Глава 6. Невинность спящих. (1/2)
Он стоял в холодной комнате и смотрел на цистерну, в которой что-то запертое висело в зеленой жидкости. Из-за пыли на табличке он не мог разглядеть буквы.
?Освободи меня, и мы заберем эту планету у тех, кто хотел нас уничтожить…?Этот голос был ему незнаком, но он взывал к чему-то внутри, к чему-то, что ?Узри мое имя, и узнаешь меня.?Пыль слетела с таблички, открывая буквы, выгравированные на латуни.
ДЖЕНОВА.в этот раз ты оставишь всех позади, ты вознесешься выше славы, ты станешь моим, а они сгорят в огне твоей ярости.Сефирот прижал ладони к стеклу и закрыл глаза… пела.
Он стер с цистерны пыль и на мгновение увидел вспышку в алых глазах, лицо, застывшее холодной красотой в тени плененных крыльев…… и потом оно стало другим лицом, лицом женщины с волосами как у него, одновременно знакомые и незнакомые черты искажены горем.?Сын мой. Мне так жаль.?
Позади тенью восстала Другая.?Ты снился мне?, — сказала женщина. У нее были теплые печальные глаза. — ?Ты уничтожил мир.?
?Мне так жаль, Сефирот?, — голос женщины дрожал от боли и сожалений.?Она тоскует о другом. Но твое имя произносила я, это тебя звала я. Забудь ее. Иди со мной и пылай.?Две фигуры помутнели и начали сливаться, он уже не мог отличить одну от другой.?Почему ты не сказал, что у меня была мама?? — спросил Сефирот.
?Ее имя Лукреция?, — сказал Сефирот.?Почему ты никогда не обращался со мной как с сыном???Она не моя мать.?
Послушался исполненный горя голос Лукреции — и имя, но не его.?Винсент…?
Ходжо засмеялся.Дженова улыбнулась ему. В ее глазах плясал ад.* * *
Сефирот рывком проснулся. Тревожный сон выветрился из головы, как и смесь материи, которую он добровольно позволил применить на себе в целях транспортировки его из Мидгара. У него никогда особо не получалось запоминать свои сны, даже без магии, спутавшей его мыслительные способности.
Он оказался в скудно обставленной комнате. Рядом с кроватью пара распахнутых стеклянных дверей вела на балкон, впуская приятный свежий ветерок. Сефирот глубоко вздохнул, запах древесины и растительности на мгновение обрушился на него. Это напомнило ему об Анжиле, он всегда любил растения.
Он сел, проигнорировав слабость и небольшую головную боль, и принялся медленно и вдумчиво исследовать комнату. За парой раздвижных дверей находился шкаф, где одежда висела на плечиках и лежала аккуратными стопками на встроенных полках. Она была однообразной по цвету, простой и однотонной, без узоров или полосок. Большая часть была черной, серой или белой. По-видимому, Шинра стремилась сохранить его цветовую гамму без изменений.Другая пара дверей вела в ванную, и он со вздохом облегчения сразу же пошел включать воду. Душ был гораздо более роскошным, чем тот, к которому он привык, и он потратил какое-то время, чтобы разобраться со всеми ручками. Он повернул несколько вентилей и чуть не подпрыгнул, когда вода полилась сразу из нескольких леек.Когда мощные струи нагрелись и начали испускать приятный пар, он взглянул в зеркало на свое отражение. Он не был уверен, чего ему ждать, но выглядел он как обычно. Немного более грязным, волосы в полном беспорядке, но во всем остальном — это был он. Его многие называли красивым, но для Сефирота это никогда не имело особого смысла.Генезис, с его пылающим взором и выразительным ртом — вот он был красивым. Анжил, весь из безупречных линий и острых углов… про него, наверное, правильнее было бы сказать — привлекательный. Сефирот всегда считал собственные черты слишком необычными, слишком редкостными, чтобы быть красивыми. Незабываемыми из-за своей непривычности, но не более того.Была ли красива Лукреция Кресцент? У них был одинаковый рот, одинаковые хохолки волос на голове. Чем дольше он смотрел на себя, тем больше видел в своем лице рельефные черты Ходжо, но его самые приковывающие внимание черты — кожа, глаза и даже цвет волос — не были похожи ни на кого из них. Были ли они отпечатком Дженовы? Не была ли его внешность искажена ее генами, чтобы иметь больше сходства с ней самой?Не Ходжо ли поработал над такой трансформацией?Внутри шевельнулось что-то темное. Перед глазами опять встал тот сон, словно память, которую он никак не мог ухватить. Смех Ходжо, голос матери. Ожидание Дженовы, безжалостной в своем плену.Чем дольше он разглядывал себя, тем сильнее его нервировало собственное отражение. Странно было думать, что ему должно быть уже почти тридцать два года, что технически прошло десять лет с тех пор, как он последний раз видел себя в зеркале — и все же он не видел никакой разницы между собой сегодня и собой в тот день, когда пошел искать Зака Фейра, чтобы отправиться в Нибельхейм.Так я выглядел, когда пронзил мечом сердце последней живой Цетра? Когда устроил конец света? Когда сражался с Клаудом Страйфом в небе над Мидгаром?Сефирот прочесал пальцами волосы, слегка поморщившись от колтунов. Надеюсь, все же получше, чем сейчас.Отражение в зеркале улыбнулось. Его собственный рот не двигался. Пальцы дернулись, пытаясь дотянуться до отсутствующего меча.Тебе мерещится. Это все из-за материи. Прими душ, пока твои волосы не превратились в войлок и тебе не пришлось просить Клауда Страйфа обрезать их.Сефирот развернулся и решительно прошел в спальню, стащил с себя униформу и сложил ее на дальнюю полку в шкафу. Нашел подходящую одежду и вернулся обратно, наблюдая за собой в запотевшем от пара зеркале. Отражение послушно не отражало ничего лишнего.Померещилось. Из-за материи.У него ушел почти час, чтобы промыть и тщательно распутать расческой волосы. Все времяводаоставалась удивительно горячей, и без всяких сомнений это был самый шикарный душ, какой он когда-либо принимал. В казармах он привык к экономичному душу военного образца. Даже в его личной квартире душ был самый обычный, и, хотя благодаря мако, вода и была всегда горячей, напор временами больше походил на слабо протекающий кран.Когда он оставался у Анжила с Дженом, то обычно принимал душ вечером. Они заставляли его, потому что когда он пытался сделать это утром, Генезис стоял под дверью и стучался в нее со словами давай быстрее, ты и так самый красивый Солджер из всех, можно мне уже почистить зубы?Сефирот оставался в душе еще добрых полчаса, а то и больше, упершись ладонями в стену, склонив голову и позволяя струям воды со всех сторон массировать мышцы. Он был словно бы как-то оторван от собственного тела долгое время, и впервые так остро почувствовал все пропущенные годы. Это было так странно.