Глава 6 (1/2)

Улыбка Луи чуть нервная, и Лиам уверен, что он с трудом сдерживается, чтобы не начать кричать.– Что значит ?Мы идем на эту тусовку, хочешь ты или нет?? - он зло щурится, сжимает-разжимает ладони и кажется по-настоящему разозленным.– Это значит, - говорит Лиам, не меняя спокойного тона даже на чуть более резкий, - что мы идем на тусовку.– Как ты себе вообще это представляешь? В качестве кого мы туда должны заявитьсявместе, по-твоему?– В качестве друзей, Луи. Мы можем даже прийти туда отдельно друг от друга. Но и ты, и я должны там быть.Лиам действительно предельно спокоен – ругаться с Луи совсем не его цель. Он просто не может прийти на эту вечеринку один. Он знает трех парней из команды – но это кажется недостаточным для того, чтобы просто зайти и… Что вообще дальше? Он слабо знаком с тусовочным кодексом. Он вообще не знаком с ним, если честно. Последние дни запросы в его браузере буквально кишат чем-то вроде ?что надеть на вечеринку? и ?как вести себя на вечеринке?, и он на самом деле смотрел тысячи фильмов на этот счет, но он все еще растерян глубоко внутри.

Но Лиам совсем не собирается об этом говорить.– Лиам, я не хочу идти туда. Там будет Зейн, – Луи слегка кривится, – и ты вообще представляешь, чтобы мы с ним пьяные находились в одном помещении?– Вообще-то, нет.– Вот именно! – Луи отходит к зеркалу и начинает поправлять волосы.– Нет, Луи, я не представляю. Я никогда не был на вечеринках.Томлинсон на секунду замирает, а потом краснеет. Это начинается с ушейи переползает на щеки и даже шею. Через минуту он уже стоит абсолютно красный, и это странно, потому что Лиам не понимает, что это значит: смущение, неловкость, жалость к нему? Пейн вообще никогда не мог предположить, что Луи способен так краснеть.

– Я… Хм…– Луи все еще не отходит от зеркала, изо всех сил стараясь избежать в отражении взгляда Лиама. – Это не может быть любая другая вечеринка?– Я не уверен, что меня пригласят на следующую вообще-то.Луи резко поворачивается и почти смеется – такой резкий переход озадачивает.– Ты не уверен, – он действительно начинает смеяться. – Боже мой, ты не уверен! Ты вратарь в школьной футбольной команде. Абсолютно неважно, что было раньше, кем ты был до этого – тебя будут звать на каждую – абсолютно каждую вечеринку. Они будут считать это за честь. Они будут отдавать тебе в руки пригласительные, звонить по телефону, писать смс-ки, говорить об этом в коридоре, якобы случайно – делать все, чтобы ты попал. Но если тебе так важна эта, ты всегда можешь пойти без меня, знаешь.Напряжение, которое Лиам вдруг начинает источать, заполняет комнату. Это настолько очевидно, что Луи прекращает смеяться и смотрит на него, ожидая ответа на незаданный вопрос.

– Я просто не хочу идти туда один. Ты же понимаешь, что у меня есть способ уговорить тебя.Луи приоткрывает рот. А потом его глаза сужаются, и Лиам замечает в них настоящую ярость – куда сильнее, чем еще 10 минут назад.– Не смей вести себя, как ублюдок, – шипит он. – Если ты хочешь шантажировать меня постоянно, то тебе не стоит строить со мной отношения. Я серьезно – это не самая лучшая идея. И это стоит прекратить.

Все это до смешного неправильно. Наверняка, попытка строить отношения с Луи после того, как Лиам обманом заставил его взять себя в команду – далеко не самая лучшая идея. Если честно, Пейн даже не думал о том, что это будет так сложно. Они ругались пятыйраз за последние двое суток, и это выматывало. Постоянное напряжение и ожидание того, что же спустит курок в следующий раз, кто сорвется – и это всегда оказывался Луи. Он видел искаженный смысл, искал подтексты в словах Лиама и бил своими собственными. Как будто изо всех сил пытаясь убить в Лиаме то самое желание отношений, на которых тот настаивал. Там, где их взаимопонимание раньше балансировало на грани между 99 и 100 процентами, теперь было около 20, которые периодически становились нулем.– Я имел в виду не шантаж, – Лиам вздыхает и садится на кровать. – Хватит, Луи. Ты пытаешься лишить нас возможности продолжать отношения?Луи молчит, все еще стоя возле зеркала, проводя рукой по уже давно идеально лежащим волосам.

– Тебе все равно не удастся это сделать. Подумай о том, что нам гораздо лучше держаться друг за друга, чем быть по разные стороны баррикад.– Мы перестали держаться друг за друга в тот момент, когда ты начал меня шантажировать.– Или в тот, когда ты унизил меня перед половиной школы? – Луи даже не оборачивается в ответ на столь неприкрытое обвинение, и Лиам решает не продолжать эту тему. – Так или иначе, я иду на эту вечеринку. Не то, чтобы я хотел веселиться в компании незнакомых мне людей и Малика, но игнорировать первое же приглашение – это слишком.Луи оборачивается.– Ты не оставляешь попыток убедить меня?Лиам поднимается с кровати, и обнимает Луи за талию.

– Уже нет. Наверное, я должен уступить, раз ты не хочешь, – он чувствует, что Луи не отвечает на его объятие, и это неприятно задевает. Он старается пропустить это мимо, потому что влюбиться в Луи – далеко не лучшая идея, так? – Я пойду один.Луи выпутывается из объятий:– Ну вот и прекрасно. Пойдем, Пейн, сегодня первый день в школе в твоем новом статусе. Узнаешь, что такое внезапно свалившаяся популярность. И да – не связывайся с Зейном. Мы оба знаем, что футболистов он ненавидит еще больше, чем ботаников.***– И еще одну! – Лиам слышит крик прямо на ухо и смеется.Это все прекраснее, чем можно было себе представить – и все еще не прекращает его удивлять. Парни из команды действительно дружелюбные, и то, что у них гораздо больше мускул, чем прочитанных книг, сейчас не смущает. Банда Зейна мирно пьянствует на втором этаже коттеджа, даже не спускаясь вниз, а самого Малика Лиам не видел ни разу за вечер, и абсолютно этим не расстроен.– Я больше не могу, это слишком! – проговаривает он сквозь смех, отводя от лица руку с протянутой ему рюмкой текилы.

Парни смеются, а одна из девушек буквально виснет на нем и говорит ему на ухо, но достаточно громко, чтобы это слышали все:– О, конечно ты можешь! Это самая лучшая доза!Стоящие рядом парни разделяют ее мнение радостным поддакиванием – и Лиам сдается. От одной рюмки ничего не будет, так?А дальше четкая картинка стирается, и остаются только ощущения. Лиам слышит музыку, осознает то, что он танцевал в огромной компании, наконец, понимая, к чему он шел эти месяцы – и он счастлив. Какая-то из девушек виснет на нем, обнимая – это смешно и нелепо до такой степени, что он даже не пытается убрать с себя ее руку или что-то ей объяснить. Просто продолжает наслаждаться происходящим.

В кругу людей, среди множества тех, чьи имена не успели задержаться в памяти, вдруг появляется лицо Луи, и Лиам радостно улыбается – он впервые в жизни напился до состояния галлюцинаций. Фантом Луи не двигается, он просто стоит на месте, смотря на Лиама совсем нерадостно. Пейн не секунду задумывается о том, что, возможно, это не совсем галлюцинация – но мысль ужасно абсурдна. Что Луи будет делать на вечеринке, на которую так не хотел приходить? Поэтому Лиам продолжает танцевать, не обращая на Луи никакого внимания. И когда его дергают за руку – он просто списывает это на то, что кто-то очень неосторожен, но этим нельзя оправдываться долго – особенно, когда его продолжают вытаскивать из толпы танцующих людей. Приходится открыть глаза и выпасть из счастливой эйфории.И тогда Лиам окончательно осознает, что Луи – это не видение и не галлюцинация разума, подправленного текилой и еще парой бокалов каких-то коктейлей, а вполне живой Луи, который тащит его по лестнице. Хочется задать много вопросов, но он выбирает куда более разумный вариант – следовать за Луи, не пытаясь спорить, понимая, что с большой долей вероятности его язык сейчас его не послушается. И только когда спотыкается о последнюю ступеньку, наконец, понимает.– Мы н мжем пйти сда, – он бормочет, пытаясь собраться с силами и произнести членораздельную фразу. – Тт Зен и мнооооого ддругх – Лиам радуется, что у него получилось произнести членораздельно и четко целое слово, но Томлинсон почему-то совершенно не хочет прислушиваться к его мудрым мыслям и продолжает тащить его дальше по коридору, пока не упирается в дверь какой-то комнаты, куда и заходит, предварительно затолкав перед собой Лиама.***Луи никогда не ревновал.

Когда Луи было 10, ему ужасно нравился один актер. Сейчас он даже не помнит его имени, но помнит, что тот играл в сериале, который смотрела его мама. А потом мама сказала: ?Я тут узнала, что у него жена и две дочки?. Луи было обидно – какая жена может быть у такого прекрасного человека, но он не ревновал.Когда Луи было 14, был один мальчик – Джон, который нравился ему гораздо больше того неизвестного актера. Джон был старше Луи на два года и казался недосягаемой вершиной. Джон носил очки и почти всегда был серьезен. Джону было 17, а Луи 15, когда Джон появился в школьном коридоре под ручку с девочкой. Луи было обидно – девочка была очень некрасивая, и, очевидно, глупая, но он не ревновал.И вот теперь, когда, казалось бы, нет никаких предпосылок – Луи уже 18, Лиам не вызывает в нем вспышек невообразимых эмоций, Луи вдруг осознает, что безумно его ревнует. Глупо, неоправданно и абсолютно, абсолютно нелепо, ревнует пьяного гея к девушке на вечеринке. Но просто не может от этого уйти.– Не понимаю, зачем ты так просил меня прийти сюда, если предпочитаешь клеить девушек, – произносит Луи, пытаясь казаться спокойным.

– Я ннне клеил! – у Лиама все еще заплетается язык, и он очевидно пьян так, что не понимал, что делает, но Луи вовсе не собирается делать скидок. Нет. Абсолютно точно нет.– Конечно. Скажи мне, что мои глаза мне врут и это не на тебе висела Крис. Она шлюха, кстати, ни на что особо не рассчитывай.- Девушкаааааааааа! – Лиам начинает смеяться и садится на кровать. – Тточн. Это была ддевушкаа.Луи кривится – на самом деле, он ненавидит вечеринки еще и из-за скопления до безумия пьяных и раздражающих людей. Ему одновременно хочется развернуться и уйти, разорвав все отношения и договоры с Лиамом, и в то же время ему хочется остаться, расцарапать ему лицо, как последняя истеричная стерва, и заставить сказать, что все происходило чисто случайно.А Лиам вдруг начинает глупо улыбаться, как будто выиграл в лотерею миллион, и придумал, наконец, на что же его потратить.– Ааа тты.. Ты мня… О! Ччерт! А ты меня ревнуешь! – его фраза наконец получается членораздельной, и Луи почти готов закрыть ему рот рукой. Он вовсе не желает озвучивания того, в чем так стыдно признаваться.– Это глупо.Лиам встает с кровати, подходит ближе к Луи и кладет руку ему на шею.– Ты ревнуешь меня. Нооо, я не против. Мне даже нн.. нраи… нравится!Луи чувствует, что Лиам пытается притянуть его ближе, но от него безумно несет алкоголем – и Луи действительно ненавидит, будучи трезвым, целоваться с пьяными. Он пытается оттолкнуть Лиама, но тот удивительно настойчив – это слегка раздражает, но в то же время льстит. Луи снова оказывается перед выбором: оттолкнуть или позволить Лиаму поцеловать его. Но Пейн решает все за него – он опускается на колени и пытается расстегнуть пуговицу. Пальцы не слушаются, и он возится с ней очень долго, словно оставляя Луи время на размышления. И Томлинсон действительно думает, настолько напряженно, что чувствует, будто в висках взрываются фейерверки. Прошлый раз все закончилось более, чем провально, но он получил удовольствие, а остальные проблемы возникли только у него в голове – и он буквально клянется себе, что больше они не возникнут. Но при этом Лиам очень пьян – действительно безумно, и Луи не так уж возбуждается от этого. Но никто не отменял гормоны, на самом деле. Наконец тот расстегивает пуговицу и спускает штаны – и Луи окончательно сдается.Дверь в комнату распахивается отвратительно не вовремя. Луи уверен, что замыкал её, но это оказывается не так. Кто-то почти заваливается, но Лиам рявкает?Вон отсюда!? и дверь захлопывается, кажется, быстрее, чем возможно. Однако в голове Луи что-то щелкает и смещается, и он понимает, что сейчас не время, не место и не та ситуация. Он резко прекращает испытывать вообще какое-либо желание – вся эта ситуация так близка к ситуации на прошлой вечеринке, что он испытывает почти тошноту. Кажется, что вместо рук Лиама в районе его боксеров сейчас руки той девушки, чьего имени он не помнит. Напряжение уже невозможно отпустить, он ждет, что в комнату в любой момент завалится кто-то еще, что, в конце концов, все узнают про них – и совершенно не хочет Лиама. Абсолютно.– Не надо! – Лиам поднимает голову, одной рукой поднимаясь по ноге Луи к его паху, и смотрит непонимающим пьяным взглядом. – Не продолжай.– Но ты не… Не будешь против скоро!

– Я против! – через ткань боксеров он чувствует движения горячей руки на своем члене. – Отъебись!Он откидывает руку Лиама, и отходит на несколько шагов, начиная натягивать штаны. Пейн смотрит непонимающе, и чуточку обиженно. Луи должно стать стыдно, но отчего-то он не испытывает этого.– Если хочешь, я довезу тебя до дома. Но ты можешь остаться здесь.Лиам поднимается с колен, и выглядит уже почти трезвым.– Я еду с тобой.

– Тогда я жду тебя в машине. Постарайся сделать это быстро и не задерживаться с Крис.– Луи… - Лиам произносит это беспомощно, как будто пытается что-то доказать, но Луи уже выходит за дверь.Все опять катится под откос. Это состояние кажется уже привычным.***Зейну откровенно скучно. Вечеринка вроде бы в самом разгаре, и он готов поклясться, что люди, находящиеся на первом этаже, отрываются, но то, что происходит в его компании – уныло до зубовного скрежета. Они напились еще час назад (все, кроме него, вообще-то) и теперь половина просто спит, а половина пытается разобраться со своими проблемами – но их языки заплетаются, и то, что они говорят, по меньшей мере, не совсем четко. Он выскальзывает из комнаты, и идет по коридору, в надежде найти свободную комнату, где можно будет просто поспать, просто послушать музыку, просто остаться наедине с собой, в конце концов,потому что вечеринка определенно уходит в минус по критериям удачности. Две двери из трех закрыты. Зейн вспоминает, что из комнаты куда-то исчезли Дэнни и Эд, и полагает, что они и девушки, которых они притащили на вечеринку, там.Третья комната – практически единственная надежда. И когда дверь оказывается не заперта – он хочет станцевать танец победителя. А потом видит то, что заставляет его остановиться на пороге. Возможно, если бы в коридоре было светло, его глаза не успели бы адаптироваться к резкому переходу. Возможно, если бы в коридоре было светло, он бы не увидел ничего в темной комнате. Возможно, если бы в коридоре было светло, его психика осталась бы на месте.Но в коридоре темно, его глаза хорошо различают все детали – и он видит Лиама, который стоит на коленях перед Луи. У того спущены штаны и полузакрыты глаза. И нет абсолютно никаких сомнений, чем они занимаются. Собираются заниматься.Эта картинка перед его глазами ровно на секунду – потом он слышит громкое ?Вон отсюда!? от Лиама и резко захлопывает дверь, но этого хватает, чтобы осознать – нет никаких шансов на то, что тогда, возле туалета, он понял что-то не так.Все было абсолютной и бесповоротной правдой. Луи Томлинсон лишил его того, что было, пожалуй, самой ценной часть его жизни, пусть и секретной. И Зейн будет не Зейн, если, с радостью приняв удар по левой щеке, подставит правую. Он отомстит. У него нет плана, но есть чистое, бурлящее в крови желание сделать больно – и он его осуществит.***Луи снова чувствует дым – он забивает легкие, не позволяет дышать полной грудью и заставляет голову слегка кружиться, как будто полчаса назад он покатался на карусели. Это не было приятно – совсем наоборот. Но, так или иначе, это было чем-то неизменным.Он второй раз в этом клубе, но по ощущениям, это был продолжающийся первый. Он все также находится среди толпы, все так же чувствует себя пьяным – разве что, меньше, чем в первый раз, и все так же задыхается,сглатывая этот густой дым.Сложно объяснить даже самому себе, почему он снова здесь. В прошлый раз он пришел сюда от безысходности, стремясь вытравить из себя вину перед Лиамом. В этот раз он не чувствовал вины. Кажется, Луи просто хочет быть здесь. Найти кого-нибудь, кто сможет показать ему, как надо. Не неопытного Лиама, боящегося задеть его неосторожным словом, сглаживающего все острые углы и смотрящего глазами обиженного щенка. Не расчётливого Лиама, который, казалось, всегда просто пользовался им. Не Лиама.– Не хочешь прогуляться наверх? – Луи чувствует на бедрах ладони, сжимающие его сильнее, чем стоило бы, и оборачивается.Мужчине, который явно пытается его склеить, больше 30. Он похож на то воплощение геев из кино о 80-х: усы, глаза, бегающие туда-сюда и руки, которые сжимают добычу, боясь упустить. Если бы Луи спросили, как он представляет педофилов, он бы, наверняка, описал нечто подобное. Внешность, вызывающая тошноту и какой-то непонятный липкий ужас.– Нет, нет, – быстро произносит он, стремясь отодвинуться, убрать с себя эти руки и просто забыть.– Отчего же? – усмехается мужчина. – Разве такие мальчики как ты не приходят сюда за тем, чтобы найти папочку?Он перемещает руки на задницу Луи, но пока не сжимает – и Луи безумно благодарен высшим силам хотя бы за это, потому что он совсем не уверен, что смог бы сдержать рвотные позывы. Эта ситуация кажется почти безвыходной. Он готов начать верить в Бога, если это поможет ему избежать неприятностей, потому что он все еще не в курсе правил клуба: можно ли закричать, окажет ли ему помощь охрана или другие посетители, нормально ли поведение этого мужчины, и что вообще делать?– Вообще-то он со мной, – Луи слышит голос совсем близко, но, честно говоря, не очень надеяться на собственную удачливость. Он даже боится разворачиваться – этот вариант может быть куда хуже старого, несмотря на потрясающий голос. – Так что можешь отвалить от него.– Оу, Гарри, у тебя появился кто-то постоянный? – Гарри молчит, а Луи все еще не оборачивается, потому что, блять, это невезение невероятного уровня. Он даже не надеется на идиотское совпадение. И плюс - ему все еще стыдно и неловко за ту ситуацию. И, да, он все еще чувствует немного злости. – Больше не отпускай своего мальчика одного на танцпол, ты же знаешь, как все быстро происходит здесь.– Я знаю.– Наслаждайтесь вечером! – мужчина, наконец, убирает руки, и Луи шумно выдыхает весь воздух, который накопился у него в легких. Гарри – далеко не лучший вариант. Серьезно. Внутри Томлинсона есть слабый проблеск надежды, что тот просто хотел ему помочь, и сейчас уйдет, но, кажется, сегодня ему не везет во всем.– Привет.– Я… Мне нужно идти.

– Я ожидал хотя бы спасибо, вообще-то, – Гарри переходит из-за спины вперед и почти вынуждает Луи посмотреть на него. Он кажется абсолютно не изменившимся с прошлого раза. На самом деле, Луи не очень хорошо помнит, но ему так кажется. И это только добавляет баллов в ощущение незакончившейся вечеринки.– Спасибо, я пойду!– Ты не хочешь выпить? – Гарри улыбается мягко и наклоняется почти к самому лицу Луи, произнося эту фразу. Луи смотрит на него, и ему кажется, что это мог бы быть идеальный вариант. Гарри явно не ищет выгоды, Гарри опытный, Гарри сделает все так, как надо – но Томлинсон совсем не уверен, что тот действительно собирается все это сделать. И оказаться второй раз в неловкой ситуации перед ним – пожалуй, слишком.

– Нет, нет, я не хочу, – он уже готов идти, но Гарри задерживает его, ухватив за руку.– Я обещаю не обижать тебя. Ну и ты же понимаешь, что Маркус был не последним?– Маркус? – Луи правда не совсем понимает, о ком речь, и действительно не хочет соглашаться на приглашение Гарри. Абсолютно не хочет.– Тот мужчина, который пытался снять тебя 5 минут назад. Но, может, я зря вмешался? Ты хотел этого? – улыбка Гарри становится усмешкой, почти ухмылкой, и Луи хорошо понимает, что тот стебется над ним, но все равно ощущает необходимость доказать, что это не было так.- Я согласен выпить.

***– Что ты будешь? – здесь значительно тише, и Гарри не нужно наклоняться к Луи, чтобы задать ему вопрос. На долю секунды Томлинсон жалеет об этом – он вспоминает запах парфюма Гарри и отчего-то очень хочет почувствовать его снова.– Хм. Можно сока?– Не будь ребенком, Луи. Прошлый раз ты был пьян в стельку, – жестко, но справедливо.– Поэтому я и прошу сок, – Луи улыбается и старается сделать вид, что не испытывает неловкости.– Окей, – Гарри подмигивает ему, и, черт – Луи почти не пил, почему это кажется ему сексуальным? – Два апельсиновых сока.– А почему ты не пьешь?

– Поддерживаю компанию.