Ход Одиннадцатый. Обещанный друг. (1/2)
Сияние солнца в выси небес ласкало теплом своим горожан. Великолепный Урук блистал в свете диска, как и правитель его - Могучий Гильгамеш. Ровной поступью он пересекал город, то и дело бросая равнодушный взгляд своих багряных глаз на преклоняющийся народ. В столь жаркий день Правитель наш изволил одеться в тонкий хлопок. Свободная рубаха с широким вырезом до середины торса едва прикрывала туловище. Обнаженная грудь была усеяна невероятно искусно выполненными ожерельями из золота и драгоценных камней. Объемные льняные штаны были расшиты золотой нитью. Весь в белом, озаренный золотым свечением, он шагал меж домов, словно сошедший на бренную землю Бог. Путь Царя лежал к Эане, где намерен был Гильгамеш избрать новую Верховную Жрицу, не пристало Великой Иштар в граде своем обходиться без надлежащего сосуда, а возвращения Шамхат не предвиделось. Не было и от охотников вестей о ней; Жрица растворилась, как мираж оазиса посреди пустыни, давший ложную надежду на отдых усталому путнику. Однако благословение Богов было необходимо, и Гильгамеш намеревался получить его. Нашего Царя узнаешь сразу - велик он, могуч и прекрасен.
День этот запомнился мне навсегда. Я поклялся сберечь эту память для вас, дорогие потомки мои. Близ Эаны уже неспокойно стало, народ роптал и не кланялся Правителю своему. Все взоры были устремлены в противоположную сторону. Недоволен был Гильгамеш, однако и свой взор устремил следом за остальными. В благословенном Шамашом сиянии дня явилось жителям величайшего из городов необычайное существо. Необычайно оно было в строении своем и непривычно уродливо, будто слеплено на скорую руку, а то и вовсе думуэн* его сваял. Гримаса отвращения исказила лицо нашего Повелителя.
- Что это за мерзость возникла на моем пути? - гневный голос Гильгамеша заставил роптания стихнуть, все взоры в миг обратились к нему.
- Величайший из Энси, Царь мой, Гильгамеш, позволь познакомить тебя с моим другом. - Из-за спины чудовища вышла красавица Шамхат. Присутствующие ахнули. Глаза Правителя сузились, недобр стал его взгляд.
- Осмелилась вернуться? Ослушавшись моего приказа, до кучи ты в мой великий город приволокла это? Шамхат. Я был добр к тебе, Энки свидетель, но ты зашла слишком далеко.
Оскорбление было столь велико, что Царь наш не захотел даже дать времени Шамхат на ответ. За спиной его блеснуло едва различимое марево, и клинок, выпущенный из портала, должен был смертельно поразить несчастную Жрицу. Однако чудовище быстро вздернуло вверх переднюю лапу, закрывая девушку почти полностью, и меч отскочил от его руки будто от кирпичной стены. Шамхат вздрогнула. Всякая легкость исчезла с ее лица, остались лишь недоумение и страх. Но куда больше удивился народ, что про себя уже много лет сплетничал об особой связи Царя и Верховной Жрицы. Но я точно знал, всегда знал, что это лишь глупые толки. Не суждено такому Правителю, что подобно Богам на Небе, правит нами на Земле, избрать в суженые себе ни Жрицу, ни человеческую женщину.
Недовольство отразилось на лике Гильгамеша, постыдным было то, что несравненное оружие Царя коснулось плоти недостойного существа.
- Не для тебя, зверь, мой чистый клинок предназначался. Теперь я не смогу его использовать, ведь ты запятнал его. - сощурившись, с нескрываемым недовольством в голосе произнес Царь. Правитель говорил для собравшихся, хоть и обращался к великану, однако что же можно было по правде ожидать от этого существа? Но, ко всеобщему удивлению, чудовище раскрыло пасть и заговорило по-человечески. Толпа моментально стихла. Во все глаза пялился люд на это диковинное создание, что и речь понимало человеческую, и говорить на ней могло.
- Зачем ты пытался убить эту женщину, Гильгамеш? Что за великое зло могло совершить столь хрупкое тело, раз ты решил убить ее, не дав даже толком меня представить. - Спокойный голос лился из этого монстра, чудилось, что это какая-то уловка и внутри него сидит человек, который все это говорит. Не может же чудовище в самом деле так внятно вещать? Но то был не просто монстр.
- ты и говорить умеешь. В таком случае, коль ты разумен, не прощу, что при появлении Царя, ты не склонил голову передо мной. Шамхат, - услышав свое имя, Жрица вздрогнула и тут же замерла, будто маленькая птичка под гнетущим взором огромного змия, которая уповает на то, что беда минет сама собою. Когда расправлять крылья и пытаться сбежать уже поздно, птица надеется, что ее не заметят. Но Шамхат не птица, а Гильгамеш не хищный гад. - Ты обучила его речи, но не обучила манерам. Столько дней и ночей чем же вы занимались?
Кажется, Правитель стал благосклоннее, и теперь даже готов был выслушать Шамхат, наверное так сильно его удивили речи явившегося существа.
- Сразись со мной! - резко бросил монстр. Толпа испуганно охнула и дружно отступила на шаг назад, все старались встать как можно дальше от явившегося безумца, кто ж знал, что он Царю бросит вызов. А тут как бы Гильгамеш не счел, что раз стоишь подле наглеца, значит ты с ним заодно. Никто вовек бы не рискнул вызвать на бой сына Лугальбанды. Каким бы хорошим воином ты ни был, сколь совершенным оружием ни обладал, а одолеть Гильгамеша все равно не сумеешь.
Все с любопытством ожидали ответа Царя, но тот лишь громко рассмеялся. Народ оторопел. Реакция Правителя была странной.
- Говорит складно, манер нет, выглядит как бесформенный ком глины, а мнит себя великим воином.
- Ты заставляешь народ работать по барабану с утра и до вечера. Ты весь город согнал ради постройки этой огромной стены, что уже итак достает до неба. Разве этого не достаточно? По что ты люд мучаешь? Не поставлен ли ты на царство, чтоб быть добрым пастырем своему народу?
- Никто не ставил меня и никто не направлял. Своими руками я отстоял свое право на власть, одолел прочих Энси и сплотил народ Междуречья. Ты, похоже, настолько невежествен, что даже не сознаешь перед кем стоишь! Я мог бы приказать стражникам, и они быстро бы поставили тебя на колени. А мог бы приказать им и убить тебя, чтоб самому не марать руки. Но уж раз ты вызвал на бой меня, будь готов к последствиям! И если не понял ты, кого вызвал на поединок, то скоро осознаешь, что невежество твое не просто преступно, а смертельно!
В мгновение Царь пересек разделяющее их расстояние и набросился на дерзкого пришлого, прямо так, с голыми руками. Ухватив великана за шею, Гильгамеш намеревался опрокинуть противника, силы у нашего Правителя было невероятно много, однако чудовище смогло устоять и, взревев на всю площадь, само толкнуло Царя в грудь. Тут началась битва, которой прежде не видел ни один человек.
Гильгамеш наносил удар один за одним, но крепкая, словно кирпич, шкура не поддавалась ударам. Гильгамеш пытался обхватит огромную тушу и бросить ее через себя, но противник словно врос в землю, и его невозможно было оторвать от утоптанной сотнями ног людей и домашних животных твердой, как камень, глины. Само чудовище тоже не терялось и все пыталось обхватить Царя своими лапищами, а то и вовсе сбить с ног, но Гильгамеш лишь с легкостью уворачивался, смеясь над потугами своего противника. Люди расступились, образовав огромный круг, и с любопытством взирали, как два невероятно сильных создания наносят друг другу удары и мнут так, что ни один смертный не выдержал бы. Все были уверены, что Царь непременно победит в этом поединке, и иначе быть не могло, ведь Гильгамеш еще ни разу не проигрывал боя. Не проигрывал он и теперь, однако и не побеждал. Поначалу всем было очень интересно, но когда бой уже затянулся, и солнце начало клониться к горизонту, толпа значительно поредела.
Стемнело. Россыпь звезд засияла в небе, и тонкий рогатый месяц завис над площадью близ Эаны, молчаливо взирая на продолжающийся до сих пор бой. Быстрый и ловкий Гильгамеш активно пользовался своим преимуществом. Он уже отказался от попыток уложить врага на лопатки, и теперь пытался вымотать его, постоянно уворачиваясь от атак. Однако монстр никак не уставал, он был куда более поворотлив, чем могло показаться, поэтому, атаки Гильгамеша тоже не достигали своей цели либо не причиняли вреда. В этой безумной скачке по площади они снесли угол одного дома, монстр выбил дверь в соседнем, а еще один они попросту разрушили. Но схватка продолжалась, и, кажется, в запале боя Гильгамеш не замечал всех тех разрушений, что они причиняли. Те люди, что пришли наблюдать первыми, уже давно разошлись по домам, их место заняли вторые, вторых сменили третьи. Одна лишь Шамхат стояла недвижимо, словно статуя, и следила за поединком неотрывно.
Когда ночь сменилась днем, в сиянии Шамаша, Гильгамеш, похоже, осознал, что так просто ему противника не одолеть, и впервые использовал свою самую главную способность. Так много оружия за раз он никогда не использовал прежде. За спиной Царя из дрожащего в воздухе марева показались десятки клинков.