Глава десятая. (1/2)

?Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить?.?Долгое время отец рассказывал мне, что люди, болеющие диссоциативным расстройством личности, видят, как их собственное лицо разрушается. На коже постепенно появляются трещины. Он говорил, что их прошлая личность как-бы стирается, оставляя новую без прощения?.

Она чувствовала ледяную воду, плавно обтекающую тело, но открыть глаза не было никаких сил. Руки, пальцами коснувшиеся стекла сосуда, в который ее поместили, по локоть были измазаны в золоте.

?Я вспомнила его. Вспомнила отца. Вспомнила все. Вспомнила всех?.

Эстер услышала женский смех. Он сопровождался шёпотом под самым ухом, суетой ученых и гулом аппаратов, стоящих в комнате. Она не верила в то, что все ещё жива, - настолько тело ныло и кричало о своей нужде в отдыхе.

Иссохшие губы складывались в единое ?помоги? своему спасителю - Человеку в золотой маске. Золото стекало по его плечам вниз, оголяя болезненно изуродованное лицо, пока до Эстер не дошло - это и не Хиггс вовсе. Игры ее разума не приводили ни к чему хорошему, и девушке это определенно не нравилась.

?Я чувствовала, как он взял меня на руки. Это непривычное тепло, по которому, кажется, мое тело успело так истосковаться. Мне не было страшно или больно, пока я не почувствовала холодную сталь его ножа у своей шеи?.

Мужчина прижимал ее к себе сзади, одновременно держал поодаль. Он давал ей тепло и одновременно продолжал погружать в ледяную воду. Он спасал, одновременно убивая и искореняя в ней все живое.

Губы в очередной раз сложились в молитвенное ?спаси? своему собственному Богу, который, прильнув к ее шеи, слизывал стекающее по белой коже золото.

Картинки стремительно менялись, одна за одной, когда тепло его тела вновь сменялось холодом капсулы и криками Дайхардмэна.

Эстер знала, что застряла здесь навечно.Хиггс коснулся ладонью собственного лба, стягивая маску. Затем, все так же неспешно провёл пальцами по уставшим глазам, судорожно выдыхая.

Прошла ровно неделя. Он походил на ребёнка, что ждал своего дня рождения настолько сильно, что зачеркивал числа. Только вот здесь наивность живущих в убежищах разбивалась о суровые реалии мира после Выхода Смерти - перечеркнутые дни больше походили на тюремный отсчёт, клеймом оставшись на его стене.

Он злился. Злился сильно настолько, что от одной только мысли о том, что Эстер нет рядом, челюсть сжималась автоматически, без задней мысли. На лбу проступали пульсирующие вены, а мужчина замахивался очередной статуэткой в стену, разбивая ее в тысячи кусочков.

Заявиться туда с самого начала было плохой идеей - да, несомненно, Монаган имеет огромное количество возможностей и сил, но.. его это калило, конечно, но впервые за всю свою жизнь Хиггс хотел сделать лучше для кого-то, а не для себя. Он совсем не знал, в каком состоянии находится Синица, но точно чувствовал, как ей паршиво. Он дал ей шанс, который Бриджес вновь предательски отобрали. И больше ждать он был не намерен.

— Господа, — произнёс он, выходя из своей палатки спустя полчаса раздумий, — Сегодня мы вернём птичку в клетку.Дайхардмэн не мог поверить своим глазам.

Руки поползли к голове, запуская пальцы бороздить полысевшую макушку. Он прикусывал язык десятки раз, губы - сотни, прокусывая все до крови.

Он точно знал, что его волнения были не напрасны, но чтобы настолько... Мужчина впервые ощутил страх. Никто не видел, как он ломается, но чувствовали это в мертвой повисшей тишине лаборатории.Аппарат рядом с капсулой затих, жизнь остановилась ровной полоской и долгим, протяжным звуком.

— Этого не может быть, не может, — произносил из раза в раз мужчина, покачиваясь из стороны в сторону. Сидящие рядом доктора и ученые лишь стыдливо опускали глаза, накрывая тело какой-то тканью.

Больше всего Дайхардмэн боялся того, что мог сделать Хиггс. А теперь..теперь он точно знал, что это неизбежно.

— Дайхардмэн, — хрипло и тихо позвал его один из охранников, тут же опуская поникший взгляд, — К Вам пришли. Они требуют выхода.

?Они...Он?? — повисло в его голове безнадёгой. Мужчина ещё раз оглянулся на руку, выглядывающую из под ткани, покрытую золотом, и не смог сдержать слез, —?Это все жутко неправильно. Неправильно, неправильно, неправильно?.

Как только мужчина натянул куртку, предназначенную для выхода наружу, за запястье его схватил один из охранников.

— Вы уверены? — спросил он несколько обеспокоено, оглядывая потерянного мужчину с ног до головы.

Дайхардмэн молча кивнул. Шагать в неизвестность было для него привычкой.Хиггс заметно подготовился. Он напоминал Воина, за спиной которого стоял не один десяток террористов. Устрашающий вид, для полной картинки не хватало только Бледного коня - знака Смерти.

Хиггс в своей привычной манере прислонил указательный палец ко рту, когда услышал первые движения со стороны лаборатории. Его воины были вооружены, в руках одного - бомба, наверняка способная уничтожить не один километр местности.

Охрана не решилась оставить Дайхардмэна в полном одиночестве, так что сопровождала его, закрывая двери в лабораторию обратно. На улице вот-вот должен был пойти дождь, но мужчина этого, кажется, не боялся.

— Так, так, так, — повернувшись, Хиггс сделал несколько шагов в сторону, убирая руки за спину. Он исчез, выпрыгивая под самым носом Дайхардмэна, заставляя того вздрогнуть и слегка отшатнуться назад. Привыкнуть к такому было просто невозможно.

Монаган нагнулся над ним, навис, заглядывая в испуганные глаза сквозь маску. Хиггс впервые видел его таким.

— Где моя синица? — задал он весьма существенный вопрос. Перевёрнутая радуга на небе за спиной Человека в золотой маске не сулила ничего хорошего.

Дайхардмэн сглотнул. Увы, вовсе не от переживаний.

— Мне...— Я привык добиваться своего. Это всегда происходит. Против привычного не пойдёшь, — пальцы прошлись по краснеющей капсуле с ББ, — Я говорил, что должен был видеть Мерфи на свободе в течение недели. Этого не произошло. Мне продолжать?

— Нет. Понима...— Нет-нет, — никак не давал сказать что-либо Хиггс, перенимая из рук своего помощника бомбу в небольшом чемоданчике. Его холодный тон голоса тоже не сулил ничего хорошего. По нему с лёгкостью можно было понять, насколько серьезно настроен Монаган, — Я пришёл сюда за тем, что по праву принадлежит мне. На ней моя метка, это означает, что Синица всецело принадлежит мне, — он коснулся ладонью своей грудной клетки, хрипло рассмеявшись, — Знаешь, что это такое?

Взгляд Дайхардмэна метнулся к бомбе, которую Хиггс поднял перед его лицом. Он кивнул.

— Эстер мертва, — резко выпалил мужчина, тут же отходя назад.

— Я похож на людей из Бриджеса, которым можно врать? — Хиггс разозлился ещё сильнее.