3. (1/2)

— Олмине, слушай внимательно, — громко выдыхает слова Тоехиса. — Сейчас ты берёшь это и бежишь так быстро, как только можешь.

Протягивает ей кинжал.

— Нет, нет, нет! Ещё чего! Нас обнаружили вместе – отдуваться будем тоже вместе.

Пока спорят, слышат шаги из темноты. Враги их ищут и обязательно найдут, если те не поторопятся с решением проблемы.

— Дура, беги! Я задержу их, — выглядывает из-за дерева, считает меченосцев и лучников чуть поодаль. — Помнишь, что хотя бы один из нас должен добраться обратно? Это будешь ты. Без разговоров.

Вражеский отряд, который загнал парочку к скалистым лесным выступам, уже подобрался ближе некуда. Самый заметный из них – мужчина в громоздких доспехах и с большущим мечом – прокричал: ?Они здесь!?. Видимо, заметил движение за деревьями или услышал перепалку Олмине и Тоехисы. Махнул рукой в их сторону, и отряд в его главе направился прямиком к паникующей девушке и бесстрашному самураю.

— Негоже войну тут стоять и прятаться, — говорит самурай магу. — Всё, беги.

— Шимадзу, я помогу.

— Я сказал…— Я помогу! — кричит громко-громко, что слышат уже точно недруги их.

Стрелы вражеские на них посыпались неожиданно. Большая часть их оказалась в деревьях, за которыми они, собственно, прятались. Некоторые прицеливались и в землю, но до цели не доставали.

— Моя вина в том, что нас обнаружили почти сразу же после того, как мы попрощались с Ёичи и Эми. Я буду исправлять всё это, — поправляет съехавшие очки и рвётся копаться в форме своей. Достаёт кучу бумажных печатей.

— Твоей вины в нашем обнаружении нет, знай.

Самурай с характерным звуком катану переворачивает в руке жёсткой, берётся и второй рукой за рукоять. Вдыхает предвещающий воздух кровожадной битвы, улыбается.

— Работаем по старому плану? — с надеждой в голосе спрашивает Олмине, не хочет уходить, очень желает помочь.

— Да, — к счастью для неё отвечает он.И кричит. Кричит так яро и надрывисто, что кажется девушке, будто бы земля содрогается. Враги пугаются, а Тоехиса бежит прямиком на них. Пока те в растерянности, успевает снести головы трём солдатам, перерубает ещё двоих. Когда лучники, стоящие подальше, пускают острые стрелы в самурая, его защищает выбежавшая из укрытия Олмине. Она ставит волшебную стену перед ним, наконец-то по истинному значению использует свои способности.

***— То есть как это - они ещё не пришли?

Эми стоит перед Ёичи, руки в бока упирает.

— Скоро должны вернуться, — отмахивается от неё. — Продолжай давай.

Она косится на парня недоверительно, но слушается. Вновь берёт лук и встаёт в нужную позу, тетиву растягивает. Думает, что не время сейчас спрашивать о настоящем назначении этих тренировок, узнать о котором ей было жуть как интересно. Заботило Эми лишь отсутствие двух человек, возможно, важных для неё.

— Может, послать за ними кого-нибудь? Могу сама даже сходить. Только карту мне надо и…— Никого посылать за ними не надо. Успокойся. Тоехиса живучий, а Олмине он в обиду не даст. Всё в порядке будет. Придут они.

— Когда? — напористо спрашивает.Ёичи глаза прикрывает. Ему успокоиться надо, ему! Не ей.

— Скоро.

Отвечает он как-то равнодушно, получается у него так, ничего не поделаешь, но в самом же деле думает много о невозвращении Тоехисы и Олмине. Просто знает, что нецелесообразно именно сейчас кого-то посылать за ними. Если враг их настиг – настигнет и их. Нужно план продумывать.

Но они вернутся.

— Что же вы все такие чёрствые! Хоть чуть-чуть в вас переживания да должно быть! — кидает лук в сторону, нервы сама себе шатает.

Когда уходит с места тренировки, бросив ни в чём не повинного Ёичи, понимает, что неправильно выразилась. Ведь только Ёичи так пренебрежительно отнёсся к её идее послать за Тоехисой и Олмине. Нельзя всех равнять с лучником, говорить, что переживания нет в них. Наверное, Насу-но подумает теперь, что она неблагодарная вся и вообще ужасная по характеру. Этого не хотелось. Потом она извинится. Но сейчас пойдёт искать поддержки в другом лице. В лице того, от кого вряд ли поддержки вообще добьёшься, однако… в любом сюрпризы есть, мало ли.

В Нобунаге сюрпризов не оказалось.

— М? За сладкой парочкой послать кого-нибудь? М-м-м… нет.

Он на свежий воздух выбрался впервые за несколько дней пребывания здесь, что удивляет Эми. Всё сидел в своём этом кабинете, документы просматривал, а тут аж за пределами замка теперь находится, там, где нашли Эми впервые недоброжелатели, где стрелу в неё пустили, где схватили. Пробрало мурашками девушку из-за этих воспоминаний. И зачем Нобунага тут?

Он воцарился на влажной земле, прислонившись к нерушимой на первый взгляд внешней стене крепости. И смотрел на линию горизонта.Эми топает ногой, кулаки сжимает.— Вы все сговорились, что ли? Они там одни! Их спасти надо!

— Меня радует твоё желание пуститься в опасную авантюру, но нет.

— Да почему?

— Потому что если их схватили, то они уже мертвы, — вот так вот в лоб говорит ей правду. — Некого тебе спасать будет. Только зря время потеряешь.

Действительная причина того, почему все сидят, сложа руки, ударила самой глубокой раной по сердцу её. Эми пошатнулась и почувствовала, как в носу защипало. Тогда она рукою ухватилась за стену крепости, чтобы не свалиться. Спиной прислонилась к холодной каменистой поверхности и скатилась по ней вниз, присела рядом с Нобунагой.

И заплакала, лицо в ладонях пряча.

— У наших врагов приказ один – убивать Скитальцев и их приспешников.— Это вы так успокаиваете? — она сглатывает слёзы, но плакать не перестаёт, смеётся от невозможности что-либо сделать. — Бессердечные вы. Бессердечные. Нельзя так. Они же… они же ждут нас, небось надеются на спасение. А вы их уже фактически похоронили.

Заливается она новой порцией слёз, всхлипывает и поскуливает.

— Тоехиса в любом случае биться до последнего будет. Олмине он…

— … в обиду не даст. Знаю я! Знаю! — трёт глаза, чтобы пелена слезливая спала со взора, чтобы посмотреть в глаза, в глаз точнее, мужчине. — А кто их в обиду не даст?

Видит в глазу его туманном, желтоватом что-то знакомое.

Волнение.

От этого замирает она, не позволяет себе оторваться. А Нобунага, в свою очередь, смотрит с укором в её карие глаза и говорит будто бы: ?Вот видишь, я тоже переживаю, я тоже человек?.

?Он ждёт их?.

Тогда она понимает, что каждый из здесь присутствующих, из тех, кто знает Тоехису хотя бы немного, кто с Олмине говорил хотя бы секунду, беспокоится. Каждый пусть и делает вид, что всё равно на них, но ждёт. И Ёичи тоже. Стыд охватил Эми полностью. В который раз она ошибается насчёт людей, которые окружают её последние несколько дней? Как долго она ещё будет мешкаться под ногами у них, у этих воинов, для которых мир подобный не представляет ничего нового.

Но то, что действительно пожирало девушку, было куда прозаичней. Не вечные косяки, не бестолковое её пребывание среди бывалых вояк и не смешанные чувства, что сопровождали её с самого начала. Нет. Пожирало девушку ощущение неискренности. Поверхностности и заурядности. Она, говорящая всем о правоте своей, о том, что моральные ценности значимы безмерно, о том, что её цель здесь – это выискивание добродетели в сердцах их чёрных, сама не верила в то, что проповедовала. Просто не верила. В чём-то даже была согласна с позицией жестокой Тоехисы, Ёичи и Нобунаги того же относительно убийства человека, повинного во многом. Окружали потому сомнения Эми. Она сомневалась в своих же устоях, доверять которым было куда проще в мире, где приоритетом для тебя является зарплата побольше и отношения хорошие. А в мире, где приоритет – выжить, устои все её разрушились, сыпались они мелкими крупицами, забирая с собой и надежду на лучшее. В любой момент её может настигнуть смерть: будь она от руки знакомых уже людей или от вражеской руки. В любой момент может случиться что-то небывалое, ужасное что-то, что сломит её окончательно, что щелчком резким позволит ей совершить непоправимое, не нравственное ни разу. А лишь только нравственностью она и жила. Важнее же нет ничего. Человеком быть – вот что неоспоримо имеет смысл. Но для каждого это ?быть человеком? разное. Какое тогда верное? К какому ей метнуться?

— П-простите, Набу. Я только сцены закатывать и умею, — утирает слёзы, пытается вновь взгляд поймать его.

Вот сейчас, именно сейчас, он казался ей самым обычным человеком. Человеком, который волнуется за друзей. Она тоже так умеет. И волновалась бы за самурая и экскурсовода куда больше, если бы не копалась в себе.

— Ты сейчас на большом распутье находишься, я понимаю. Выбираешь, что правда, а что нет. Хочешь, скажу тебе, в чём она, эта правда твоя?

— В чём? — бубнит почти неслышно себе в колени.А ответ ей очень важен.

— В том, чтобы отстаивать вещи, в которые ты веришь, несмотря на чужое понимание жизненных явлений.

Эми отлипает от коленей и снова глядит на мужчину, рассматривает его лицо, пытается уловить этот редкий момент.

Повязка на глазу мешает в полной мере ощутить всё, что испускает взгляд его. Желание возникло снять её и отбросить подальше. Заметила Эми и то, что волосы Нобунаги уже тронула седина. Во всей копне чернющих волос его проглядывали единичные белые волоски. Это или от того, что пережил он за всю жизнь свою, или же от возраста, который, к слову, неизвестен девушке был (на прикидку она дала ему лет сорок – сорок пять).

— Вы философом были там? — улыбается мимолётно, ещё раз ладонью проводит по щеке.

— Если бы я и был философом, то был бы дерьмовым.

— Почему это?— Потому что складно говорю, а на самом же деле… Прости.

— За… за что?

Он не отвечает ей. Смотрит странно, брови вскидывает, словно раздумывает, говорить ему что-то или же не говорить. Не решается.

— Набу, за что простить? — Эми пугается сильно, боится, что обидела чем-то его.

Отворачиваясь от ищущего взгляда Эми, он жалеет о том, что извинился. Высокомерие не позволяло ему этого сделать. Ещё бы он перед всякими девчонками извинялся, но…

Было за что и перед кем. Однако же предпочёл умолчать, потому быстренько сменил тему:— Пей больше воды, иначе совсем не оправишься.

— Х-хорошо.

***— Здравствуйте! Можно поинтересоваться, где Ёичи? — бежит к парочке эльфов Эми и спрашивает прямиком в беге.

Солнце по чуть-чуть начало уходить за горизонт, но света, так или иначе, было ещё предостаточно.

— О-он тренирует… всех.

?Точно же. Насу-но преподаёт науку лука и стрел эльфам?.

— О, спасибо, — и расстроенная отправляется к себе в комнату.

Хотела объяснить самураю своё поведение на тренировке индивидуальной, но если уж занят он, то решила отложить на потом всё запланированное.

Конечно же, она не знала, что в таком мире откладывать что-то нельзя: смерть помешать может.

Притопала по привычным коридорам в комнатушку. Запираться не осмелилась, потому что чувствовала себя, как в гостях. Будто бы за ней скоро приедет кто-нибудь из родных, спросит, как она время провела, и заберёт домой. Так и ехали бы они в машине, болтали бы о своём, потом придумали бы перекусить в придорожной кафешке…Как там они, родные её?

Эми уселась на кровать, сгорбилась так, как гибкость её позволяла, головой почти до ног достала, а руками голову обхватила. Вздохнула.

Почему она не ищет способ вернуться домой? Все известные ей персонажи из фильмов или сериалов всяких разных, когда оказывались далеко от дома, сразу же стремились вернуться обратно, несмотря ни на что. Так какого чёрта она сейчас сидит потерянная и побитая жизнью и ничего не делает? Совсем сдалась.

Отстаивать вещи, в которые веришь, значит. Не обращать внимания на чужое понимание жизненных явлений, значит.

Она так может. Любой может. Необходимы только силы те самые – духовные, коих у Эми было не то чтобы много, но… достаточно.

Потом ей подумалось, что кто-то наказывает это её так за что-то.

Вздохнула и верхними зубами перебирать нижнюю губу начала. Плакать захотелось ещё, но на сегодня с неё хватит. Наверное. Эми потянулась к мягким подушкам, просунула под них руки и взяла сумочку свою, которую прятала там. Покопалась в ней, порыскала, поперебирала содержимое всё и выудила из глубины замшевой записную книжку. Аккуратно провела по обложке шоколадного цвета пальцами угловатыми. Увидела какое-то пятнышко поверх обложки и начала ноготком тереть. Лишь в этот момент заметила, что почти все ногти-то она сломала. Лак нежный розовый совсем ободрался, руки мазолями и ссадинами покрылись. А пятнышко не сошло. Ладно, подумалось ей, не страшно. Не существенно. Открыла книжку и пролистала. Столько номеров, пометок когда-то важных, рисунков на полях и всяких каракуль. Глаза сами начали слезами наливаться, боль ноющая от носа постепенно перешла в голову, давая словно добро на плач. Ей и плакать особо не хотелось, слёзы почти не лились, только глаза мокрились, однако Эми сильно-сильно сожмурилась, тем самым выдавила слёзы. Вот тогда её и прорвало.

Сидела, листала записи и плакала.

Плакала оттого, что не вернёшь уже ничего. Из-за горячих слёз ей становилось ещё более жарко, чем было. Лицо вспотело до того, что аж захотелось охладиться водой свежей, но срывалась она уже на рёв нервный, не до воды было. Хотя…Взяла с тумбочки то ли фляжку, бытие которой здесь было как минимум подозрительным, то ли тару какую-то с водой и впилась в горлышко. Пила громко, причмокивая.Воды больше пить, значит.

Немного вылила в согнутую ладонь и лицо промыла.?Так и умру здесь?.

Послышались голоса за пределами комнаты, где-то на улице. Ворота открывали. Неужели вернулись, обрадовалась она и вскочила с кровати. Положила фляжку, сумочку откинула и побежала со всех ног вниз по коридорам. Отворила мощную дверь, ведущую на улицу и ослепилась солнцем, но даже с бликами во взгляде рвалась к воротам.

— Это они? — спрашивает у эльфа, рядом стоящего, который наблюдал за тем, как пропускают внутрь местности замка какую-то… карету? Она же может так называть нечто подобное?

— Нет, — без разъяснений понял эльф кто такие ?они?. — Кое-кто другой.

?Эльфы красивые?.

И засмотрелась на уши молодого светловолосого эльфа-лучника, с которым разговаривала. Когда он жестикулировал – уши тоже шевелились, на что она засматривалась, пялилась даже.

Другие эльфы помогали карете проехать, указывали где остановиться, куда лошадей отвести. Показался и Ёичи, вышедший из рядомлежащего леса. С ним несколько эльфов. Возможно, услышали возню со стороны замка, потому и вернулись раньше положенного.— О, какие люди показались, — подошёл поближе к Эми и её ушастому собеседнику.

— Это кто? — спрашивает она на сей раз у самурая-лучника, указывает на карету, въехавшую на территорию крепости.

— Сэймэй.

?Тот самый, о котором Набу говорил?.

— Не уходите далеко, — говорит ей эльф.

Он очень вежлив, подмечается Эми.

— Ладно, — она уходить и не собиралась, интересно же. — А что так?— Он по большей части к вам приехал. Хорошо, если бы вы на глазах у него были.— Ко мне приехал?

— Сэймэй глава магической организации, — Ёичи безмятежно улыбается, как обычно, впрочем.

— Это из которой Олмине?

— Да, да, да. Ему любой Скиталец на вес золота.

Девушка стоит, обхватив себя руками, и дожидается итога предвещающего знакомства с новым человеком. Этот новый человек, Сэймэй, на него взглядом указал Насу-но, вышел из средства передвижения, которое Эми жаждала осмотреть получше – как никак впервые видит такое нечто, огляделся. За ним вышел ещё один маг. Были одеты они в униформу, похожую на то, в чём Олмине ходила. Белые одежды, обрамлённые различными вставками. У Сэймэя они были фиолетовыми.

Когда тот подошёл ближе, Эми поняла, что он японец. Снова. Могла по имени догадаться. Пришлось ей подосадовать на то, что в школе на уроках истории воронила темы об Японии. Да и вообще подосадовала в основном на свою незаинтересованность какими-либо культурами. Сейчас бы ей попутешествовать. Хотя бы в ту же Японию. Раньше жила в кругу дом-работа-работа-дом.

— Здравствуй, Ёичи, — останавливается этот маг-глава перед троицей. — Представишь нас?

Сразу переходит к делу, что нравится Эми. Не нужно было разводить всех этих любезностей понапрасну.

— Эми, это Абэ-но Сэймэй. Глава магической организации, как я уже говорил.Сэймэй, это Эми. Скиталец.

— Я выехал незамедлительно после того, как узнал, что нового Скитальца приютили самураи с их эльфийской бандой.

— Ну-у-у, спасибо? — девушка сжимает пальцы свои, смотрит на нового знакомого, оценивает его.

Те же чёрные волосы, что и у большинства Скитальцев, которых Эми только видела. Осанка хороша. Взгляд с хитрицой, чуть похожий на взгляд одного любящего пофилософствовать Скитальца. Но всё же у Скитальца того взгляд более жадный. Тут же он какой-то холодный.Знакомый стягивает перчатки, укладывает их в униформу и резко переводит взгляд на Ёичи:— Где остальные? И… где Олмине?По всей видимости, он даже удивлён был тому, что Олмине не показалась. Наверное, она очень почитает этого своего главу. Много раз о нём и о его способностях отзывалась восхвалительно.

— Олмине и Тоехиса на вылазке. Ждём их со дня на день, — Эми замечает, как у Ёичи губы подрагивают. — Нобунага… а где он?Обращается к девушке, а она вновь загружается мыслями о непришедших до сих пор самурае и маге.