2. (1/1)

Он понемногу пытается давать нагрузку на ногу?— и это ад. Один раз пробует сам; потом плюет на гордость, дожидается Бузера с работы и просит. После того, что уже было?— проще. Как будто моральный предохранитель, который был ответственным за штуки наподобие ?а теперь пора отстраниться, а то будет слишком интимно? срывает к чертям. И теперь нет ничего неловкого или стыдного, или странного в том, чтобы показать себя слабым. Уязвимым. В мыслях вспышкой, теплой и яркой: ?я хочу заботиться о своем партнере?.—?Ты уверен, что точно можно? —?спрашивает Бузер, уже почти привычно удерживая за талию. Дикон рвано кивает. Пробует снова?— поставить, перенести вес, ничего сложного, он занимался этим десятилетиями.Не получается.Больно. Мышцы дрожат. Нога просто не держит, и если бы не Бузер, вытер бы лицом пол.—?Ага,?— он снова переносит вес на здоровую. На лбу и висках пот, неприятный, хочется вытереть, но руки заняты. —?Эдди говорила, что можно начинать пробовать со второй недели, так что я даже опоздал.Бузер хмурится. Ладонь на боку сжимается крепче.—?Мне кажется, что так больно быть не должно.Дикон скованно жмет плечами.—?Ты много переломов без гипса пережил? —?ожидаемое фырканье. —?То-то же.Он пробует снова?— задержать дыхание, поставить, перенести вес?— колено подламывается. Бузер держит?— каким-то чудом. Странная мысль: если бы все-таки пришлось, смог бы донести? Наверное да. Дикон встряхивает головой. Какой бред.—?Просто нужно было раньше этим заниматься, вот и все.Бузер перебирает пальцами?— щекотное ощущение?— и Дик уже знает, что ему не понравится то, что он скажет.—?Может быть, но… —?тяжелый выдох. Та самая неприятная часть. —?Мы пытаемся уже неделю, а лучше не становится, и дело тут явно не в проебанных сроках.Дикон невольно впивается ногтями. Тут же спохватывается и гладит подушечками. Извини. Не хотел.—?И что ты предлагаешь?Плечо Бузера под ладонью двигается.—?Сходить к Эдди для начала.—?А если,?— он сглатывает. Горло пересыхает. Ладонь успокаивающе проходится по боку; что-то вроде напоминания, что он не один,?— я догадываюсь, что услышу, и мне это не нравится?—?Дик,?— мягкое. —?Ты один из самых смелых людей, которых я знаю.Он дергает плечом, и Бузер легонько шлепает ладонью по боку, чтобы не пытался спорить.—?Мы справились с этим,?— поднимает культю, и тревога внутри Дикона немного слабеет.Правда ведь, справились. С потерей руки, болью, депрессией. Справятся и теперь.Сказать проще, чем сделать.—?Я не знаю, Дикон,?— качает головой Эдди, и от этого снова веет беспомощностью. —?Прошло уже достаточно времени, чтобы кости срослись и ты начал ходить.?Тогда почему я не? жжет язык.—?И что делать?Она пожимает плечами.—?Ждать.—?Сколько? —?оно рвется из него, болезненное и несправедливое. —?Еще месяц? Два? Год?—?Я не знаю,?— повторяет она громче и раздраженней. —?У меня нет рентгена, нет гипса, черт возьми, даже с обычными стерильными бинтами проблема! —?Эдди качает головой. —?Скажи спасибо, что не пришлось использовать нож Листона на тебе.Дикон опускает взгляд. Это как удар в солнечное сплетение?— только моральный.—?Как думаешь,?— заставляет он себя просить; выходит почти спокойно. —?Я смогу ходить? Сам, без опоры,?— предупреждает заранее. —?Безо всех этих ?я не знаю? и ?у меня нет рентгена?. Просто как думаешь.Плечи Эдди опускаются.—?Может, через пару лет. Но хромота останется.Он знал. Он ждал чего-то подобного.Через пару лет.Хромота останется.Дикон был прав в ту ночь, когда вправляли лодыжку?— ногу он потерял. И привычную жизнь тоже.—?Сейчас люди умирают от случайной царапины и отравления,?— она беспомощно смотрит на него. —?Срастить перелом без гипса и спиц, особенно такой сложный почти…—?Без шансов,?— заканчивает за нее. Не удерживается, глупо, он знает, но не может не попытаться. —?Я смогу сесть за байк? Снова. Когда-нибудь.Эдди молчит. Все и так понятно без слов.Дикон закрывает глаза.—?Мы будем пытаться,?— горячечно продолжает она. —?Сосредоточимся на упражнениях…—?Эдди.Хочется ударить что-нибудь. Сломать. Накричать. Дикон с трудом сдерживает себя.—?Потом. Я пойду.Она, кажется, понимает. Не спорит, не пытается остановить или убедить?— может, чувствует, что он на грани.Дорога домой долгая. Он пытается не думать. Сосредотачивается на шагах. Дыхании. Боли в мышцах.И только добравшись до кровати?— воет, закусив угол подушки.Вот и все.Байк. Дорога. Вылазки.

Польза от него самого.Ничего больше нет. Ничего, черт возьми, нет, и Дикон не знает, что делать дальше. Остаться в лагере до конца, пока через пару лет его не убьет какой-нибудь сумасшедший номад? Быть ни на что неспособной обузой? Отравлять жизнь Бузеру, без которого теперь даже встать с кровати не может?

Он пытается заставить себя дышать. Вдох?— выдох. Не получается. Вдох, вдох, снова вдох, короткий и рваный, захлебывающийся. Словно грудь сводит спазмом. Такое случалось раньше, давно, после Афганистана и восьми мертвых сослуживцев, которых он вытащил на себе, но потом прошло.А сейчас снова.Мысли громкие и навязчивые. Что не нужно было возвращаться из гольф-клуба. Пытаться делать вид, что все будет в порядке. Принимать помощь Бузера и помогать самому?— ?заботиться о партнере?, которое рвет его изнутри.Стоило еще тогда найти орду и все закончить.Дикон не хочет так думать. Он вцепляется зубами в запястье, больно, кожа скрипит от давления. Он не хочет?—Он хочет, чтобы это все закончилось. Можно даже вместе с ним. Лучше вместе с ним.Бузер как обычно приходит вечером. Садится рядом на постель. Кладет руку на поясницу?— сейчас это почти больно. И откуда-то ясно, что он знает. Может, Эдди связалась по рации. Может, сам зашел к ней после работы. Какая разница.—?Ты как?Дикон не отвечает. Даже не поворачивает голову. Бузер шумно выдыхает. И просто гладит по спине?— неловко, медленно. От поясницы и до лопаток, и почему-то от этого жеста комок в горле.—?Не смей думать, что ты калека или обуза. Это не так.Дикон заставляет себя изобразить смешок.—?Это не так, Дик,?— повторяет с нажимом. Ладонь на мгновение сильнее давит между лопаток. —?Ты гораздо больше, чем способность бегать, управлять байком и помогать с зачисткой лагерей. Намного.Он дергает плечом. Типичная успокаивающая херня.Бузер сидит с ним так остаток вечера. Рядом. Заземляет ладонью на спине и спокойным дыханием.И, ну, на это проще отвлечься. Не думать обо всем дерьме, которое лезет в голову, а просто чувствовать. Тепло. Тяжесть ладони. Дикона не отпускает?— конечно, если бы эта дрянь уходила так просто, они бы с Бузером не оказались тогда на разрушенной дороге напротив орды. Но дышится совсем немного легче.Под конец он поворачивается?— трудно, нога пульсирует от неудобной позы; трусливо жмурит глаза. Утыкается лбом в колено. Дыхание рвется, и он крепко сжимает губы.

Пальцы дотрагиваются до волос. Дикон не вздрагивает, только тычется плотнее. Зацепляется ладонями за ткань джинс. Пусть по-детски и глупо, и друзья?— и даже братья?— такого не позволяют себе, и он мужчина, должен сжать зубы и терпеть, и делать вид, что сильнее этого?— плевать.Присутствие Бузера?— единственное, что заставляет его дышать.Тот молчит?— видимо, знает, что сейчас Дику плевать на все его аргументы, даже не услышит. Просто гладит по волосам, и это так хорошо, что он закусывает щеку изнутри.Пальцы такие ласковые. Такие бережные. Немного царапают жесткими подушечками, когда массируют кожу или проходятся за ухом. Отвлекают от боли, которая теперь и внутри, и снаружи.На мгновение Дикон представляет. А что, если. Если бы Эдди не смогла, и Бузер умер тогда у него на руках. Обрывает себя на половине. Абсолютное отчаянье?— совсем не то, что ему сейчас нужно.Повезло?— думает отстраненно Дикон, немного поворачивая голову, чтобы пальцы прошлись по виску. Ему так повезло, что Бузер с ним. Сейчас. Вообще.Утром тот смотрит обеспокоенно. Задерживается. Явно не хочет уходить на работу и оставлять его одного.—?Я в порядке,?— механически говорит, не дожидаясь вопроса.—?Ничерта ты не в порядке,?— отзывается раздраженно тот, но будто не на Дика, а на все, кроме него. —?Если что-то случится, свяжись со мной, хорошо? Черт,?— сжимает пальцы на переносице. —?Даже если не случится. Если просто захочешь поговорить. Хорошо?Дикон кивает.Конечно же он не пытается связаться. Возится с балансом у арбалета. Прочищает свечи зажигания. Пытается читать, но бросает толком и не начав?— мысли срываются и жрут его заживо.Даже не впадает в отчаянье?— хотя кажется, у него просто не хватает для этого сил.Есть не хочется. Он пропускает обед. Он отказывается от ужина, который приносит Бузер.—?Не хочу,?— говорит, и даже это выходит у него тускло.—?Нужно,?— Бузер упорно всовывает ему в руки миску.—?Я не голодный.—?Тебе надо поесть,?— выделяет он голосом. —?Чтобы восстановить силы.Дикон устало дергает углом губ. Зачем? Если он никогда так и не восстановится полностью. Трата ресурсов. Есть те, кому нужнее. Бузер, кажется, улавливает. Хмурится?— тяжело, будто ему неприятно даже допускать мысль о чем-то таком.—?Либо ты ешь сам,?— предупреждается, и кажется, что всерьез,?— либо я заталкиваю в тебя ужин силой. Очень неприятно и очень унизительно.Дикон морщится.—?Я… попробую. Ладно.Это трудно. Как будто требует столько сил, сколько у него сейчас вообще нет. Кажется, он размазывает картошку по миске больше часа, и все это время Бузер сидит рядом. Рассказывает про ферму. Смотрит, чтобы он действительно ел?— как будто Дикон совсем поехавший и может просто взять и выбросить еду.Он показывает ему пустую миску и тащится в кровать. Сил не хватает. Он вымотан от и до?— но все еще не настолько, чтобы заснуть.Дикон вымученно пялится в стену и считает вдохи и выдохи. Надеется: скоро. Скоро он провалится в темноту. Скоро перестанет чувствовать это дерьмо.А потом Бузер садится рядом, как в прошлый раз. Дикон слабый; не пытается делать вид, что ему это не нужно, и он справится так; заботы слишком много, и она неправильная, ненормальная, не между друзьями. Сразу поворачивается и тычется лбом в колено, и подставляется под прикосновения.Бузер понятливо заправляет волосы за ухо.—?Когда мне было двенадцать,?— говорит негромко, заставляя сосредотачиваться на своем голосе,?— тетя заболела.Дикон привычно цепляется за его джинсы.—?Не вставала с постели. Отказывалась есть. Говорила, что у нее просто не хватает сил. В общем, что-то вроде депрессивного эпизода.Большой палец проводит по тому чувствительному месту за ухом и немного ниже. Мурашки по спине. Дикон прижимается крепче. Знает, к чему идет.—?Через два месяца она покончила с собой.Он крепко сжимает губы. Ранка на нижней снова отдает соленым.—?Это… —?кажется, Бузер качает головой. Ему тяжело даются эти слова; интересно, рассказывал ли кому-нибудь раньше? —?был удар. Для всех нас, но для дяди особенно.—?Он тоже?.. —?глухо, не поднимая головы спрашивает Дик.—?Нет,?— пальцы успокаивающе проходятся по затылку. —?Он нет, но. Того человека, которого я помнил, тоже не стало.Дикон неловко трется лбом о его колено?— что-то вроде ?мне жаль? в том виде, на который сейчас хватает сил. Ему больно, что это было в жизни Бузера; что его голос отдает такой невыносимой беспомощностью. Он благодарен, что с ним делятся настолько личным и уязвимым.—?Не знаю, как он выдержал. Я бы не смог.И Дикон знает, о чем он. Сколько раз говорил это сам — когда не стало Джоан, когда это все только началось, когда Бузер потерял руку, всего и не вспомнить. Нет тебя, значит, нет меня. Но слышать это самому?совсем другое.Он до боли в пальцах цепляется за джинсовую ткань. Пытается дышать нормально, но сбивается к чертям. Неправильно. Бузер не заслужил.—?Эй, тише, тише,?— костяшки поглаживают висок, словно в этом нет ничего зашкаливающе интимного.Дикон судорожно кивает ему в колено.—?Просто обещай мне, ладно? —?продолжает, опускаясь костяшками на скулу. —?Если у тебя появятся такие мысли, ты скажешь мне. Сразу. И мы найдем способ с ними справиться.Он заставляет себя вытолкнуть:—?Да,?— хрипло и сорвано. —?Обещаю.Знает, что Бузеру нужно это услышать. Необходимо.—?Я не смогу без тебя,?— совершенно буднично говорит тот, как будто это что-то из разряда ?патроны на полке слева? или ?наконец-то на ужин мясо?.Дикон вздрагивает, как от пощечины.—?Ты справился, когда ушла Джоан.Бузер шумно выдыхает. Пальцы снова оказываются в волосах. Не устал еще?—?Только потому что со мной был ты.Дик давится дыханием. Внутри тяжело. Не отчаянье или боль, которые жрут его в последние дни. Что-то беспомощное и горячее, очень и очень личное. Ты. Со мной.—?У меня больше никого нет,?— совершенно спокойно хмыкает Бузер. Добавляет, ломая изнутри окончательно, к чертям. —?Хотя не то, чтобы я хотел кого-то еще.Это как выстрел дробью в упор. Как щелкнувшая в миллиметрах челюсть фрика. И после отчаянья-пустоты последних дней это попросту больно. Дикон снова трется щекой о его колено?— ?потом?, сейчас слишком много; я услышал, я запомнил, я никогда не забуду.Дикон разбит до невозможного, но, кажется, Бузер упрямо пытается собрать его обратно.На следующий день приходит Базз. Говорит:—?Слышал, что ты вроде как шаришь в ремонте байков. У меня скопилось много мелкой работы, по полчаса, не больше, но ее дочерта. Не хочешь подсобить?И никаких сомнений, откуда вообще взялась такая идея.—?Можно,?— помешкав, кивает на свою ногу. —?Если притащишь сюда.—?Класс. Тогда оставлю на станке у двери.Работать со знакомой от и до механикой?— хорошо. Чистит голову. Помогает отвлечься. Иногда накрывает, конечно?— детали для байка, для других, теперь не для него. Но потом отпускает.Дикон не успевает за один день. Работы действительно много, а он по-прежнему устает гораздо быстрее, чем раньше, да и сраные эмоциональные горки жрут немало?— что сил, что времени.Базз не выглядит разочарованным. Хлопает себя по карманам и говорит:—?Отлично. Значит, сваливаю мелочевку на тебя.Вечером он слушает про день Бузера. Рассказывает про свой?— скупо, не очень эмоционально, но тот, кажется, рад даже такому. Показывает пустую тарелку?— голода по-прежнему нет, все еще занимает слишком много времени и сил. Немного сидит у огня.Привыкает к новой рутине?— нет, не так. Рутина старая. Ничего не поменялось за последний месяц. Да и до этого Дикон иногда застревал в лагере, но?— теперь ощущается иначе. Вынужденным. Неправильным.Этим вечером Бузер не садится к нему на постели. Дикон думает: он и не должен. Но почему-то все равно чувствует себя разочарованным.Через несколько дней Рикки притаскивает водонагреватель.—?Эдди сказала,?— говорит она, принимаясь за подключение шлангов,?— что от мышечных спазмов хорошо помогает тепло. Так что мы пришли к выводу, что горячий душ будет очень кстати.Дикон хмыкает. Мы, конечно.—?Идея Бузера?Рикки выразительно поднимает бровь.—?А у тебя что, есть еще кто-то, кто настолько заботится о твоей заднице?У него получается выдать что-то вроде смешка. Приятное чувство.Он даже не представлял, насколько соскучился по горячей воде. По возможности просто открыть кран и смыть с себя грязь, пыль, пот. Без всех этих бесконечных ведер и нагреваний, и ковшей, и черт знает, чего еще.С его ногой это не то, чтобы просто, но Дикону сейчас абсолютно насрать. Горячая вода. Из душа. Маленькое пост-апокалиптическое чудо, черт возьми.Воды хватает ненадолго, всего на десять минут?— но это определенно одни из самых охренительных десяти минут за последние два года.—?Вижу, у меня получилось поднять тебе настроение,?— улыбается Бузер вечером, стягивая обувь.Дикону не хочется с ним спорить. Не потому, что не хватает сил или что-то в этом роде?— просто не хочется. Действительно было хорошо.—?Как ты уговорил Рикки? —?он с любопытством наклоняет голову. —?Она сегодня полдня провозилась с установкой. И я даже не говорю про поиск самого нагревателя.—?Я пообещал ей, что как только тебе станет легче, ты поведешь ее на свидание.Дикон фыркает. Ни на секунду не верит.—?А как же наши завтраки в постель и счастливая старость? —?откуда-то у него даже есть силы поддразнить в ответ. —?Нет, ты бы не смог.—?Ладно,?— смеется Бузер. —?Ты меня подловил. Просто сказал ей, что это поднимет тебе настроение.Дежа вю?— сколько недель назад Дикон обращался к ней с такой же фразой?—?Спасибо.За горячую воду. За то, что заморачиваешься. За то, что упрямо пытаешь собрать обратно?— за многое и многое. Бузер пожимает плечами. Ему не нужно все это расшифровывать.—?Ты делал для меня не меньше.В этот раз ужин дается Дикону гораздо проще.А потом Бузер сам тащится в душ, и он не может не смеяться тем восторженным звукам, что тот издает через стенку.—?Это было охрененно,?— выдыхает хрипло, выходя в комнату.Одежда в руках, полотенце на бедрах, и в Диконе, кажется, что-то ломается. Наверное, не стоит смотреть. Настолько открыто. Почти пялиться?— хотя они друг друга и не так видели. Просто странно. В солнечном сплетении что-то вроде тугого узла, будто он делает нечто?— ну, не совсем приемлемое между друзьями. Неприличное.Взгляд липнет намертво. К татуировкам на плечах; светлой, незагорелой коже; доверительно незакрытой культе; крепким мышцам?— на языке вертится скользкое ?красивым?; краю полотенца.Он заставляет себя рывком отвести глаза. В горле сухо. Хочется сглотнуть, но кажется, что это будет слишком явно, выдаст с потрохами. Хочется найти какую-нибудь глупую надуманную причину и пойти?— ага, очень смешно?— подышать воздухом. Продолжать и дальше делать вид, что Бузер его физически не привлекает?— будто он не только хромой, но еще и слепой, какая же херня. Будто не дрочил, представляя себе их секс?— сколько лет назад, пять? меньше? а ведь думал, что все, справился.—?Надо будет обзавестись еще парой-другой шмоток,?— расслабленно забивает эфир Бузер возле соседней кровати, и от чувства вины хочется взвыть,?— раз уж у нас теперь есть регулярный душ и вроде как дом.Дикон мычит что-то согласное. Взгляд снова соскальзывает?— притягивается будто примагниченный; будто ему снова немногим больше двадцати, и он впервые с возвращения из Афганистана потерялся в другом человеке.У Бузера неровные усталые плечи. Выступающие позвонки. Татуировка их клуба?— общая для них обоих. Парная. Больше никого с такой не осталось. От чувства глубины связи между ними сохнет во рту. Почти как брак. Может быть даже больше.Он снова с трудом заставляет себя отвести глаза. Со всеми этими бесконечными слоями одежды гораздо проще говорить, что Бузер его все исключительно платонически, как брат и друг. Не как привлекательный мужчина, на которого периодически встает. Не удерживает, на мгновение?— только на одно, ему хватит, больше не нужно?— позволяет мыслям скользнуть раньше. Если бы было можно. Что угодно. Что бы он сделал?Дотронулся. Провел по контуру пальцами, осторожно, почти невесомо, чтобы электрическая волна от затылка до поясницы. Поцеловал бы верхние чернильные буквы. Одну за одной. Губами и языком?— стоп.Перебор.Дикону везет, что его настолько выматывает, что спит без сновидений.А потом, через пару дней, Бузер говорит после ужина.—?Ложись,?— и кивает на кровать.Дикон поднимает брови. В памяти еще болит?— открытая кожа, полотенце на бедрах, татуировки?— стоп.—?Зачем?В глазах что-то довольное. Видимо, его радует, что Дик находит в себе силы?— или желание?— спрашивать, а не просто бездумно выполняет команду.—?Эдди подсказала мне кое-что, что может помочь с твоей лодыжкой.Дикон фыркает.—?Ампутация?—?Эй! —?Бузер слегка толкает его локтем. —?Эти шутки моя привилегия.Он цепляется за протянутую ладонь. Понемногу привыкает?— перемещаться с опорой, не доверять своей ноге, рассчитывать силы по новому. Но от помощи Бузера все равно не отказывается.Дикон растягивается на кровати, упираясь лопатками о спинку. Со скептичным любопытством наклоняет голову?— ну, и я что же предложила Эдди? Бузер укладывает ладонь на его уже не сломанную лодыжку, и все становится на свои места. Но Дику почему-то не верится до последнего. Почему-то, да. После уколов и бритья, и ладони на пояснице.Бузер аккуратно закатывает его джинсы до колена. Зачем-то очерчивает подушечками пальцев татуировку, уже привычная волна мурашек по спине. Рассеянно замечает:—?Хорошо, что с ней ничего не случилось. Она мне всегда нравилась.Вот так просто. Как будто говорить такое нормально, это Дикон непонятно почему парился и смог почти вытолкнуть это из себя только в наркотическом?— или все же лекарственном? —?приходе.А Бузер начинает аккуратно разминать мышцы. Прикосновения крепкие, сильные?— но при этом невыносимо бережные.—?Раз уж не можешь разрабатывать ногу сам, придется за это взяться мне,?— дразнит.—?Вряд ли это что-то даст,?— не подыгрывает Дик.Мышцы поддаются плохо. Не расслабляются. Отзываются болью. Это нормально; будто ему пришлось провести на байке весь день, знакомо, бывало раньше; но это не значит, что он должен быть в восторге.—?Ну, попробовать-то стоит.Бузер здорово справляется одной рукой. Дикон старается сосредоточиться на неприятных ощущениях. На боли. Но все равно срывается, замечает: теплая кожа, те самые приятно царапающие мозоли.Тот не останавливается надолго на лодыжке. Поднимается выше, к таким же болезненным мышцам, почти до колена. Потом снова ниже, до самой ступни. Дикон, кажется, все-таки издает какой-то беспомощный звук, когда Бузер проводит по подъему стопы. Мурашки бегут от самого затылка. Тот спрашивает взглядом?— больно? —?и Дик качает головой, хотя может и не стоило бы. Снова же так сделает.—?Как думаешь, почему мы не сдались сразу?Бузер не поднимает взгляда от его лодыжки. Пальцы снова ласково проходятся по татуировке. С размаху бьет контрастом?— невесомое поглаживание после сильных нажатий.—?Хм?—?Сразу после фрик-шоу,?— привычный голос, спокойные интонации. Расслабляет. —?Двигались вперед. Пытались что-то делать. Выживали, когда многие сразу сдались и покончили с собой.Дик машинально потирает плечо. Один из подарков первых дней?— пуля прошла мимо, только слегка задела, но шрам остался.—?Не знаю,?— отвечает честно. Никогда не хотел и не любил об этом задумываться. —?По инерции?Он помнит те дни. Один большой липкий комок?— страх, потерянность, крики отовсюду. Ожидание, что вот-вот придут федералы и все исправят. Как же глупо.—?У нас всегда была цель. Выбраться из Фэрвелла, потом найти Сару, потом безопасное место, и дальше.Бузер нажимает на особенно болезненное место на голени, и он шипит сквозь зубы.—?А потом? Когда мы осели на О`Лири и начались, ладно, спокойные дни, назовем их так.Дикон мысленно прикидывает.—?Из-за работы? Поручения Такер и Коупа, и Железного Майка неплохо так держали в тонусе.—?И какой в этом был смысл, если привычный мир кончился, а новый оказался тем еще беспросветным дерьмом?Дикон невесело вздрагивает углом губ.—?Не знаю,?— повторяется он, сплетая пальцы на солнечном сплетении. Замаскировывает под неуклюжее поддразнивание. —?Потому что если бы один из нас подох, то второй сразу бы отправился следом, и подводить друг друга было как-то неловко?Бузер смеется, негромко и хрипло?— по-домашнему. Как он любит.—?Самая вероятная причина,?— улыбается.Напряжение понемногу начинает уходить из мышц. Бузер делает какое-то особенное движение, у самой лодыжки, и от боли совсем ничего не остается. Вместо нее?— расходящееся тепло и невольная приятная дрожь, и Дикон все-таки выдыхает со звуком.Бузер поднимает взгляд?— смешливый, вконец мальчишеский. Ожидал чего-то такого, значит, засранец.

—?Я думал, что все поменяется,?— он продолжает разминать мышцы,?— после того, как потерял руку,?— кажется, машинально приподнимает культю, и в пальцах вдруг зудит желание прикоснуться. В голову приходит: Дикон ведь никогда раньше, почему? Он видел на войне гораздо хуже, его это не отталкивает.—?То есть да. Байк, дорога и разборки со всякими самодовольными уебками с огнестрелом теперь не для меня,?— по голени тоже начинает расползаться эйфорическое тепло. Дик предусмотрительно сжимает зубы, и получается что-то вроде громкого и очень рваного выдоха. —?Но не стало хуже.Легкий, пробующий взгляд.—?Ну да,?— иронично отзывается Дикон. Голос подводит; ощущения слишком приятные. —?Дом, собака, горячий душ. Одни плюсы кругом.—?А тебе не нравится? —?фыркает Бузер. —?Давай, скажи, что тебе не нравится горячий душ, и я попрошу Рикки забрать нагреватель.—?Засранец,?— смеется он.А потом тот нажимает почти под коленом, и щекотное тепло расходится почти до середины бедра, и Дикон давится воздухом и невольно запрокидывает голову?— прикладывается затылком о стену.—?Не буду спрашивать,?— смеется Бузер, поглаживая то самое место,?— все ли в порядке.Дикон потирает ушиб. Фыркает?— угол губ сам вздрагивает; по-приятному тепло в мышцах, по-приятному тепло внутри. Равновесие.—?Я к тому,?— говорит Бузер серьезнее. Сильные движения сменяется мягкими, почти поглаживающими. И это очень и очень приятно,?— что не обязательно будет хуже. Такая жизнь,?— он обводит взглядом комнату,?— тоже хорошая,?— добавляет после паузы. —?Может, даже лучше той, которая у нас была.Дикон качает головой. Уже давно понял, к чему тот ведет. Запрокидывает голову, теперь уже намеренно.—?Я скучаю по байку,?— признается он. —?По дороге. Вообще по возможности рвануть куда угодно.Бузер смотрит с пониманием. Сжимает ладонь на лодыжке, привычно бережно.—?Я знаю.—?По камню Сары,?— прикрывает на секунду глаза. —?Я ведь больше не смогу поехать к нему?В глазах Бузера что-то болезненное. Дикон знает, что у него на языке ?может, оно и к лучшему?, которое?— спасибо за это, правда,?— так и остается непроизнесенным.—?По О`Лири,?— продолжает. Пальцы у него на лодыжке вычерчивают успокаивающие круги. Хорошо. От ласки, от разлитого в ней ?я рядом?, и он все-таки не удерживается. —?По тому, что там были только мы двое и никого больше.Пальцы прижимаются плотнее.—?По чему еще? —?подталкивает Бузер.—?Хм,?— Дикон задумчиво потирает подбородок. —?По охоте. Когда мы вместе ходили.—?По Такер и эфирам ?Свободного Орегона??Дик слегка дергает лодыжкой.—?Боже, нет.—?По крикам фриков, которые будили нас по ночам?—?Нет. И, предвидя вопрос, по межсезонной тропе орды возле О`Лири тоже.Пальцы снова переходят на это совершенно невозможное место под коленом. Дикон жмурится от удовольствия.—?А что нравится здесь, в нынешней жизни? Давай сыграем, сначала ты, потом я.Дикон с трудом заставляет себя принять сидячее положение.—?Ладно. Только давай поменяемся.—?В смысле?Он указывает подбородком на отсутствующую руку.—?Могу спорить, что совет Эдди разминать мышцы относился не только ко мне.—?Дик,?— предупреждающее.—?Я не отстану. Давай. Позволь мне помочь.Бузер шумно выдыхает. Сжимает зубы.—?Не хочу.Тянет закатить глаза, но вместо этого Дикон терпеливо спрашивает:—?Почему? —?хотя уже и так знает ответ.—?Потому что это уродливое дерьмо, — раздраженно дергает тот плечом, и Дик все-таки закатывает глаза.—?Неправда,?— он на руках подтягивается ближе. —?Это не уродливо, не мерзко, не отвратительно. Хватит приписывать мне чужие эмоции.—?То есть нормально? —?скептично поднимает брови Бузер, вытягивая культю.—?Я на себе вытащил из воды восемь утопленников. И два года провел в Адище. У меня не самые здоровые представления о нормальном.Бузер криво усмехается, и Дикон продолжает, теперь уже мягче.—?Давай, не будь упрямым придурком.Крепко прижимает к языку то самое, беспомощное и нежное ?я хочу позаботиться о своем партнере?.Бузер качает головой?— но все-таки неохотно протягивает руку.—?Горячий душ,?— начинает Дикон их игру. —?Лучшее, что вообще могло случиться в лагере.Тот издает смешок. Не вздрагивает, когда он касается плеча, но напрягается до болезненного.—?Наш Джек.Ну конечно, кто бы сомневался.—?У тебя раньше были собаки?Бузер скованно пожимает плечами. Дикон чувствует ладонями движения мышц. Снова: голая кожа и татуировки?— хватит.—?Нет. Всегда хотел, но сначала не складывалось, а потом Джоан… в общем, она не очень с ними ладила.Вполне в духе Бузера?— отказаться от давно желаемого ради любимого человека. Не то, чтобы Дикон впервые это узнал, но внутри все равно теплеет. Одна из тех вещей, из-за которых годы назад он начал падать в это безнадежное увлечение.—?Свой дом,?— продолжает он, осторожно разминая мышцы. Напряжены до ненормального. Смутно вспоминается, откуда происходят фантомные боли; неудивительно, что у Бузера с ними проблемы. —?Мы вроде как вместе со всеми, но при этом отдельно. На своей территории.Бузер издает согласный звук.—?Безопасность. То есть, дерьмо случается, набегают фрики, нападают упокоители и другие уебки. Но, во-первых,?— он запинается, когда Дикон начинает растирать кончиками пальцев,?— есть кордон. А во-вторых, если все-таки прижмет, то будет с кем отстреливаться.—?Аргумент,?— хмыкает Дикон, и не то, чтобы совершенно шутливо. Задумывается. —?Еда. Стабильно, каждый день, даже если случилось какое-нибудь дерьмо и ты не можешь встать с постели.—?Тогда еще врач.Мышцы постепенно начинают поддаваться. Дик чувствует, как напряжение уходит. Еще немного?— чтобы в отместку тоже заставить его расплыться от ощущений.—?Наши вечера,?— доверительно признается он. —?Гораздо больше времени, чем у нас было раньше, и я… ну, я рад,?— скомкано заканчивает.—?Я тоже,?— и это такое же признание, как и его.Мышцы окончательно расслабляются, и это очень и очень хорошо, честно говоря, у Дикона начинают уставать руки. Теперь он касается почти поглаживающе?— ощутимо и плотно, всей ладонью; невесомо и царапающе, самыми кончиками пальцев. И замечает: как Бузер чуть приподнимает подбородок?— будто невольно хочет запрокинуть голову, но умудряется остановить себя в последний момент. Как вздрагивает кадык и татуировки. Дик позволяет себе короткую довольную усмешку.Случайная мысль: как легко им друг друга читать. Им обоим.

—?Вот и стоило так упрямиться.Бузер слабо дергает плечом.—?Я все еще считаю, что тебе не нужно было,?— ворчит, наверняка больше по инерции.Дикон очень хорошо знает его упрямство, и вот такое, оно остаточное и расслабленное. Он замечает: что Бузеру нравится, когда он будто бы случайно дотрагивается до ключиц кончиками пальцев. Когда потирает большим проступающую кость на плече?— и родинку рядом. Когда немного оцарапывает ногтями внутреннюю сторону руки?— а Дику нравится, как его дыхание замирает в горле в этот момент.—?Но тебе хорошо? —?говорит, опуская ладонь на шов.Бузер старательно смотрит в другую сторону?— как будто если он увидит пальцы Дика на культе, то случится второй апокалипсис.—?Но мне хорошо,?— неохотно признается он, и Дикон самодовольно улыбается своей победе.—?Тогда вопрос закрыт.Бузер фыркает, качая головой. Но не спорит?— еще бы он попробовал. Все-таки соскальзывает взглядом?— плечо, темный бугристый шов, пальцы Дика. Замирает. Кажется, даже забывает выдохнуть. Зрачки резко и вдруг во всю радужку.Дикон бережно проводит подушечками по отметине. Он знает, как ощущаются свежие шрамы?— да и старые тоже, это его конек. Он понимает, какой заоблачный уровень доверия нужен, чтобы позволять прикасаться вот так. Вдруг вспоминается: лазарет и пальцы Рикки на его спине, и ?как ты получил этот??. Зашкаливающее чувство неправильности?— нет, не она, слишком личное, он не хочет, просто не может?— и невыносимое желание отстраниться. А если бы это был Бузер? Ответил бы ?ткнули осколком бутылки в баре. заступился за случайную девчонку, какой-то мудак решил, что если купил ей выпить, то она обязана с ним перепихнуться?. И может?— ладно, наверняка бы?— незаметно подался назад, чтобы пальцы прижались плотнее.Очень хочется, чтобы сейчас можно было чуть больше. Потереться щекой о плечо. Поцеловать край татуировки и ту родинку. Сказать какую-нибудь пошлую глупость типа ?ты и без руки охуенный. знаешь, что до встречи с Сарой я не думал ни о ком, кроме тебя??.—?Знаешь,?— говорит Бузер с хрипотцой,?— иногда я даже рад.Дикон вопросительно наклоняет голову?— продолжай. Сердце все еще ненормальное от картинок в голове; словами сейчас выйдет не очень связно. И выдаст с головой.—?Что это случилось,?— и сразу ясно, что имеет в виду, но Бузер все-таки пытается пояснить,?— со мной, конечно,?— мышцы под пальцами напрягаются, когда он выразительно приподнимает культю. Дикон успокаивающе поглаживает,?— я бы никогда не хотел, чтобы такое произошло с тобой, ни за что.И от этого настолько щемит внутри, что Дик смеется. Все-таки подается вперед и утыкается лбом в плечо. Пахнет мылом и чистой кожей, и чем-то, присущим только Бузеру?— наверное, им самим.—?Ты знаешь, что повторяешь мои мысли? —?говорит куда-то в ключицу, и смешок Бузера теплом по виску.—?Вот черт.Ладонь укладывается между лопаток. Дикон позволяет себе мгновение. Просто впитывает ощущение: тепло, вес, самый родной человек, самый важный, самый близкий, никто больше не может дотрагиваться так. А потом с сожалением отстраняется.—?Два калеки,?— поддразнивает он, отводя волосы с лица. Заправляет за ухо; отросли, надо будет подстричься.—?Два калеки со вполне себе неплохой жизнью,?— поправляет его Бузер. Уголки губ приподнимаются, но во взгляде есть осторожное.Дикон слегка толкает его плечом?— не надо. Не беспокойся, мне не больно, по крайней мере, не сейчас. Сейчас просто хорошо.—?Может, ты и прав,?— он дергает углом губ. —?Это и правда неплохо. Мне просто… —?качает головой, не зная, как выразить,?— не хватает того, что было раньше,?— хмурится и все-таки жалуется. —?Даже не всего, просто отдельных вещей.Ладонь Бузера касается поясницы?— что-то вроде безмолвной поддержки.—?Иногда я представлял, что это обмен. Любимый байк на любимую собаку. Адреналиновые погони на спокойные вечера. Равновесие, в общем.Дикон наклоняет голову.—?Спрашивал себя,?— продолжает тот,?— если бы не вот так, без выбора. Если бы предложили: рука или вот это все, что бы я выбрал.—?И что же?Бузер смотрит на него?— так, что по спине электрическая волна. Говорит негромко, словно признается в чем-то невозможно личном, бьющемся под ребрами.—?Это все,?— взгляд обводит комнату, возвращается к Дикону, не просто так, намеренно, включая его в это самое ?все?,?— стоит гораздо больше отрезанной руки.Наверное, будет лучше просто поддразнить в ответ: вот как, да, совсем размяк, похоже, пришло время называть тебя стариной Биллом. Лучше?— но Дикон просто не может. Внутри настолько нежное?— невыносимое, не складывающееся в слова как ни пытайся, что-то такое чувствовал, когда слушал свадебную клятву Сары?— и он просто подается вперед.Прижимается лбом ко лбу.И Бузер не отстраняется. Ничего не говорит, только крепче прижимает ладонь к пояснице.И впервые с того разговора с Эдди Дикон чувствует себя?— ну, почти в порядке. Как будто справляется. Принимает, что Сары больше нет, ногу не вылечить, О`Лири далеко в прошлом, но?——?жизнь продолжается. Может, она и правда не хуже. Может, действительно стоит попробовать.В следующий раз, когда накатывает, он пробует. Думает: здоровая нога или пальцы Бузера на лодыжке. Его расслабленность, колкость щетины под пальцами, признания, от которых ломается все изнутри, только по-хорошему?——?и почти смешно, насколько все однозначно.

Дикон любит дорогу и свой байк, и свободу вместе с адреналином, и возможность хоть кому-то помочь, но?— он сможет без этого жить. А без Бузера?— нет.И его отпускает.Жизнь, кажется, налаживается.Дикон по-прежнему позволяет себе по утрам сонливость и все так же цепляется за Бузера, чтобы подняться и дойти до ванной. Хотя ему понемногу становится лучше. То ли время, то ли вся эта забота, то ли вместе скопом. Теперь он может слегка опираться на ногу, и Рикки привозит из одной из вылазок в Кэмп-Шерман трость. С ней сложнее, чем с костылями, Дик устает гораздо быстрее и временами просто ненавидит этот сраный кусок дерева?— но продолжает пытаться.Бузер по-прежнему помогает ему мыть голову. Дикон по-прежнему помогает ему с бритьем. Днем работает с Баззом. Они неплохо так дополняют друг друга: Дик хорош в бытовом ремонте, Базз?— в реанимации того, что ездить, кажется, в принципе больше не сможет.Вечера привычно проводят вместе. Ужин, разговоры у почти-костра, мокрый нос Джека, после всего?— горячий душ и свежая одежда, и пальцы на лодыжке и плече, и сон. Иногда он все-таки выныривает среди ночи от боли, но теперь уже хватает таблетки. Хотя Бузер все равно просыпается и сидит с ним, пока она не подействует?— а с утра ворчит, что в их возрасте нужно хорошо высыпаться, чтоб не сдохнуть днем.Иногда к Дику обращаются с мелкими просьбами. Иногда заходит Рикки. Иногда он посещает Эдди.Иногда спрашивает себя: здоровая нога или все это? Ответ не меняется и с каждым разом дается все легче.Приближается лето, и они все чаще проводят вечера на крыльце.—?Я начинаю напоминать себе своего отца,?— замечает Дикон, откидываясь на спинку кресла.—?Это плохо? —?Бузер рядом, руку протяни, делает глоток из своей кружки и довольно прикрывает глаза.Открытие в Лост-Лейк домашней пивоварни они единодушно ставят в ряд с горячим душем.—?Скорее неожиданно,?— Дикон тоже делает глоток. Хорошо. Он скучал по этому вкусу. —?Раньше не понимал, как он может получать удовольствие от чего-то такого. Скучно же.—?А теперь?—?Убить готов, если сейчас кто-нибудь попытается сдвинуть меня с места,?— отзывается со смешком, и Бузер вторит ему ответным.Дикон любит эти вечера. Любит запах костров неподалеку и невозможную расслабленность, и звезды над головой, и едва слышные голоса вдали?— народ в основном собирается на западном берегу, возле музыкантов. Что Бузер рядом?— это, наверное, больше остального вместе взятого.Нога определенно этого стоила.—?Ты никогда не думал,?— говорит Бузер так же расслабленно, и кивает на их соприкасающиеся колени,?— о нас?И не нужно спрашивать, о чем он. Дикон привычно понимает без слов.Под ребрами колет острым. Панической вспышкой: он знает. Про мысли и зацикленность Дика на прикосновениях, желание быть чем-то большим сейчас и раньше тоже, оно так давно с ним, что научился не замечать. Дикон напрягается, готовясь защищаться?— а потом расслабляется. Это же Бузер.—?Да,?— признается неожиданно легко, даже для себя самого. — Думал. Много. Еще с того времени, как мы только познакомились.—?Почему ничего не сделал? —?в голосе ни раздражения, ни злости. Одно только любопытство.Дикон пожимает плечами.—?Никак не мог решиться. Ты был первым человеком после Афганистана, с которым мне чего-то захотелось,?— слова как будто сами рвутся с языка. Неудивительно: сколько лет он уже носил их в себе? —?И под ?чего-то? я имею в виду гораздо большее, чем пьяный перепихон в туалетной кабинке. Те самые дом, собака и завтраки в постель, да.Он шумно выдыхает. А ведь когда-то казалось, что перерос. Что Бузер?— это только друг и брат, а все остальное для него Сара. Но нет. Снова за ребрами горячее и жадное, очень голодное: Бузер?— все, не меньше, как вообще мог думать по-другому.

—?А потом вдруг выяснилось, что ты женат.Дикон запрокидывает голову. Пялится на ласточкино гнездо под навесом. Это сейчас получается говорить об этом так спокойно. А тогда было что-то рядом со взрывом f1. Он неделю тупо пил. Нажирался просто до скотского в одиночку, в чужих барах, где никто его не знал. Даже снял какого-то парня, сейчас даже не вспомнить имени?— или он просто не спросил? —?но не смог. Не встало после всей этой выпивки. И от ощущения губ на шее было настолько мерзко, что его вывернуло.Не самые приятные воспоминания.—?Это в ту неделю, когда ты внезапно пропал без предупреждения? —?проницательно подмечает Бузер. —?А потом объявился настолько помятым, будто гнал без остановок от Орегона до Небраски и обратно?Дик дергает углом губ, не поворачивая головы. Так странно, что сейчас они говорят о том, что годы назад рвало его на куски, настолько легко.—?Ага. Залечивал душевные раны.—?Сукин сын,?— и вот это неожиданно, Дикон все-таки переводит взгляд. —?Я думал, что тебя подстрелили и бросили подыхать где-нибудь в болоте. Чуть не свихнулся за эту неделю.В горле пересыхает. Дик тяжело сглатывает.—?Я не знал,?— признается, протягивая руку. Касается запястья Бузера в чем-то вроде безмолвного извинения.За этот месяц в Лост-Лейк у них стало гораздо больше прикосновений?— и это одна из вещей, которые он считает честным разменом за навсегда сломанные кости. Бузер фыркает.—?Я и не хотел, чтобы ты знал.Взгляд почти ощутимо касается их ладоней. Дикон коротко сжимает пальцы?— извини, я не хотел, чтобы ты это чувствовал.—?Потом ты познакомил меня с Джоан,?— вспоминает он. Теплое и горькое просачивается в голос. —?И она была такой замечательной, что я чувствовал себя полным дерьмом,?— добавляет, не видя смысла скрывать. —?Особенно когда меня вдруг клинило и начинало казаться, что ты тоже…—?Не казалось.Бузер тоже старательно рассматривает ласточкино гнездо. В мышцах чувствуется напряжение. Дикон знает, что признание не дается ему легко.—?Ты был для меня таким же близким, как она. Может быть,?— тяжелый выдох,?— даже ближе. Но я бы никогда при ее жизни…Дикон растирает успокаивающие круги по его запястью.—?Я знаю. Это было бы предательством.Бузер отрывисто кивает?— Дик, как всегда, слишком хорошо понимает.—?А потом ее не стало, и я горевал, а ты все это время был рядом. И когда стало легче, я подумал: ?а почему бы не попробовать, вряд ли появится кто-то еще настолько совпадающий?.—?И тогда случилась Сара,?— догадывается Дикон.Внутри тянет. Нет, он не жалеет, Сара до конца в его сердце, но?— как глупо.—?Случилась Сара,?— подтверждает Бузер. —?Ты казался действительно счастливым, и я не стал влезать между вами.Он поворачивает кисть, и пальцы Дикона касаются его раскрытой ладони.—?А потом случилось фрик-шоу,?— он смотрит, как Дик трогает подушечками мозоли. —?Не стало Сары, только мы вдвоем.Дикон бросает осторожный взгляд. Под ребрами тянет в ожидании.—?И я решил, что как только ты закончишь горевать, я попробую.—?А меня заклинило почти на два с половиной года,?— болезненно хмыкает Дик.—?У меня были большие планы на север,?— поддевает Бузер, ловя его пальцы.Взгляд Дикона невольно касается завязанного узлом рукава рубашки, и тот проницательно говорит:—?Я не жалею. Мы стали ближе,?— он бережно проводит большим пальцев по костяшкам. —?И это одна из тех вещей, которые заставляют меня считать обмен честным.Под ребрами теперь невыносимо щемящее, нежное.—?Почему мы говорим об этом только сейчас?Все это время. Он мог не только смотреть?— подойти и попробовать их общую татуировку губами, поцеловать ту родинку на плече, оставить след на горле.—?Ты был болен и,?— осторожный взгляд,?— разбит. Не совсем то состояние, в котором можно принимать осознанные решения.—?Ясно,?— фыркает Дикон. —?Значит, ждал когда я буду чист и трезв?Бузер пожимает плечами.—?Месяцем больше, месяцем меньше. Какая разница после всех этих лет?Он разжимает ладонь?— но Дикон не убирает пальцы. Наоборот, переплетает со своими.—?Так что скажешь, Дик?Это так хорошо. Это так страшно?— а что, если не получится, если они просто не смогут после всех этих лет быть чем-то большим?——?Да. Давай попробуем.