В марте (1/1)

Когда Авокато решился спросить, Гэри улыбнулся, вздохнул слишком уж грустно?— и поэтому на себя не похоже,?— и ответил:—?Я не жалею, что потерял Землю. А каждого человека, который погиб, когда ее затянуло в прореху.—?Мы,?— сказал Авокато, глядя прямо ему в глаза.—?Что? —?не сразу понял Гэри. На его лице все еще был призрак той грустной улыбки, и Авокато было по-настоящему страшно, когда он ее видел. Поэтому он аккуратно взял руку Гэри в свою и повторил:—?Землю потеряли мы. Все вместе, Гэри, это не только твоя вина. И умерли все эти люди не только из-за тебя.Гэри и правда был для Авокато идеальным: и по характеру, и глаза у него были красивыми, и тело, и его откровенно тащило от того, что Гэри был человеком, а не вентрексианином, и… Гэри даже любил его сына, как своего собственного?— их сына.Но как же он ненавидел, когда Гэри брал все на свои плечи, потому что хотелось делить с ним этот груз, хотелось кричать ему в уши: ?Обопрись на мое плечо, я хочу чтобы ты был рядом, был со мной, уткнулся в мою шею и чтобы твои слезы стекали по моей шее?.—?Спасибо, Авокато. —?Это было всем, что Гэри ответил, а потом он отвернулся к стеклу и продолжил смотреть в черноту космоса.И в этот момент он выглядел не как человек, не как Гэри, не как живое существо, которое может быть понято.Потому что его живые глаза, мягкая улыбка и полное умиротворение?— он выглядел как все познавший Бог, который со снисхождением смотрел на мир?— свое творение, которое не оправдало возложенных на него ожиданий.—?Я был на Земле несколько раз,?— начал спустя несколько минут тишины Авокато. Он прикрыл глаза, как всегда это делал, если погружался в давние воспоминания.—?Правда? —?Гэри оторвался от окна, которое простиралось на всю боковую сторону этого отсека.—?Правда,?— улыбнулся Авокато, словив его заинтересованный взгляд. —?Дважды, по приказу Лорда Командующего. Красивая планета, мне нравилась, очень похожая на мою.—?Теперь хочу на ней однажды побывать.Авокато провел своей рукой Гэри по плечу, спустился к локтю, а потом уткнулся ему в шею, схватив за руку снова:—Это можно,?— выдохнул он. И почувствовал всей шерстью на макушке его улыбку. Живую и ту, которую простые смертные могут понять?— благодарную. —?У вас было двенадцать месяцев, и я дважды был там в марте. Весна и все такое, очень классно было. У нас тоже есть такой период, когда теплеет после зимы и все цветет.А потом Авокато нашел в себе храбрости:—?Почему ты не отпрянул? И разрешаешь касаться себя так?А у самого сердце стучит и бьется где-то у самого горла, так, что даже язык вибрировал и не слушался.?Ты хороший друг?.?Ты классный человек?.?Ты мой любимый человек?.Все смешалось в голове в одно предложение, глупое и дурацкое: ?Ты мой любимый друг?. Каким же дураком он себя чувствовал.И, черт возьми, вопреки всему. Вопреки ожиданиям, вопреки всем правилам, Гэри обнял его, смыкая руки на лопатках Авокато, уткнувшись подбородком в его голову:—?Я боялся начинать среди поля боя,?— вдруг заговорил Гэри, пока Авокато внутри буквально погибал: страх, волнение, надежда, ужас, желание, безумство?— и все за раз на него. А Гэри все продолжал говорить:?— Мои к тебе чувства настолько очевидны, но мне было так страшно тебя потерять, я боялся тебя любить.И нашёл успокоение в заботе о твоем сыне.И не хотел становиться, как моя мать.И мне так страшно, что я дрожу в ужасе всегда.Гэри извинился, целуя Авокато в закрытый глаз.?Прости, что не нашелся храбрости?.Гэри, как всегда, брал все на себя, только в этот раз у Авокато не было сил, чтобы сказать, что Гэри, черт побери, не один в этом виноват.Просто посреди поля битвы.Посреди чертовой войны против Богов.(Любя Бога).Авокато был счастлив этой ночью, уткнувшись лицом Гэри в колени, когда тот гладил его по голове и смотрел на него как на собственное творение, которое не оправдало ожиданий.Снисходительно и нежно.