигурой: ?Экстремальная, но действенная диета?.—?Я не сразу поняла, для чего они это делают. Зачем постоянно быть в дороге? Зачем постоянная опасность? Могли бы прибиться к любому из поселений, возле которых мы зачищали стада.У нее дергается уголок рта. Если говорить правду, то почему не всю? Почему не сказать, что в последнее время наверняка все так и хотели сделать? Но Энн вспоминает то время, когда они становились семьей, когда она начала понимать, что может доверять, что есть люди, за которые она глотки готова грызть.—?Зачем это постоянная грязь, дерьмище, кровище? Ну нахуя, правда ведь?Б.Н. и Л.Н?— Бекки и Крис. Пусть первой в пещеру залезла Энджи, но именно они ее тогда нашли. Они ее привели. Они сделали ее лидером. ?Видать, херовым, раз все пошло по тому самому органу?. Они были из тех семейных пар, на которых смотришь и понимаешь: ах, вот оно?— то чувство, про которое в книжках пишут. У нее никогда такого не было. Порой становилось даже грустно: никогда такого с ней и не будет.—?Но я поняла почему?— со временем. Почему мы кочевники. Почему ходим и укладываем обратно тех, кому в земле не лежится,?— она сворачивается клубком на полу, подтягивает к себе колени и смотрит на вырезанные на полу инициалы.—?Это место, эта земля, эта страна?— никогда не станут домом. Но мооожет быть, если мы будем стараться, если очистим его от заразы, если вернем мир живым, то когда-нибудь вернемся домой. Ну или…или мы были шайкой ебанутых идиотов, которым было в кайф зарубаться с мертвяками.Ниган слегка заебался за эти пару дней (и не сказать, что до этого он был сильно отдохнувшим), чтобы спокойно вывозить заебы Энн дальше. И бывший лидер Спасителей продолжает смотреть на Энн настороженно, размещаясь у стены под окном, раскидав кучу тряпок, что были сброшены на сырой матрас, на который и садится. Слушает, не перебивая девчонку и ее откровения о друзьях (периодически хмурясь, поджимая губы, хмыкая себе под нос, но, ни разу не вставив в поток речи свой комментарий, окрещивая все, что слышит, полнейшим долбоебизмом). Ему многое не понять из мотивов друзей Энн и ее самой, но и он уже больше никому не желает навязывать свое мнение о том, как лучше жить: хватит с него, по горло этого дерьма хватило в Святилище, которое выстроил через кровь и пот, с бессонными ночами, пока зачищал коридор за коридором, не отсиживаясь, когда люди работали. С нервотрепкой, когда припасов не хватало, и он нашел способ обеспечивать людей, которых становилось все больше и больше. Все, что требовал в ответ?— это полное подчинение его правилам, правилам, которые обеспечивали безопасность не столь от мертвых (от мертвых спасали стены, спасали мертвецы на цепях, что защищали подходы к Святилищу), сколь от живых внутри бетонных стен. Наверное, поэтому особо и не желает комментировать откровения девчонки о мотивах, о выборе способа жить. Да, глубоко похуй ему уже на то, как эти ее Танцующие жили: они как минимум уже оттанцевали свое. Но он все же скрипнул зубами на ?кочевников?, как будто допуская мысль, что не будь у них этого желания кочевать, не задерживаясь нигде надолго, Энн бы не ушла из Александрии (возможно, она не сбежала бы и из Святилища?— хотя в этом глупо себя обманывать: Святилище для девчонки было тюрьмой, чуть более комфортабельной, чем его камера в подвале, но смысл оставался таким же). И он слушал, поглядывая то на Энн, то на пустеющую бутылку виски (к которому сам не прикоснулся, вяло ковыряясь ложкой в банке с тушенкой, медленно пережевывая ее?— Ниган решает, что сегодня кто-то из двоих все же должен оставаться трезвым), то на нож в руках ?ребенка?, которым она что-то выводила на полу, выбивая стружки под давлением кончика лезвия. Он потом даже взглянет, когда она уснет, чтобы убедиться, что там не предсмертная записка.Энн жуть как не хочется вставать. Она с комфортом устроилась в уютном коконе (ей даже плевать, если ее сожрала гигантская змея?— сейчас она чувствует себя сосиской в теплой булочке), прижалась задницей и спиной к чему-то теплому, но нет! ?Чертовы объемы мочевого пузыря! Вернее?— их полное отсутствие!? Естественно, стоило ей подумать о том, что хочется писать, как все остальные мысли покинули голову. Впрочем, парочка осталась. Например, она плохо помнила, в какой момент она отрубилась и когда успела залезть в … ?спальник? У меня ж нет спальник. Ах ты, хитрая жопа!? Наверное, холодный ребенок не вызывает у Нигана желания подшучивать. Еще очень приятно, что у нее не трещит голова. То есть тело болит, ноет, протестует, она чувствует себя последним говном, груз вины никуда не делся, но все это без похмелья?— уже неплохо. ?Выживаю, как таракан. Ничего не берет. А еще: что за странная костлявая батарея у меня под жопой?? Вряд ли в сторожке (обжитой на вид: в ней точно убирались не так уж давно) она успела проглядеть радиатор. Или Ниган где-то раздобыл бочку, разжег в ней костер и ?бред какой-то?. Энн приподнимается на локте и смотрит за спину. ?Я не буду виновата, если у тебя заболит твоя старая поясница?,?— думает она, с удивлением обнаружив, что это именно зад Нигана был источником тепла, пусть и несколько худосочным. Нет, ее не смущает, что он спал рядом. Они с Танцующими так часто грелись в холодные ночи. В желании согреться нет ничего интимного. И Ниган все правильно сделал. ?Но вообще-то раз решил подрыхнуть, то надо было меня разбудить! Чтоб на стреме постояла!? Впрочем, он мог попытаться, но она в кои-то веки отрубилась на славу, раз не проснулась, когда он утрамбовывал ее в спальный мешок. Нет, она его никогда не поймет. То грозится ее вскрыть, то за волосы дергает, то ?блять, переживает, как бы не простыла на полу?. Хотя возможно он просто тоже Король. ?Король Ебанашка. Построим в бункере свое Королевство??У Энн нет никакой надобности искать кусты поблизости. Ниган спит, а даже если и спит, то ?стучаться надо!? Видимо, это какой-то особый женский рефлекс?— искать укрытие, когда приспичит по малой нужде. Укрытие находится, из него отлично проглядывается вход в сторожку. Она устраивается поудобнее (не забыв положить нож на землю так, чтоб успеть его схватить), только начинает волшебный процесс освобождения, как слышит за спиной:—?Эх, люблю я такие встречи в лесу! Идешь-идешь, а тут в кустах голая задница!Вздрогнуть у Энн не получается?— слишком вовлечена в процесс. А стоило попытаться дернуться к ножу, как раздается щелчок затвора. ?Какого блять?!?—?Не хочу стрелять в занятого человека, детка, но мне придется, если вынудишь. Подними-ка ручки, чтоб их видно было.Голос кажется ей смутно знакомым, но сейчас не до копаний в сундуках памяти.—?Вот пописаю и подниму. Совсем обалдели что ль. Кто вообще застает врасплох отливающего человека??Пошли вы в пизду! Хотите?— стреляйте! Баба с возу?— кобыле легче. Шефу не придется одалживать мне свой спальник или подкупать персиками. Пусть уже на хер стреляют. Или дадут мне спокойно дописать! Господи, ты понимаешь, что это перебор, да?!? Энн раздосадовано хмурит брови. Сомневается, что пристрелят ее на месте, иначе бы не привлекли к себе внимания, а грохнули втихую. ?Прости, шеф. Так себе из меня страж?.—?Я бы на твоем месте, Саймон, не сводила ее с мушки. Я помню ее. Она убила того придурка камнем на заднем дворе. Из-за нее умер Фрэнк.?Арат?!? От удивления Энн даже останавливается в процессе. Она смотрит огромными глазами на женщину, которая появилась левее ее (как по мановению сраной волшебной палочки?— ?черт, у меня что, уши мочой заложило??). Такую?— хрен забудешь, даже спустя годы. Лицо примечательное.—?Фрэнк умер не из-за нее. Фрэнк помер, потому что нельзя думать яйцами. Кстати, кто такой Фрэнк? Малая, ты заканчиваешь или как? В тебе физически не может быть столько жидкости.?А значит это Саймон. Лучшая усатая подружка Нигана. Ах ты ж сука!? На зрителей Энн уже наплевать. Она торопливо подтягивает штаны и к Саймону поворачивается, мрачно застегивая молнию. ?Только думаешь, что хуже быть и не может, как вселенная старательно доказывает обратное. Все это время…. Все это ебаное время!? Энн не верит в совпадения. Не в такие. А что это значит? ?Значит, они были рядом. Оберегали Святую Жопу номер Один!?—?Небось заебались шароебиться по кустам, пока ждали своего альфа-самца, а? Ну давайте, я вас что ль провожу. ЭЭЭЭЭЭЙ! ШЕФ,?— громогласно объявляет Энн, заставив Саймона аж голову в плечи вжать от неожиданности. ?Как же я устала. Я УСТАЛА!?—?Детка, ты себе мозги выссала? Не надо так орать. Нормально тут у всех со слухом. Эээй. Стоять!Но Энн завелась и бодро шагает к сторожке, навстречу помятой роже его Святильшейства.—?Сколько вы нынче берете со спасенных, шеф? Пятьдесят процентов? Семьдесят? Сто??Из всех людей? … меньше всего такой подставы она ожидала от Нигана.Ниган вздрагивает, подрываясь с места, когда слышит крик, пробуждаясь резко и быстро, как это бывает обычно при кошмарах, из которых не сразу получается вырваться, а после тебя выбрасывает пинком, что ты не сразу может соображать, отличая реальность от продолжения сна. Ниган оглядывается, сонно трет глаза. При свете солнца внутри домика все же хуже, чем казалось ночью, да и матрас, на котором он уснул, не очень внушает доверия с бурыми и желтыми пятнами по всей его поверхности, как будто кто-то издох на нем (Ниган не удивится, если так и было). Его немного потрясывает от холода. Тепло исходило от девчонки под боком, к которой он прижался, укладываясь рядом с ней, плевав на то, что она там может себе придумать, когда проснется и увидит: пусть придумает лучший способ греться, и возможно он даже на него согласится. Он ежится и хмурится, когда не замечает Энн в спальнике, в который ее уложил, когда она отключилась на полу, перетаскивая ее и укутывая, чтобы сопли потом не жевала, и ему не пришлось искать лекарство для нее. Он даже заготовил на утро поток матов с руганью на тему, какого хера она свой спальник оставила в бункере, и что в следующий раз будет спать на голой земле, потому что он больше не будет таким добрым?— заранее зная, что если случится очередная их ночевка без ее спальника, он вновь ее уложит в свой или как минимум залезет в него с ней, не оставляя ее мерзнуть.— ЕБАЛ БЫ Я ТЕБЯ, РЕБЕНОК,?— в отличие от Энн Ниган не орет, он лишь немного повышает голос, больше рыча в недовольстве на ее крик,?— вчера меня сука не добила своим ебанизмом, решила сегодня поутру это сделать?!Он не выбегает в панике на улицу, подумав, что на Энн напали, поэтому она решила тут ором перебудить всю округу и добавить гостей, приглашая всех на завтрак из двух блюд (из маленького злобного гнома и дрыща с не менее скверным характером). Мертвые не умеют вести себя тихо. ?Этот ребенок, блять, тоже по всей видимости не умеет вести себя тихо?. Поэтому Ниган уверен, что мертвецов на улице в данный момент нет, а голоса людей заглушают стены домика, из дверей которого он выходит, щурясь от солнца, что только-только поднималось, вставая со стороны ?парадного входа?.—?Хули ты разо…ралась.

—?Давно твоя свита рядом, шеф? Что ж они не полезли спасать твою задницу от королевы бешеных маток??Ну давай, расскажи мне очередную байку, лживый ублюдок!? [Все врут, котенок. Я предупреждал. Я один был с тобой честен.] Ей обидно до слез. Почти до слез. Хотя почему? Она же не спрашивала: один он тут гуляет или в компании. Не спрашивала вернулся ли в Святилище. Лишь дала понять, что ей насрать, что у них дорога одна лишь до определенного момента, и не особо интересовалась его текущим положением. Так что по сути он не врал. Но почему же тогда так обидно? Аж дыхание перехватывает. ?А я ела твои гребаные лживые персики!?Ниган не до конца понимает, что за хрень девчонка несет. Какие проценты. Какая свита. Пока не видит Саймона и Арат, что шагают за Энн. Саймон держит руки на ремне, не изменяя себе в этом с того дня, как Ниган вообще впервые с ним познакомились (выказывая всем своим видом превосходство?— они с Ниганом в этом всегда были так похожи: наверное, именно поэтому они так быстро сумели найти общий язык, и именно поэтому Саймон стал одним из немногих, кому Ниган доверял, и тот его не подводил). Бывший лидер Спасителей переводит взгляд с усатого мужчины на женщину, которая в отличие от Саймона, все же держала оружие наготове, на что Ниган тихо хмыкает себе под нос, после широко улыбаясь. Но в тот же момент он протягивает руку в сторону Энн и дергает ее на себя, заталкивая себе куда-то за спину (кажется, он ее буквально втолкнул в дом). ?Ебаная удача, видимо, закончилась на домике?.?— Сколько лет, сколько зим.Ниган тянет это в подобии того, как говорил всегда в присутствии своих людей (и похуй ему, что эти люди предали его).—?Неужели делаем обход проебанных земель? Или просто вышли на прогулочку по ягоды, грибочки? —?мужчина смотрит с прищуром, перебирая в голове варианты, оценивая шанс на то, чтобы успеть скрыться в доме и не сдохнуть сразу же, как только Арат откроет огонь (хотя возможно его никто убивать и не будет: притащат как трофей для Шерри).?Хорошо же ты играешь, козлина! Да тебе место на театральных подмостках!??— почти с восхищением думает Энн, даже не пытаясь скрыть злость и праведное возмущение, исказившее ее лицо. Но правда: ?как ему это, черт возьми, удается?? То мутузит ее башкой об пол, то изображает из себя заботливого, даже гиперопекающего, папашу. Неужели она ошибалась все это время, и Ниган?— не честный парень, а самый искусный лжец из всех, что она встречала? [А ты считала, что хорошо разбираешься в людях, котенок?] Она с усилием потирает синяк на груди, хотя болит-то как раз не он, а сильно глубже. ?Надо было тебя все-таки убить. Еще в самый первый раз, когда была возможность. Когда Фрэнк вырубил тебя?— надо было еще тогда. Твою-то мать. Ну что ж так хуево-то, а! Сколько лет, сколько зим?. Она слышит не менее удивленные голоса Саймона и Арат (как будто неподдельно удивленные, но это только больше злит). ?Ишь собрание оскароносных звед! Вместо ненужной фигурки каждому по банке лучших консервов! Поаплодируем нашим героям!?—?Босс…— Ниган, какого…Арат с Саймоном произносят это одновременно, почему-то продолжая смотреть на него, как на Иисуса, что восстал из мертвых. Арат опускает автомат дулом вниз, как будто подвиснув, Саймон же приходит в себя первым, делая шаг ближе к Нигану, а Ниган делает маленький шаг в сторону, чтобы собой полностью заслонить дверной проем.— Саймон, девчонку только не трогайте, она съебеться отсюда прямо сейчас, ок? —?почему он вообще об этом просит? Не кривляется в маске своей власти, заставляя себя бояться. Ниган даже интонацию голоса меняет до более приемлемого для того человека, который готов сказать ?пожалуйста?, ожидающего, что его просьба будет все же услышана. Почему ему вообще вдруг стало так важно, чтобы Энн сумела отсюда уйти невредимой? И с чего он вообще взял, что она так просто сама отсюда пожелает упиздовать? Сделал выводы. Да. Он сделал выводы. Ей не нужна его забота (защита). Их дороги расходятся, потому что он выполнил все же свое недообещание: довел до мертвых друзей. А теперь: пусть пиздует хоть обратно в бункер, хоть еще куда, где сможет в одиночестве резать себе руки, сколько ее душа пожелает. Он смотрит на мужчину, не отводя взгляда.—?Энн, собирай вещи, живо,?— отдает приказ девчонке где-то за своей спиной в доме. В конце концов, она маленькая, она сумеет выбраться даже через окно, а после по лесу уйти (он лишь надеется, что рядом с домом не бродит маленький отряд из Спасителей, и с Арат и Саймоном, если кто и есть, то их не так много).Очень хочется спросить, какого лешего происходит: Почему она не может спокойно отойти по малой нужде? Почему не может поваляться на голом полу бесчувственной тушкой и хоть немного погоревать как нормальный человек? ?Потому что я не отношусь к числу нормальных людей. Ай да я, какая молодец! Кто-нибудь мне что-нибудь уже объяснит?!? Ей также очень хочется сказать, что она и сама прекрасно не даст себя трогать (подыхать она согласна только на своих условиях), и что шеф может завернуть в сверточек свою сраную заботу и запихнуть себе поглубже в задницу, авось понравится. Впрочем, идея свалить отсюда не кажется ей такой уже тупой. Один вопрос: куда? Она подхватывает свой рюкзак, торопливо цепляет на пояс кобуру с оружием. ?Я не могу вернуться в поселок. Не могу вернуться в бункер. Он знает об этих местах. Супермаркет? Там можно устроить засаду?. [Или ты можешь убить его прямо здесь и сейчас. Он стоит к тебе спиной. Слишком занят разговором. Слишком уверен в том, что ты разыграл тебя. Один удар, котенок. А потом беги. Ты хорошо умеешь прятаться. Остальных застигнешь врасплох. Или убежишь. Убегать ты тоже хорошо умеешь. Но он… Ты должна с ним разобраться] В какой-то момент голос Ричарда становится единственным, что слышит Энн. У него был очень спокойный, приятный тембр, ничего угрожающего или напрягающего. Приятный голос, умело уверяющей в своей правоте. Она делает скользящий шаг вперед, сжимая в руках мачете. [Один хороший удар]—?Ты же мертв! —?Саймон это восклицает, чуть ли не громче, чем до этого орала Энн. —?Ты ведь сдох в той вылазке, что вы делали с Шерри и Дуайтом: они сами вернулись все в дерьме и крови, сказали, что тебя потеряли из виду, а после, когда отбились от мертвяков, нашли только твою биту?— всю в кишках, а тебя не было. Мы потом выезжали на место, где на вас вышло стадо…. Я там лично был! Там была покореженная машина и куча трупов, мы нашли твое тело…. Ну или то, скорей, что от него осталось…— Босс, какого хера ты… жив?— СУКА! ВОТ ЖЕ ПАДЛА! —?кажется, если кто из мертвых по близости еще не услышал крики, теперь до них они точно долетели, ставя жирную точку на карте, куда стоит идти, чтобы все же заполучить свой завтрак, который теперь уже состоял из четырех блюд. Ниган понимает все мгновенно. С темнеющим взглядом от ярости, когда вдыхает с шумом воздух в легкие, а после, развернувшись, бьет тыльной стороной кулака по дверному косяку.—?Падла, тварь… шалава…?— он все эти годы думал, что Шерри была лишь частью общего плана под названием ?скинем Нигана, захватим власть?, а на деле выходит, что эта сука придумала все сама, в компании своего ебаного муженька, у которого вдруг откуда-то взялись яйца (а Ниган-то был уверен, что давно их уже вырвал с мясом и наблюдал сам же, как кусок дерьма их пережевывал, но нет?— ?БЛЯДЬ!?). Он растирает лицо ладонями, что от гнева начало гореть, отгоняя остатки холода после сна из тела. Саймон делает шаг назад, как будто в руках Нигана была бита, а уж Саймон прекрасно (лучше, наверное, всех), знал, что бывает, когда лидер Спасителей в гневе. Арат отходит так же, переглядываясь с усатым мужчиной, который все еще нихуя не может понять, почему Ниган жив, а о его смерти было сказано на всеобщем собрании в Святилище. Ниган же искреннее жалеет, что в руках его нет биты, потому что его состояние рвет его на клочья в желании разъебать не одну голову живого или мертвого. Но он делает вдох, задерживая ладонь у рта, бросая тяжелый взгляд на мужчину с женщиной (почти не званых гостей?— уж неожидаемых точно).—?Босс… так все же… чье тело мы хоронили?И тут Ниган начинает смеяться. Они его еще и похоронили. Интересно, а Люсиль положили вместе с ним в его могилу? Интересно, а на его похоронах собралось все Святилище? Интересно, эти твари рыдали при последнем слове… кого… Шерри? ?СУКА?.—?В душе не ебу, кого вы там похоронили,?— он все еще смеется, до слез хохочет (это уже истерика, не меньше, от абсурдности дерьма, по которому в прошлом бы точно сняли какой-нибудь говняный ситком),?— так, ебать… скажи мне, мой дорогой Саймон, что мое место после смерти, занял ты,?— смех обрывает резко, собирая на верхушках деревьев новых птиц, которых он согнал, когда рассмеялся.—?Ниган…—?Не-не-не-не! АРАТ! Я, конечно, знаю уже ответ, но блять! А вдруг я ошибаюсь, и мой усатый друг меня все же порадует. Ну, хоть одна охуенная вещь же из всего дерьма… Я ВЕДЬ УЖЕ ДАЖЕ СДОХ, неужели даже в персональном аду мне никакой радости не будет! Эй, ребенок,?— он резко на пятках оборачивается, чтобы найти в полумраке домика Энн,?— представляешь, ты все же реально мой ебанутый глюк, вот такая у меня жизнь после смерти. А я-то думаю: с хуя ли ты мне постоянно мозг выносишь, а это просто комнатка развлечений такая среди остальных, надо только найти сука дверь и уже выйти из нее. Меня это все в край заебало! —?он улыбается: широко-широко, как настоящий псих. Кажется, он так улыбался на поляне, когда впервые встретил Рика и его компанию…. Ох, у него даже руки настолько же сильно чешутся, как тогда, только любимой Люсиль с ним нет.—?Ладно, хуй с вами. Как видите, я живой, и как я понимаю, Шерри встала во главе Святилища? —?он не смотрит уже на бывших своих людей, проходя мимо них, оглядывая лес перед собой (он хочет ссать, но: то ли сохраняет в себе приличия из-за Арат, то ли из-за Энн, которая вылезла из дома, когда он перестал заслонять своей спиной проход).Энн облокачивается об стену и беззаботно (с виду) жует батончик, поглядывая на чистое небо?— оказывается, она проголодалась. Она вполуха ?слушает? взрослых, хотя сосредоточиться сложно. Ей надо бы разработать план действий, придумать, что делать, когда она вернется в бункер. Оставаться там? ?Так вот оно что. Шерри, значит. Какая умная дамочка. Секретутка номер один теперь сама стала большим боссом. Но как красиво все разыграла-то?. Что ей делать в бункере? Плесневеть до старости? Торчать там, пока запасы Ричарда не закончатся? Или ей отправиться в Александрию? ?А что мне делать в Александрии? Полоть грядки с помидорами? Надеяться, что камеру занял очередной засранец и доставать его??—?Почти сразу же. Правда, не без бунта и беспорядков: многим не понравилось ее решение занять место лидера, многие из солдат не хотели подчиняться новым правилам, да и простые работяги так же взбунтовались тому, что теперь им было необходимо выбираться за ворота, чтобы прокормить себя и свои семьи,?— Ниган хмыкнул себе под нос, слушая Саймона,?— общины отвалились, Шерри так же отсекла все блокпосты, не желая их поддерживать ни едой, ни боеприпасами, а людей, кто оттуда хотел вернуться в Святилище, она запретила впускать, даже тех, у кого на фабрике оставались семьи. В итоге люди взбунтовались, но она с теми, кто ее поддерживал, сумела удержать несколько этажей, где были все основные припасы, из-за чего всем остальным пришлось сдаться. Часть из тех, кто не поддержал, казнили за неподчинение, остальная часть ушла.Вот тебе и мир. Вот тебе и отсутствие тирании с его стороны, что удерживало безумие людей под полным контролем.—?Мы с парнями объединили несколько блокпостов, зачистили всю территорию. Рик…—?Стоп, я нихуя не хочу слышать о Граймсе.—?Ок, босс, но… какого все же хера произошло? С какого ты съебался, и почему Шерри притащила твою биту. Я думал, что ты скорей сдохнешь, чем с ней расстанешься.—?А я ведь и сдох, ты забыл? —?он вскидывает бровь, прожигая Саймона ледяным взглядом из своих черных глаз. Ниган молчит, прикусив слегка зубами нижнюю губу. Шерри?— сука, но умная. Она знала и о возможных беспорядках, что возникнут, когда Ниган не вернется и начнется дележка власти, и о том, как их подавить. Он уверен, что те, кто ее поддержал, это низший слой из солдат, которым было не пробиться никуда дальше (у многих из работяг был больший шанс, чем у них). Она оплетала все Святилище своими нитями интриг, пока он ее трахал, думая, что ее покорность в исполнении его желаний продолжает быть настоящей (а была ли она хоть когда-нибудь настоящей). —?Шерри меня сдала Граймсу. Мы ехали обратно с Дуайтом и Шерри, когда машина перевернулась. Я сначала подумал, что на дороге были мертвые, теперь-то понимаю: все это с самого начала, с момента, как перевернулась машина, был отлично сыгранный спектакль. Я отключился тогда в машине от удара, когда пришел в себя, меня уже выволокли из нее, заломили руки и связали. Там же уже был Граймс со своими людьми. У Шерри с ним был договор, она меня отдавала ему в залог мира, и Граймс отказался от войны. Только Шерри, вероятно, думала, что он меня казнит как-нибудь прилюдно, на главной площади Александрии, но вместо этого, он меня запер в камере,?— он вновь хмыкает себе под нос (хоть больше не смеется истерично, как полоумный старик, у которого уже давно зашли шарики за ролики?— один из его роликов стоит даже не так далеко от него, весь всклокоченный в своих спутанных курчавых волосах). И этому курчавому шарику он ведь и не рассказал тогда всего, когда она приходила к нему в камеру, а сейчас на одном дыхании поведал о том, что было (рассказывал, правда, не ей, а Саймону и Арат, но смотрел почему-то на Энн).—?Ебать меня не переебать… выходит, ты все эти годы сидел в клетке у Граймса?—?И что мы теперь будем делать?Что делать? Он переводит взгляд на Арат, что уже давно опустила оружие. Ему хочется отобрать у нее автомат и застрелить. Вот, что ему хочется делать.—?Вы вроде куда-то шли, а у меня вроде как нихуя планов и нет. Или они у нас есть, ребенок? —?почему-то ему важно, чтобы она сказала ?есть?, чтобы увела его отсюда, ведь если нет… то ему позарез нужно обратно в Святилище. У него зудят ладони от желания взять Люсиль в руки. У него где-то в желудке все изошлось от чесотки в потребности размазать мозги Шерри по бетону фабрики?— там, где он наказывал людей за ошибки. Но он не хочет, он пиздец, как не хочет уходить от Энн. Что с ним, блять, не так?—?А?Энн вздрагивает, когда понимает, что Ниган обращается к ней. ?Ты вообще понимаешь своей тупой башкой, что я чуть не зарядила тебе по балде? Придурок, мать твою. Доставили вы меня все своими интригами и борьбой за власть. Как будто заняться больше нечем?. [А разве тебе есть, чем заняться?]—?У меня нет, она акцентирует ?у меня?, возвращаясь к своему батончику. У нее нет особых сомнений по поводу дальнейших планов Нигана?— теперь они у него точно есть. Да и не договаривались они ни о чем таком. Ее планы о том, что они могут вернуться в бункер все вместе?— с Танцующими?— остались на том поле с ее мертвыми друзьями. Да и шефу хоть есть к кому возвращаться, на кой ляд тянуть его в свое болото, даже если очень не хочется тонуть в нем одной? Вообще не хочется тонуть.—?Саймон, а Люсиль осталась в Святилище? —?конечно, она осталась там, он не сомневается в том, что Шерри пожелала оставить его детку себе (он не удивится, если она поставила ее где-нибудь на самое видное место, как трофей). Саймон кивает, а Ниган выплевывает себе под нос новый поток гневных матов.—?Сай… дай мне минуту,?— он обрывает Саймона, отходя от него и Арат, цепляя пальцами Энн за плечо и уводя ее в дом. Ему нужно поговорить с ней наедине (он пиздец, как не хочет от нее уходить?— все же, что за нахуй с ним происходит). Он даже закрывает дверь, когда они с Энн оказываются в доме,?— ты дойдешь одна до бункера, ребенок?—?Конечно. Куда я денусь с подводной лодки-то,?— Энн оглядывается, проверяя, все ли собрала. Не оставила ли ничего важного. Хотя нет у нее ничего теперь важного. Разве что вещи ребят, которые она должна вернуть Микки. На самом же деле она просто избегает взгляда Нигана. Сейчас еще как поддастся природному обаянию этих ?хер-пойми-какого? цвета глаз и разнюнится. ?Черта с два?. Ему небось и так неловко, что его застали вместе с девчонкой, которая однажды…Ниган почему-то уверен, что с ним она не захочет идти, ведь их дороги все же должны были разойтись (но как же сильно, блять, до новой чесотки, ему хочется попросить ее, чтобы она пошла с ним или отговорила его идти в Святилище). Он стоит напротив и в голове только, чтобы она попросила все же не идти никуда, но дожидаться уже не дожидается, переминаясь с ноги на ногу, делая от Энн шаг, чтобы после обернуться (да какого хуя он чего-то должен ждать).—?Ребенок, а может со мной?Блять, он действительно не готов, чтобы их дороги вновь разошлись.—?М?Вот этого Энн не ожидала. Точнее ожидала что-то в духе ?ну если тебе больше нечем заняться, пошли с нами, найдем тебе применение, блаблабла?. Но Энн ожидала ?с нами?. То есть с ними, со Спасителями. И уж точно не ожидала ?со мной?. Она поднимает глаза на мужчину, а плечи меж тем устало сутулятся.—?Ты и сам знаешь ответ на свой вопрос, шеф. У нас с твоим Святилищем как-то с первого раза не задалось. И…. Да какого черта. Есть целая куча причин, почему я не хочу туда идти. И дело не только в том, что не хочу опять видеть Шефа с большой буквы, преклонять колено и фильтровать базар, чтобы не опорочить твою репутацию в глазах подданных?— у меня мозги от этого кипят. Не. Не только в этом. Я, наверное, даже понимаю, почему тебе это нужно. И, наверное, будь я на твоем месте, я поступила бы так же. Но ты идешь отвоевать свой трон, а значит, люди умрут. Умрут. Заслуженно или незаслуженно, виновные или невиновные. Люди умрут. А я не могу. Не могу и не хочу. Не сейчас.Она поправляет лямки рюкзака. И обходит Нигана, направляясь к двери. Странно. Она сказала, что не хочет в Святилище, но и мысли не было о том, что не хочет куда-то там с ним. Странно. Но он не самая плохая компания. Из них даже вышла ничего такая команда. Энн давно свыклась с тем, что желаемое и реальное редко пересекаются.—?Я вернусь обратно. В бункер. Побуду там какое-то время. Так что, шеф, если захочешь дерьмового рагу, или получить по башке, или услышать в красках честное мнение о том, почему ты козел и зачем, то заходи в гости. Ну или увидимся по традиции годика через два, ага?Она на несколько секунд задерживается в дверном проеме, поглаживая косяк. В пальце застревает заноза, и она вздрагивает, словно просыпаясь от затяжного сна. Если желание сбудется, о чем тогда мечтать, да?—?Сайонара, Ниган. И постарайся не сдохнуть что ль.