Третья степень. Госпиталь. (1/2)
Мой полет оканчивается внезапно… Прекрасное чувство полета и свободы от притяжения гнетущей земли сменилось головной болью, слабостью и размытой картинкой перед глазами. Я лежу на кровати в госпитале. Тут никого. Я хочу верить в то, что я разбился, а не потерял рассудок. Ведь этот город кошмаров мне не пригрезился? Где я нахожусь сейчас?
Тут не очень чисто. Под кроватью бычки, постель давно не стирана, в углах паутины. Я осторожно поднимаюсь, нахожу свою обувь и одежду. Над кроватью висит звонок, которым можно вызвать врача. Я дергаю колокол, и скоро в дверном проеме показывается один из медиков.
-Ну-с, как самочувствие? – спрашивает он.-Все в порядке. Я хорошо себя чувствую, - хотя это не совсем правда, я все же пытаюсь убедить его в том, что я уже здоров. Я все еще не до конца понимаю, по какой причине меня держат здесь. – Можно мне уйти?-Куда? – его интонация подразумевает, что выходить мне не требуется.-Я имею ввиду, пройтись по больнице. Ноги размять.-Это можно, - снисходительно кивает врач, но мне ясно, что он бдит. Ему нельзя доверять.Я несмело выхожу за пределы моей палаты. Оказывается, я на пятом этаже, самом последнем. Спуститься могу до четвертого, ниже не пропускают. Прекрасно. Меня обвиняют в психическом расстройстве. Да какое право они имеют вообще держать меня здесь?! Забрать меня сюда против воли? Я должен выбраться отсюда… Мне нельзя оставаться в этом ужасном месте. Мало ли, что ждет меня… Может, это от их лекарств у меня видения, и я попадаю в город дневных кошмаров? Сколько времени это продолжается? И если сейчас я ненадолго очухался, выйдя из транса, то возможно, скоро все повторится. Мне надо найти выход до того, как это случится и я снова потеряю себя.
Кругом множество пациентов, некоторые спорят о чем-то, однако их голоса сливаются, речь не различима, хотя слышна совсем близко. Кажется, что говорящие в метре от тебя, но ты не понимаешь ни слова в этом сумбуре. Другие, наоборот, недвижимы и молчаливы. Кто-то невыносимо печален, до срыва, до нервного обморока, кто-то слишком спокоен, сидит с отсутствующим взглядом и ждет своей очереди перед кабинетом врача. Людей почти не видно, но я чувствую их присутствие. Они везде – по углам, по стенам и потолкам, по чуланам и запертым палатам, по ящикам для хранения огнетушителей и по душевым кабинкам – голоса, лики, призраки, силуэты, руки и ноги, неловкие хрипы и странные эмоции, болевые шоки, завистливые взгляды, кашляющие, нервно смеющиеся, жесткие, хилые, источающие зловоние, бестелые, бледные, помутневшие, разобранные по частям, Y-образно разрезанные скальпелем патологоанатома и сшитые обратно. И я один из них, такой же, и меня так же видят или чувствуют, обо мне так же говорят и думают.
В углу стоит пустая каталка с ремнями, валяется шланг, возможно, он от клизмы, но ужасно длинный, смотанный в клубок и лопнувший в нескольких местах. Я подбираю его и быстро прячу в карман. Не думаю, что я смогу найти здесь веревку. Вдруг пригодится.Жуткие медицинские плакаты развешаны в коридорах клиники. Их уводящие воображение сюжеты и подробные описания гипнотизируют меня. Перед входом к стоматологу висит плакат с огромной клыкастой пастью, из которой не льется, а блюется чем-то черным. Мои страхи оживают. Кто повесил это сюда? Зачем? Почему я это вижу? Подписано: ?Чистите зубы хотя бы раз в месяц?.Может, врачи правы? Упрятали меня в психушку вполне обоснованно? Я, разумеется, не чувствую никаких оснований, но ведь многие психи не осознают своей болезни. Другое дело, что врачи такие же ненормальные, как и их пациенты, а в некоторых случаях даже ненормальнее. И большинство людей врожденно или приобретенно имеют отклонения. Просто никто не проверял их так дотошно, и поэтому они живут на свободе… и считают себя нормой.Трансцендентные всполохи, расширенные области сознания и суженные в местах контакта с действительностью, целые магистрали дневных кошмаров, протягивающих мне свою ложноножку реальности – это все, что отныне может знать мой разум. Я навеки заперт в этих закоулках мнимости.
Неожиданно меня отрезвляет грубый и насмехающийся голос откуда-то справа:-Не пытайся ничего украсть или бежать отсюда, приятель. Я слежу за тобой, и все о твоих перемещениях по клинике мне известно. Не делай глупостей, иначе я убью тебя.Последнее из сказанного резко контрастировало с первым. Убьет? Как, за что? Как можно? Никто не сказал бы мне такого, будь я в действительности, а не в своей шизофрении. Самое странное, как равномерно произнесла эту фразу медсестра – а это была именно она, жирная, страшная, размалеванная медсестра, продающая туалетную бумагу в местном киоске – сначала ты слышишь нормальные фразы, и думаешь, что все в порядке, но внезапно она говорит нечто ненормальное, но все тем же тоном, в продолжение своей речи, и ты только спустя пару секунд вдумываешься и впадаешь в панику. Только я не должен паниковать. Все это не реально, это не реально…. Не реально… лишь плод моего воображения. Все эти фразы и дополнительные, противофизические, взаимодействия, не существующие в природе, в действительности. Коммутация предметов и функций, людей и поступков. Все то ли игрушечное, ненастоящее, какое-то миражно-хлипкое, то ли гротескное и сюрреалистичное, подчеркнуто логичное – псевдодружелюбное, псевдозакономерное.
Я отхожу подальше от отвратной медсестры и случайно натыкаюсь на одного из пациентов, сидящего на корточках в углу. Он прячет лицо. Его движения судорожны и скованны. Взгляд исподлобья тяжелый, усталый и печальный. Веки красные и опухшие.-Что это за место? – спрашиваю я его. – Ты знаешь, где мы? И что тут вообще происходит?-Фальшивые пространства, - отвечает он. – Мы по ту сторону.-По какую?-По одну из.-Мы в потустороннем мире?-Каждая из сторон думает, что она по эту сторону, а другая по ту. Это логическая уловка.
-Ты знаешь, как отсюда выйти? – допытываюсь я до него. - Надо найти способ сбежать.Он понижает голос до шепота и пристально смотрит на меня:-Я нашел выход…. Но… но я боюсь выйти…-Где он, где выход?
Он серьезно знает или ему только кажется это? Или же он пытается одурачить меня?-Я… мне страшно… я не могу сбежать отсюда…-Успокойся. Скажи мне, где выход. Я помогу тебе. Мы вместе выберемся.Он машет головой отрицательно, трясется в страхе, затем зарывает голову в колени. Что он вообще имел ввиду под ?выходом?. Может, он такой же, как и я, заплутавший в чертогах разума, он говорил не о больнице, а обо всем происходящем здесь? Он знает, как покинуть город дневных кошмаров?Но мне не удается его разговорить. Кажется, похожая судьба ожидает и меня в будущем. Скоро я сойду с ума окончательно, забуду сам себя, страх овладеет мной полностью, разучусь мыслить и разжалую свое сознание до инстинктов самосохранения, до примитивного существования без тоски по воле, потому что термин ?воля? забудется. Этому парню тяжело здесь, но он даже не сознает, насколько именно. Он больше не понимает степени тяжести. Ему не с чем сравнить. Он просто невыносимо и длительно мучается, без проблеска на надежду, и стадия привыкания уже произошла. Прокрастинация побега дарит временное спокойствие, но периодически берет за горло, причем с каждым разом все крепче. Фобия укрепляется, пока не переходит в состояние нормы. И тогда происходит полный отказ от того, чего ты боялся. Ты боялся совершить побег, но мечтал о нем, а теперь уже не мечтаешь и потому не боишься. Тебе легко – легкостью умершего.Этого парня кормят, ему дают кров над головой, на его подпольную торговлю среди пациентов закрывают глаза. В чем-то он даже полезен местному заведению. Он выложил передо мной товар: таблетки и порошки, украденные у мед.персонала, леденцы, конфеты, фантики от леденцов и конфет, дохлые мушки, которых можно рассовывать по паутинным углам… Арахнолог.
Я не осуждаю его и не жалею, потому что мне так понятна его слабость и страх. Отдаю ему собранных по больнице мух взамен на конфеты. Покупаю также яд, таблетку от сна и снотворное, таблетку энергетическую и транквилизатор.Прохожу в конец коридора. Мне приходит в голову идея – спуститься из окна по резиновому шлангу вниз, привязав его к батарее. Пока никто не обращает на меня внимания. Никто не ждет, что я так быстро и внезапно могу совершить побег. К побегам готовятся, планы о них вынашивают, рисуют карты и делают подкопы годами. Но просто открыть окно и выпрыгнуть – никому не придет в голову ограничить меня в этом. Этаж высокий, никто не рассчитывает, что я суицидник.
Я открыл створку, привязал накрепко шланг и выкинул его наружу. Из открытого окна на меня повеяло воздухом. Атмосфера перемещалась, не застаивалась там, в отличие от мрачных закупоренных внутренностей клиники, создавших лишь видимость рециркуляции между своими точками-палатами. В вышине летали птицы, их крики были слышны мне сквозь зеленый шум окружающей среды.-Пожалуйста, не уходи, - противно простонали слева, и я вздрогнул.Слева был небольшой закуток, на который я не обратил внимания, потому что там, как мне казалось, никого. Но я ошибся, там уже долгое время (всегда?) на подлокотнике кресла-коляски сидел худосочный болезненно возбужденный пациент, в длинном балахоне, босой и изможденный. Пока я находился здесь и осуществлял все свои приготовления к побегу, он просто молча сидел и наблюдал за мной, нездорово улыбаясь и смотря на меня широко раскрытыми глазами. Я шарахнулся от него, но приказал себе не пугаться резких появлений существ здесь из ниоткуда. Может, неорганика внезапно в ходе каких-то странных реакций становится органикой, обретает способность мыслить и очеловечивается?
-Останься, не уходи, - мерзковатым голоском приказывал он, именно приказывал, а не просил.Ни за что. Какой ублюдский голос. Пациент стал ныть и тянуть гласные одну за другой. Как будто взрослый человек начал издавать звуки, присущие трехмесячному младенцу, только хуже – намеренно, видя, что меня это бесит и ужасает. Тем скорее я вдохнул полной грудью и спрыгнул с карниза, уцепившись за веревку. Я спускался, покрываясь холодным потом. Нет, этот болван слишком туп, чтобы оборвать мой трос. Ему не хватит мозгов на такое дело. Я поднял взгляд вверх. Он перегнулся через подоконник и смотрел на меня и все продолжал ныть. Единственное, чем он опасен, это привлечением внимания. Но до того момента, как все спохватятся, я уже успею достичь земли…. Скорее.. совсем немного осталось…