Под дождём (1/1)

Что мне ливень? Это отчаяние не смыть даже всемирным потопом...Я разворачиваюсь, с размаху распахиваю дверь и выскакиваю из трейлера на мокрую землю. Сразу завяз в жидкой глине; чертыхаясь, отталкиваюсь локтем от огромной шины фуры и, выбравшись на гальку, иду вдоль по берегу. Сейчас — всё равно куда, лишь бы подальше от нашего ?дома на колёсах?.Абсолютно уверен в том, что виноват во всём сам. Даже в том, что они чувствуют сейчас.Я слишком много на себя беру. Наверно, если бы в первом веке до нашей эры архангел Гавриил снизошёл до меня, простого смертного, и сказал бы: ?Чарльз, раб Божий, возьми на себя грехи всего человечества за все предшествующие и последующие века! И спасено будет человечество!? — я, не раздумывая, согласился бы. Даже если бы о моём существовании после такого поступка не узнала бы ни одна душа, никто и никогда не вспомнил бы о том, что жил такой человек.Я не знаю, что именно со мной не так, не знаю, как назвать моё поведение и подспудное желание взвалить чужую вину на себя психиатрическими терминами. Но знаю, что не приношу себе и другим людям ни капли счастья, даже если жертвую собой.Сегодня всё было именно так. Майк понял. Джули поняла. Датч и Техас всё поняли. А я знал это давно. Мои четверо друзей не думали, что способны поступить со мной так, как вышло сегодня. Я понимаю Техаса, он обо всём догадался лишь вчера утром, когда Джули высказала ?в лоб? то, что думает. Я понимаю Датча: ему просто надоело быть тактичным и сочувствующим и при этом ничего не решать. Я понимаю даже нашу милую девочку, мисс Делюкс, да, я теперь знаю её страшный секрет. Зря ты, малышка моя, боялась, что я проболтаюсь…Единственное, чего я не могу понять, – это то, почему Майк вдруг решил, что он для меня — никто?Я шагаю, скользя по мокрым камням, кроссовки уже подмокли, в носках хлюпает дождевая вода.Мелкая морось, которая идёт сегодня с раннего утра, не думает прекращаться. Серое небо становится темнее. Наверное, где-то за пепельными облаками, садится красное солнце.

И сейчас желаю лишь…Мне бы так хотелось сейчас вернуться в тот день. В тот момент, на закате, когда мы вдвоём сидели у берега и провожали свой первый день у моря.Тот вечер никогда не сотрётся из моей памяти. Потому что это был единственный день с тех пор, как я потерял родителей, когда я вновь почувствовал себя по-настоящему любимым.В тот день, почти три месяца назад, да, я помню, это был вторник, 18 июня, Джули сказала мне, что любит. Не Майка, а… меня. Я даже не знал, что мне делать. Девушка просто подошла ко мне, когда я в одиночестве сидел на большом камне, свесив тощие ноги в длинных шортах в морскую воду. Я тогда так задумался, что не заметил, когда Джули успела выйти из трейлера, подбежать к моему валуну и, с трудом забравшись на него, вдруг взять меня за руку.Я резко обернулся и чуть не свалился в море, но, увидев подругу, удержался, ухватившись за шершавую поверхность камня.Джули смотрела на меня и улыбалась. Но почему-то эта улыбка показалась мне необычной.И вдруг она тихо, таким голосом, будто боялась чего-то, проговорила: ?Чак, можно я тебе скажу??Я кивнул, убрав чёлку с глаз, чтобы лучше её видеть.?Чакки, ты знаешь, мы всегда были хорошими друзьями. И я всегда тебя уважала. Но сейчас я хочу признаться тебе, что я действительно очень ценю, уважаю тебя как неотъемлемое звено нашей команды, и люблю тебя, Чак, но не как товарища, а… как парня?.И, высказав, видимо, то, что давно её мучило, Джули просто закрыла лицо руками и отвернулась. Я заметил, что её плечи стали вздрагивать, и потому понял, что она подавляет желание заплакать.Я повторяю: абсолютно не знал, что мне делать в этой дикой ситуации, но, доверившись ощущениям, просто обнял её двумя руками, прижал к себе, стал говорить какие-то банальные слова, гладить по волосам, успокаивать. А Джули, оказавшись в моих объятиях, уткнулась мне в грудь и всё-таки заплакала.А потом я её поцеловал. И это был первый ?взрослый? поцелуй в моей жизни. Да, поздновато, конечно: мне ведь совсем недавно исполнилось уже двадцать один, а Джули оказалась моей первой… любовью, поцелуем, девушкой, моей первой. Моей женщиной.Мы скрывали свои чувства от всех. Поздно вечером, когда все ложились спать, тайком сбегали из трейлера и по полночи гуляли по морскому берегу.Мы с Джули были первыми друг у друга. И это случилось через две недели после её признания и нашего первого поцелуя. Всё это время я чувствовал всепоглощающее чувство вины, тайком встречаясь со своей лучшей подругой и думая при этом, что мой лучший друг Майк к ней неравнодушен.Джули старалась не оставаться с ним наедине, избегала обычной болтовни и шуток, Майк даже удивлялся тогда. Но дело было в том, что всё время, пока было светло, мы с ней вели себя как ни в чём не бывало, лишь пожирали друг друга глазами, а как только ночью все засыпали, уходили из трейлера и валялись на нагретой за день гальке, целовались… И однажды произошло то, что должно было рано или поздно случиться.Джули в этот день была в одном купальнике, ей так не терпелось сбежать из ?дома на колёсах?, что с собой она захватила лишь большое полотенце. А я выбежал следом, тоже как был, то есть в шортах и майке.Пробежав по берегу немного, я увидел, что Джули расстелила полотенце у небольшого дерева, на траве, которая начинала расти сразу же, где заканчивался берег, покрытый галькой.Светила полная луна, моя Джули была необыкновенная, в её расширенных зрачках играли лунные блики, волосы блестели, будто янтарь. Она медленно подошла ко мне и обняла за шею, у меня, как обычно, от её касаний перехватило дыхание, я на секунду замер, а когда её губы встретились с моими, обнял её, приподнимая над землёй. Поцелуй получился очень страстным, мы никак не могли остановиться. И когда Джули потянула меня вниз, к траве, где лежало полотенце, я понял, что поцелуями мы сегодня точно не ограничимся.Горячие руки девушки забрались мне под майку, сводя меня с ума, я, обхватив её, опустился вместе с ней на полотенце и почувствовал, что мои руки, уже не повинуясь никаким доводам разума, расстёгивают застёжку купальника Джули. Она только прижалась ко мне крепче и, стянув мою майку, начала целовать грудь. Я уже был на пределе, и всё случилось до обидного быстро, и от того, что Джули было больно, мне тоже было нехорошо, чисто психологически. Но потом мы попробовали ещё несколько раз, и признаюсь, с третьего раза у нас стало неплохо получаться.С тех пор мы занимались любовью каждую ночь, а в последние четыре дня перед сегодняшним мы делали это днём. Так мы и попались. Причём самое ужасное, что нас застукал именно Майк.Я сразу почувствовал себя последней сволочью на Земле, и то чувство вины, что мёртвым грузом лежало у меня на сердце, заполнило всё моё существо. Это произошло вчера утром, когда Датч и Техас пошли рыбачить, а мы с Джули были уверены, что Майк тоже пошёл вместе с ними и останется у плотины на горной реке до обеда. И я, только я виноват в том, что, не подождав и пяти минут, сгорая от желания, буквально набросился на Джули, едва за ребятами закрылась дверь трейлера.Майк же, проверив поставленные на ночь сети, вскоре вернулся, в это время мы с Джули уже были вместе, раздетыми, в однозначной позе, что самое обидное, на его кровати. Хотя обычно ложились на мою. Но в тот раз я как будто лишился рассудка, хотел свою Джули – не обращал ни на что внимания.В тот момент, когда вернулся Майк, девушка, лежавшая подо мной и обхватывающая мою поясницу ногами, простонала что-то вроде: ?Чак, не останавливайся!? — и сомнений в том, что мы делали, укрывшись сверху тонкой простынкой, не могли бы возникнуть даже у недалёкого Техаса.Майк всего несколько секунд стоял на входе в трейлер и смотрел на нас, дверь за его спиной, пронзительно заскрипев, закрылась. Я обернулся.В следующий момент мой лучший друг вылетел из фуры как ошпаренный, а я и Джули, вскочив с постели и на ходу натягивая друг на друга одежду, бросились следом за ним.Потом несколько минут сбивчивых оправданий с нашей стороны и подчёркнутое равнодушие Майка. Он только буравил взглядом именно меня, даже не поворачиваясь в сторону Джули. Девушка безбожно врала, сваливая всё на себя, зная, что её Майк точно не станет убивать, а вот меня — вполне может.Но Чилтон словно и не слышал её. Он смотрел мне в глаза, как питон смотрит кролику, и молчал. А потом пошёл в сторону речки, проходя мимо меня, бросил единственное слово: ?Предатель?.Потому сейчас я и иду по берегу один, рядом нет ни Джули, ни Майка, ни Техаса, ни Датча. Они остались позади, будто в прошлой жизни.А ведь так оно и есть. Ведь наша команда ?Горящих? была моей жизнью. А теперь я больше не её часть, я — одиночка, которому суждено идти по берегу, пиная в море камни, попадающиеся под ногами.Таким образом я брёл по пустому осеннему пляжу около двадцати минут, не оглядываясь, и только чайки нарушали гнетущую тишину сумеречного штиля.А дело в том, что меня исключили из ?Горящих?. Я — предатель, я знаю, так считаю и я, и ребята, а теперь и Джули.Потому что мы не должны были, никто из нашей команды не должен был переходить на личные симпатии и привязанности. Но мы трое это сделали. Джули полюбила меня, я влюбился в неё, а Майк…А Майк всё это время любил меня. Удивительно, я ведь ни о чём не догадывался и даже не мог поначалу поверить, думал — он шутит так…Но всё было всерьёз. Именно поэтому я и есть настоящий предатель. И предал я не конкретного человека, а всю команду, всех ?Горящих?, потому что все наши разногласия неизменно упирались в меня, потому что я один виноват в том, что мои друзья теперь растеряны, разозлены и обессилены конфликтами и руганью друг с другом.Я виноват в том, что Майк вчера вечером в ответ на мои жалкие попытки помириться при всех срывающимся голосом проорал, тряся меня за плечи: ?Чак, сука, я просто ЛЮБЛЮ тебя, а ты ни хера не понимаешь!?Я был убит ситуацией, Джули глядела на нас огромными глазами, на неё в тот момент просто смотреть было страшно. Ну, а потом Майк и Джули бросились от меня в противоположные стороны, Майк пришёл под утро – пьяный в стельку, видимо, пешком ходил в посёлок и купил там выпивку ?с рук?, а Джули почти всю ночь сидела на крыше фуры и плакала. И я не спал всю ночь. В четыре утра, когда я вышел из трейлера, она купалась в море, хотя было очень холодно и ветрено, а через полчаса начался мелкий противный дождь.И он шёл весь день.Сейчас уже поздний вечер, стемнело, но небо серое, густое, как жидкий бетон, оно давит на меня, мелкие капли воды, падающие на открытую шею, безумно раздражают.Футболка на мне уже намокла, джинсы все в грязи, на кроссовки без жалости не взглянешь. Но мне плевать. Ведь сегодня я потерял всё: свою команду, друзей, любовь, уважение, надежды, мечты и всякое желание бороться за себя, свою жизнь. Да, и счастье я, разумеется, тоже потерял. И, думаю, теперь так будет всегда.Я буду один, с этим грузом на плечах, с воспоминаниями о моих друзьях, о любви Джули, о неистовых чувствах Майка, о презрении Датча, об обиде Техаса, о тяжёлом последнем разговоре с моими ?Горящими?.Хотел бы я всё вернуть, но уже ничего не выйдет. Я — один, и всё против меня.Отойдя от воды, я сажусь на камни, вытянув ноги, взъерошиваю волосы и думаю, что неплохо было бы постричься. Наверно, теперь я подамся в какую-нибудь глухомань, устроюсь в придорожный автосервис и буду жить так, чтобы больше не разочаровывать людей. Стану жить просто. Не жертвуя собой и другими. Может, тогда я буду прощён хотя бы Богом и, если хватит сил, то и самим собой…Посидев три минуты, я поднимаюсь и хочу идти дальше, и вдруг первая, действительно тяжёлая, капля дождя упала мне на плечо. Ещё пара секунд, и вот уже я стою под бушующим, проливным дождём, он обрушивает на меня воду целыми потоками… Я не могу сдвинуться с места, дыхание перехватило, будто меня целует Джули или Майк яростно орёт на меня…От мысли о них, о нас троих, мне становится легче. Почему? Я не знаю. Наверно, потому, что я представил, что сейчас я стою под дождём не один, а вместе с ними двумя. Джули, Майк и Чак, мы всегда были вместе, что бы ни было против нас, но оказалось, простые чувства могут убивать людей почище, чем самые страшные враги.Я, не двигаясь, стою, не сопротивляясь бешеным струям ливня.И мне хорошо.Потому что в моей последней живой мечте мы трое всегда будем стоять под этим дождём вместе.