I (1/1)

На каждый мой неспешный шаг приходилось три удара сердца. Каждый мой шаг вперед?— это еле слышный вдох. Перед глазами повисали клочья пара, сквозь которые я и глядел в спину своей будущей жертве. Я был возбужден и поэтому, несмотря на дьявольский холод, мне было приятно и тепло. Мою кровь будоражил инстинкт убийцы. Он обитал в глубинах моей памяти как осколок первобытной природы. Я ощущал незримую руку, ведущую меня вперед. Интуицию, наитие. И всецело отдался чувству охоты. Я пробежал по наклонному стволу и спрыгнул вниз, едва задев ветки, на замершее холмистое плато. Сразу же после рванул к кусту можжевельника. Я присел, задержал дыхание и затаился. Я думал лишь об одном, как бы он меня не заметил! Это была охота на очень опытного противника, и еще один провал был недопустим. Под ногами у меня предательски заскрипел лед. Я еле удержался от того, чтобы не заскрипеть зубами. Я злился сам на себя за свою же медвежью неловкость. Но едва человек, на которого я задумал напасть, отвернулся, я сразу же забыл о своих неудачах и, пригибаясь к земле, побежал дальше. Цепь близко растущих деревьев стала моей лестницей, а торчащие почти вровень ветки?— ступенями. Одна, вторая, третья. Я застыл, покачиваясь на последней, еще раз обругав себя за неуклюжесть. С ветви слетел ком стена. Благо это меня не выдало. Я задержал дыхание и, не дав себе времени на испуг, прыгнул. В ушах засвистел обжигающий ветер. И прежде чем мою голову наполнили хоть какие-то мысли, меня тряхнуло о землю. Мое падение не смягчило человеческое тело?— только слой неглубокого снега. Разумеется, Лиам?— а это был именно мой лучший друг, учитель и соперник?— сумел увернуться от моей атаки. Он снял капюшон и захохотал. А я подбежал к нему, тоже смеясь и тыча пальцем ему в грудь: —?Ну признай же, признай, я почти тебя достал! Нас обоих скрючило от хохота, но Лиам первым пришел в себя. Он улыбнулся мне весьма благожелательно и покачал головой: —?Почти?— это ничто, Шэй. Да и к тому же… это удача. Ну конечно же, какой ирландец не верил в удачу! Я закатил глаза к небу. —?Удача?— это миф, Лиам. —?Ага,?— воскликнул Лиам, разводя руками,?— а если это миф, то скажи-ка, как ты тогда выбираешься из своих постоянных передряг? —?Ну, знаешь, из огня да в полымя. И как-то так вот выбираюсь. Я великолепно умел читать по глазам, это искусство я освоил в совершенстве. И я точно знал, что Лиаму было чем ответить. В его блестящих радужках плясали лукавые бесы. Уверен, он бы помянул любое происшествие, из которого ему доводилось меня выручать, а таких было предостаточно. Но мне было чем парировать. Я бы сказал ему, что его внезапные появления в самый подходящий момент никак не могут быть удачей, так как удача?— проявление Божьего промысла, а приравнивать себя к длани Господней, не будучи клириком,?— есть богохульство. Конечно, я не верил ни в каких богов, относясь к ним как к героям мифов, но Лиам ведь верил! Но прежде чем мы успели вступить в религиозно-метафизический спор, где-то неподалеку раздался выстрел. В небо взмыла стая птиц. Мы замерли и переглянулись. Выстрелы на вражьей территории могут значить очень многое. И почти никогда?— что-то хорошее для нас. —?Нам пора! —?бросил Лиам и кинулся по направлению к лагерю. Я старался не отставать, но Лиам все равно подгонял меня:?— Быстрей! Похоже, у капитана и его команды неприятности. —?Как странно,?— прохрипел я, не в силах бежать еще быстрее. —?На встрече с контрабандистами, да еще и организованной капитаном, и вдруг неприятности! Что же могло пойти не так? —?Шэй… —?Может, теперь ты расскажешь, зачем мы здесь, раз ситуация?— полное дерьмо? Мы вскарабкались на утес по удачно поваленной сосне. Впереди балансировал Лиам, а я силился расслышать его в вое ветра, древесном скрипе и шуме собственных вздохов. Лиам сказал: —?Шевалье считает, тебе не стоит знать. О, Шевалье. Старый ублюдочный змей. Мы познакомились с ним, когда я вступил в Братство Ассасинов. И с самого первого взгляда мы друг другу не понравились. Думаю, так бывает, когда два человека, достаточно хорошо знающих свои недостатки, видели такие же в ком-то другом. Можно сказать, что мы были весьма похожи. Только на моей стороне была молодость, а Шевалье ее терял, что наверняка подливало масло в огонь его ненависти. Ну, а я был для нее как кузнечный мех. И исполнял свою роль с удовольствием. Думаю, мы оба получали искреннее удовольствие от этой мелочной и бессмысленной вражды. В каком-то смысле нас связывали такие же крепкие узы, как и с Лиамом, только с точностью до наоборот. И когда мой лучший друг упомянул Шевалье, да еще и в таком виде, мое горло ожгла обида. Лиам слушал его и дорожил его приказами! И не мог сделать для меня исключения. Я все же не удержался, и крикнул ему, пряча недовольство за шутливо-обиженным тоном: —?А я-то думал, мы друзья, Лиам! —?Друзья,?— кивнул он, не оборачиваясь,?— но это другое. Так решили, Шэй. Ничего не поделать. Кто решил? Шевалье? И почему Лиам не восстал против этого приказа? Смешно и грустно! Тем временем мы добрались до очередного скалистого обрыва. Все время мы бежали в лагерь по памяти, и только теперь сквозь вой пассата прорезались голоса, едва различимые даже моему чуткому слуху. Мы спрыгнули вниз, благо высота была небольшая. Натренированные таким трюкам, мы рухнули в снег и синхронно кувыркнулись, смягчая силу падения. И оскальзываясь на льду, побежали дальше, к деревьям, росшим у самой кромки льдистого берега. При виду нас в воду посыпались королевские пингвины. Вот хорошо им, в их жизни точно не было никаких Шевалье! А меж тем, мы подбирались все ближе к нему. Когда под ногами захрустел лед, я услышал из-за деревьев отборную брань. Это Шевалье взывал к небесам с вопросом, где же его недоумки. Это он о нас. И первым, что мы от него услышали лично было: ?Какого черта?!? Он бросил бутылку с вином в снег, задрал подбородок и неприязненно, с ног до головы, оглядел нас двоих. Должно быть, это и впрямь было впечатляющее зрелище! Наверняка, мы выглядели потешно. Во мне было почти шесть футов роста, я был худ и вечно лохмат. Ну, а Лиам, как и подобает потомственному О’Брайену?— был крупным детиной полных семи футов роста, с атлетичной фигурой и бритой головой. Мы оба запыхались, раскраснелись и жадно втягивали сквозь зубы воздух. По нам ручьями стремился пот, и, откровенно говоря, мы смотрелись как два гороховых шута при монаршем дворе. Шевалье был другим. Он не позволял себе бежать, свесив язык как умирающий пес, он всегда держался с достоинством. Бледнолицый (в этом было наше сходство), костлявый (в этом тоже), с зализанными назад длинными волосами?— он производил впечатление аристократа, каким и являлся (а это то, какого сходства мне бы хотелось). Стоит ли удивляться, что на нас он смотрел с пренебрежением? Ублюдок привык, что такие, как мы накрывали ему на стол и подтирали обгаженный зад. Различие читалось не только в лице, но и одежде. На нас были теплые кожаные плащи с суконными капюшонами. А Шевалье же нарядился в длинный черный кафтан, кроем напоминавший французский мундир, и дополнил это красным шейным платком. Натуральный вампир! Также на нем был светлый жилет, мягкие черные сапоги и, выделявшийся на фоне темных одежд, широкий алый кушак. —?Где вас двоих носило? —?прокричал Шевалье, а голос у него был хриплый и противный. —?Мы охотились,?— ответил я. —?А что случилось? —?На моих людей напали английские псы! —?О, капитан Жозеф! —?воскликнул я с неприкрытой иронией, проигнорировав предостерегающий жест Лиама. —?Помнится мне, вы грозились перебить их одной левой. Да, речь шла о том, что под удар попали жизни моих собратьев-ассасинов. Но уж очень мне хотелось побесить Шевалье! Нечасто мне доводилось видеть его поражение, и сейчас я торжествовал. Лиам вздохнул и отвел глаза, а Шевалье плюнул в мерзлую траву. Подбоченившись, и задрав тонкий горбатый нос, он затянул нудную старую песню, от которой меня клонило в сон. —?Для тебя?— капитан Луи Жозеф Готье, шевалье де ла Верендри! Я едва подавил зевок. —?А ты, я смотрю, решил, что одни лишь тренировки сделают из тебя настоящего ассасина? —?(А ты, я смотрю, решил, что на меня действуют твои нотации?)?— Да ты хоть знаешь, что это значит? А на этом месте едва удержался, чтобы не состроить ему рожу. Поэтому я сделал глазками Лиаму. Тот вздохнул еще раз. —?На тебя возложено бремя великих древних традиций! —?Шевалье все не унимался. —?Одна из которых в том, что Наставника, то есть меня, должно слушаться беспрекословно! Иначе нам не освободить человечество! Я не вытерпел: —?Красивые слова, Шевалье, но от них я не чувствую себя свободным. —?Зато почувствуешь себя мудрее! Закончив цедить эту блажь, Шевалье ударил меня и едва не выбил мне все зубы. Он был скор и резок, и двигался с легкостью тени, хоть и был меня старше. Мои губы лопнули, и я отлетел в снег. Проехавшись по земле пару футов, мне удалось перевернуться. Я вцепился в камни, и, признаюсь честно, зарычал как собака. Кровь из моего рта брызгала на снег, шипя и пенясь. Я кинулся на Шевалье, пока он стоял и проповедовал, пытаясь воззвать к моему уму и совести: —?Как ты смеешь проявлять неуважение! Да я… Но прежде чем отзвучал его голос, я тут же проявил неуважение еще раз, двинув Шевалье кулаком под дых. Он согнулся, и я еще раз приложил его в челюсть. Кулаки так и мелькали. Еще бы, я так давно представлял этот момент! И когда я схватил его за грудки и замахнулся для третьего удара нас растолкал Лиам. —?Господа, хватит! У вас есть общий враг, и он, похоже, недалеко! Я зло посмотрел на своего друга и едва удержался, чтобы не приложить и его тоже. Хотел бы я, чтобы наш с ним общий враг был еще ближе?— не кто-то где-то, а этот подонок Шевалье! Я дышал злостью, но спустя мгновение мне стало тошно от самого себя. Лиам был последним, кто заслуживал такое отношение. Он много для меня делал с самого детства, начиная защитой от уличных банд и заканчивая символическими проводами сгинувшего в море отца. Он был рядом всегда?— надежный и непоколебимый как скала, и даже думать о нем плохо было неправильно. Не то что желать его ударить! Но мгновенно подавлять раздражение я не умел, так что отвел душу на ближайшем сугробе, а затем с удовольствием плюнул в траву. Пока Шевалье с Лиамом решали какие-то вопросы, я присел на корточки и посмотрел на линию горизонта. Это меня успокоило. Я любил море, и, в особенности, такое: без волн и тронутое льдом. Жаль, но эффект был недолгим и неполным! Ветер обратился в бриз. Он приятно пощипывал мои разбитые в кровь губы. Я глянул в воды близ берега, чтобы оценить ущерб. На бледной коже не осталось синяков, только по давно не стриженым усам и подбородку змеилась кровь, казавшаяся в темной воде одного цвета с волосами?— чернильно-черной. Я ее оттер, но большего урона не заметил. —?Королевский флот напас на нас и вынудил моих людей бежать! —?выпалил Шевалье, указав пальцем на кучу раненых бедолаг. —?Мы сели на мель, а контрабандистов, с которыми мы должны были встретиться, взяли в плен. Я бы снова что-то сказал, если бы мои зубы не болели от кулака Шевалье. Я ведь с самого начала не одобрял идею связаться с контрабандистами. Но теперь, как оказалось, я был не прав. Не они ополчились против Шевалье. Ему помешали солдаты английской короны. Еще один мой провал?— неверное опрометчивое суждение. Конечно же, извиняться я не стал. Но, по крайней мере, не ударил Шевалье еще раз. —?Мы с Шэем освободим их, а раненые?— на вас. —?примирительно сказал Лиам. Старый ублюдок кивнул. Я тоже. И хотя мне совсем не хотелось заниматься этим, да еще и после выволочки у Шевалье, я затрусил в гору вместе с Лиамом. Разве что на миг задержался, чтобы ?проститься?. Шевалье смерил меня уничижительным взглядом. И я ответил ему тем же. Именно тогда, продираясь сквозь еловые ветви и летящий в лицо снег, я впервые задался вопросом, в какой же момент мы?— ассасины?— свернули со своего истинного пути? В ордене было Кредо, и оно состояло из трех неприкосновенных правил. ?Не позволяй клинку поразить невиновного? А разве не это мы собирались сделать? Английские солдаты пленили контрабандистов, и… что же теперь? Это мешало планам ассасинов, а значит, честные англичане должны будут умереть, не будучи ни на йоту причастными к тамплиерской доктрине? Это они были невиновными. ?Скрывайся у всех на виду? В лучшие времена мы неделями выслеживали свои цели, куда бы те не пошли. Шли за ними всюду и наблюдали из темных углов таверн. Мы заглядывали в окна, оставаясь невидимыми. И действовали так же, чтобы не вызывать и тени сомнений. Поэтому для наших жертв джентльмен по соседству всегда оставался просто джентльменом, а ночной гуляка?— просто гулякой. Надо было стать для цели столь же естественным, как окружающий мир. Я впитал эту мудрость. Я оттачивал ее. Я готовился быть ассасином и заслужить право им называться. Тем горше мне было от того, что сейчас приходилось действовать как простой головорез. Скрытно?— если получится. Быстро?— и как можно быстрее. ?Никогда не подставляй под удар Братство? И вот мы с Лиамом бежали, чтобы спасти операцию, поставленную под удар недальновидностью Шевалье. Да, пусть не контрабандисты его обманули. Но и без этого связываться с ними было неразумно. Сомнительные связи Шевалье поставили под удар задание Братства. И мы сейчас бежали по заснеженным скалам ради третьего правила Кредо, нарушив при этом первые два. Наверное, это и было началом конца. Мы с Лиамом обнажили сталь на бегу. Я?— абордажную саблю и кортик, а он?— скрытые клинки. Мне же их попросту не вручили. Мы добежали до края и перескочили на дерево. Лиам как птица порхнул к соседнему, а я остался, привлеченный движением снизу. Это бродил караульный. Его красный мундир выделялся на голубом искрящем снегу. Я дождался пока тот не шагнет так, чтобы я увидел макушку его треуголки, и спрыгнул, мягко приземляясь солдату на плечи. Даже раньше, чем я коснулся его каблуками, кортик пробил ему позвоночник. Фокус в том, что перерубленный в области шеи спинной мозг лишал врагов шанса закричать, так что мы беззвучно рухнули в потеплевший от крови снег. Чуть поодаль Лиам снял второго караульного. Наспех оттащив тела в кусты, мы метнулись дальше, скользя как тени за полосой кустарников. Еще двое сидели на толстых бревнах спиной ко мне. Между ними мерцал костер. Мне было жаль обрывать их жизни. Они сидели и говорили о своих далеких семьях. У одного была дочка, у второго сын. И они оба мечтали вернуться в Лондон. Но этому не было суждено сбыться: я выпрыгнул к ним, припав на одно колено, и пропорол их сонные артерии. Внутри них зашипело и чавкнуло. Мне пришлось отскочить назад прежде чем передо мной схлестнулись два карминовых фонтана. Я отвел взгляд и увидел, как Лиам полоснул клинком последнего на этом берегу солдата. Кровь окрасила алый мундир в бордовый, и на землю посыпались внутренности. Они зашипели, еще горячие, свесившись в холодный снег. Я подошел к другу и хлопнул его по плечу. —?Ну, это все. Мы отыскали взглядом контрабандистов, что были связаны друг с другом спина к спине. И до тех пор, пока мы не подошли, они даже не обратили внимания на наши маневры. Я ощутил прилив гордости. Пусть у нас с Лиамом и не было времени на подготовку, но мы сумели остаться незамеченными! —?Сэр,?— просиял один из них,?— мы уже думали, что нас повесят! —?Спасибо вам, сэр. —?глухо поблагодарил второй. Я улыбнулся им: редко кто называл меня так. Мне это начало нравиться, к хорошему привыкаешь быстро, будь то реальные привилегии в обществе, или вежливое отношение. День начинал складываться в мою пользу! Я перерезал путы этих двух и поставил их на ноги. Однако меня поразило, что их было всего двое. Вдвоем мало какой посудиной можно было управиться, разве что яликом. Для управления кораблем, настоящим кораблем, моряков должно было быть больше. —?Где остальные? —?Их держат в плену, как и нас, сэр! На корабле. —?матрос указал куда-то на море, но вид загораживали близко растущие деревья. Я осторожно подошел поближе и выглянул из-за ствола. На краткий миг у меня захватило дух. Корабль стоял к нам кормой, так что я смог прочесть его имя, написанное прямо над окнами капитанской каюты. Это была ?Морриган??— прекраснейший двухмачтовый шлюп, выкрашенный в синий и золотой, украшенный белой полосой с боков. И пусть, на самом-то деле, судно не было пределом фантазий, но я влюбился с первого взгляда. Все-таки, есть что-то завораживающее в кораблях Атлантики! Они бороздят ледяные моря, и будто сами дышат их холодом. И под свинцовым небом, на котором почти не бывало солнца, краска на таких судах наливалась цветом, становясь контрастней и насыщенней. Синий был цвета индиго, а белый отливал голубым. Что тут скажешь? Мое сердце принадлежало северу. Забравшись на дерево, и осмотрев палубу в подзорную трубу, я нашел еще нескольких пленников. Они сидели рядом с фок-мачтой, и охраняло их всего четверо английский ротозеев! Я спустился и сказал: —?Ну вот что, у меня есть план. Вы двое, вооружайтесь. Пойдем на верхнюю палубу. Но сперва я один. Попытаюсь пройти к пленникам и освободить их. Тогда может удастся зажать англичан в тиски. Мы ударим изнутри, а вы извне. —?Какой будет сигнал? —?спросил Лиам. Я улыбнулся так дерзко, как только мог. —?А сигналом будет начавшаяся заваруха. Разумеется, я оставил их в приятном заблуждении, что рассчитывал на их помощь. На деле же, я рассчитывал, что вырежу палубу втихую и вернусь на берег триумфатором. Мне даже почти это удалось! Но в самом конце под моим сапогом скрипнула доска. Последний солдат развернулся и бросился на меня с мушкетом, не пытаясь колоть штыком, а орудуя им на манер дубины. Идиот. Я пригнулся, пропустив ствол над головой, и вскочил, выкинув вверх руку с кортиком. Лезвие вошло в нижнюю челюсть караульного. Он захрипел, в его глотке забулькала кровь, и я ногой спихнул его с клинка. Всю эту кутерьму заметили в капитанской каюте и на нижней палубе. Я едва успел перерезать путы на руках пленников. Одному я быстро отдал саблю и кинул пистолет второму. Но мы не успели встать спиной к спине, как нас окружили красные мундиры. Я осмотрелся, ухмыльнулся. Было весело! Англичане жутко боялись меня. И мне это нравилось. К хорошему, как я и сказал, быстро привыкаешь. А вот к ощерившимся со всех сторон штыкам?— нет. Они дрожали в воздухе и блестели на холодном солнце. Я усмехнулся еще раз, но на этот раз специально. И сделал это так мерзостно, как только мог. По лбу ближайшего караульного?— совсем еще молодого двадцатилетнего мальчика?— скатилась капля пота. Он заметил мою улыбку. Но смотреть в лицо опасному врагу вместо того, чтобы следить за его руками?— это всегда роковая ошибка. Я перехватил ружейное дуло, увел его в сторону. От неожиданности солдат нажал на спуск. Раздался выстрел. И красный мундир позади меня оказался мертв. В этот момент с громкими криками на палубу посыпалась моя ?абордажная? команда. Подоспел даже Шевалье! А я и не особо-то был против. Главное, что они внесли сумятицу в ряды красномундирников. Они схлестнулись с толпой солдат и тут же началась резня. Мы с Лиамом переглянулись, улыбнулись, и бросились в самую гущу боя. Воздух наполнился звоном клинков. О, музыка! Английские солдаты кричали, сражались и умирали. Контрабандисты подбирали оружие с мертвых тел, и пускали их в ход против друзей их почивших владельцев. Удар, удар, еще удар. Я разил англичан, пронзая их глотки и сердца. И мы, три ассасина, скользили друг перед другом как в каком-нибудь танце. Полы наших плащей шуршали как крылья демонов. И сам я в этот момент казался себе чем-то большим, чем человек. Шевалье добил последнего, и я ему шутливо поклонился: —?Этого я решил оставить вам. Лиам просто хмыкнул, а Шевалье скривил губы: —?Трогательно. А ты неплохо дрался. Возможно даже, что от тебя все-таки есть польза, Шэй. Я улыбнулся, но без прежней злобы. Видимо, мне просто стоило выпустить пар. Мне даже показалось, что если он признал мои таланты, то мы бы могли перебороть нашу вражду. Святая наивность! —?Кстати, о пользе! —?сказал я. —?Думаю, им этот корабль больше ни к чему. Шевалье осмотрелся, состроил рожу, будто унюхал под носом кучу дерьма?— короче говоря, принял самое подходящее его лицу выражение. —?Эта куча… дерьма? Да, и мысли Шевалье были его физиономии под стать. Мое хорошее настроение тут же стало улетучиваться. —?Если хочешь, Шэй?— забирай. И спасенных тобой морских волков тоже?— это теперь твоя команда,?— Шевалье мне поклонился, и отсалютовал воображаемой шляпой. —?А я пойду на свой корабль. Ой, точнее, не пойду. Его же загнали на мель английские собаки, когда погнались за мной! —?Не волнуйтесь, я предоставлю вам лодку, и вы доберетесь до него самостоятельно. Лицо Шевалье стало непроницаемо. —?Еще чего,?— процедил он. —?Я рисковал жизнью, сражаясь за твою дырявую посудину. Так что довезешь меня. —?Он, прав, Шэй,?— заметил Лиам. —?Теперь это твой корабль, и, к тому же, единственный, который остался в нашем распоряжении. Надо спасать операцию, так что давай, становись к штурвалу. —?А вы ничего не забыли? —?елейно спросил Шевалье. —?Например, раненых бедолаг, которые валяются на холодной земле в нашем лагере? Да, я о тех, которые приходятся нам орденскими братьями. Лиам смутился, но промолчал. Я состроил удрученную мину. —?Так что мы пойдем и заберем их,?— проскрипел Шевалье. —?О нет, Шэй, что ты, не надо нам помогать. У тебя же теперь новая игрушка, да и ты теперь капитан. Не возись с ранеными, прошу тебя. Не пачкай ручки. Статус обязывает.