Жизнь подле дурной богини (1/1)
Q: Как ты уживаешься с Иштар в Халдее? Все ли идет мирно?Q: Одно слово. Стеб.ATTENTION. Ярым поклонникам Иштар лучше воздержаться от прочтения.Она гордо чеканит шаг и всем своим видом источает высокомерие. Смотрит на все с надменностью и праздной скукой, при этом представляя собой мишень. Которую просто невозможно игнорировать. Как и желание сбавить с этой женщины спеси, кинув в нее что-нибудь.— Ай! Да чтоб тебя!Женский визг резко раздаётся посреди стен Халдеи и гулким эхом разносится по ее пустым коридорам. Тихий смешок в кулак, раздающийся из-за спины "несчастной" жертвы бесполезности, вот-вот грозит перерасти в громкий, раскатистый смех, звучащий в унисон с яростными криками.— Отличны бросок! Ты глянь, ты глянь на ее лицо! Кажется за показной агрессией она скрывает свою радость от твоего "подарка"! — Энкиду, задорно улыбаясь, пихает лугаля локтем в бок, посмеиваясь.— Утро было таким ясным и прекрасным, пока тебе, глупое создание, не пришло в голову выбраться из своей комнаты на свет! — сложив руки на груди, усмехается царь, вскинув голову и удовлетворенно глядя на лицо вскипающей богини. — Неужто направилась на бычью ферму? Аль в бордель? Так тебе в другую сторону, там, вообще-то, столовая, даже это спутала, дурная богиня? Не смей пугать своим видом и портить аппетит ни в чем не повинных слуг, которые решили мирно предаться трапезе в блаженной тишине.Энкиду едва сдерживает смех ровно так же, как и сам Гильгамеш.— Советую проверить прическу, — улыбается краешком губ Энкиду. — Великий дар царя запутался у тебя в волосах. Скорей беги к себе в комнату и воспользуйся им так, как тебе давно уже хочется.— Чтоб вас всех! Ненавижу! — шипит Иштар, топая ногой, и ее голос, вновь переходящий в визг, звенит столь сильно, что кажется вот-вот выбьет стекла на окнах.Когда же она наконец понимает, что именно в нее кинули, то она заливается краской стыда и гнева, и едва ли не дымится от него. И кажется, что она вот-вот готова накинуться на Гильгамеша и Энкиду с целью выцарапать обоим глаза.— Советую успокоиться и последовать моему совету пока тебя кто-то не увидел в таком виде! Неловко будет! — смеется Энкиду, качая головой.— Вы у меня еще попляшите! Вам это с рук не сойдет!С этими словами она садится на свою ладью и скрывается за ближайшим поворотом. Опустившуюся тишину в холодных Халдейских коридорах разбивает гулкий заливистый смех, сотрясающий стены.— Ахаха! Вот же обделенная умом женщина. Видать, природа наградила её только вздорным характером и способностью принимать в себя мужчин, — от души смеется Гильгамеш и поглядывает в сторону, куда убежала богиня весьма своеобразной любви. Качая головой, он запускает руку в волосы и, откидывая золотистые пряди со лба, победно ухмыляется. — Надеюсь, хотя бы сейчас она сполна удовлетворит свои потребности. Как думаешь, Энкиду? Стыда ей хватит вновь высунуть нос из своей комнаты?— Ты прав, — чуть улыбается Энкиду. — Ей этого явно не хватает сейчас, вот и бесится. Хотя, она всегда была бешеная и одержимая тем самым...Ты понял чем. Но. Думаю мы ее еще увидим сегодня. Ради "праведной" мести нам!— Надеюсь, она все же не решится. Или хотя бы потерпит до вечера, ибо невозможно есть, когда она находится в одном с нами помещении, а тем более когда напоказ выставляет свои... Прелести. Кусок в горло не лезет от такого зрелища.Гильгамеш щурится от яркого света люминисцентных ламп, заходя в просторное помещение. Пусть в Халдее сейчас и раннее утро, но но в зале уже присутствует достаточно народу. Разве что привычный гулкий шум множества людей, намного тише обычного. Самое благодатное время для посещения столовой тем, кто не любит суету и шум. Слуги расслабленно и тихо беседуют о чем-то чем-то за кружкой свежего кофе, Да Винчи, посмеиваясь, весьма оживленно рассказывает что-то сонному Мастеру, что едва ли не засыпает на ходу. Удивительно редкое спокойное время. И какое великое благо, что это спокойствие не было нарушено приходом невероятно буйной богини, что всюду сеет хаос и проблемы.Гильгамеш окидывает зал и всех присутствующих гордым взглядом собственника и величественно шествует к месту, которое он уже давно принял считать своим. Усаживается на него и, взмахнув рукой, на столе оказывается пара бокалов вина.— Возьми что-нибудь поесть, — все еще посмеиваясь от своей недавней удачной шутки, говорит он другу.Когда Энкиду возвращается с двумя подносами, улыбка не сходит с его губ. Сам же Лансер задумчиво смотрит на взятый тортик и словно прикидывает что-то в голове, крутя в тонких пальцах вилку.— Хорошо, что эта глупая богиня сюда не дошла, — говорит он. — иначе о тишине и спокойствии пришлось бы забыть. Ах, но знаешь, Гил! Это хорошее чувство, напомнить ей ее место. Как в старые добрые времена! Как же жаль, что мне не довелось видеть, как она выставляла себя полной идиоткой в Сингулярности.— Ха. Она вела себя как придурошная в течение всей сингулярности. Но случай с Гугаланной был самым выдающимся. Так потерять быка надо просто уметь. В самый ответственный момент! — Гильгамеш, смеясь, ударяет ладонью по столу и от удара его, раздраженно дребезжит посуда. Царь задумчиво усмехается и, качая головой, проводит пальцем по кубку, предаваясь воспоминаниям. — Я поставил её стоять с очень правдивой табличкой о том, что на крайне дурная и бесполезная богиня, на потеху всему зиккурату.— Украсть у самой себя и, в итоге, дважды облажаться! Она бьет все рекорды глупости и бесполезности, просто браво! А потом сама пыталась создавать Гугаланну, обманув всех. И снова облажалась. Одной таблички тут явно мало, Гил! — Энкиду смеется следом за другом и смех их заглушает все прочие звуки в столовой. Некоторые Слуги даже заинтересованно обращают на них свое внимание и волей-неволей прислушиваются к разговору.— Предлагаешь в этот раз повеселить всю халдею? — усмехается лугаль и заговорщески улыбается.— Право слово, было бы занятно! Как раз, думаю, скоро будет повод. Мне не кажется, что управу мы на нее нашли ненадолго. Скоро она сюда опять заявится. С праведной местью и отвратительным визгом.— Хмм, — царь, подперев голову рукой, слегка хмурится, поглядывая на лансера. — Да, думаю, отомстить ей явно захочется. Может стоит осадить её резче? Чтобы уж точно не сунулась туда, куда не следует.— Оставить у входа в её комнату гордое напоминание ее бесполезных подвигов?Гильгамеш, посмеиваясь, подносит кубок с вином к губам. Самодовольная ухмылка не сходит с его губ, предвещая отнюдь не самые хорошие последствия для Иштар, так нагло смеющей мозолить глаза царю и его верному другу.***Увесистая, отнюдь не самая маленькая глиняная табличка с надписью на нескольких языках, на каких писали во времена царствования Гильгамеша при жизни, красуется рядом с дверью в комнату бесполезной богини. Со всей возможной яркостью и вычурной помпезностью для привлечения внимания. Блестящая в свете ярких белых светильников Халдеи табличка, украшена расщедрившимся царем драгоценностями из малой толики обещанных Иштар сокровищ. А на самой табличке выведена краткая характеристика хозяйки комнаты. Да такая, что заставляет не то посмеиваться, не то смущаться каждого, кто проходил мимо неё."Эти покои есть само сердце блуда и самых тяжких пороков общества. Во главе всей этой вакханалии стоит воплощение глупости, царица изнасилованных быков, обнаженных мужланов и роющихся в земле червяков — Иштар, богиня дурная и злопамятная."— Гениально, Гил, — кивает головой Энкиду. — Это полностью ее описывает. И украшенная ее сокровищами табличка как раз отдает дань "уважения" к ее показной "возвышенности". Вход в обитель королевы блуда и должен быть таким. Подобное даже ей бы понравилось. Ты только вспомни, с какой помпезностью были оформлены ее храмы. А под влиянием своей жажды драгоценностей она пошла по рукам чуть ли не всех мужчин Урука.Энкиду переводит взгляд на дополняющее общую, весьма комичную картину, висящее над самой дверью ведро, с вызывающей, кислотной ярко-красной краской, держащееся на специально довольно хлипкой конструкции.— Облитая этой краской она станет хоть чуть менее вульгарной, чем была. Мы оказываем ей милость, — качает головой Энкиду и, взяв Гильгамеша за руку, отводит его за угол, дабы лучше рассмотреть картину, что скоро представится взору.— О, она будет выглядеть великолепно. Как раз под стать ее титулу, — Гильгамеш ухмыляется, притаившись за углом вместе с лансером в нетерпении.Громкий лязг железа и оглушительный визг разбивает глубокую утреннюю тишину вдребезги. И эхо этого гулкого звука, вместе с громогласной руганью и звонким искренним смехом из-за угла, еще долго эхом бьется в холодных Халдейских стенах. Яркая краска с хлюпаньем стекает на пол по телу, склеивает волосы и и заливает все лицо, и без того красное от праведного гнева. Иштар грозит сжечь все дотла, особенно "шутников". А когда ее взгляд натыкается на вычурную табличку, то в ней явно борятся два желания: или выцарапать из нее камни, или прямо сейчас выцарапать глаза создателям сего шедевра.Но никакое неистовство не сможет испортить удовлетворение и хорошее настроение двум друзьям, что впервые за многие тысячелетия, наконец могут вместе поставить на место женщину, так вероломно когда-то разрушившую их счастье.