Глава 15 (1/2)
Каждый из присутствовавших в лагере видел один и тот же мираж.
Внезапно, перед их глазами предстала каменистая равнина с редкими скалами тут и там, которую заливал солнечный свет.
В разных местах в воздухе сталкивались фигуры, каждая со своим противником. Скорость, с которой они перемещались, была ужасающей, а от силы ударов сотрясался воздух и земля, порождая мощные ударные волны. Обычно, наблюдатели не смогли бы даже уследить за этими сражениями, но сейчас, в этой иллюзии, даже эта скорость была для них различимой.Несколько человек и один зелёный пришелец сражались с низкими, но коренастыми существами синего цвета, покрытыми хитиновой бронёй. Они напоминали гуманоидов, имея некоторые черты насекомых в своём облике.Эти существа были быстрее и сильнее своих противников, кажется, играясь с ними, несмотря на то, что были меньше раза в два. В их движениях не было грации или видимых навыков, лишь чистая сокрушающая мощь, но ни один из куда более искусных, но уступающих в силе бойцов, ничего не мог им сделать.
Чуть в стороне от одностороннего сражения стоял еще один монстр.
Он напоминал небольших чудовищ, но в то же время был иным.Первое, что бросалось в глаза — это его рост, он был куда выше среднего человека. Окрас его хитинового панциря был кислотно-зелёным, но то были лишь визуальные различия их обликов.Небольшие монстры были жестокими, выкрикивали короткие боевые кличи и смеялись над своими противниками, но они были неловкими, в их действиях виделись хаос и спонтанность.
Этот же монстр вполне осмысленно, холодным взглядом наблюдал за боем. Казалось, он излучал собой непоколебимое спокойствие и столь же явную угрозу.Навевающий чувство опасности одним своим видом монстр стоял спиной к совершенно человеческому на вид ребёнку, с блондинистыми волосами и пронзительными, мутными, нефритово-зелёными глазами.
Мальчишка выглядел невероятно атлетичным для своей комплекции и роста, его тело украшали хорошо очерченные мускулы, что смотрелись совершенно неправильно на ком-то его возраста.
Но даже это не так сильно притягивало взгляд. Подпаленная одежда, запёкшаяся, а местами и еще свежая кровь на коже и одежде тут и там, многочисленные ссадины, порезы, синяки…
Парень выглядел так, словно его долго и вдумчиво избивали.Не каждый взрослый человек мог бы остаться на ногах в таком состоянии.Но мальчишка стоял, смотря в спину монстра, его кулаки сжимались до хруста, но в глазах… в глазах читался страх. Нежелание быть там, где он находился.Этот взгляд иногда перемещался от сражающихся фигур к стоящему перед ним монстру, но каждое мгновение будто добавляло ему неуверенности.Мгновение, и рядом с мальчишкой появилась еще одна фигура, с громким свистом воздуха.
— О? — монстр заинтересованно повернул голову, отвлекаясь от вида избиения людей его миниатюрными копиями.
— Вайлет? — выдохнул сильно удивившийся мальчик, невольно сделав шаг назад. — Что ты тут делаешь?! Уходи, ты же погибнешь!Человек с рыжими волосами в изодранном оранжевом Ги только смерил блондинистого ребёнка коротким взглядом. Его взгляд прошёлся по внешнему виду парнишки, остановился на его лице и… заледенел.
— Он прав, ты знаешь, — монстр развернулся на месте, медленным, прогулочным шагом направляясь в сторону мальчишки и Вайлета. — Этот трусливый сопляк не может защитить даже себя, балласт лишь окончательно сломает любой намёк на его сопротивление.
Казалось, Вайлет не слышал ни монстра, ни то, как тот медленно направлялся к нему. Пусть грузные шаги вполне отчётливо отдавались по округе.
Человек продолжал смотреть в глаза мальчика перед ним.
— Гохан, хватит ребячиться, — слова, что покинули его горло, были хлёсткими и холодным и, казалось, они заставили мальчишку отшатнуться, словно от оплеухи. — Я знаю, ты не терпишь сражений, ненавидишь делать другим больно. Только здесь и сейчас у тебя нет выбора, — ясные зелёные глаза человека смотрели уверенно, без тени сомнения, невольно заставляя ребёнка застыть и слушать. — Все здесь ставят свои жизни на кон. Разница только в том, что мы — слабы, сейчас наши жизни не смогут купить даже лишней минуты. Я уже ничего не могу сделать, Веджита ничего не может сделать, даже твой отец — и он ничего не может сделать. Только в тебе есть нужная сила, потенциал, до которого ты боишься дотрагиваться. Гохан, это больше не игра, в которой ты можешь просто сдаться. Никто не спасёт тебя, никто просто не может.
Монстр подошёл вплотную к человеку со спины.
— Вайлет… за тобой! — выкрикнул блондин, но он не смог сделать и шага вперёд. На его лице был только страх, а ноги едва заметно дрожали.— Последнее слово? — с широкой, мрачной ухмылкой уточнил Сэлл, заслоняя своей массивной фигурой солнце.
Но человек даже не повернулся к нему, продолжая смотреть на ребёнка перед ним.
На его лице появилась небольшая улыбка.
— Сейчас пришла твоя очередь защищать остальных, малец. Выше голову, и прекрати уже сдерживаться.
Мгновение — и голова стоящего спиной к монстру человека превращается в кровавые ошмётки, а тело сносит силой удара куда-то в сторону, словно сломанную куклу.
— Хм… — монстр с удивлением осмотрел свою окровавленную руку, на которой не осталось ни костей, ни мозговой ткани. Сэлл знал, как правильно наносить удар. — Не думал, что это будет так просто. Этот землянин всегда был проблемным, я был уверен, что он что-то замышляет до самого конца… — фиолетовые глаза остановились на ребёнке, чье лицо было заляпано кровью. Он в шоке смотрел на лежащее в стороне тело.Монстр ухмыльнулся шире.
— Похоже, кто-то из вас всё же понял, что сопротивляться уже бесполез…
Взрыв произошёл резко.
Одно мгновение Гохан смотрел на то, что осталось от его учителя. Человека, что помогал ему тренироваться с самого детства, на того, кто вместе с Мистером Пикколо пытался научить его всему чему знал. Это он читал ему истории и сказки после того, как Намекианец забрал его, чтобы тренировать. Буквально умоляя зелёного гиганта помочь присмотреть за ним.Глаза сейена-полукровки остановились на монстре перед ним, на том, чья рука была покрыта свежей кровью человека, который уже давно был семьёй.
Голова Гохана опустела. Странное чувство невесомости и сюрреализма, словно он отдалялся от собственного тела.?Твоя очередь защищать остальных... Прекрати уже сдерживаться….?
Осознание пришло внезапно.
Эта мысль что-то сломала.Сомнения, сожаления, страх, неуверенность в своих силах… всё это перевалило за критическую точку и пропало, словно схлопнулось.
Потоки энергии взвились вокруг парня, круша, ломая, но почти сразу обретая фокус. Безбрежная сила мгновенно заставила замереть все бои в этой пустыне.
Десяток с лишним пар глаз остановился на фигуре, объятой золотым ореолом из сияющей энергии, по которому бегали молнии. Сама земля треснула словно от титанического удара, подняв в воздух тонны каменистой крошки.Из позы мальчишки пропала неуверенность, страх или сомнения. Слезы, стоящие в его глазах, рождённые из ставшей почти привычной ненависти к собственной беспомощности, поднимались вверх вопреки гравитации потоком запредельной энергии, развеиваясь паром только лишь отделяясь от тела.
Но и эти глаза были другие. Сейчас в них отражалось лишь одно существо, что с шоком смотрело на него самого.
В этих нефритовых сферах тоже больше не было места слабости, только воля и сосредоточенность.Энергия паренька, что и без того была подобна океану, в одно мгновение вздыбилась, сконцентрировалось и сжалась, обратившись полноценной суперновой, что затмевала всё вокруг.Так и начался второй раунд сражения за судьбу Земли.
В тот момент Сон Гохан больше не был ребёнком. Приняв на себя ношу ответственности за жизни и будущее тех, кто ему небезразличен, отринув сомнения и изгнав страх, мальчик в один миг стал мужчиной.
***Когда я отпустил сотканную иллюзию, наконец разжимая зубы и медленно выдыхая, какое-то время в лагере царило молчание.
Я не смог показать иллюзию в полной мере разве что Вулфу. Слишком роботы и андроиды иные в плане восприятия.Ради него пришлось создавать не образы, передаваемые в голову, а именно картинку со звуком с физическим воплощением в мире.Это выматывало, но не так сильно, как нужда самому снова поднять те моменты в своей памяти.
Шок остальных был мне понятен.
Я показал последний бой Гохана против Перфект Сэлла, с переломного момента до самого конца. Воспоминания, что мне передал сам парень после того, как меня воскресили Драконьим Жемчугом.
Все присутствующие ощущали уровни сил сражающихся, кроме разве что Вулфа. Как и звуки с образами, ощущение энергии вполне можно транслировать в не пытающееся сопротивляться сознание.
Единственное, что я не осмелился им показывать — это эмоции самого Гохана и его мысли.
Некоторые вещи слишком личные. Мне неловко уже от того, что он поделился ими со мной. А уж показывать это чужим в понимании моего бывшего ученика людям…— Que raio foi aquilo?* (Что за чертовщина?) — впервые на моей памяти Сэм заговорил на родном языке, а не на английском. — Что я только что увидел? — резко развернулся ко мне самурай.
— Гохана, — спокойно встретил я взгляд мужчины.
— Но Вайлет же… умер там! — внезапно подала голос слайм, аж подавшись ко мне. — Я видела! С тобой ведь всё в порядке, правда? — я мягко отстранился от Сали.— Я действительно умер тогда, — тихо признал я. — Но это было давно, то, что вы видели — лишь воспоминания более чем десятилетней давности.
— Вы… умирали? — тихо спросил Лука. Парень выглядел абсолютно выбитым из колеи.
Я только кивнул.
— На моей родной планете были средства вернуть мёртвых к жизни, — просто признал я. — Но не думаю, что вас именно это беспокоит.
— С тобой точно всё в порядке? — даже как-то тихо, почти плача спросила Сали. И внезапно я осознал, что этот комок позитива, слишком наивный для своего же блага, не могла не воспринять всё увиденное близко к сердцу. Это для меня то были давние воспоминания и старые сожаления. Я не учёл, что для моих учеников это будет шок. — Точно-точно?— Точно-точно, — подтвердил я, позволив себе небольшую улыбку. — В самом посмертии вообще нет ничего плохого, если честно. Не считая очередей. Чего, правда, не скажешь о самом миге смерти, — я вздохнул.
— И каково это — умирать? — подал голос Блейдвулф. Я неожиданно покосился на стоящую рядом с нами боевую платформу, что внимательно на меня смотрела.Единственный, кто видел самые нечёткие образы, всего лишь картинку.
Даже интересно, что происходит в его голове сейчас.— Угнетающе, — честно ответил я. — Время искажается, кажется, что миг — это вечность, а вечность — это миг. Ты чувствуешь, как твоя душа покидает смертные оковы, утрачивая все ощущения и возможность связно мыслить, но продолжая осознавать, что происходит до последнего мгновения. Я до сих пор иногда задаюсь вопросом, жив ли я, или всё еще лежу в той пустыне, зависнув в мгновении перед собственной смертью, и придумываю всё это в бреду.
Мой прямой ответ вызвал только еще больше неловкого молчания.
Я оглядел собравшихся тут… друзей, наверное. Кому-то еще я всё же не доверил бы эти воспоминания, личные и для меня, и для моего первого ученика. Да и не просто кино я показывал. Мне нужно было преподать урок.Сэм хмурился, но смотрел на меня, и я видел, что он обдумывал что-то. По механической морде Вулфа понять было нечего нельзя. Сали, похоже, была просто рада, что я в порядке, и одно лишь это похоже забивало все остальные мысли и заботы слайма. Её желеобразное тело ходило волнами, но медленно успокаивалось.
Кто-то перепугался, и это целиком моя вина.
Лука же выглядел потрясённым чем-то до глубины души. Даже его взгляд, которым он смотрел в землю казался пустым, почти не осмысленным.
В общем-то именно ему я и хотел показать всё это больше всего.
Он был слишком похож на Гохана, а значит обладал весьма схожими слабостями.Как и Гохану, я сомневаюсь, что Луке понравится сражаться по-настоящему. Сын Люцифины тоже был слишком мягким мальчиком, достаточно добрым, чтобы сопереживать своим врагам, и недостаточно решительным и опытным, чтобы уметь отбрасывать эти переживания в сторону, когда действительно нужно.
Я не хочу решать за Луку какой путь избрать в жизни или куда стремиться. Но показать тот переломный миг, к которому он и сам подойдёт рано или поздно, если продолжит становиться сильнее — я был обязан.
Мальчик должен понять, что сила, которой он уже обладает, существует не ради одних лишь игр да облегчающих повседневную жизнь умений.Мне только хочется надеяться, что у Луки будет больше времени, чем у сына Гоку.
Что по крайней мере в этот раз я не сломаю своего ученика своими же руками просто потому, что это единственное, что я вообще могу сделать, чтобы спасти мир.Момент полного бессилия, когда я не мог не то, что бросить вызов настоящему нашему врагу, но даже замедлить его — вот что я показал всем собравшимся.Тот раз, когда Вайлет провалился по крупному, и умер за это, заставив ребёнка разгребать его ошибки.Убить Сэлла? Смешно, ведь я не мог его даже поцарапать. Лучшее, на что я мог надеяться — это забрать Сэлла куда-то мгновенной трансмиссией. Но я помнил ?канон?, где этот гений смог повторить эту пространственную технику единожды испытывав её на себе.
Давать этому монстру нечто подобное в распоряжение было бы непоправимой ошибкой, подписывающей смертный приговор для всех нас.
Поэтому я сделал единственное, что действительно мог — умер с пользой, подобрав момент так, чтобы заставить Гохана сделать шаг вперёд.
Мальчик не был к этому готов, не просил об этом и не заслуживал, чтобы его ставили в то положение, буквально заставляя надломиться. Но кроме него некому было сражаться, а кроме меня никто до конца не понимал, как заставить его отбросить сомнения.
Поэтому я умер, забрав у Гохана любые иллюзии, которыми он еще мог тешиться.
До сегодняшнего дня я виновен в этом.
Несмотря на то, что я обещал себе, что помогу своим друзьям, в конечном счёте все обернулось почти как в чёртовом мультике. Считанные отличия несмотря на все усилия, все меры предосторожности.Только 16-й благодаря моим словам знал, что в нём нет бомбы, и не пытался убить себя вместе с Сэллом. Поэтому и умирать пришлось не ему в конце концов.Хоть что-то хорошее в той поганой ситуации.
— Ладно, думаю вам всем есть, что обдумать, — вздохнул я наконец. — Сегодня тренировки не будет. Делайте что хотите.
Развернувшись на месте, я направился назад в свою комнату.Я уже переступил порог, когда меня окликнули.— Вайлет! — я обернулся, бросив взгляд на окликнувшего меня Сэма. На его лице играла небольшая ухмылка. — С каких пор ты красишься?
Я захлопнул за собой дверь.
Такими темпами своей смертью этот отморозок не умрёт.
***Через два дня, окраины Леса Духов.Проделать путь до назначенного места оказалось не слишком сложно. С магией Алистроемерии, которой она без труда уменьшила наши палатки и припасы почти до карманного размера, даже тащить на горбу сколь-либо заметную по размерам поклажу не пришлось, и отсутствие привычной повозки почти не сказывалось на темпе или даже на комфорте передвижения.
По дороге мы чуть не налетели на парочку монстров, но я заметил их заблаговременно, так что и тут всё прошло без приключений.
Сам Лес Духов внушал. Глухая полоса леса начиналась почти сразу после словно невидимой полосы, отделяя холмистую долину, из которой мы пришли, от самого леса.
Если закрыть глаза и сделать вид, что я нахожусь в другой вселенной, можно почти поверить, что я нахожусь у подножья какого-нибудь леса Фангорна, или Лихолесья.
Но увы, в своём коротком турне по мирам Арду я не нашёл, так что имею я то, что имею.И в тени многочисленных деревьев, как мне кажется, меня ждут далеко не мудрые Энты из книг одного профессора, которые я недавно освежил в своей памяти, ?распечатывая? для детишек в деревне гарпий.
Мы c моей попутчицей устроили привал у самого леса. Последняя возможность отдохнуть и перекусить.
Ну, правда, лично я голоден не был, но…
Я наблюдал с каким упоением Алистроемерия методично поглощает приготовленный её же силами суп. Девушка купила в городе поваренную книгу и, насколько я могу судить, ей даже нравилось пробовать свои силы в чём-то новом.
Вроде…
— Вайлет, — я поднял взгляд от стоящего у костра котелка, встретившись глазами с Алистроемерией. — Дальше вам стоит идти одному.
Я моргнул.
— Разве не ты хотела встретиться с этой Сильф?
Маг только покачала головой.
— Духи не слишком жалуют шумные компании. Если вы идёте заключать с Сильф контракт, то, чтобы встретить духа ветра, вам стоит идти одному, — взгляд девушки устремился куда-то на запад. — После того как вы вернетесь с ней, у меня будет возможность задать свои вопросы.