Новая страница (1/1)
Даром получили, даром давайте.Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби.(Евангелие от Матфея)Ливень кончился к утру. И мои грустные мысли словно утекли в море, вместе с ручьями дождевой воды.На душе было не сказать что легко, но гораздо светлее, чем вчера. Я вышел на главную южную трассу. По моим расчётам, если я пройду на запад пару километров, то выйду к экспресс-станции. Куда сейчас уехать — не знаю, но зато денег на карточке ещё предостаточно, даже чтобы перебраться на другой континент. На то я и хакер...Да, и с хакерством я тоже решил покончить. Мне больше незачем крушить системы Кейна или боевых роботов Делюкса. Зато могу преподавать информатику, а что? Совсем неплохой вариант.***Через минут сорок было уже десять часов утра, я стою на станции рядом с платформой у киоска. Купил что-то напоминающее сушёные яблоки и разжёвываю это, пытаясь не давиться под насмешливыми взглядами двоих смуглых мальчишек, которые и продали мне эту фигню... Да, это и правда фигня. На мой вопрос что это, они ответили, что сушёный инжир — проще говоря, фиги. Ох, у меня уже челюсть сводит.От позора меня спас экспресс, подъехавший в самый нужный момент. Проведя карточкой по прорези на турникете, я забежал в третий от носа экспресс-состава вагон и, усевшись на свободное место, выплюнул всё, что не дожевал, обратно в пакет с целой фигнёй.***Я решил поехать в Мексику. Да, сейчас от самой страны ничего и не осталось: США добились своего, но там остались люди в разгромленных авиа-налётами городах, много раненых в захудалых госпиталях, люди умирают на улицах, дети за бесценок торгуют наркотиками с приезжими кэндименами*. Спроси меня кто, зачем я туда еду, я ответил бы просто: я хочу закончить свою жизнь достойно. Если не с моими "Горящими", то хотя бы помогая тем, кому больше никто не может помочь. Я — сумасшедший, можете даже не переубеждаться. Камикадзе американского разлива, которому не терпится геройски отправиться в пекло. В Рай-то я точно не попаду! Какого чёрта я там забыл: предателям на небеса путь заказан.Пару минут посидев в кресле (давно мне не было так мягко и удобно!) и придя в себя после гадкого сухого инжира, я отправился в так называемый Бьюти-Вагон, в котором находились душевая, парикмахерская и прачечная для желающих. Любой каприз за ваши деньги, господа нового американского поколения. Выложив безналичный чек на 120 долларов вперёд, дабы не было соблазна отказаться от пострижки, я сел на шаткий крутящийся стульчик (при таких ценах могли бы и новую мебель заказать!) и сказал молодому парню-парикмахеру, выжидательно смотрящему на меня:— Покороче, пожалуйста, особенно чёлку.Парень, волосы которого были побриты очень коротко и окрашены в ярко-фиолетовый, коротко кивнул, накрыл мои плечи полиэтиленом, намылил мне волосы чем-то приятно пахнущим, долго вымывал всю грязь с моей головы, мне даже стало стыдно: я не мыл голову уже шесть дней! А потом он развернул стульчик и с воодушевлением взмахнул сразу двумя расчёсками и принялся за работу.После мучений с кучей моих колтунов, парикмахер плюнул на приличия и, не пытаясь больше меня расчесать, стал срезать свалявшиеся пшенично-жёлтые пряди, как есть. Через минут двадцать я собрался с духом и поглядел в зеркало, опасаясь, что буду в ужасе от увиденного, так как раньше всегда подстригал себя сам, и то не чаще, чем раз в год и совсем не "покороче".Я долго искал себя в зеркале, потому что не мог до конца осознать, что этот парень с большими голубыми глазами и белыми бровями и есть я сам! Ни хрена себе! Это же Чаклс-чёлка-два-метра! А у меня, оказывается, лицо ничего так, даже за приличного чувака могу сойти теперь.Парикмахер ещё несколько минут сушил мои непривычно короткие (для меня самого) волосы, а потом расчесал их и сказал только: ?Нормально!? — и пошёл мыть руки.Я провёл рукой по затылку. Как легко, будто на голове стоял шкаф, а теперь он свалился.Если бы я знал, что будет так хорошо — давно бы коротко постригся.***В Мехико экспресс прибыл в шесть часов вечера, у меня ещё было время найти гостиницу или хотя бы поесть где-нибудь.Похоже, с того момента, как я открыл свои глаза и брови миру, в Книге моей Судьбы закончилась старая страница, и сейчас начата новая, которую я пишу сам.Я совершенно не боялся будущего, ведь исход очевиден — смерть. От чего — не суть важно. Когда? Когда угодно.Чак больше не будет бегать от неприятностей и прятаться за спинами лучших друзей, просто потому, что у него их больше нет. Он будет искать опасности, нарываться на них, и начнёт Чак, пожалуй, прямо сейчас.Передо мной, как из под земли, вырос типичный кэндимен, пушер, наркодиллер, сука каких поискать — и всё это в одной туше. Язык не поворачивается назвать этого урода ?лицом?, ?человеком?, ?персоной?. Нет, он в лучшем исходе — мошенник, в худшем — убийца, забирающий всё у своей жертвы — сначала деньги, потом здоровье, жизнелюбие, цель существования, волю, а потом и душу. Ну, а жизнь у этого человека забирает передозировка, после очередной встречи с пушером.Он преградил мне путь. Что тут поделаешь, Чаклс, неприятности по твоему заказу поданы!***Я отбросил в сторону окровавленную ?розочку? от трёхлитровой пивной бутылки. Я помню, эти старые бутылки ещё из своего детства. Наши соседи были алкоголиками и каждый раз, когда получали зарплату, покупали целый ящик таких. Название уже стёрлось из памяти, я и сейчас не обратил на него внимания, но резкий запах этого пива, больше похожий на запах подворотни, я буду помнить ещё долго...Кап... Кап...А, это кровь... Не моя, его, кэндимена. Она капает со стекла. Да, я убил человека, можешь мной гордиться, Майк. Ты всегда говорил, что я не смогу такое сотворить. Ты ошибся. И я буду убивать этих уродов, пока ОНИ не перестанут убивать других людей своими наркотиками.Я брезгливо похлопал по пиджаку пушера. Ага, вот и наличка. Всего-то 4500 долларов, что ж ты так помелочился, сука? Мог бы забрать у наркомана ещё и его последнюю майку. Гори в Аду, подонок, и молись, чтобы и там я тебя не достал!Забросав толстый труп коробками, я вышел из серого переулка и, пройдя несколько кварталов, увидел полуразвалившееся здание госпиталя. То, что нужно! Я подошёл к крыльцу, у двери курила тощая санитарка в коричневом, от неотстиранной крови, фартуке. Я остановился у маленькой банки из-под маринованных грибов с наклейкой ?Пожертвуйте на восстановление больницы Святого Карла Михана Блаженного!? В банке сиротливо лежали две монетки по пятьдесят центов. Я вытащил из своего кармана пушерские деньги и мысленно сказав: ?Помилуй, Господь, души людей, что отдали ему свои деньги, где бы они ни были. А меня наставь на путь истинный или накажи, как будет, так будет?, — опустил в банку все четыре с половиной тысячи.Отойдя от госпиталя на пару десятков шагов, я услышал дикий женский вопль: ?Девочки, гляньте, ЭТО ДЕНЬГИ!!!?Не сдержав усмешки, я быстрее свернул за угол.Скажу только, что через месяц, проходя мимо этого госпиталя, я увидел, что здание основательно отремонтировано, а несколько санитаров и медсестра (все в белоснежных халатах) присматривают за ходячими больными, что гуляют рядом с больницей.
***Да, смерть обходит меня стороной, и не один месяц. Я снял квартирку на окраине Мехико и, как и планировал, работаю в школе — одной из немногих действующих — учителем информатики. Волосы у меня слегка отросли, отчего некоторые мексиканки даже пытаются флиртовать со мной: видимо, для тех, кто всю жизнь видит в своём окружении одних смуглых брюнетов, я что-то вроде местной ?звезды?.Я неплохо справляюсь со своими рабочими обязанностями, дети чаще всего слушаются меня.
После того кэндимена я никого ещё не убил, хотя пару раз была такая возможность. Один из пушеров, пытающийся завербовать учеников из моей школы, ушёл от меня, учителя этой школы, без зубов, без двух пальцев и без ?своих? денег. А его ?травку? я запихнул ему в глотку и заставил проглотить. Откуда у меня силы драться с этими людьми? Они не люди — это раз, они — мягкотелые, как большие безвольные тюфяки, а я хоть и худой, но до поры до времени сжат, как пружина, но стоит тронуть — ударю в полную силу.***Жизнь вошла в свою колею. Теперь я пишу свою Книгу Судьбы сам, не полагаясь абсолютно ни на кого в этом мире, а лишь на Бога и помощь Святого Блаженного Карла (так его называют протестанты) — в католической церкви его называют Чарльз, значит, он — мой покровитель.Я каждое утро, просыпаясь, обещаю им, что не буду сегодня грешить. Но каждый раз, приходя домой, каюсь, отмывая руки от бурых пятен крови.
Просто, пока у меня силы остаются, я должен защищать своих детей, учеников, за которых я в ответе. У некоторых из них даже нет родителей, лишь дальние родственники, что держат их при себе чем-то вроде слуг, из корыстной жалости не отдавая в детский дом.Это моя новая страница. Я пишу её сам. И, даже если она очень скоро оборвётся из-за моей смерти, я всё равно буду счастлив.