Второй слой. Музей. (1/1)

Как только я перешел по мосту, мой взгляд уперся в каменную стену. Надежда померкла. Я думал, что это и есть выход отсюда, что скоро я вернусь в свой мир и вспомню, кто я… Меня охватило странное чувство: восторг от осознания, в каких глубоких разрывах пространства и времени я сейчас могу находиться. Мне виделись бесконечные слои вглубь, каждый из которых бескраен вдаль.Я понял, что мне не выбраться отсюда, и вместе с тем ощутил восхищение. Мне не будет жаль меня, если я застряну навсегда тут, я не буду тосковать о прежнем – о том, чего и не помню толком. Здесь воплотится моя несбыточная мечта о покое.Что меня ждет за этой стеной? И как мне попасть внутрь территории, которую она окружает? Что по ту сторону, оставалось неизвестным, а по эту была только узкая дорожка вдоль стены, граничащая с бесконечным обрывом, через который я только что проложил себе путь.

Шелест пустынного ветра нескончаемо витал в этой местности. Кажется, за оградой песчаные дюны… Что если стена окружает поселение кругом и не имеет входа вообще?

Однако довольно быстро в стене я обнаружил массивную деревянную дверь. Не долго думая потянул за шнурок звонка. Раздался звон, открылось маленькое квадратное окошко, и я отпрянул – злобный старик-ключник обругал меня на каком-то непонятном языке, похожем на английский-наоборот, после чего ставень окошка задвинулся. Дальнейшие попытки достучаться до местного стражника приводили к похожему результату. Видимо, придется искать другой вход… если он существует. Чужаков здесь сторонятся и не приветствуют…Я неспеша направился вправо. Не то чтобы я устал – просто здешняя атмосфера не располагала к спешке. Твой разум и тело будто погружались в формалин и становились какими-то размягченными заблаговременно. Я превращаюсь в одного из местных жителей…В стене нашлась маленькая дверка живущего на отшибе Аутсайдера, оказавшаяся запертой на ключ. Я постучал, но мне не открыли. Наверно, там никого.Еще правее нашелся люк в стене, примерно на высоте метра. Ведь что за забор без потайных лазеек. Люк был прикрыт металлическим кругом, который открывался рычажком и не желал держаться открытым, когда рычажок отпускаешь. Я обмотал удочкой камень потяжелее и подвесил груз на рычаг. Теперь вход свободен.

Внутри трубы сыро и черно, какая-то жидкость струится по низу – похоже на мазут, но запаха нет. Я дохожу до конца этого туннеля и внезапно осознаю, что вся его длина – это толща стены. Спрыгнув на землю, я осмотрелся. Заголовок гласит ?Рыбачья аллея?. Мирная, тихая улочка, старинная, чем-то напоминает картины постимпрессионистов. Погода ясная, ветер неизменно веет над крышами. Маленькие, абсолютно черные существа, почти не шевелящиеся, воссоединившиеся со статикой построек, внимательно смотрят на меня, их любопытные глаза светятся то там, то тут. Но как только я пытаюсь с кем-то встретиться взглядом, они закрывают глаза и становятся таким образом невидимыми - словно недвижимые предметы интерьера.Указатель влево: ?Fog haven?. И у меня захватывает дух от туманно-небесной пустоты, которой веет оттуда. Я иду, как на нюх, вдыхая полной грудью воздух набережной. Крики чаек, свежесть и белизна облаков – всего так много для моей истосковавшейся по ощущениям и эмоциям сущности. Я шагаю по причалу, рассматривая водную гладь и колышущиеся водоросли в ней. Вдалеке кто-то запустил бумажного змея. На самом краю причала сидит Рыбак с удочкой.Эта спокойная улица одновременно и встормошила во мне острое чувство паники – бежать, прочь, скорее найти выход, это все поглотит тебя, - и еще сильнее затуманила разум, будто мое тело крепче увязло в меде, как в болоте. Я усилием воли сворачиваю с обманчиво-мирной улицы. Каково же мое удивление, когда путь в противоположную часть города оказывается прегражден чем-то несвойственно громадным, не вписывающимся в масштаб.

Никак не могу понять, что это, но здесь мне не пройти, пока это находится тут. Это не забор, не гора и здание. Продвигаюсь ближе и замечаю крохотные тоненькие ножки, обутые в ботинки, и огромную тушу, из которой они берут начало – во всю улицу шириной и в здание высотой. Я ошарашено задираю голову – где-то среди крыш маячит здоровая голова этого тучного тяжелого незнакомца. Во рту у него отсыревшая сигарета, растрепанные волосы обрамляют лысину, а на переносице круглые очки. Он что-то говорит мне не очень разборчиво. Наконец, спустя время, понадобившееся мне, чтобы прийти в себя после шока, до меня доходит смысл того, что он говорит мне на непонятном языке. Бедолага спрашивает, не найдется ли огонька. Я протягиваю ему зажигалку. Закурив всласть, он наконец радостно улыбается мне и неожиданно поднимается от земли, улетает выше и выше, пуская сигаретные облака. Кто сказал, что такие, как он, не могут летать? Слишком тяжелы на подъем, чтобы улететь? Этот здоровяк нашел свой метод, и ему уже все равно, что тут происходит, внизу. Дай только укуриться. Может, никотиновая любовь – это издевка над его детскими мечтами? Может, она – его спасение и забытье, или гибель? Кто-то может осудить его, а ему лишь хорошо. Человеку летательно, а это куда лучше, чем летально. Его давно не тревожат суета, тлен и старые обиды на ожесточенных узкомыслием, разочарованных неудачников, не сумевших справиться с тем, что они не самые первые и не единственные.Местные странны, но осознание того, что они могут испытывать те же ощущения и эмоции, что и обычные люди, делает их для меня уже не столь странными. Мне внезапно кажется, что у нас куда больше общего, чем могло показаться вначале. Их слабости и страхи ничем не отличаются от моих и чьих бы то ни было.

Громадный Курильщик освободил проход, так что я направился дальше по улице. Следующая арка соединяла эту часть города с обширной площадью.Первое, что бросилось мне во взгляд – говяжья нога посреди площади. Гнилостный запах и вид белых червяков, ковыряющихся в ней, свидетельствовали о том, что она уже не первую неделю лежит на жаре. Не знаю, почему, но я вытащил одного червя и поспешил обратно – к Рыбаку. Он отреагировал флегматично, то есть, никак, просто взял наживку, не говоря ни слова, прицепил на крючок. Мы подождали. Через некоторое время на хлипкую удочку подцепился гигантский жирный подводный ящер в щупальцах размером с гору. Рыбак опустил его обратно в воду. Следующий улов был скромнее – небольшой окунь, которого мне вручили за червяка. Не понимаю ни охоту, ни рыбалку, но дар с благодарностью принял.Медленно бреду снова к площади. Сколько здесь разных построек и уровней, закоулков, карнизов и тайных ходов. Здания с табличками ?Музей?, ?Мясник?, ?Дом аристократа?, ?Вишневое посольство?. Заглядываю по очереди во все эти домики. Мясная лавка заброшена, но товар еще жив. Откормленное жуткое людское существо заперто на замок в чулане с маленьким оконцем, огражденном решеткой. Оттуда дурно пахнет… Я заглянул в эту камеру, но существо не приблизилось ко мне, не делало попыток спастись. Сидит, отвернувшись. Я услышал еле различимый голос: ?Пить… так хочется пить…? Ужасное место. Мне так хотелось бы помочь этому жуткому существу.Как и тому человечку, что сидит на корточках, уронив голову в руки. У него депрессия. Его ничто не может ни отвлечь от мыслей, на порадовать. Он просто не реагирует ни на какие раздражители. Бесполезно звать его…За углом на мусорке в укромном брандспойте спит тощий человечек. У него там целая спаленка и еда. Не хочу мешать ему.На ступенях аптеки встречаю старого знакомого: Библиотекаря. Его как жителя города дневных кошмаров пропустили на вахте. У него яркий воздушный шарик в руке, накаченный гелием. Библиотекарь по-прежнему недоволен. Как же нам найти общий язык? Может, он боится, что я заберу у него шарик? Минуя его, прохожу в аптеку и скупаю все, на что хватает собранных по улицам монет: дистиллированную воду, нож, мышьяк, сильное обезболивающее. Почему именно эти вещи? Дело в том, что мне больше нечего купить – это единственный товар в этой аптеке, и количество в наличии по 1 шт каждой позиции.Но самое интересное здание в этом районе, огороженном стеной, это музей. На входе в него две кассы – в одной продают билеты, в другой сувениры. Без билета не пропускает усатый дяденька-билетер. Ну так всегда, я только что потратил все в аптеке… жизнь так безрадостна, когда у тебя есть деньги, но ты должен выбирать, на что их потратить: здоровье или развлечение. Ты выбираешь, но как будто в наручниках. Может, в другой раз я попаду в этот музей. Когда разбогатею. В доме аристократа мрачная, гнетущая атмосфера. На полу в капкане для мышей кусочек сыра. Вынимаю его осторожно. Никто не попадется сюда. В покоях на втором этаже на обширной кровати с балдахином лежит умирающий. Рядом на кресле восседает смерть с косой. Она ждет спокойно, никуда не торопится. Время придет… Это ее дыхание овеяло меня жутким смрадом, пока я поднимался сюда. Не сегодня, родная, придется тебе повременить еще немного! Я подхожу к больному и вкладываю ему в бессильно приоткрытые губы лекарство-обезболивающее. Силуэт смерти медленно растворяется, а больной приходит в сознание. Ему стало лучше, он улыбается и открывает для меня ящик прикроватной тумбы. Там много монет. Бери, говорит. Что ж, отказываться не стану, спасибо!Улочка приводит меня к тупику и запертой двери: ?Закрыто от заражения?. Карантин здесь или за ней? Я так и не понял этого.

Перпендикулярная улица сотрясается от воплей джентльмена в черной шляпе, он бранит кого-то так эмоционально, что кроме слова ?реванш?, я так и не понял ничего, в чем, собственно, состоит проблема. Он жаждет мести. Отдать ему яд (мышьяк) или нет? Меня терзают сомнения… Что если он собирается мстить невиновному? Да и достоин ли он вынести этот приговор, а я – быть посредником?Завершив круг вдоль стены, я вновь возвратился в исходную точку – нашел старика-ключника, который держит вахту. Теперь мы с ним по одну сторону, а он по-прежнему агрится на меня, когда я прошу отпереть для меня вход хотя бы изнутри наружу. Нет, нечего и мечтать, что он выпустит меня, раз я проник незаконно. Чужакам здесь нечего делать, но если ты все-таки очутился здесь – принимай местные законы. Да и вообще, раз уж ты здесь, то обратно тебе не нужно, и нечего делать за пределами. Таков порядок.Теперь у меня много монет, так что я могу позволить себе и билет в музей, и сувенир. Не могу пройти мимо сувенирной лавки, это моя слабость. Накуплю здесь всего в доказательство того, что я действительно путешествовал по городу дневных кошмаров. Я купил здесь деревянное яйцо, старинный ржавый ключ, цветок и информационную брошюру. В кассе напротив спрашиваю билет. Как странно смотрит на меня продавец. Оказывается, билетов всего один, как раз для меня. Неужели все раскуплено? Приятно, что столь велик культурный спрос. Однако чуть погодя я понимаю, что это не последний билет, а первый и единственный в своем роде. Нет смысла печатать целый тираж, если даже первый до сих пор не был продан. Его с радостью и некоторым страхом отдают мне. Я первый посетитель музея за всю его историю существования! Никто еще не видел этих картин, этих произведений искусства, за исключением их создателей!

Я прохожу по пыльным коридорам и тихим залам. И билетер, и охранник посматривают на меня с опаской. Чужак. Первый и единственный посетитель. Я нарушил их покой. Они забыли, кто они такие, но теперь гордо несут свою службу.На стенах удивительно жуткие картины. Я долго рассматриваю их и читаю подписи. ?Avrila praying at the sight?. ?Devil weather granny?. ?Skin abuser?.?Sejan near the woods?. На них не изображено ничего особенно отталкивающего или явно ужасного, но стоит вглядеться в них, и тебя охватывает дрожь.Прохожу дальше. Зал с большим столом, постаментом, огороженным стеклянным колпаком. Правда, стекло оказалось разбито, и множество осколков валяется вокруг. На табличке подписано: ?Коллекция яиц св. Петро?, все лунки, в которых хранились яйца, пусты. Их было шесть. Похититель варварски расколошматил защиту вдребезги, забрал свое и был таков.Не только коллекция пострадала. В соседнем помещении я обнаружил воздушный шар, от которого осталась одна корзина… Авторство грандиозного летательного аппарата указано: ?By Michelle de la Piaf?. Но сам материал шара искромсан, канаты порваны. Повсюду разруха и упадок. Как жаль, мне так хотелось бы посмотреть на все это в исправном состоянии. А сейчас я ощущаю только угнетающее чувство чего-то былого, ушедшего.

В музее оказался еще один зал, скрытый металлической полукруглой дверью на болтах. Туда мне не попасть. Наверно вход только для персонала или это оплачивается дополнительно?Ничего не поделаешь, придется возвращаться. Пропуск в музей у меня на целый день, так что я могу вернуться сюда в любой момент. Может, мне как-то удастся починить шар? Когда я вижу исправные механизмы и устройства, особенно летающие, меня переполняет вдохновение и надежда. Я могу взять и улететь, а могу и остаться, как угодно. Пропадает чувство безысходности, которое сейчас скребло и тянуло при виде всего этого забвения.Я возвращаюсь к Библиотекарю, чтобы подарить ему брошюру. Как мало надо человеку для счастья. Любознательность удовлетворена, так что осчастливленный Библиотекарь даже не заметил, как выпустил шарик из пальцев, и тот полетел вверх. Стой! Дружище, ты сейчас потеряешь его навсегда! Я рванул вперед, надо успеть вернуть его. Шарик улетал все выше и выше… Я вскарабкался на пожарную лестницу, но никак не мог ухватить его за нитку. Между карнизами крыш он, к счастью, застрял. Я поднимался следом, мимо окон, мимо балконов и чердаков, мимо черных дыр в крыше с обрушенной черепицей, мимо кого-то, кто сидел на карнизе и болтал ножками в пустоте над городом. Наконец мне удалось схватить шарик. Тут было так ветрено, простуженно и одновременно так спокойно и неизменно. Голо, просторно, но при этом весь город как на ладони. Вроде как ничего нет, одна эфемерная атмосфера, но при этом все есть, все обозреваешь, все понимаешь.

Когда я спустился вниз, понял, что Библиотекарю больше не нужен шарик. Его отныне занимает что-то более интересное: текст брошюры, информационные справки, легенды, интересные истории и репродукции картин. Он нашел свое увлечение, отныне позабудет скуку. Его жутенькое лицо теперь обрадованное и больше не кажется страшным.Существу в камере я отнес дистиллировку. На этот раз оно поджидало меня неожиданно у самой решетки. Огромные круглые глаза напугали меня… Существо забрало воду и взамен подарило мне яйцо Фаберже. Это же… это одно из похищенных яиц музейной коллекции! Откуда оно здесь?Я присмотрелся к деревянному яйцу, которое купил в сувенирной лавке. Ничего не скажешь, промысел у местных. Контрафактная продукция, незаконная торговля…Выйдя вновь к старику-ключнику, я решил подарить ему старинный ржавый ключ. Сразу видно, его займет такая антикварная безделушка. Старик схватил ключ и стал рассматривать его со всех сторон и так, и этак. Тем временем у него выпала его драгоценная связка ключей. Он заведовал запертыми дверьми этого района, а теперь ими заведует чужак. Ну что, старый, будешь знать, как помыкать мной. Один из ключей этой связки как раз открывает входные ворота в стене, которые старик так ревностно охранял от пришлых.

Дом Аутсайдера тоже открывает один из этих ключей. Его держали на замке… ?Живущий на окраине?, гласила надпись на его двери. Хозяин сидел в углу и не проявлял никакого интереса ни ко мне, ни к тому, что за пределами его жилища, хотя все это время он сидел тут, запертый на ключ! У него на кухне в духовке я нашел небольшую булочку, которая оказалась ему тоже не нужна. Я взял ее с собой.

Ключи сильно облегчили мне передвижения по городу. За одними из отпертых ворот я нахожу печального аутиста, рисующего мелками на бетоне. Я дарю ему цветок, и его лицо освещается такой доброй улыбкой. Мне никогда не забыть этого. Человечек позвал меня в свой дом, и когда я проследовал за ним, он предложил мне в подарок фамильную ценность: золотое яйцо. Сколько же веков прошло с момента кражи в музее? Время стерло столько событий, яйцо кочевало из рук в руки и перекупалось разными торговцами, пока в конце концов не было выиграно на аукционе одним семейством, у которого так и прижилось навсегда и сделалось семейной реликвией. С тех пор перемещения предмета поменялись качественно: не с места на место, а от человека к человеку, из поколения в поколение. И вот эта реликвия дошла до моих рук. Сколько же веков музею? И что именно охраняют и принимают за ценность его служители? Разбитый стенд с пустыми ячейками? Сломанный воздушный шар без шара?Наконец доходит очередь и до двери, запертой по причине заражения. Меня встретила вывеска: ?Внимание! Запретный песочный район! Вход воспрещен!? Дверь поддалась со скрипом. Ее не открывали сто лет.Район оказался засыпан песком так сильно, что из огромных песочных морей вырастали крыши домов. Песок наполнял дома изнутри, выливался из окон, из проходов, засыпал улочки. Над районом возвышалась громадная худая фигура летчика в гогглах.

Исследовать эту местность оказалось не менее странно. Теперь я понимал, откуда мне слышалось завывание пустынного ветра.

Здесь я нашел еще три яйца. Первое взял в курятнике, это было обычное птичье яйцо, а второе мне дала старенькая песочная Ведьма, проживающая в норе. Она просила еды, я разрезал булочку Аутсайдера, вложил в нее мой найденный в мышеловке сыр и соорудил что-то вроде сырного бургера, чтобы поделиться им. В награду Ведьма подарила мне бронзовое яйцо.

Третье яйцо – серебряное – я нашел в руке огромной статуи, настолько высокой, что до пояса ей я добрался по лестнице стоявшего рядом здания, а головы мне не было даже видно – она уходила в облака. Смутно представляю, где можно увидеть голову – наверно, это зевающий барельеф среди элементов местной архитектуры, в виде женщины с множеством колец на шее, которые нельзя снимать.

Шесть штук, ровно шесть яиц. Теперь они возвратятся на свои места.Я побежал назад, к музею. Я должен вернуть их на место! Деревянное, куриное, золотое, серебряное, бронзовое и Фаберже. Возвратившись в зал с разбитым стеклом, я расставил их все в нужные лунки. Что-то негромко щелкнуло где-то в глубине помещений…

Это открылась металлическая дверь. Так это был механизм, охранявший проход через нее! Яйца, старинные реликвии и драгоценные произведения искусства - не что иное как ключ.С замершим сердцем я прошел в ту дверь. Оттуда лился слабый свет, завораживающий, заставляющий медлить почему-то… Я увидел новые картины. На первой изображена женщина в длинном пышном платье, и подписано: ?Siola in a dress made out of Cashmere?. На второй… мне показалось, я ошибся, но нет. На ней была уже другая женщина, тоже в платье, и подпись: ?Basbug in a dress made out of Siola?. На третьей картине я увидел изображение корзины воздушного шара, привязанной веревками к колышкам, рядом с нею была нарисована девушка. ?Michelle de la Piaf with Balloon?. Я не знаю, как это возможно, чем я руководствовался, что произошло с моей логикой, как взаимодействуют предметы здесь с реальностью… но что-то интуитивно толкнуло меня поднести шарик Библиотекаря к картине и вставить его в рисунок. Корзина обрела воздушный шар.Я уже несся в зал, где валялись части сломанного воздушного шара. Да, он был восстановлен и готов к полету. В потолке имелось отверстие, и теперь шар сдерживали только натянутые веревки, привязанные к музейным ограждениям. Словно одержимый надеждой на спасение, я забрался в корзину и перерезал ножиком все крепления.

Шар начал подниматься в воздух.

Я летел на воздушном шаре над городом дневных кошмаров, высоко в облаках. Подо мной проплывали улицы и кривые домики, горизонт во все стороны уходил в густой белый туман или песочные бесконечности. Мимо меня пролетел Курильщик и радостно помахал мне. Я был охвачен восхищением, и в то же время мне было так грустно.