Глава 24. Часть 2. (1/1)

Глаза устали и болят, но Корво даже не думает баловаться отдыхом. Просто знает, что снова не сможет уснуть, несмотря на столь продолжительное бодрствование и вымотанный организм. Он внимательно смотрит, как грубые руки ученого точными и давно отлаженными движениями орудуют отверткой. Еще один болт, поддавшись влиянию крутящего момента, выходит из гнезда и, поддетый пинцетом под головку, отправляется в пиалу на захламленном столе. Этот был последним из шести, что удерживали заднюю крышку смотрительской шарманки на ее корпусе. Далее Соколов осторожно, но с нажимом вводит тонкое лезвие ножа в зазор между креплениями, и резкими, но не грубыми рывками поддевает крышку, пока та не отделяется от основного корпуса и не оголяет внутренности инструмента больше, чем они уже выставлены на всеобщее обозрение. С каким-то странным любопытством Аттано наклоняется ближе к ней, стараясь лучше рассмотреть конструкцию этого изобретения, и Соколов недовольно цокает языком.?— Неужели лорду-защитнику нечем занять себя настолько, что он мешает другим? Справедливое замечание. Корво тушуется, затем и вовсе отдаляется, уступая ученому больше пространства для работы. Ожидая пока зарядится новый позиционный компас, ему есть чем заняться. Определенно.--- Покинув каюту Соколова, лорд-защитник поднимается на палубу корабля. Сегодня холодно и он запахивает полы черного двубортного тренча, уютно прячет открытое горло за высоким воротником. Небо затянуто темно-серыми рыхлыми тучами, но, ни дождя, ни ветра пока нет. Вдоль правого борта, о чем-то рассуждая, бродят капитан?— рослый мужчина средних лет?— и его помощник?— тучный нахал, но слишком умелый, так что Корво позволяет себе терпеть его периодические хамоватые выпады. Как только Аттано попадает в поле их зрения, они тут же направляются к нему.?— Лорд Аттано. Мы обнаружили существенную нехватку продовольствия в кладовке. Похоже, те люди… из Города. Что бы они ни делали на судне, они неплохо проредили наши запасы. Мы не дотянем на столь скудных остатках к Дануоллу. Просто отлично. Как здорово, что есть лорд-защитник. У нас больше нет припасов?— лорд-защитник. В топливном отделении проблемы с вентиляцией?— лорд-защитник. Пропало масло для усилителя генератора давления?— лорд-защитник. Пропали инструменты из мастерской?— лорд-защитник. В команде больше нет кока?— лорд-защитник. Кто-то рылся в моем шкафу?— лорд-защитник. Бортовой журнал изрисован непотребствами?— это тоже к лорду-защитнику. Лорду-защитнику определенно есть чем заняться. Даже если этим должен заниматься капитан. Корво не отгораживается, не отмахивается от этих… таких обыденных, нормальных, понятных затруднений. Мелких и каких-то элементарно приземленных задач. Решаемых… Довольно странно вернуться в такую обыденную рутину, после того, как ты ночи напролет носился по Городу кровожадным монстром с сознанием опутанным паутиной.?— Я посмотрю, что можно сделать,?— с мягкой улыбкой говорит Аттано, и не привыкший к подобному капитан принимает его ответ за насмешку. Он теряется, опуская глаза в пол, и, похлопав своего помощника по плечу, спешит скрыться с глаз императорского телохранителя. До отплытия он самостоятельно наведет порядок на своем судне. Старпом уходит следом, не проронив и слова, лишь окинув фигуру Аттано задумчивым взглядом. Будто очень хотел высказаться, но не рискнул из собственного благородства. Оставшись на палубе в одиночестве, Корво невольно переводит взгляд на берег. На Город. Ему больно смотреть, и с Прималью это не связано. Тошно от того, что он причастен к разрушениям и еще более гадко, от неспособности исправить хоть что-нибудь. Замерзшие пальцы до боли сжимают фальшборт, стоит перевести взгляд на тот район города, что, будучи выдранным из общего пазла проулков, застыл посреди мегаполиса перевернутой плитой. И Корво снова попался. Как и все предыдущие два дня, что он, вместе с командой, находится на судне. Он не может отвести взгляд. Всматривается в далекие крыши перевернутых домов и неосознанно подается вперед, когда видит, как одна из верхних построек, не выдержав неправильной нагрузки, срываясь валунами вниз, подминает под себя нижерасположенные дома и поднимает вверх облака пыли. Наверняка крушение сопровождается грохотом, звук которого не доходит до имперского судна, но отчетливо представляется в уме Корво Аттано. И ему страшно вообразить, в какую каменную свалку превратились улицы у подножья этого искусственного, неправильного склона. И… где-то там он бросил вора. А об этом вообще лучше не думать. Перебесившись, лорд-защитник успокоился достаточно, чтобы принимать рациональные, взвешенные решения, а не действовать сгоряча или поддавшись чужому мнению. Но стоит вспомнить о воре и гнев, и самоедство просыпаются, снова принимаясь точить его самообладание в наиболее податливых местах. Самым опасным среди которых является неведение. Корво уверен, что ему необходимо просто знать, жив ли тот, чтобы выбросить его из головы в не зависимости от ответа. Но ответа нет, и перевернутая городская поверхность дразнит сознание, не отпускает из своего гипнотического плена.?Интересно, как это выглядит с другой стороны?,?— задумывается лорд-защитник, а затем его отвлекают.?— Как бы ливень не начался,?— говорит Самуэль, становясь по правую руку от лорда-защитника и неуверенно рассматривая небо. После непродолжительного неуютного молчания лодочник продолжает:?— Компасы готовы,?— он передает один механизм Корво, второй рассматривает сам. —?Мы можем отправляться, как только Вы сочтете необходимым.?— Тогда заводи лодку, старый друг. Корво первым покидает палубу и внешне совсем не заметно, с каким усилием он отодрал себя от фальшборта. Самуэль проводит его мрачным взглядом, а затем снова смотрит в небо и, недовольно мотнув головой, спускается к лодкам.*** Этого момента он ждал и боялся. С того дня как ему удалось совершенно спокойно переправить команду на судно, он понимал, что ему придется вернуться. Это болезненная, разрушительная одержимость маньяка взглянуть поближе на сотворенное им искусство, чтобы, не приведи Чужой, не забыть, пугала Аттано своей неправильностью, и он, противореча самому себе, изо всех сил пытался отстрочить этот момент. Конечно, ему не нужны были компасы, чтобы отправиться на разведку логова Рорка. Ему нужно было оправдание промедлению, вызванному острым нежеланием возвращаться в Город. Корво боялся этой ответственности. Боялся признать за собой вину, потому что не знает как ее загладить. И оправданий у него нет. С приближением берега становится все неуютнее в собственной шкуре и Аттано расстегивает верхние пуговицы на воротнике, впуская холодный воздух к незащищенному горлу. Он ловит на себе задумчивый взгляд Самуэля, но тишину никто не нарушает до самого причала.?— Я останусь в той таверне,?— лодочник указывает кивком головы на небольшой двухэтажный домик, что стоит немного покосившись, но посетителей принимает. А затем неуверенно добавляет:?— Будьте осторожны,?— и принимается швартовать лодку. Ступив на твердую землю, Корво решительно движется вперед: чем быстрее он с эти покончит, тем раньше можно будет сбежать. Компас указывает сразу три направления: на север и юг спаренной стрелкой, и отдельная стрелка настроена на точно такой же компас, то есть указывает в данный момент на Самуэля Бечворта. Все-таки Соколов гениальный ученый, стоит воздать ему по заслугам: теперь Корво не только не потеряется, но и отлично отслеживается. Фактически, чтобы добраться в Старый Квартал, Аттано достаточно идти на север, по прямой до самого центра Города. Но не тут-то было, ноги сами ведут по направлению к торчащей вертикально части города и противиться этому он не может. Возможно, Бечворт начнет волноваться, заметив отклонения от заданного маршрута, но лорду-защитнику необходимо знать. Просто знать. И совершенно не имеет значения насколько большой крюк он сделает или сколько времени это может занять, Корво уверен?— оно того стоит. Ливень пускается на середине пути. Стылая вода бьет в лицо тяжелыми каплями, в то же время умывает и Город. Стирает с поверхностей слой пыли и каменного крошева. Разгоняет горожан по укрытиям. Корво не нуждается в укрытии, но капюшон он все равно накидывает, несмотря на уже промокшие волосы. Что странно Город ощущается другим. Нет, не в том смысле, что раньше он красовался едва ли не фундаментальными постройками, а теперь вокруг разломанные улицы. В нем как будто стало проще дышать. Исчезло то необъяснимое напряжение, когда ждешь засаду за каждым углом. Или это от того, что Корво бродит днем и дела до него никому нет?*** Становится тяжело дышать, когда перевернутые вертикально дома полностью перекрывают горизонт и к площади с белым фонтаном по центру остается не больше квартала. Он чувствует волнение и тревогу, но шаг его только ускоряется. Будто одурманен, он несется вскопанными, опустевшими улицами не замечая обломков под ногами и потоков мутной воды, слыша только свое тяжелое дыхание и шум обезумевшего дождя. Ему нужна эта определенность…*** Небо совсем серое, еще пара минут и начнет темнеть. Аттано сбрасывает капюшон, подставляя лицо под удары крупных капель. Он глотает холодную воду и разочарованно смотрит на тяжелые тучи. Дыхание все еще неровное и кровь стучит в висках. Он сжимает руки в кулаки от бессильной ярости. Это бессмысленно. Это бессмысленно?— понял Корво еще на подступах к площади. Уже там все улицы завалены обломками рухнувших домов, но он упорствовал. Продерся через развалины, через внутренности чьих-то домов, не задумываясь, руша хрупкий чужой покой, прорвался-таки на крыши и получил лучший вид на площадь, полностью погребенную под слоями каменного крошева и кирпича. Никакой определенности, а значит, он снова будет надеяться… Покидая площадь, Аттано будто надевает на плечи мантию. Она тяжелая и объемная, не дает ни свободно двигаться, ни выпрямиться. Она пахнет мерзлотой и в ней мокро. Корво чувствует, что не готов к встрече с Рорком, но идет к нему. Он не уверен, что должен, но ему нужно. В кои-то веки Город сам ведет его в нужном направлении. Доигрался, добаловался, проклятый, что самому теперь горько, вот и стелется дорожкой. Ластится к ногам, как пес побитый, хозяином брошенный. И идет Аттано черными улицами, а вокруг пусто и тихо как в могиле: ни фонаря, ни окошка желтого, ни голоса живого. Даже дождь прекратился, лишь тени мелькают, крадутся следом, присматривают исподтишка… Корво останавливается, всматриваясь в окружение пристальнее. Нет. Никто его не преследует. Никто не следует рядом. Никому он не нужен. Показалось. Это все проклятая неопределенность, и довольно надеяться. Если бы вор выжил, то стал бы он прятаться? А может и стал… Корво вновь всматривается в окружение, но уже при помощи ?темного зрения?. Ничего подозрительного: пара грызунов за углом одноэтажной постройки, большего его магия не видит. Довольно пустых надежд. Он двигается дальше. Сложно сказать изменилось ли что-либо в северном районе Старого Квартала, он слишком сильно пострадал от войны и Рорка еще до вмешательства вора, но Аттано от чего-то надеется, что трикстеров зверь исчез под землю во время буйства Истинного Хранителя. Это бы во много раз облегчило его задачу. Но так ведь не бывает? Нет. Не бывает. Лес, который в прошлый визит лорда рос по внешнему кольцу рорковой колыбели, существенно раздался вширь и явно развивался, светясь звонкими огоньками, плавно танцующими в ночи. Деревья набрались мощи, превратившись в настоящих исполинов, шелестя размашистыми кронами высоко над головой. Молодая поросль покрыла землю слишком плотно для свободного перемещения, но Корво движется, вырываясь из объятий шипастого кустарника, переступая живые корни и без пощады рубя лозы, ползающие черными змеями по лесу. Рорка не приходится искать. Его видно уже из-за деревьев и вид его рушит все надежды лорда-защитника на благоприятный исход. Зверюга будто расцвела в свете последних событий. Лучится яркими бело-фиолетовыми кристаллами и будто увеличилась вдвое. И спит так сладко посреди крови и грязи, мордой уткнувшись в цветок и хвостом обернувшись по всему телу. А сразу вокруг воронки травка зеленая растет, грибочки из нее мягким светом просвечивают и чуть ли ни бабочки летают. В земле между тем трупы валяются, где разложившиеся, где раздутые соком исходящие. Преимущественно Хаммериты. И оружие их смертоносное рядом: погнутые спирали уже оплетает мох, но запах гари и озона еще держится в застывшем воздухе. А у Корво только шарманка да меч. Руки сами собой опускаются. Есть ли у него право рискнуть собой? Поймет ли его поступок Императрица, оставшись сиротой в чумном городе? Поймет ли его бездействие больная чумой дочь? И ведь спросить не у кого?— родное сердце в Дануолле. Возвращается Корво без боя побежденным. Он входит в таверну практически на рассвете, но хозяин рад видеть потенциального клиента и сразу предлагает нехитрое и похоже не особенно свежее меню. Самуэля в зале нет, но так как компас привел его сюда, Корво не волнуется, решив, что тот просто снял комнату на ночь устав сидеть в одиночестве. Согласившись на ранний завтрак, Аттано занимает один из столиков у стены. Он сразу замечает, что поверхность стола находится под наклоном, а после догадывается, что дело вовсе не в столе, а в самом здании, чей фундамент земля подняла лишь с одной стороны. Когда хозяин ставит перед ним снедь и кружку эля, Корво понимает, что он полностью вымотан. И тем печальнее становится осознание, что он не справится с Рорком. Что вся эта затея с шарманкой?— просто трата времени на самоубийство. Но ни это ли его долг? Кусок в горло не лезет. Два месяца кровавой возни и вернуться ни с чем… Кружка, с негромким шорохом и вибрацией скользит к краю стола по наклонной поверхности. Поддавшись инстинктам, Корво почти тянется к ней рукой, но вовремя замечает, что эта кружка не его. Она падает с края затертой поверхности и, будучи подхваченной рукой в черной перчатке у самого пола, вновь возвращается на стол, чтобы снова начать неторопливое скольжение по наклонной.—?Ему стоило подрезать ножки,?— хрипя, говорит вор и вновь ловит кружку на другом конце стола, а после обнимает двумя руками и ставит перед собой. Аттано стискивает зубы: ?подрезать ножки?. Вор, перекопал весь Город не оставив ни одной ровной улицы…?— Жаль, что ты выжил,?— сипло говорит лорд-защитник, чувствуя, как тисками злости сжимает горло.?— Твоими стараниями,?— ухмыляется тот, и Аттано видит так и не зажившие раны на его губах.?— Что тебе нужно? —?как можно безразличнее говорит он, понимая, что Гаррет не о здравии его справиться явился. Тот молчит некоторое время, затем кашляет и решительно переводит на него взгляд единственного глаза. Смотрит пристально, вероятно пытаясь что-то отыскать в его безразличном выражении лица, и наконец-то говорит:?— Ты все еще планируешь вылазку на Рорка,?— он не спрашивает, а утверждает, поэтому лорд-защитник ничего на это не отвечает, но в собеседника своего всматривается пристальнее. Что-то в воре кажется ему неправильным. Серая, больше не светящаяся кожа, черные тени под глазами. Тот единственный глаз, которым он может видеть?— покрасневший и блестит, точно у вора лихорадка… ничего аномального в принципе.—?Оставь это,?— беспечно советует Гаррет и сразу же напрягается, но не отшатывается, когда Аттано в секунду разложив клинок, приставил лезвие к его горлу.?— Не смей. Мне. Указывать,?— угрожающе чеканит он каждое слово, не повышая голоса. Вор сидит неподвижно, укутанный в непроницаемо черные тени, среди зала, освещенного рассветными лучами, демонстрируя просто таки мировое снисхождение в позе и во взгляде, а затем фыркает, сглатывает и роняет:?— Это был совет. Едва ли не самый важный в твоей жизни.?— Просто оставь меня в покое,?— тяжело говорит Корво, убирая клинок от чужого горла. Как будто бы ему собственных сомнений мало…?— Как пожелаешь,?— на выдохе произносит вор, но оставлять Аттано в одиночестве не торопится, поэтому Корво его подталкивает:?— Еще что-нибудь? Тот неуверенно теребит в руках пустую кружку, сглатывает, бросает неопределенный взгляд на окружение и все-таки выдавливает из себя:?— Я не могу хранить твою судьбу, раз ты так противишься… —?он произносит это угрюмо, возможно, с сожалением и явно переступив через себя. Но Аттано больше не верит в его добродетель и почти отшатывается, когда тот, из недр обгоревшей мантии, залатанной черным смогом теней, будто из пальцев самой тьмы, вырывает к свету его маску. Он осторожно опускает ее на поверхность стола, а после подталкивает к Аттано. Маска двигается с негромким вибрирующим звуком под внимательными взглядами двух мужчин. И когда вор отнимает от нее руку?— лорд-защитник не спешит ее забирать. Интересуется:?— И каким образом Это может влиять на мою судьбу??—?Ты погибнешь в ней… от зубов Рорка.?— И ты решил вернуть ее сейчас, убедившись, что я не передумал забирать цветок??— Что ты,?— зло бросает вор, морщась от его ответа, и ядовито продолжает:?— Не вернуть?— обменять.?— И что же ты хочешь за мою смерть??— То, что мне нужно, я взял,?— тяжело выдыхает вор,?— не самый важный для тебя предмет, раз его отсутствия ты не заметил,?— скалится как-то вымученно, и Корво только сейчас замечает, что зубы у него красные, а с левой стороны не хватает клыка?— его заслуга. А затем страшная догадка едкой кислотой выжигает прочие мысли и он спрашивает прежде, чем успевает себя одернуть:?— Как ты вытащил пулю, вор? Тот слегка отстраняется. Смотрит в упор, видимо раздумывая над ответом, и все-таки говорит:?— Не вытащил. —?На заинтересованный взгляд лорда-защитника он отводит в сторону левую полу мантии, под которой маслянисто блестит пропитанная кровью одежда. Зрение само переходит в темный спектр, и Аттано, привстав с места для лучшего обзора, видит сияющую насыщенным голубым светом сетку вокруг пулевого ранения и глиф Омок на уровне груди.?— …в конец спятил,?— выдыхает он и садится обратно. Упирается лбом в ладони, закрывает глаза. Этого просто не должно быть. Он не может сильнее злиться на вора, но он отчаянно его не понимает…—?Я не спятил,?— между тем говорит Гаррет,?— я просто видел изнанку. Корво очень хочется, чтобы он молчал, просто молчал. Но ему нужны ответы и он сам тихо спрашивает:?— И это дало тебе право разрушить Город? Дало право убивать??— Нет...?— задумчиво отвечают ему. —?Ничего нет с изнанки. Ни Города. Ни… кого убивать. Корво мотает головой. Он не понимает о чем речь и ему гадко. Вор просто рехнулся. Это конец. Хочется то ли напиться, то ли разрыдаться, до того обидно.?— Просто уходи,?— тяжело роняет он, потирая глаза, а когда отнимает руку от лица?— вора напротив уже нет и в зале будто посветлело.