2. Назад нельзя, такая сила притяжения (1/1)

— Твоя голова все еще на плечах только потому, что у меня хорошее настроение.Она говорит это будто бы случайно. Даже не смотрит на него. Ноги закидывает прямо на стол, разваливается в кресле и делает глоток из бокала. Джуд молчит. Лишь взглядом прикипает к ее профилю, внутреннюю сторону щек закусывает, лишь бы молчать.— Ты везунчик, смертный, — смеется она и вдруг встречается с ним взглядом; и то ли этот взгляд прошивает, то ли она пытается в голову ему залезть, но он смотреть на нее не может.Не может смотреть и видеть жестокости ее лица.Локк смеется, Локк веселится и почти не пьянеет даже.— Какой же ты бесполезный, — произносит она почти что в край бокала.Джуд сжимает рукоять кинжала на поясе. Джуд прикидывает: два размашистых шага и такое размашистое движение лезвия прямо по шее. По тонкой и слишком светлой — по сравнению с его собственной — коже. Фонтаны крови, крики. И ненавидящий его взгляд королевы. Они ведь подруги. Кардан, кажется, этой суке вообще что угодно при дворе позволит. Картинки в голове успокаивают, картинки позволяют сделать глубокий вдох и отвернуться.Смотреть на нее нет смысла. Вспоминать, как он, идиот, поддался ее обманчиво-сладкими словам о том, какой он особенный и непохожий на других.Ей даже не пришлось врать. Лишь немного иной смысл придать собственным приторным словам. Так, что у него кружилась голова. Так, что он, глупец последний, мечтал остаться с ней наедине, снова целовать ее в губы и верить — отчаянно верить, что не для всех здесь он грязь под ногами.Локк ноги со стола скидывает, обходит его, пальцами ведет от одного плеча до другого.— Не смей меня трогать, — сквозь сжатые зубы.— А то что? Нажалуешься королеве? Или, подожди, побежишь плакаться своему брату? — каждое ее слово бьет четко в цель; они оба это знают, и все же он старается держаться. Он старается, но выходит паршиво. — Когда в очередной раз решишь, что равен всем нам, вспомни, как твой брат умолял меня сохранить тебе жизнь.И то ли он медлит, то ли она двигается слишком быстро, но, когда он оборачивается, рядом кто-то танцует, кто-то напивается. Ее будто бы никогда и не было. Она, будто бы, лишь плод его уязвленного воображения.Джуд сильнее сжимает рукоять кинжала и прикусывает щеку изнутри до крови.Перед глазами стоит ее гордая фигура. Перед глазами — унижение, глупость и преданное доверие.А потом, не сразу, но он видит — Локк за руки стаскивает уже подвыпившую королеву с трона, тянет за собой, увлекает в танце и что-то на ухо ей нашептывает. Что-то, от чего у него потом точно будут проблемы. Кардан улыбается пьяно, руками за шею ее к себе привлекает, но слушает.Слушает и не останавливает.Кажется, у него начинает дергаться глаз. Веко едва-едва подрагивает, а он вдруг выхватывает взгляд собственного рыжего проклятия. Видит, как она улыбается. Видит, как подмигивает. А потом поправляет королеве несколько прядей угольно-черных прядей и растворяется в толпе танцующих.Джуд пропускает всего пару мгновений. Джуд жалеет, что сразу же не устремляется в толпу. Туда, где каждый для него враг. Туда, где его жестокая и полная ненависти королева кривит губы и закатывает глаза, заметив его рядом.— Государственные дела меня утомляют, — жалуется она, большим пальцем проводит по собственной нижней губе. И он не хочет об этом думать, но она снова не в себе. — Тебе бы тоже не мешало хоть иногда расслабляться.— Мы уходим отсюда. Сейчас же.— Нет, — отзывается она с неким удивлением. И когда он все же хватает ее за руку, ей достаточно лишь посмотреть на его ладонь. Медленно взгляд поднять к его лицу и отчеканить: — Ты забываешься, сенешаль.— Нам нужно поговорить, срочно.— О, я не сомневаюсь, что вам есть, что обсудить.Сначала он слышит голос. Потом ощущает легкое прикосновение к собственному плечу. Стоит лишь немного повернуть голову, чтобы ему в лицо попали рыжие волосы. Целая копна рыжих волос, пахнущих травой, цветами и какими-то травами, названия которым он не знает.— Отпусти королеву, смертный.Сладкие речи сменяются почти что шипением. И он не собирается ей подчиняться, но выпускает руку Кардан, смотрит на следы собственных пальцев на ее коже. И молчит, будто бы пристыженный ребенок.— И никогда — слышишь меня? — больше не прикасайся подобным образом к представителю королевской крови.Бледные пальцы Локк касаются кожи королевы, такой же бледной и совершенно не похожей на его — смертную, грязную и ненавистную всеми здесь. Локк смотрит на нее почти что ласково, но Кардан умнее его. Кардан этой лаской никогда не обманывается.— Нам нужно поговорить, — снова повторяет Джуд.— Вы поговорите, когда Ее Величество разрешит, — отзывается Локк.А ему так и хочется схватить ее за волосы. Ударить головой о мраморные столы. Раз, другой, третий. Проломить череп и наблюдать, как из него вытекают мозги. Посмотреть, насколько сильно содержание ее черепа отличается от любого другого.— Ты слышал ее, — на этот раз говорит Кардан.От нее вряд ли ускользают эти переглядки, но она ничего не говорит. Лишь смеривает его взглядом с головы до ног и выгибает губы в изломанной улыбке.— Я хочу танцевать и веселиться, а когда придет время, мы поговорим о государственных делах, сенешаль.У него то ли язык к небу прилипает, то ли противостоять всему двору и правда выматывает. Джуд ничего не отвечает. Знает ведь, что если просто сейчас откроет рот, то будет звучать властно, будет звучать почти безумно.А еще раскроет свой секрет.Их общий секрет, если вдуматься.Локк уводит королеву, оборачивается, чтобы прошипеть что-то настолько тихо, что до него сказанное не доносится.Нет, думает Джуд, это благодаря моему хорошему настроению ты все еще жива. Никак не наоборот.