Глава 6 (2/2)

?Боже?, — небьющееся сердце пробило пару ударов и бухнуло в ноги. ?Боже, беги, замок открыт, но дверь еще не распахнута. Ты можешь убежать, а завтра уже не будет играть значения, кто шатался ночью по коридорам. Боже, это ведь мужской кашель. Если я не узнаю точно, то мне не жить. Столько времени прошло впустую, а мне необходимо отчитываться. Но если останусь, каковы шансы, что меня не заметят? Может, меня не услышали? Может, не поздно еще повернуть назад?? — Прекрати эти прятки, — хрипло, гулко прокатилось по залу. Амелию бросило в дрожь от этого мощного, басистого голоса. Она застыла на месте, задержав сбившееся дыхание. Как котенок, пойманный за шкирку требовательной хваткой владельца. Недели, за которые ей так и не встретился хозяин замка, лишили девушку осторожности. Харрел согласилась бы быть застигнутой за работой, в поту и с усталым вздохом, но не такой, праздно шляющейся у него под носом. Отчасти служанка надеялась, он обращался к кому-то другому. — Бестолковая, — выдохнул мужчина едва различимо. — Я услышал твои шарканья задолго до того, как ты подошла к двери. Прятаться не имело смысла. — Простите, я, — заходя, Амелия инстинктивно зажмурилась.

Ей говорили, что Карла очарователен. В это легко было поверить, прародители отличались особенной, свойственной только им породистой красотой. В мужчине же, облокотившемся спиной о колонну, сидящем на холодном паркете, не было ни капли хваленого очарования.

Ни одна пудра не сравнилась бы с болезненной бледностью его светлой, полупрозрачной, лишенной и тени румяна, кожи. Лишь белая пряжа могла бы соперничать с его прямыми, раскинутыми по плечам, локонами. Острый, слишком крупный для его лица нос, тонкие, скривленные в раздражении губы. Блеклые, в них не было крови. И если бы не щерившиеся клыки, она бы их не заметила. Глаза — вот, что действительно держало девушку в оцепенении. Свирепые, горящие в сумраке янтари. Они пылали на бескоровном лице. Словно мрамор, которому придали форму, но не покрыли краской. Белоснежный, как призрак, в такой же белой, сияющей в лунном свете рубахе. Прикоснуться бы, проверить происходящее на реальность. Пальцы его судорожно сжимали горло, стараясь силой подавить сотрясающий плечи кашель. По напряженной руке струились тонкие ручейки вен.

Карла прожигал в ней дыру, и Амелия ужаснулась — сколько слепой ярости и жгучей ненависти таилось в этом странном, пронизывающем взгляде.

Карла не был очаровательным, она почувствовала это с первых секунд. — Объяснишься потом, а сейчас подойди, — прошипел он, поддаваясь новой волне кашля, сухого, грубого, рвущего легкие. Амелии стало не по себе.

?Что мне делать? Он болен? Он рассержен, это важнее, мне лучше не делать ни шага?. — Ты глухая или слепая? От ответа зависит, что я первым буду тебе вправлять, если ты сейчас же не приползешь сюда.

— Мне... мне запрещено к Вам прикасаться... — Посмотреть бы для начала на смельчака, кто выписал тебе пропуск в мои покои, — с вызовом бросил прародитель, чуть не сплевывая на паркет. Харрел чувствовала, что плевок предназначался бы ей, но паркет мужчине было попросту жалко. — Как же смердит, конечно, — произнес он, когда она сделала пару шагов навстречу. — Следовало догадаться, этим вертихвосткам хватило бы ума здесь не шататься. Значит, это кто-то, кого я еще не знаю.

— Еще раз изви... — Кончай сотрясать воздух пустыми извинениями, до которых мне нет дела. Я знаю твой монолог наперед, так сохрани мое время и подойти сюда. Хоть чем-то уже оправдай свое присутствие здесь. — Вам плохо? Мне позвать на помощь? Госпожу Айко? Или кого-то из девушек?—в панике обращенная подходила ближе. Их встреча должна было состояться не так, при других обстоятельствах, ей следовало оставаться в кровати. Все шло не плану, глупо, смешно, нелепо. Ей не хватало такта, спокойствия, рассудительности. Несколько лет упорных тренировок — и один неудобный случай обратил все старания в прах.

Карла не отвечал, лишь молча ее дожидался. Когда девушка подошла, звонкий хлопок проехался по ее щеке.

— Это за нерасторопность, — неохотно пояснил мужчина. — Будешь медлить, следующий не заставит себя ждать. Я не привык повторять приказы дважды, поэтому слушай внимательно. Возьми себя в руки. О том, что ты здесь увидела, никто не должен узнать. Как ты успела догадаться, я могу поднять на тебя руку, поэтому мои слова — приказ, а не просьба. Теперь помоги мне встать. — Хорошо, — по истомному вздоху мужчины обращенная поняла, что ответа не требовалось.

Весь его гордый вид кричал, что ему ничего не стоило подняться на ноги самому, а от девушки пользы не больше, чем от декорации.

Амелия неуверенно потянулась к его плечам, но Карла сразу отряхнул ее руки. — Так ты будешь поднимать мешок риса в погребе, а не меня, — воспользовавшись оцепенением девушки, мужчина подхватил ее рукой под локоть и потянул на себя. Вместо того, чтобы вытянуть его, не ожидавшая манипуляции служанка пошатнулась и сама плюхнулась ему в ноги, проехавшись носом по колену. Словно лебедь, рак и щука они не могли объединить общих усилий. Муками не раз пинал девушку за несообразительность, но она не сомневалась — застань вампир эту сцену, то без сомнения заключил бы, что служанка с принцем друг друга стоят.

— У тебя.. кхах вместо ног ходули? — прошипел он, скидывав ее с себя. Амелия инстинктивно одернулась от его холодной, как колодезная вода, руки. Нового хлопка не последовало. Словно прочитав ее мысли, мужчина устало выдохнул. — Первый для профилактики, но если ты проявишь себя кхах... смышленой, то мы обойдемся без этого. Поднимайся, кхах, и протяни мне руку. Я обопрусь на нее и встану. Затем мы дойдем до моей спальни, не лупи глаза, ты в нее не войдешь. Нагреешь три ведра воды и оставишь у двери.

?Почему он прожигает во мне дыру?? — Ты речь мою понимаешь? — Понимаю, — запоздало подтвердила девушка, дергано завертев головой. Спокойный, обволакивающий голос Карлы действовал на нее гипнотически.

— Тогда хоть кивай, мне нужно видеть, что ты реагируешь.

Со второй попытки у них получилось. Карла нетвердо стоял на ногах, но шагал широко, слишком широко для нее, и амплитуда его движений была резкой и рваной. Амелия, ненамного ниже его, все равно едва поспевала, придерживая его под локоть и балансируя их совместное шествие. Карла был тяжел, потому что тело его не слушалось, но старался не налегать на ее плечо и отталкиваться свободной рукой о стену. От него приятно пахло, а рука почти таяла в ее собственной. Его дыхание, почему-то горячее, сбивчивое, обжигало ей шею, и от этой странной, непривычной близости в ней пробуждалось внутреннее беспокойство. Харрел душила неловкость, а его — усилившийся приступ кашля. Мужчина больше не говорил, и девушка мысленно благодарила этот удушливый недуг. Он, скорее всего, тоже благодарил. Если бы не кашель, что прерывал эту зловещую тишину, им было бы слишком сложно скрыть неудобство.

?Его не должно было быть в галерее посреди ночи. Еще и в таком состоянии. Почему он сидел на полу? Чего-то ждал? Или не нашел сил, чтобы подняться? Если так, не слишком-то правдивы слухи об их исключительной силе…? Карла будто ощутил на себе град этих вопросов; лицо его ожесточилось и приняло враждебное выражение. Заметив неожиданную перемену, обращенная прекратила.

Она сама очутилась там, куда не следовало заходить, стала свидетельницей того, чего не должна была застать. Что бы ни приключилось в той галерее, ей этого уже не узнать. Вместо гордости — ведь она застала нечто важное — девушка прочувствовала сожаление за свои глупость и поспешность. Утром ее, скорее всего, с чемоданом вышвырнут за дверь. А возможно, утро для нее уже не наступит. Чем ближе они подходили к заветной комнате, тем ровней и уверенней становился шаг Карлы и тем дальше от себя он удерживал ее руку.

— Извините, — пролепетала она, отворачиваясь, когда их пальцы разъединились. Карла не слушал, растворившись в дверном проходе.

Ей нужно идти за водой.