III. (1/1)

Утро застало Брока и Барнса на кухне. Перед ними дымились чашки с крепким кофе: у Баки со сливками, у Рамлоу?с лимоном. Весь поселок спал, и мужчины, сидя в тишине, наслаждались внезапным и даже пугающим спокойствием. Сложно было вспомнить крайний неспешный, ленивый день. У Брока такие дни бывали вообще только после ранений, когда он отлеживался на больничном под капельницами. Поэтому этот их тщательно спланированный отпуск был как никогда кстати.? — Бегать пойдем? —?щурился от рассветного солнца Джеймс, глядя на Рамлоу, который по-домашнему сонно сидел за столом напротив и бездумно помешивал кофе чайной ложкой. ?— Да я вот думаю,?— вздохнул Брок, утерев лицо ладонью,?— с одной стороны, надо. Отпуск?— не повод пропускать тренировки. С другой, я бы лучше вернулся в спальню и устроил кардио, не вылезая из постели. ?— Меня устроят оба варианта,?— по-кошачьи ухмыльнулся Барнс,?— я могу и побегать, и сразу же из душа продолжить нагрузку.? — Ну, пошли бегать, а там дальше видно будет,?— Брок поднялся из-за стола, потягиваясь и скаля зубы. Баки, проходя мимо, наградил его звонким шлепком по подтянутой заднице и через пару шагов замер, остановившись. Хмыкнув чему-то своему, он развернулся к Рамлоу, вжимая его в стол и жадно, горячо целуя, оставляя на смуглой коже следы зубов и запах кофе со сливками. Брок лишь хохотнул в его губы, крепче прижимая Джеймса к себе и отвечая на эти требовательные поцелуи. Вообще, секс в этом доме был таким же естественным, как дыхание. Просто потому, что вместе жили три взрослых, здоровых и дееспособных (временами Рамлоу казалось, что даже уж слишком дееспособных) мужика. И то, что в разные промежутки времени их количество уменьшалось до двоих, ничего не значило. Отлепившись друг от друга, они поднялись в спальню, достали из ящиков легкую спортивную форму и зашнуровали беговые кроссовки. Пропустив под майкой провод наушников, Рамлоу первым спустился по лестнице, открывая дверь и выпуская на прохладную после ночи улицу Барнса. Коротко и зябко тряхнув плечами, Джеймс забрал волосы в куцый хвостик и поправил манжет футболки с одним-единственным длинным рукавом. Когда излишне любопытные зеваки решали уточнить, что это за мода такая?— на майку с длинным рукавом и одну перчатку, Барнс, в зависимости от настроения, рассказывал леденящие душу истории то о травме и слезающей коже, то о том, что именно на этой руке у него густо растет шерсть, а на пальцах вместо ногтей?— когти, ведь его отец был ученым, свихнувшимся на почве экспериментов и присобачивший ему медвежью лапу. Иногда рассказывал про плен, после которого на его руку страшно смотреть даже ему самому, а неподготовленного человека такое зрелище может просто свести с ума. А временами, будучи уставшим и не расположенным к задушевным беседам о моде, мрачно и холодно уточнял: ?А тебя вообще ебать не должно?. Брок до сих пор не до конца понимал, как так вляпался?— в них двоих, да еще и разом. Но после ?Озарения? он отчетливо осознал, что Роджерс и Барнс теперь идут в комплекте и ничего с этим поделать нельзя. Моральных дилемм он тоже не испытывал. Больше?— не меньше. Да, быть может он и отобрал у кого-то любовь всей жизни в виду своего неуемного собственничества, но эти отношения показали, что ровно то же самое можно сказать и о Барнсе, и о Роджерсе. Поначалу Рамлоу даже удивлялся, сколько тщательно скрываемой ревности может уместиться в Капитане. Пожалуй, даже больше, чем в самом Броке. Но Рамлоу сам по себе был тем еще собственником и ревнивцем и, какое-то время Стив даже поражался, как это Рамлоу все еще не приревновал его к Джеймсу и наоборот. А Брок ревновал?— отчаянно и нелепо. Какое-то время ему даже казалось, что это все не более, чем обычное развлечение. Мужики из сороковых оттаяли, обжились и решили пуститься во все тяжкие. И Брок?— лишь временное явление в их жизни. Сложно было даже отрицать ту связь, которая буквально ощущалась в воздухе, стоило Роджерсу и Барнсу просто переброситься взглядами. От этого становилось не по себе. Ровно до того момента, пока они с Джеймсом не напились в сопли. Позднее Рамлоу понял, что сделано это было специально?— оба суперсолдата просекли фишку, что пьяный Брок контролирует себя, и свой язык в частности, намного хуже. Главное в этом было внимательно отследить границу, когда Рамлоу переходил в состояние ?напился до Джонни Кэша?. В этом состоянии вытянуть из него информацию бывало совершенно нельзя?— он пребывал в неуемном веселье, пел песни этого самого Джонни Кэша и вел себя как обычный алкаш. И именно в этот момент Барнс выяснил все. Рамлоу сам рассказал, после парочки наводящих вопросов, как именно воспринимает это все, как именно его это настораживает. Судя по всему, после этого у Джеймса состоялся разговор с Роджерсом и этим же вечером они оба ждали его на диване в гостиной. И разговаривали теперь уже с Броком. Запнувшись об корягу, Рамлоу вынырнул из своих размышлений. Бежали они уже по пролеску?— спина Барнса маячила недалеко впереди, а носки кроссовок вымокли от холодной росы, скопившейся на траве под утро. Миновав негустой лесок, они выбежали к реке, на берегу которой, в такую рань, дремал, запахнувшись в ветровку, рыбак. Поплавок ходил ходуном, а катушка удочки то и дело раскручивалась. Очевидно, он забыл заблокировать ее, поэтому леска лишь негромко шелестела, пока предполагаемая добыча уплывала дальше от берега. Барнс, пробегая мимо, притормозил и, легко похлопав мужчину по плечу, негромко сказал:? — Клюет. Старик, лет за шестьдесят уже, встрепенулся, начал заспанно озираться, а заметив оживший поплавок и вовсе, чертыхнувшись, схватился за удочку, принимаясь усиленно сматывать леску на катушку. ?— Спасибо! —?долетело до них отдаленное и запоздалое, когда Барнс и Рамлоу удалились на порядочное расстояние, убегая по извилистой дороже дальше вдоль течения реки. В целом, сама природа была неплоха. Дышалось легко и свободно. Брок даже понимал, почему местные так ревностно оберегают эту свою обитель от засилья городской жизни и городских же нравов. Вот только он не собирался задерживаться здесь дольше, чем на две недели и просто хотел отдохнуть. И очень надеялся, что вчерашние визиты соседей были последними. ?Ну, ладно, могут прийти попрощаться?,?— с кривой усмешкой подумал он, пригибая голову и перепрыгивая через витиеватые корни деревьев, мешающиеся на пути. Притормозили они на пригорке, медленно выравнивая дыхание и спокойно бредя вниз с холма.? — Мне сегодня опять снилась Гидра,?— негромко сказал Барнс, сцепив руки замком за спиной и с кошачьей грацией потягиваясь. ?— Что именно? —?скосил на него глаз Рамлоу, разминая не до конца еще восстановившееся после недавнего вывиха плечо.? — Что именно, не помню,?— качнул он головой,?— пустыня была. Песок, кажется, буря.? — Ирак,?— хмыкнул Брок,?— только там мы попадали в бури. ?— Что мы делали на Ближнем Востоке? —?спросил Джеймс,?— неужели в поддержку регулярной армии? ?— Не совсем,?— отрицательно покачал головою Рамлоу,?— наш человек в Конгрессе проебался, и срочно надо было восстанавливать доверие и лояльность. А именно он предложил не выгоревший план. Сам понимаешь, терять места в Конгрессе?— это не то, что мы можем себе позволить. Барнс только лишь задумчиво хмыкнул. Брок всегда отвечал на такие вопросы. И всегда отвечал честно. Хотя, в идеале, ему было даже выгодно, что Джеймс ничего не помнит. Он не мог ни дать показания, ни как-то навредить Гидре. И, тем не менее, Рамлоу всегда отвечал. Рассказывал, если надо было, максимально подробно. Иногда при этих разговорах присутствовал и Роджерс. Но сразу же после Лагоса, когда эти отношения перешли в разряд ?а давайте съедемся тогда уж???— вопрос был поставлен ребром. Они стояли утром на кухне, дожидаясь, пока кофеварка сцедит в пузатый кофейник темной густой жижи, и негромко разговаривали. Брок сразу же сказал, что даже ради них от Гидры он не откажется. И с этим можно было либо смириться, либо разойтись, как в море корабли. Выбран был, вполне ожидаемо, первый вариант. Они сами установили ограничения: работа домой не приносится. Никакая. Ни документы из ЩИТа, ни папки с делами из Гидры. Да, теперь в шкафу рядом с парадной формой Капитана висел парадный китель Брока, и это было странное, извращенное и совершенно дикое соседство. Шевроны с эмблемой Гидры вжимались в звездно-полосатую униформу, и черная тонкая шерсть льнула и липла к петлицам со знаками армии США. Барнс не был от этого в восторге. Впрочем, сложно его винить в нелюбви к организации, промывавшей мозги после каждого задания и сделавшей из думающего и мыслящего человека послушное оружие. Только вот Рамлоу в этот триггер не вписывался совершенно никак. Просто потому, что Брок был тем еще куратором, но понимающим. Знающим. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что с Солдатом играть?— себя не жалеть. И относился он к нему, как к оружию. Да, быть может, именно это и должно было обижать, но не Барнса. Потому что он знал, как трепетно Брок относится к каждой личной винтовке или пистолету. Потому, что от этого оружия зависела его жизнь. Одна осечка?— и поминай как звали. С Солдатом было ровно то же самое?— неправильно сказанное слово, двусмысленный приказ, и можно собирать с бетонного пола ошметки куратора. Наверное, Рамлоу все еще здорово опасался Джеймса. Да и как тут не опасаться, когда он был натаскан лучшими солдатами нескольких поколений Гидры. И, тем не менее, в доме царил покой. Да, работу приходилось доделывать на работе?— уже не получалось, лежа на диване, просматривать старые рапорты и отчеты. Но с этим справиться было гораздо проще, хотя и сверхурочные часы в застенках баз оплачивать никто не собирался. И, на самом деле, все трое ждали, когда служба столкнет их лбами. И ни у кого не было ответа, что он выберет: долг или семью.

Рамлоу в Гидре, когда узнали, по голове не погладили. Личное дело получило жирную такую пометку о том, что агент теряет лояльность, и Брок все время после Лагоса пытался вытянуть себя из этого болота. Должно быть, от окончания своей карьеры (а заодно и жизни) его спасло только то, что в Гидре он работал не первый десяток лет. Что служил он так, как не всякие морские котики служат, и офицерский чин был тому подтверждением. Но пост он занимал далеко не такой высокий, как тот же Роджерс, а от того и вылилось это в такие проблемы. К ним со Страйком теперь все посвященные относились с нескрываемым подозрением, но Брок достаточно уверенно донес до руководства свою позицию относительно того, что ?котлеты?— отдельно, мухи?— отдельно?. Как говорится?— ?до первого серьезного косяка?. А дальше… А дальше из Гидры не увольняют. Нельзя просто вписать в резюме характеристику и отправить соискателя на биржу вакансий. Тут так не работает. Поэтому Брок не торопился рассказывать Роджерсу и Барнсу о том, что служба его трещит по швам и летит к чертям. Впрочем, они скорее всего и сами догадывались, но под шкуру никогда не лезли. В этом и был плюс этих отношений: никто ни к кому не лез. Дом был домом, а не выездным штабом. Пройдя через достаточное количество говна все вместе, они отдавали себе отчет, что даже случайно услышанная информация, когда кто-то разговаривал по телефону или проверял почту?— не выйдет за пределы дома. Это было негласным, но неукоснительно соблюдаемым правилом. Без таких поблажек, без такого понимания отношений, как таковых, не могло существовать вовсе. Брок не пытался утянуть их на сторону Гидры, ни словом, ни делом не вербовал. Ни Барнс, ни Роджерс, не пытались его перевоспитать, разве что иногда позволяя себе язвительные замечания относительно места его работы. Конечно, нечто подобное позволял себе и Рамлоу. И, тем не менее, все происходящее нашло какой-то хрупкий, тонкий баланс, который без проблем можно было сломать несколькими неосторожными высказываниями или обыкновенным предательством. Вообще, вся ситуация, что с Озарением, что с Лагосом?— была неоднозначной. Но мотивы всех троих были известны в большей степени. А негромкие вечерние разговоры, когда требовались только ответы на вопросы: ?Зачем?? и ?Ради чего???— успокоили всех. Двое делали это ради идеологии и своих убеждений. Да, диаметрально противоположных. Но что тут поделаешь, демократы и республиканцы тоже будто бы непримиримые враги. Стива, должно быть, успокаивал тот факт, что Рамлоу слишком долго работал с ним. Прикрывал ему спину вместе с отрядом огневой поддержки. Сколько раз за все это время он мог свою работу сделать плохо? Вовремя отвести глаза и отвернуться для одного меткого дальнего выстрела. Подойти сам, со спины, выстрелив в затылок. Ведь в Гидру Брок пришел задолго до ЩИТа. Но вместо этого Рамлоу был надежным и в достаточной степени бесстрашным союзником. Но иначе бы и отношений не получилось. Иначе бы, еще до Озарения, не оказались они в одной койке.