Ход Второй. Смятение. (1/2)
Он был дан нам Небом. Сама Нинсун выносила и родила его, но годы спустя, выйдя из-под влияния родителей, он стал истинным порождением Великой Тиамат*. Прекрасный светлым ликом правитель наш стал чудовищем. Он был Энси*, как и его отец - Величественный Лугальбанда. Теперь люди часто вспоминают прежнего Лугаля*, сравнивая с нынешним владыкой. Сначала все боялись даже думать о подобном, потом начали шептаться, и вот уже вовсю ропщут. Но Гильгамеш глух к гласу народа.
Нет ничего в этом Мире, Земном Мире, что могло бы повлиять на нашего правителя. Он отказывает нам в своем покровительстве, хотя раньше стоял среди воинов и сражался наравне с нашими мужчинами. Яд происхождения отравил разум молодого Царя, и он потерял интерес к земной жизни. Его манят Небеса и привилегия Божественного происхождения застилает глаза. Я провела много ночей с ним, как жрица. И я знаю многое, гораздо больше Старейшин, что некогда считались высшим гласом. Я знаю, что Гильгамеш хороший человек, но при этом плохой Бог. И, к сожалению, человек он лишь на одну треть.
Год, в который я стала Верховной Жрицей, оказался последним в жизни нашего Великого Энси. Лугальбанда отправился на покой в Страну без возврата по пути, что не имеет обратной дороги. Оплакав мужа, наставив сына, Достопочтенная Нинсун отправилась следом в Дом Мрака, в Жилище Иркаллы*. Долго горевал народ Урука, печалясь о потере такого прекрасного правителя, славного воина, но не одно это огорчало люд. Страх поселился в сердцах, ведь Лугальбанда почил в начале года, в период Эмеша*, исполнив ритуал Священного Брака. Новый год должен был сулить обогащение народа Урука, но начался он со смерти. Старейшины же углядели в этом благой знак, что Иштар приняла жертву Энси, но решила начать год под владычеством нового правителя. "Смерть Лугальбанды не есть зло, это преемственность, поскольку Гильгамешу уже пора было принять власть".
Благодаря Старейшинам наконец прекратились бесконечные расспросы от всех служивших в Храме. Все же в ту ночь Верховной Жрицей была я, и в меня входила Иштар для свершения Священного Брака. Всех интересовало, действительно ли Богиня приняла жертву, все ли ее устроило, насладилась ли она ласками Энси. Но что могла ответить я? Насчет предшествующих мне Верховных Жриц не знаю, но уверена, что у них было также. Не посещала меня Инанна*, не ощущала я жара любовной страсти, при виде своего господина, как должно было супруге желать мужа. Не стал этот сильный и грубый воитель в летах юным и прекрасным пастухом Думузи, не ощущалось в ласках его любви и бережности. Он был добр ко мне, но не больше, чем к обычной женщине.
Словами не описать моего разочарования, когда, наблюдая за спящим на ложе Энси, я слышала гул толпы на улице, превозносящей Иштар, которая так и не соизволила явиться. Я лежала рядом и смотрела. И чем дольше это длилось, тем больше морщинок я замечала. Бороду Лугальбанда не брил уже много дней, в ней виднелась проседь. В ту ночь я увидела своего правителя с другой стороны, со стороны человеческой. Все мнили его богоподобным воином, но, покоясь, он был обычным состарившимся мужчиной. Когда-то он был красив, но старость стирает черты, губит красоту, чтобы каждый раз глядя на себя, ты вспоминал о том, что смерть уже близко. Тогда мне, еще совсем юной девушке, это казалось настоящим уродством. Лишь годы спустя я поняла, что нет причин презирать старость, как и нет причин ожидать явление Богини. Все Ануннаки* при желании могли сами обратиться людьми, и никакие посредники в виде Жриц им были не нужны, однако значимости ритуала это никак не умаляло. Думаю, даже не присутствуя в Храме, Боги все равно тщательно следили за свершением всех празднеств и за правильностью исполнения. Возможно они гуляли среди людей, пировали со всеми, преломляли хлеб, пили сикеру. А сам по себе Священный Брак был просто символом. Год прошел не хуже других. Земли и жены плодоносили. Зверья в лесах меньше не стало, рыбы в водоемах тоже. Не одолела хворь скот и людей. Это подтверждало слова Старейшин. И Гильгамеш успешно завершил год, проведя первый в своей жизни обряд Омовения. А на следующий год Священный Брак я совершала уже с ним. Много лет прошло с той поры, но сейчас, в момент слабости народа Урука, люди припоминать стали о годе восхождения на трон Гильгамеша, о том, что покинул нас Лугальбанда не в Энтен, а в Эмеш, что знак все же был дурным и сулил нам вечные муки под правлением тирана, который пришел якобы чтоб все теплые дни обратить холодными. Вот так толковали они нынче события давно ушедших дней.
Потеряли люди веру в нашего Царя, позабыли о его военных успехах, о том, как он величием своим затмил даже Лугальбанду. Забыли, как он не дал в обиду свой народ, как одолел остальных Энси и захватил их земли. Забыли какой ценой он стал Царем. Но я помнила.
Все началось в тот самый злополучный год, когда покинул нас Энси. Агга, Лугаль Киша, еще Лугальбанду не особо жаловал, боялся его силы, его власти. Не доверял Энси Урука и его отец, знаменитый Эн-Мебарагеси, воздвигший Экур* для Эллиля в Ниппуре*, одолевший нимов* и нарекший себя потомком Великого Этаны*. Но сколь ни пытался отец Агги приплести себя к роду, идущему от Богов, однако то был вопрос спорный, а вот оспорить происхождение Гильгамеша было невозможно. Сын Богини на Земле едва ли мог прожить жизнь простого Энси в подчинении. А Киш тогда был главным градом и его правителю подчинялись правители всех прочих городов междуречья.
Заподозрил Агга, что, придя к власти, Гильгамеш непременно постарается свергнуть его, что Богов упросит о помощи. Почудилось Лугалю Киша, будто в Дом Омовения впервые вошел юный Энси с желанием одолеть его. И будто бы слышал он от Жреца Урука, что Врагом своим перед Шамашем нарек Гильгамеш Аггу. Недоверие снедало правителя, но тот не мог никак найти повод, чтоб сместить сына Лугальбанды прежде, чем тот сместит его самого. Тем временем Гильгамеш правил мудро и справедливо. Не брезговал помочь и в поле, и скот пасти. Он был юн, очарователен и добр. Исправно следовал Мэ* и приумножал богатства своего града, почитал Богов и своевременно исполнял надлежащие ритуалы. Он воистину служил народу и прославлял величие Энки, Шамаша, Иштар, Эллиля и Ану. Было видно, Нинсун воспитала достойного сына и поделилась с ним своей мудростью.
Не уверена, действительно ли Гильгамеш помышлял о свержении Агги, но он исправно служил и ему. Урук рос и развивался, юный Энси задумал обнести свой город высокой стеной, чтоб уберечь обитателей от набегов диких зверей, да и от набегов вражеских, и началась работа. Узнал о такой задумке Агга и заподозрил неладное, отправил он в Урук послов с повелением: Повинуйся, Гильгамеш, повинуйся. Не нужна нам эта стенка, Боги нас защитят. А оскорблять неповиновением Лугаля Киша нельзя. Он опытный воин, прошедший немало битв, как и его отец.
- Коль так вам угодно, Старейшины, вы и подчиняйтесь приказам Лугаля Киша. А я не буду. И народ мой не будет!
Толпа одобрительно загудела. Нарастающий рокот вскоре подхватили все, и вот уже на весь Урук звучало: - Гильгамеш наш Лугаль! Гльгамеш наш Лугаль! Он нас в бой поведет!