0000 (1/1)

Внезапный телефонный звонок срывает с меня оцепенение. Но что это? Что это за чувство было только что? Я стою неподвижно, ощущая, как мои кулаки инстинктивно сжались и как короткие тупые обрубки ногтей уперлись в складки папиллярного узора ладоней, а под них сминаются, становясь такими упругими и круглыми, подушечки пальцев. Что это? Откуда этот звук, что он такое, почему от него чуть-чуть распахиваются рот и глаза, и что заставляет вздрогнуть? Пока я размышляю над этим, проходит две четверти секунды. За них я успеваю окончательно растеряться и забыть, кто я такой и что происходило всю предыдущую уйму секунд. Этот миг, это звучание, эта метнувшаяся по огромному залу звуковая волна делит настойчивой жирной чертой меня и мир на две половинки: то, чего не было до, и то, чего не стало после. Я пытаюсь представить себе это, и мне почему-то видится серебристое сияние операционной с непрерывной зеленой чертой на мониторе. Потом черта вдруг сходит на нет, втекая в одну маленькую точку и растворяясь в ней, а ужасный писк стихает - аппарат отключили. Проходит еще одна четверть секунды, и я понимаю, что звонит мой телефон.Голова кружится, но я по привычке успеваю заметить, что пока я бегу через весь зал, на меня с заинтересованным удивлением смотрит девушка. Затем какое-то время я замечаю только, как мягко пружинит тонкая подошва обуви о покрытый лаком чистый светлый пол и как моя рука тянется, вот-вот готовая прикоснуться к рюкзаку и рвануть молнию. Пальцы, слегка онемевшие в сжатых кистях, расправляются с непривычки неохотно и неуклюже, но вот уже хватаются нервно за замок, а другие лезут внутрь, выискивая прохладный, гладкий, тяжелый и чуть-чуть мягкий с одной стороны кусочек пластмассы. Я достаю телефон - он приятно ложится в руку, придавая ей, нерешительно, неуклюже скорчившейся, значение. Здесь я снова теряю пару секунд, когда замечаю, что теперь на меня смотрит не только та девушка - еще несколько парней с одобрительно-безразличной вежливостью кидают взгляды, какие-то незнакомые девушки, девочки еще совсем, кокетливо улыбаются, те же, что стоят поодаль, кажется, совсем ничего не замечают. Оставшиеся несколько человек смотрят с насмешкой и искренним презрением. Секунды уходят только на анализ цифр и лиц, а потом я подхватываю себя на глупой смущенной мысли: что же я сделал не так? Тут же хмурюсь, чуть-чуть потряхивая головой, сосредотачиваю внимание на светящемся символами дисплее.

Номер мне незнаком. Я извиняюсь перед преподавателем и иду назад уже шагом. Внезапно это новое отсутствие информации активирует во мне что-то, и я снова разгоняюсь, сломя голову бегу на свое место, зажмуривая глаза на любые возможные взгляды. Ведь я не смогу перезвонить. Но кто это? Почему в такое время? Не успела в моей голове зародиться предполагаемая история во всех подробностях, как её тут же сбивает с ног и выталкивает прочь другая, резкая и острая, как клинок, мысль. Когда мы виделись в последний раз? Когда мы в последний раз друг друга видели, или хотя бы говорили друг с другом? Был ли это такой же туманный и пасмурный день, было ли мое сознание таким же обезглавленным и рассредоточенным, как сегодня? Что я сказал тебе, что ты на это ответил? Говорили ли мы вообще? Я не могу вспомнить ни единого бита информации о тебе, все заполняет только неведомо откуда взявшееся, густое и мутное, как желе, чувство вины. За какой - я пытаюсь задуматься - из моих бесчисленных несомненно ужасных поступков она всплывает на этот раз?Ничего не приходит в голову, и, угнетенный непониманием, я решаю тебе позвонить. Нет, не так, не решаю - мне очень хочется позвонить тебе. Я опять взвешиваю телефон в руках, будто определяю, достаточно ли он тяжел, чтобы склонить весы в пользу звонка. Я хочу услышать тебя? Нет, в сущности, мне плевать на твой голос. Я так же не имею нестерпимого желания видеть твое лицо или тело, наблюдать за твоим поведением. Я хочу услышать о твоей жизни? Вряд ли я услышу что-то новое; кроме того, не думаю, что мне и в правду этого хочется. Нет, все-таки, я пока недостаточно хорошо умею выражать свои чувства в относительно внятные мысли. Мне непостижима суть этого желания, но от этого она не меняется - я просто должен до тебя дозвониться. Но как? Я очень внимательно набираю код просьбы перезвонить, и все-таки ошибаюсь в одной цифре твоего номера. Похоже, я не знаю о тебе даже этого.Проходит три четверти секунды. Еще одна, две, и еще полтысячи – я напряженно жду, торопливо шагая вперед, и каждый шаг отдается новой тяжестью в моих напряженных уставших плечах и новым отсутствием смысла в моей мутной, сливающейся с окружающим туманом и опрометчиво впускающей его внутрь голове. Звонка все еще нет, и, когда студеный ветер сдувает с моих щек последние остатки разгоряченной полусонной лихорадки, я расслабляюсь, повинуюсь, убираю телефон в карман. Никаких отступлений от стандартного сценария не могло быть, это как несложная флеш-игра с единственным вариантом развития. За последние четырнадцать ночей я не ответил ни на один твой звонок. Полмесяца, представляешь? Полмесяца я ни разу не оказывался возле телефона в нужное время, а потом не было ни возможности, ни смысла перезванивать. Когда я ответил в последний раз на твое сообщение? Нет, не так, ведь это все-таки случалось пару раз. Дело в другом. Когда между нами в последний раз состоялся полноценный диалог? Наши разговоры с каждым разом все больше напоминают игру двух маленьких детей в бадминтон: подача. В небо, летит обратно на голову. Другая подача. Не отбита. Еще одна – ракетка не попала по волану. Очередная – и вот вдруг соперник отбивает! Отбита еще раз! Ещё! Встречный ветер. Волан падает в высокий куст акации.И если бы только я, но ведь и ты. И ты не отвечаешь. Никогда не перезваниваешь. Не берешь трубку. Не можешь. Не помнишь. Не способен. У меня внутри накаляется, звенит невидимая струна, разрывая внутренности нестерпимым гневом – катись к черту. Катись-к-черту. Я скороговоркой повторяю это в голове, прокручивая при этом на заднем плане все возможные отговорки, позволяющие мне так говорить. Тебе плевать на нашу дружбу. Тебе интересны другие. Ты давно забыл, кто я такой. Если ты когда и смотришь на меня, то видишь одни только недостатки, которые не преминешь озвучить с удесятеренной жесткостью. Да и вообще, кто ты такой? Кто ты, чтобы так нагло воровать столько моих мыслей потоком ассоциаций из-за какого-то дурацкого телефонного звонка?Кто ты. Кто ты? Я сосуществую с тобой уже добрых десять лет, но теперь, задумавшись хорошенько, не могу сказать даже этого. Новая навязчивая идея нетерпеливо взвывает мне ветром в лицо. Я пытаюсь представить себе, как она звучит, мелодия этих слов, но не могу: никак. Она не звучит вообще. Доходит до того, что мои мысли напряженно носятся из угла в угол, но все никак не могут найти, сформировать даже образ немелодичного звукосочетания этих слов. В голове загорается сама собой глянцевая черно-белая табличка - строение речевого аппарата человека. Я не вспоминаю, я просто лениво ощущаю в себе знание: я знаю, как рождается каждый из пяти звуков в этих двух словах. Но это осознание не рождает спокойствие, напротив, вместо него приходит острый панический ужас. И я начинаю шептать их вслух. Как завороженный, я лежу, откинув голову назад и произношу без остановки, без перерыва между окончанием фразы и началом следующей, эту мантру: "кто ты - кто ты - кто ты".Мгновенно, резко, порывисто, как укол анестезии, в мою голову входит запах женских духов и тут же смешивается с привычным тяжелым и теплым духом книжной бумаги. Духи пахнут приятно, но не более того, и я расслабляюсь снова. Человек с таким обычным запахом не способен помешать мне спать. Я уже снова погружаюсь в ту секунду, когда зазвонил телефон, пытаясь продлить её, препарировать и извлечь что-то несомненно важное для меня - тем тяжелее и ярче я чувствую внезапное прикосновение к плечу, когда уже приготовился ничего не ждать и наполовину вернулся в мутную полудрему.

- Ты что-то сказал?Я сказал, что когда в следующий раз дадут выходной, мы пойдем в книжный вместе. И что обязательно не пропущу следующую пару в общем спортзале. Правильно. Теперь я вспомнил.

Я открываю глаза на стук и резко выпрямляюсь, так, что снова начинает кружиться голова и на секунду все укрывает приятным пульсирующим черным саваном. Спустя тридцать пять минут раздается новый звонок телефона. Машинально я выискиваю в нем ту цифру, которую написал неправильно в том запросе, и отклоняю вызов. Извинившись второй раз за день, продолжаю отвечать на вопросы преподавателя. Пока мое сознание безосновательно отказывается вспоминать дериваты слова "свет", в голове всплывает совершенно другая информация, та, которую запомнил неизвестно зачем и как. Я прочитал это в книжке, случайно обнаруженной у тебя на полу. Там было сказано, что в одном парсеке чуть больше трех световых лет. Интересно, сколько световых лет между нами?