Глава 5 (2/2)

Но это произошло. Ставки Лиама провалились с треском, и он рад, что у себя в голове нельзя проиграть свое состояние, потому что он мог бы остаться банкротом. Но он все еще не до конца верит. В его голове просто не складывается в единую картинку все то, что происходило в последние недели и то, что происходит сейчас. Он кладет руку Луи на плечо, пытаясь привлечь его внимание. И радуется, что взял себе колу, а не чай.Потому что если бы на его футболке сейчас расплывалось пятно от горячего чая – было бы не только унизительно, но еще и довольно больно. Яблоки с подноса откатываются практически на другую сторону столовой, но его это абсолютно не волнует. Вокруг абсолютная тишина, как будто в его уши кто-то напихал ваты или как будто он заткнул в них беруши. Сложно понять – ему кажется или все в столовой действительно резко замолчали.Лиам переводит взгляд на людей, сидящих и стоящих вокруг, на лице каждого написан шок. Они действительно молчат, в тишине столовой можно услышать, как в кассе пробивается чек, но больше нет никаких звуков. И с сегодняшнего дня Пейн абсолютно уверен – тишина для него – главный синоним унижения.

Он мог бы закричать. Рассказать всем здесь присутствующим, как Луи Томлинсон засовывал язык ему в рот, как кончал от его минета, как скрывает свою ориентацию. И ему очень, очень хочется это сделать. Лиам почти произносит первое слово, но мозг словно за мгновение приходит в норму – и он с кристальной ясностью понимает, что эти гиены, сейчас смотрящие на него ошалевшими глазами, никогда не поверят ему. Они набросятся и съедят, если он попробует навредить их вожаку. Непререкаемый авторитет всегда спасает.И враг здесь только один – он. Даже если он жертва.И Лиам просто медленно опускает пустой поднос, который все еще держит в руках, на пол, разворачивается и уходит. Он слышит, что движение в столовой приходит в норму, становится еще более шумно, чем обычно – все с яростью начинают обсуждать произошедшее, выдвигать предположения и теории. Слышит громкий смех Луи – он неестественный. Лиам достаточно долго наблюдал за Луи, чтобы научиться это понимать. Но ему уже все равно. Здесь и сейчас нельзя сделать ничего. Здесь и сейчас он уничтожен и раздавлен. Здесь и сейчас Луи Томлинсон ударил по нему своей футбольной бутсой, как ударяет по мячу противника.И Луи обязательно, обязательно ответит за это. Лиам еще не знает как – он ненавидит идею мести всей душой. Но сейчас она смотрит прямо на него и кажется заманчивой, как никогда. Потому что у всех есть свой болевой порог, свой предел терпения. И сегодня для Лиама Пейна все это перейдено.***Хватать Луи за плечо кажется уже привычным. И сейчас, по всем законам жанра, он должен бы затащить его в ту самую раздевалку. Но уже который день все двигается явно не по их законам, поэтому он просто затаскивает его в ближайший туалет, мимолетом радуясь, что на этом этаже они почти всегда пусты, и захлопывает дверь.Луи смотрит с вызовом, будто готовый отразить любую претензию. Лиам почти видит на нем боксерские перчатки, он готов к бою. Но Лиам тоже подготовлен. Пожалуй, куда лучше, чем Луи, хоть тот об этом еще и не подозревает.– Луи, нам нужно поговорить, – Лиам произносит это и почти сразу жалеет. Фраза избитая. Он чувствует себя так, будто выхватил её из какой-то книги, которую читал, или из фильма, идущего на фоне. Это вовсе не то, что он хотел бы сейчас сказать, но все уже случилось.– Нам не о чем говорить, – хмыкает Луи. – Ты и сам это понимаешь. Поэтому я пошел.Он пытается обойти Лиама, но тот впивается пальцами ему в руку:– Ты правда думаешь, что не о чем? Тогда у меня есть для тебя варианты.Луи пытается вырваться – дергает плечом, тянется в сторону – но Лиам не пускает. Он никогда не был каноничным воплощением ?ботаника? – в огромных очках, тощим и неспособным постоять за себя. Поэтому он с легкостью удерживает Томлинсона, который ниже его на полговы.– Просто пусти меня, – шипит Луи. – Пусти. И это даже сойдет тебе с рук.– Мне все сойдет с рук, потому что мне плевать, ты же знаешь, – он правда не собирался злиться. Он хотел, чтобы все было хладнокровно и расчётливо. Так, будто эти шаги были продуманы заранее, и позавчерашняя сцена в столовой вовсе его не зацепила, а была частью плана, о котором Луи и не догадывался. Но в крови что-то начинает бурлить, он почти чувствует, как его температура поднимается на пару градусов, и сдерживаться становится невозможно. – А вот сойдет ли с рук тебе? Ты же трус. Ты всего боишься, твою панику можно щупать руками. Ты и дальше планируешь все скрывать? Женишься на какой-нибудь дуре, а по пятницам или субботам будешь ходить в гей-клуб подальше от дома и трахаться с тем, кто изъявит желание? Ты идеал в этой школе, но, блять, какой же ты слабак. Я не знаю никого слабее тебя. И трусливее.

– Я не гей! – Луи дергается, и в его глазах много желания доказать это, но Лиам слишком хорошо видит за всем этим нарастающую панику. И он просто начинает смеяться, потому что – блять, это ведь и правда смешно.

– Конечно, не гей. Ты мог бы утверждать это до того, как кончил мне в рот.

– И что дальше? Что тебе надо? Ты же все равно никогда и никому ничего не докажешь!Лиам прищуривается, все еще усмехаясь.– Зато я смогу поселить в них сомнения, не правда ли? Показать смс, где ты назначаешь мне встречу. Может я никому ничего и не докажу, но они засомневаются. А дальше – дело случая. Не то чтобы словить тебя за взглядами на парней было такой уж сложной задачей.– Ты…, - Томлинсон делает судорожный вдох, как будто ему срочно нужно глотнуть побольше воздуха, чтобы справиться с шоком. – Ты просто ублюдок.– Будто это я сначала две недели строил с тобой отношения, а потом просто унизил тебя при всей школе.Глаза Луи загораются и в них появляется какой-то издевательский огонек. Лиам думает, что вот она, та часть Луи, к которой никто и никогда не готов, с которой почти никто не сталкивался. А он вызывает на себя эту бурю уже второй раз за пару дней, и этим, наверное, даже можно гордиться.– Так это просто обида мальчика, которого кинули? – Луи спрашивает это таким издевательским тоном, что на минуту Лиам хочет забыть обо всем, и просто увидеть, как из его носа хлынет кровь. Но этого совсем недостаточно.

– Пожалуй, да. Но ты забыл важную деталь – мальчик умеет мстить.Луи слегка меняется в лице – он явно не знает, чего ждать, и Лиама это радует. Ему немного противно от себя – он чувствует, что опустился на самое дно, ниже некуда, но решение давно принято и дело закрыто. Осталось только озвучить приговор.– И чего ты хочешь?– Я думаю, игры в команде будет вполне достаточно.Его слова как взорвавшаяся бомба, и взрывную волну чувствует даже он сам. Луи приоткрывает рот, его глаза становятся в два раза больше, чем обычно. Он резко выдыхает, а потом снова вдыхает, очевидно, пытаясь что-то сказать, но не имея возможности взять себя в руки. А когда, наконец, получается, он начинает бормотать почти истерично.– Ты…блять! О Боже! Я говорил, что ты ублюдок? Нет, ты куда, куда хуже.Лиам отходит к двери и открывает её. Он на самом деле не хочет больше ничего выяснять.– Ты знаешь мой номер. Сообщишь мне ответ. Жду до завтра, а потом – ты все знаешь и без меня.Словарный запас Луи в очередной раз кажется равным нулю, поэтому он даже не кивает в ответ. Просто стоит, все так же уставившись на Лиама, будто не веря в то, что происходит. И, если уж быть совсем честным, Лиаму и самому очень хотелось бы, чтобы это был сон. Но он играет до конца – он уже усвоил, что или ты задавишь, или тебя. И выбирая все годы второе, в этот раз он делает ставку на первое. И надеется не проиграть.

– И да, наши отношения будут продолжаться. Просто чтобы ты был в курсе. Это обязательно условие, – и Лиам выходит из туалета, больше не глядя на Луи.

***Подслушивать было вообще не в его стиле. От многих, очень многих людей Зейн отличался именно своей способностью делать все прямо – без уверток, иносказаний, ненужных отговорок и вынюхивания. И он бы никогда, абсолютно точно, никогда не остановился, если бы голосом, который раздавался из-за двери, был чей угодно голос. Чей угодно, кроме голоса Лиама.

Зейн на самом деле не особо осознает, что немного одержим Лиамом. Или просто не хочет признаваться. Он вполне смирился со своей влюбленностью – да. Но то, как паталогически ему хочется знать все о жизни Пейна, слегка пугает. И когда он слышит, что Лиам говорит с кем-то, он останавливается помимо воли. Как будто просто прилипает к полу и не может двигаться дальше. Ему хочется уйти и не прислушиваться, потому что он ненавидит это. Но что-то внутри него настойчиво толкает его ближе к двери в туалет, из-за которой хорошо слышен голос Лиама.

Зейну всегда нравилось, как он говорит: очень быстро, проглатывая окончания, как будто стараясь быстрее договорить фразу и выдохнуть. Шанс услышать это выпадал нечасто – гораздо реже, чем Зейну хотелось бы, вообще-то. Но ни разу за все годы он не слышал в голосе Лиама злобу. А сейчас она звучит вполне откровенно, и даже сквозь закрытую дверь хорошо понятно, что Лиам достаточно зол на кого-то, кто является его собеседником.Малик почти отдает руку на отсечение, что Лиам говорит по телефону. Он почти не может разобрать слов, улавливает только что-то про случаи и задачи, и думает, что Пейн в очередной раз говорит об учебе. Но потом он слышит голос отвечающего – и блять… Если голос Лиама он слышал достаточно редко, то этот голос звучал вокруг него куда чаще, чем нужно. Неприятный, слишком высокий, иногда срывающийся на визгливые нотки – этот голос вполне определенно принадлежит Луи Томлинсону. Тот говорит совсем тихо, но теперь Зейн просто не может позволить себе уйти. И не верит своим ушам.Он думал, что тот случай с избиением Лиама, когда Луи так неприкрыто заступился за него – просто случайность. Он хотел бы сейчас ошибаться, чтобы это все оказалось галлюцинациями. Зейну и правда кажется, что лучше сойти с ума, заработать шизофрению или аффективное расстройство, чем стоять в коридоре и слушать, как за дверью разговаривает его враг (сейчас это действительно так, Зейн с радостью объявил бы ему войну) и человек, которого он любит.Голос приближается, и Зейн отскакивает от двери, про себя благодаря бездарных архитекторов, сделавших углы на каждом шагу, так полезные сейчас. Дверь открывается с противным скрипом –кажется, это второй по противности звук за сегодня, после голоса Луи Томлинсона, и Зейн слышит всего одну фразу. Фразу, которая в момент изменяет мироощущение Зейна. Фразу, которая переворачивает все, что можно и даже то, что никак нельзя. Фразу, которую, очевидно, написал автор-фантаст, потому что она просто не может звучать в реальности.?Наши отношения будут продолжаться?.?Наши отношения будут?.?Наши отношения?.У Лиама Пейна и Луи Томлинсона есть отношения. Зейн медленно оседает на пол и мечется между тремя желаниями: проснуться, разнести что-нибудь на мелкие осколки или никогда больше не встречать Лиама.