Старый храм (DBH, Reed900, постапок!ау, PG-13) (1/1)
Самым ненавистным в поприще номадов был обыск опустевших домов. Гэвин терпеть не мог переворачивать вверх дном квартиры не столько из-за монотонности и рутинности этого занятия, сколько из-за грызущей тоски, которая на него постоянно накатывала, стоило переступить порог чьего-нибудь жилища. Видеть слои пыли, грязь, поросшие плющом, плесенью и грибком стены и полы, разбросанные в беспорядке вещи, словно люди просто-напросто в спешке уехали, а не умерли в соседней комнате, было для него невыносимо. Ричард относился к этому с пониманием, хотя Гэвин видел в его реакциях нетерпение и усталость. В новом мире надо быть циником и жестокой сволочью, а у него так получалось только в прошлом. Убивать фриков и бить морды особо зазнавшимся козлам в баре не равно наблюдать за обглоданными семьями и смолотыми в пыль детскими комнатами. Увы, работа есть работа. Выбирая между патрулями и кочеванием между поселениями и неисследованными зонами, он, не задумываясь, выберет второе. Хотя бы потому что сидеть на месте смерти подобно. Гэвин толкнул ветхую дверь одной из квартир, по привычке выставив пистолет вперёд. Убедившись, что никого нет, махнул Ричарду. Их встретила привычная разруха: полусгнившая мебель, лежащие смятыми кучами пыльные вещи, липкий запах сырости и сквозняки.
Ричард заученным движением накинул ремень винтовки на плечо и двинулся в левую часть квартиры. — Проверю спальню. На тебе вторая и ванная. Гэвин кивнул, занялся своей областью. Вторая спальня по сравнению с коридором выглядела куда чище, скорее всего, использовалась для гостей. Он проверил все ящики в прикроватных тумбочках, заглянул под кровать и в шкаф, разочарованно вздыхая через раз. Из полезного в необжитом помещении были только женская одежда и таблетки. На пузырьках мелким шрифтом было выведено ?обезболивающее?, и Гэвин с довольно ухмылкой ссыпал всё содержимое ящиков в рюкзак. Если здесь жили такие больные люди, то они с Ричардом уйдут отсюда под завязку набитые столь редкими сейчас лекарствами.
Покончив со спальней, Гэвин направился в ванную. К его удивлению, дверь оказалось запертой, но из-за рассохшихся досок и плесени совсем хлипкой, поэтому с треском поддалась после одного хорошего удара ногой. Как только дверь врезалась в стену, на Гэвина вылетел рой мух и навалил такой отвратительный смрад, что заслезились глаза. Он отмахнулся от насекомых, заходясь в кашле и сдерживая подступающую тошноту, а когда наконец смог заглянуть в ванную, потерял дар речи. В центре небольшой комнатушки сидел мужчина. Под ним растеклась огромная бурая лужа, его голова была запрокинута, руки разведены в стороны и висели безвольными плетьми. Судя по степени разложения, он просидел тут около недели или даже больше – это объясняло отвратительный запах, – вот только поза его выглядела донельзя странной. По спине пробежали мурашки, под кожей зашевелилось нехорошее предчувствие. Гэвин прошёл чуть глубже в ванную, осматриваясь. И грязно выругался, когда увидел, что находилось в душевой кабине. — Ричи, иди сюда! Ричард выглянул из коридора: — В чём дело? Нашёл что-то? — Ага. Сам посмотри. Ричард нахмурился, громко прошёл по квартире и недоверчиво заглянул в ванную. В миг на его лице проскользнула смесь отвращения и удивления. — Ну, нам повезло, что он хотя бы мёртвый, — заключил он, осмотрев открывшуюся ему картину. В душевой кабине находился импровизированный алтарь. На кафеле лежали какие-то пучки трав, ржавый нож, бритвы и десяток разбрюзших от воска свечей. Но самое интересное – и жуткое – не это. На стене кабины был рисунок – раскинувший руки мужчина средних лет, на шее и запястьях которого краснели следы от зубов, а с них стекали струи крови. Рисунок был небрежный, нарисованный чем-то бурым и белым – скорее всего мел, – но от этого только сильнее напоминающий икону или другое ритуальное изображение.
Гэвин сразу понял, в чей дом они влезли – ?кровосос?. От номадов и некоторых пойманных фриков он слышал, что этот человек на рисунке что-то вроде их духовного лидера или великомученика. Видите ли, он был первым иммунным, поэтому отдавал свою кровь нуждающимся, а сам в итоге помер от кровопотери. И ?кровососы? вот так его увековечили – похожие рисунки можно найти в их лагерях или в других местах, которые находятся, так сказать, на нейтральных территориях.
У Гэвина волосы зашевелились на затылке. — Какой же это пиздец, — выплюнул он и осветил фонариком труп. — Этот тоже вскрылся, посмотри. Ричард нагнулся, оглядел то место, куда указывал луч света.
— Ты прав, у него следы от ножа запястьях. Похоже, совершил ритуальное самоубийство или ещё какую-нибудь чушь. Или просто жертвоприношение – самоприношение? – чёрт их разберёт, этих фанатиков. — А здесь устроил что-то вроде мини-храма, где поклонялся своему ?Клубу самоубийц?, — Гэвина передёрнуло, стоило сказать это. Ему было невыносимо находиться в этом месте. — Обычно такие как он оставляют записки или дневники, — рассуждал Ричард, всё ещё сидя на корточках перед трупом. — Не находил ничего такого? — Блять, нет! И даже искать не хочу. Чувак вскрыл вены, потому что действительно верил в существование местного Иисуса, раздающего всем свою целебную кровь. Меня от этого блевать тянет, не хочу ещё читать про то, как он жрал других людей или рисовал всё это своей кровью! Со злости Гэвин пнул гору хлама под рисунком и вышел из ванны. Глубоко вдохнул-выдохнул, но легче не стало. Он не назвал бы себя набожным или в принципе верующим, но такое искажение не столько религии, сколько человеческой жизни в целом приводило его в ужас. Секты и культы после апокалипсиса – закономерный процесс, повторял он себе, но почему-то всегда считал это чем-то более лёгким. Люди соберут себе из говна и палок идола, придумают легенду, что он спасёт всех в чётный день декабря во время полнолуния, и будут молиться ему подальше от нормальных людей.Но Гэвин даже представить не мог куда способно завести человека отчаяние.
?Кровососы? – нечто иное. Они не забиваются в ямы, не стоят на коленях перед своими божками. Они жестоко убивают людей, которых по каким-то своим безумным понятиями считают имунными, и пьют их кровь. Одна мысль о том, что Гэвину или Ричарду не посчастливится попасть к ним под нож, приводила Гэвина в ужас. Участь похуже смерти. Потому что ублюдки не убивали сразу – ты подыхал от потери крови. Он повёл плечами, сбрасывая оцепенение.
— Пойдём отсюда, а? Мне кажется, я сам с ума схожу просто от нахождения здесь. — Согласен. Ты нашёл что-нибудь полезное? — Ричард вышел из ванной, кивнув на спальню. — Кучу обезбола и стимуляторов. А ты? — Тоже самое, только ещё ящик с инструментами и алкоголь. А ещё вот это. Ричард поднял зажатую в руке потрёпанную книжку. Гэвин прищурился, а затем поморщился и попятился. — Сука, ты всё-таки нашёл эту дрянь. Только не говори, что возьмёшь с собой и будешь читать на ночь, — Ричард демонстративно убрал дневник в рюкзак. — Да ты издеваешься.
— Брось, это может быть полезно. Мы пока мало знаем об этих уёбках, так что любая информация, особенно из первых уст, на вес золота. Поспорить с этим было трудно, но Гэвина тошнило от самой мысли, что придётся читать о фантазиях в голове у больного фанатика. После увиденного точно. Но Ричард был прав, и Гэвин махнул рукой. Лишь бы убраться отсюда поскорее. — Ладно, хер с тобой. Только давай уйдём уже. Надеюсь, в других квартирах не будет самодельных храмов. С этими словами Гэвин в последний раз бросил взгляд на труп в ванной и направился к выходу, продолжая иногда ворчать о проблеме религии в разрушенной цивилизации и о возможном омерзительном содержании дневника.
Теперь он ненавидел обносить квартиры ещё сильнее.