1. (1/2)

Поначалу ей ничего не было понятно. Шла в ближайшее кафе, шла да не дошла. Привычная, заученная дорога сменилась коридором белым, чрезмерно ярким и светлым одновременно. Чистая белизна слишком сильно давила, глаза из-за чего начали слезиться.

— Простите? — она опешила после резкой смены обстановки, оглянулась вокруг.

Таинственный мужчина, что сидел за столом, газету держал в руках, не проявлял ни капли заинтересованности к появившейся так неожиданно ей. Она же прочувствовала всем телом ощущение редкое и самое что ни на есть настоящее - страх. В прямом смысле испытала на своей шкуре выражение ?колени от страха трясутся?. Ноги её подкосились, паника заполонила голову. Она смотрела прямиком на незнакомого мужчину, который тоже взгляд перевёл на неё.

— Я... как... кто?.. — откуда-то из груди у неё прошлась дрожь.

Незнакомец взгляд отвёл от неё в сторону, не в газету, именно в сторону, на двери странные. Она проследила отрывочно за этим пронзительным взором, иногда возвращаясь к лицезрению неизвестного. Сейчас он смотрел на каменную дверь, больше похожую на арку. Девушка сумочку крепче сжала, попыталась усмирить дыхание, но только сильнее сбила его. Наверное, розыгрыш, подумалось ей, но что-то внутри неё, что-то на подобии интуиции, подсказывало, что — нет, не розыгрыш.

Сердце ожидало большего, а разум говорил, что пора бежать, однако же тело хозяйку не слушалось. И словно привязанную её потащило в ту дверь, на которую незнакомец смотрел, выбирал как будто.

Пусть и небольшие, но каблучки помешали девушке с почти что приземлением. Она запнулась сразу же, как только её вышвырнуло из двери на поляну. Место, где оказалась девица на сей раз, было куда уютнее коридора. Мгновенно ею ощутился приятный вечерний ветерок, который за считанные секунды приводил порядок в каштановых волосах её в беспорядок. Солнце уже садилось, освещало последние земли, хватающиеся за горизонт. Отсюда виднелись луга бескрайние, просторы неизведанные ещё, разукрашенные в красные из-за заката цвета.

— Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! — ругалась она и понимала, что всё это очень даже взаправду. Очень. Реальнее только боль.

Ударив себя пару раз по щекам, несильно и как-то осторожно, она привстала с холодной травы. Капронки порвались, юбка-карандаш в зелени уморалась.

Метнулась к сумочке, достала телефон мобильный увесистый. Вызвала необходимый номер и стала ждать. Пока ждала — мяла волосы свободной рукой, ногой притопывала нервно. И губу закусила. Сильно.

— Ну же! — телефон работал так, как будто работать — не главная его задача. Звонок попросту не доходил, куда следовало.

Она кинула с резким размахом телефон на землю, после чего принялась успокаиваться. Непонимание. Вот что в данный момент провоцировало в ней ярость и панику.

?Непонимание можно сгладить только одним. Пониманием?.

И решила, что разберётся со всем. Пощупала немного пространство то, где дверь была, пустившая её сюда, необъяснимо куда. Только потом до неё дошло, что, возможно, чудеса существуют.

Побрела куда-то вдаль. Холодный расчёт подсказывал ей, что следовало бы до темноты обзавестись чем-то, что сможет походить на место для ночёвки и обдумывания всего произошедшего. В лесу маленьком, устроившимся аккуратным островком на огромном поле, она определила себе местечко. Тут мало кто заметит и обзор неплохой, решила она. В сумочке из полезного нашлись только конфеты да мармелад. Спичек или зажигалки, конечно же, не было. Она сняла туфли, уселась под дерево с корябущей спину корой и расслабиться попыталась, осмыслить многое. За пару минут раздумий решила с рассветом пуститься в путь, искать нечто, что ей поможет.

Она где-то там вдалеке, за огромными холмами, сквозь кроны деревьев увидела жёлтый огонёк. И уснула.

***Шла бедная и измученная девушка по её подсчётам два дня. Две ночи она коротала в полях, по которым, собственно, и шла. Пока засыпала на мёрзлой земле эти два раза — наблюдала за звёздами и не могла понять, в какой части планеты она. Как-никак астрономию на отлично знала, а тут неведомые созвездия ей и скопления вообще страннющие звёздные. Кроме звёзд она ещё занимала себя слезами. Перебирала ноги побитые и мазолистые, держала туфли неудобные в руках и плакала, пока направлялась снова невиданно куда. Плакала от неизвестности и потерянности в основном. Но брала в руки себя быстро, выпрямлялась осанкой и шла дальше, надежду держа при себе, не отпуская её до победного конца.

Жёлтый огонёк становился всё ближе.

— Найду тебя где угодно! — говорил ей её жених.

Врал, значит, пришла к выводу такому она. Если всё утрясётся, наладится, если найдётся она и разберётся во всей небылице, что происходит с ней, обязательно ещё выскажет этому умнику насчёт всех ?найду? и ?где угодно?.

Когда дошла до огонька ночью, оказалось, что это был свет в окне... замка. Настоящего, большого такого, громоздкого замка. Средневекового, какой только на экскурсии увидеть можно или в энциклопедии. Величественный, смотрел на неё свысока своими высеченными из камня окнами жёлтыми, и хвалил будто бы, что дошла всё же, не сдалась.

Стало страшно. Снова же неизвестно что ожидает!

Девушка направилась в обход, потому как пришла к задней стороне замка. Ей нужны были главные ворота, или как там это по-научному называется. Уже чувствовался взгляд на затылке. Заметили. Нечто пролетело мимо её лица и зацепилось на дереве. От испуга она отпрыгнула и упала. Глянула на дерево — стрела. В неё что, из лука стреляли?

— Стоять на месте! — кричат откуда-то из темноты, со стены каменного сооружения.

Крикнуть — крикнули, но на языке другом, не родном ей. Она не поняла. А если бы поняла, то ответила бы что-то по типу ?я вообще-то сижу?. Но страх всё ещё при ней был. Она поднялась с земли, руки на всякий случай подняла. Просто так ведь в людей из лука не стреляют. И крикнула в ответ, уповая на то, что её поймут:— Я не понимаю! — из последних сил держалась на ногах. — Я... каким-то образом оказалась здесь, простите, не могли бы вы...

Неизвестный, стрелявший который, махнул рукой, она в темноте очертания его видела, плюс на стенах замка были факелы, которые, правда, ничуть не помогали в том, в чём помогать должны. Зачем махнул? Непонятно. На всякий случай продолжила стоять на месте с руками поднятыми.

Кто-то начал приближаться. Их несколько, осенило её. Говорили на языке странном.

— Кто такая? — самый бородатый из пришедших из-за стены рявкнул на неё. Она, конечно, была без понятий о том, что ей говорили.

Они были, кстати, в доспехах. В доспехах. Стало не по себе. Вдруг она вспоминает, что в драгоценной её сумочке есть электрошокер. Удобная вещь, с ней довольно легче по улицам тёмным ходить в городе.

— Я не понимаю, — они тоже.— Странная одежда какая...

— И наречие...

— Неужто ли?.. — один из стражей, так решила девушка называть их, подтолкнул её копьём в бок.

— Скиталец? — продолжает второй и достаёт тугую верёвку откуда-то из запазухи.

Видит в их глазах такой же страх, какой в ней самой присутствует. Стражи берут девушку за руки, она вырываться пытается, но не выходит. Думает о том, как воспользоваться электрошокером, осознаёт, что момент упущен. Враги вяжут руки ей и ведут к замку, но внутрь не пускают. Тот бородатый пустился в бег, видимо, до главного их, чтобы разузнать, как быть с находкой такой. Ему сказали, чтобы вели в замок, потому как вряд ли у особы этой есть какие-то силы.

— Давайте я вам нарисую? Объясню всё... — пытается усмирить людей в доспехах она, пока её насильно вводят в те самые ворота главные, название которым научное она не могла придумать.

?Дура. Не понимают же совсем ничего?.

Она наконец видит замок в освещении. Чуть ли не на каждой двери висят странные красные полотна со знаком невиданным ею раньше.

Приводят, как и подозревала, к командующему. Он так выглядел по крайней мере. Точного звания его она не знала. Да и знать не хотела. Страшно было с одной стороны, а с другой —тут она хоть какие-то ответы найдёт. Вряд ли же её убьют, верно?

Человек, в кабинет к которому завели её, стражу не отпустил, приказал остаться с ней рядом, с нездешней. Долго взглядом смирил ту, обходил, разглядывал. Она этот взгляд знала. Похотливый. С небольшими нотками испуга. Они что, бояться её? Топнула ногой — стража отпрыгнула назад, мужчина оценивающий её и вовсе врезался в стол, пока пятился от неё подальше. Интересно. Это ей на руку, приняла к сведению девушка. В глазах у неё темнело уже из-за недостатка сил, но она выпрямилась так, как королевы не выпрямляются, стан свой показала, осанку, голову вверх, глаза наполнила гордостью и тайной для пущего страха. Усмехнулась.— В темницу её до поры до времени, — сказал человек, махнув рукой. — Империя Ортэ и не с таким сталкивалась.Отчётливо услышала слово ?Ортэ?. Оно выделялось среди прочих их слов. Одновременно с этим раздумывала над самозащитой. Руки связанны, заветный электрошокер не достать, да и людей здесь в избытке, не прорваться. Обидно.Стража с осторожностью приблизилась, взяла снова за плечи и повела куда-то. Быть может, девушка сейчас спасла себя от всего, что привыкли негодяи и ублюдки с женщинами делать, быть может, натворила чего похуже. Время решит, а пока её поместили в самую настоящую камеру. Решётка, пыль, маленькое окошечко и все подобные дела. И сумочку забрали.

Она, бедолага, и в заключении хоть, но выдохнула спокойно. Приключения на сегодняшнюю её ночь закончились.

Во сне переосмысливала всю свою жизнь: детство, учёбу, отношения с окружающими, цели и желания. Достойно ли прожила? Что ещё могла сделать? Зачем вообще жила? Ей казалось, что эта ночь для неё будет последней спокойной такой, поэтому плакала горькими слезами, размазывала их по щекам, кусала губы до покраснения и продолжала плакать.

***Проснулась спустя какое-то время из-за грохота снаружи где-то вблизи замка. Так и сидела на полу влажном и каменистом, ждала своей судьбы, сдалась даже, наверное. Голова у неё ужасно болела и кружилась, и вообще лицо сухое было из-за высохших слёз солёных, во рту ужасно пересохло. Она не пила уже больше двух дней, не ела, как подобает человеку для сохранения здоровья! Огляделась, рванула к запертой двери темницы, но повалилась на пол — самочувствие было не из самых лучших.

Между тем шум грохота стал нарастать. Что-то определённо взрывалось. Люди начали кричать, кто о помощи взывал, кто боевой клич гласил.

?На замок напали??Она протянула руку к решётке, схватилась за один медный прут, подтащила рукой всю свою тушу поближе, чтобы видно лучше было, что творится за пределами этой комнотёнки. Бегали мимо, паниковали, удивлены чему-то были все её недруги. Смотреть на них, на этих злых до ужаса людей, обескураженных и негодующих, было ей в радость. Конечно же, бедняга рассматривала тот вариант, где её пленят из-за самого главного страха сейчас: из-за страха перед неизвестностью. Она для них иностранка, что ли. Какая бы страна это не была, люди в поведении своём одинаковы, особенно если ситуация опасная. Но оправдывать действия этих людей, даже с учётом того, что, возможно, они хорошие и соответствуют всем законам морали, ей не хотелось. Каким-то шестым чувством она ощущала их желчность и черноту. Так что когда услышала девушка пальбу, стальные удары мечей и взрывы — воодушевилась. Однако боязнь смерти не прошла.

Спустя несколько минут появилась чья-то тень в дальнем коридоре, по которому вели пленницу сюда, чтобы упечь в это сырое место. Девушка подняла голову вверх, замерла, дышать перестала, чтобы не спугнуть гостей. Тени приближались.— Кто это тут у нас? — спрашивает незнакомец в красном у миловидной девушки. На ней очки довольно большие.

— Я не понима-а-аю вас, — отчаянно тянет узница и лбом опирается в решётку.

Сейчас больше всего ей хотелось свободы и удовлетворения естественных потребностей человеческих. Вода была бы очень кстати. И в голове у пленницы только одна мысль мелькала: ?Вытащите меня отсюда, прошу, объясните мне всё это неведанное и страшное, я боюсь!?.

Азиат, тот самый в красном, вопрошающе смотрит на неё, потом на свою спутницу.

— Заключённый, значит, — а потом добавляет: — Женщина.

— Ты очень наблюдательный, — язвит особа в очках.

Была бы узница в порядке, то есть сытая и с запасом хорошего сна, то подметила бы, что у той девушки красивые волосы то ли серебристые, то ли белые. Но сейчас она смотрела на них из-за решётки и попросту отдавала свою жизнь в руки их.— Она, возможно, Скиталец. Такой же, как и вы. Одежда необычная, и не понимает нас, — она подпрыгнула немного, обернулась к собеседнику. — Вряд ли бы Ортэ держала кого-то несущественного здесь. Она одна единственная в камере, тут больше никого.

— Или же она из Отродьев.

Привлекательная девушка с забавными повязками на хвостиках задумчиво хмыкает.— Не попробуем, — громогласит мужчина, — не узнаем. Олмине, давай свои бумажки!И тычет пальцем левой руки в неё, в потерянную и поникшую, надежду утерявшую.

Названная Олмине, видимо, соображала долго. Спустя время какое-то она поспешила рыться в своей одежде, искать что-то. Нашла же быстро — помятую бумажку с письменами угловатыми. В одно мгновение она просунула руку к невольнице и прикрепила найденную вещь той куда-то на плечо или на грудь. Куда-то между. А азиат начал дверь выламывать. Катаной. Кровавой.— Откуда ты? — спрашивает сквозь прутья Олмине, присев на корточки, чтобы удобней общаться было, пока тот в красном разбирается с дверью.

Узница поняла, что сказала незнакомая девушка, и это поразило её абсолютно всю.

?Я понимаю!? А меня??.— Я... я не отсюда! Точно! — выпаливает чётко и яро. Как же давно она не говорила с кем-то.

— М-м-м, ты из других краёв? Сколько ты...

Договорить ей заключённая не дала. Лишь сейчас осмыслив то, что её понимают, она бросилась с расспросами на спасителей:— Где я? Как меня занесло сюда? Я просто шла по дороге, в смысле не ввязывалась никуда, а тут раз — и я здесь, и... Кто вы? Что это за места? Я...Дверь со скрипом падает на пол. В темницу входит освободитель. Катану держит при себе, не убирает в ножны, осматривается. В груди у пленницы всё переворачивается огромным комом, который будто бы воздух перекрыл ей.

— Не убивайте, пожалуйста, — замучено смотрит на мужчину слезливыми глазами.

Жить-то хочется! Очень хочется! Но если и пришёл сейчас её черёд — она собой недовольна. Не хотелось ей умереть вот так, трусихой умоляющей. Она гордая вообще-то, только гордость свою проявлять не умеет.

— Чтобы я, Тоехиса Шимадзу, и руку на женщину поднял?! Да ни за что! — жестикулирует он очень даже активно. И изъясняется не тихо.И то, как он голосит, пугает её ещё больше. Она не верит ему. Проглатывает скопившиеся слёзы, выдыхает. Нет, не умру жалкой, решает для себя и смотрит с вызовом на азиата, мол, не боюсь тебя. Тоехиса этот взгляд оценил. Подумал, что таким взглядом противников на поле боя пугать в самый раз.

— Как тебя зовут? — интересуется он, садясь тоже на корточки рядышком с ней. Все втроём так и сидели.

— Э-эми? — она словно саму себя спрашивает. Естественно, это не её настоящее имя. В таких ситуациях, отчего-то всегда казалось ей, имя настоящее не существенно. Чертовщина какая-то с этим попаданием сюда. Странные луга, звёзды, плен, замок, люди в обмундировании.

?Я запуталась?.

И больше всего её путало незнание того, каким образом она с обычной дороги городской переместилась сюда.— Приятно познакомиться! Я Олмине, маг из организации ?Октябрист?, что помогает Скитальцам, то есть тебе, — делает небольшую паузу, давая переварить всё сказанное узнице. — А это Тоехиса. Он... э-э-э самурай.

— Я... я не очень...— Что с тобой случилось? Как ты оказалась здесь? — Олмине улыбается ей, и улыбке этой она хочет верить, но предостерегает себя и скалится в ответ. От боли в пустом животе.До теперь уже Эми не доходит. Где это — здесь? В замке или...— Коридор. Белый.Тоехиса и Олмине переглядываются.

— Эми, послушай, — беловолосая девушка просовывает свою маленькую ладонь через решётку и кладёт её на плечо обессилившей Эми. — Мы не причиним тебе вреда. Позволь помочь.

— Хочу знать, что это за место. И что, вообще, происходит.

А ещё она хочет попросить звонок сделать или что-то подобное, но подозревает, что с такими просьбами её тут сочтут за дурочку. Прежнего мира не ощущалось. Это нечто другое. И это нечто другое не укладывалось в голове у Эми.— Мы всё расскажем и объясним, — немного подбадривает Тоехиса. — А пока...Берёт Эми чуть ли не на руки, подхватывает её за руку, обвивая свою шею ей, и перед тем, как поднять, смотрит вопросительно, будто бы спрашивает, можно ли. Девушка качает головой одобрительно, вкладывает остатки сил в подъём. И тогда Тоехиса взваливает её вес на себя, придерживает за талию. Волочились они до самого свежего воздуха, и когда вышли из темницы, из замка противного — оба вдохнули чистой грудью свободы. Эми уселась не без помощи самурая на землю возле стены, опёрлась спиной на каменную поддержку. Наконец-то она могла осмотреться. Рассвет позволял.Невиданные прежде ею люди с длинными ушами, уж очень длинными, подгоняли тех самых обидчиков её, обитателей замка, в одну кучу, угрожали луками. Чувствовался дым, гарь какая-то. Что-то взаправду взрывали, слух не подвёл её тогда в камере. Следы виднелись чёрные после взрывов пороховые. Но самое ужасное из увиденного Эми — трупы и кровь. Как реагировать на это, она не знала. Просто рот рукой закрыла и задрожала, попыталась скрыть свой несчастный вопль.

— Это же... — недоумевала совсем.

— Вот, возьми, — Олмине садится рядом с ней и протягивает живительную воду в кружке металлической и объёмистой.

Глаза у Эми сразу загораются, как и надежда где-то глубоко внутри. Хватает кружку и прилепляется к ней, как муха к клейкой ленте.

— Спасибо, — на выдохе говорит она и подставляет лицо к лучам только-только вставшего солнца. — С этими людьми... что с ними будет?Смотрит на бывших хозяинов крепости, которые стоят в одной куче под прицелами луков и трясутся, умоляют. Олмине молчит, и молчание это напрягает Эми, потому что на секунду ей взаправду показалось, что люди, спасшие её, знают о человечности.

— Как ты хочешь, чтобы с ними поступили? — ввязывается в разговор Тоехиса. — Они сложили своё оружие, трогать их не будем. Но тебя держали здесь в неволе. Кто-то должен понести ответственность, если они в действительности воины!

Она теперь должна была попросить отмщения за плен, но колебалась. Её состояние не позволяло думать рассудительно и справедливо: она боялась натворить дел плохих, о которых пожалеет потом. Так, собрав в себе всю решительность, которая осталась у неё за дни этого путешествия, а решительности-то было раз-два и обчёлся, сказала:— Не хочу распоряжаться их жизнями. Мои руки недостойны такой власти.

Она из пугливых, доходит до Тоехисы. Из тех самых, которым в тягость принимать важные приговоры.

— Тогда я заберу голову их командира! — он воодушевлённо хлопнул кулаком по ладони, — ты не против?

Её и без того трупы, разбросанные по всему замку, да и здесь тоже, на воздухе, запоганенном металлическим запахом, кровяным, скорее всего, в ужас привели. А тут ещё и убийство по почти её воли. В голове щелчком у Эми проносится: ну уж нет.

— Против! Хватит смертей. Это место уже поплатилось за все злодеяния — столько крови! — она, качаясь, встаёт, чтобы наравне говорить с самураем. — И на мне свет клином не сошёлся. Не убивайте в целях мести за меня, за дуру, которая из-за своих же оплошностей оказалась за решёткой.

Тоехиса понимает, что она не пугливая. Просто скромная.

— Будь по твоему, — он вертит в руке катану. — Но командира я убью. Не ради отмщения за твои мучения, хорошо. Убью, потому что это место, эти люди... нет, эти животные ещё не поплатились в полной мере! Они убивали обычных не повинных ни в чём селян, насиловали, не давали спокойной жизни всем жителям этих земель!

Эми подумалось, что такая жестокая расправа — не выход. Этому её учили, этому её воспитывали. Человек не должен убивать другого человека. У каждого есть второй шанс на исправление. Это прививали ей с самого детства. Но... что ей было делать, если со словами Таехисы она была солидарна абсолютно? Он в угол загнал её, показал вторую сторону медали, более реальную. Опять же...