Глава четвертая (1/1)

***Метатрон говорил о молитвах, но он не знал, что Азирафаэль взывал к Богу столько раз, сколько не способен был сосчитать. Азирафаэль не мог этого объяснить, но ощущал, что все его молитвы были направлены в пустоту, что никто его давным-давно не слышал?— или просто не желал слышать. Он верил в Бога?— разве мог он в него не верить? —?но это не зажигало свет внутри него и не помогало коснуться Его хотя бы издалека, хотя бы краешком своей души. Он привык жить надеждой и верить, что из любой ситуации всегда найдется выход, что все будет хорошо, если стремиться к этому, что, пока он будет верить в Бога, свет, освещающий его жизнь, останется с ним. Но больше это не имело значения и никакие разговоры не могли собрать воедино разрушенное.Он так давно забыл, что значит быть собой, что не мог понять, кем успел стать за столетия сомнений.Может быть, ему просто казалось, что он верил, потому что иначе быть не могло, ведь он ангел, он должен был верить априори, и сама мысль о сомнении уже должна была полностью изничтожить его. Возможно, так оно и было, и теперь Азирафаэль бродил по Раю лишь тенью самого себя и просто не осознавал этого.Разговор с Метатроном одновременно успокоил и разбередил раны. Азирафаэль не услышал от него ничего такого, о чем сам бы не думал, но в тоже время на короткий миг успокоился, поняв, что его мысли не эксклюзивны, не греховны, что это не он сломался, а система. То, что он чувствовал, было правдой, не больной фантазией, а реальностью, в которую просто никто не хотел верить, потому что тогда пришлось бы признать, что они совершили чудовищную ошибку, ступив на дорогу, которую проложил для них не Господь.Этот страх, это непонимание?— самые худшие чувства в его жизни, он не знал, что с ними делать и куда от них прятаться, потому что они неотступно следовали за ним, куда бы он ни ступил, и избавиться от них казалось невозможным, и это, пожалуй, было еще хуже, чем само их наличие.Азирафаэль все меньше ощущал в себе то, что было в нем в первые дни?— что было в них всех. Он боялся, что именно с этого чувства страха и начался тот Бунт, который привел к Падению. Он боялся и продолжал к этому идти, словно его тянуло к этой мысли, а он не мог сопротивляться?— или даже не хотел.Когда они попрощались, Азирафаэль проводил Метатрона взглядом, пока тот не исчез из виду, и пошел назад. Он не хотел проходить вновь через пристанище демонов, но это был кратчайший путь; не то чтобы он слишком сильно торопился домой, но тревога с каждой минутой становилась все сильнее?— он не знал, чего ожидать от Кроули, но научился не верить, что их история закончится хорошо. Азирафаэль был почти убежден в том, что они оба пойдут ко дну?— рано или поздно,?— но продолжал барахтаться.Казалось, в тот момент, когда он лишится этой слепой надежды, он окончательно потеряет себя. И тогда бездна, наконец, распахнет для него темные ледяные объятия и примет его?— каким бы он ни был. Лишь она одна. И Азирафаэль не знал, насколько плохо, что он не чувствовал от этого страха.Из пелены подступающих паники и отчаяния его вывел громкий гортанный рык на незнакомом слуху языке, раздавшийся совсем рядом?— Азирафаэль обернулся и наткнулся растерянным взглядом на одного из демонов, которого грубо волокли под руки ангелы. Его крылья отчаянно трепетали, натягивая веревки, он упирался ногами в поверхность райской земли, пытаясь замедлиться, и метался из стороны в сторону, осложняя ангелам передвижение. Когда Азирафаэль в пустой неясности разума подумал было вмешаться, веревка на крыльях демона внезапно с глухим звуком лопнула, и он, остервенело и радостно скинув с себя чужие руки, попытался одним движением взлететь. Он оттолкнулся ногами от земли и сделал неровный взмах помятыми дрожащими крыльями.В какой-то момент Азирафаэль подумал, что ему удастся. Он отчаянно, хоть и бессознательно, пожелал демону удачи, но в следующий миг?— как в издевательски замедленной съемке?— его поймали за одно крыло и со всей силы дернули вниз. Раздался хруст?— такой громкий, что он зазвенел у Азирафаэля в ушах,?— а следом пронзительный крик боли и ярости. Демон сопротивлялся, пытался вырваться, но он был один против десятка других ангелов, поспешивших вновь его пленить. Проклятия, срывающиеся с его губ вперемешку с криками боли, ледяными иголками впивались в вены, неясные щипящие слова застревали комками страха под кожей. Язык Ада словно бы разрушал Рай, будто бы на мгновение он пошел трещинами, грозя лопнуть. Но вместо этого демона грубо ударили лицом о пол, скручивая руки, а он, словно сойдя с ума от боли и ненависти, снова и снова пытался вырваться, с его губ срывались, отчаянные и горькие, затуманенные стекающей изо рта кровью фразы, значения которых никто из них не понимал.Азирафаэль словно на мгновение перестал видеть и слышать происходящее, и в его ушах застыл демонский крик, а перед глазами?— его изуродованное злобой лицо и сломанная кость крыла. Демон знал?— не мог не знать,?— что у него ничего не выйдет. И все равно рвался из пут. В демонах не было ни капли смирения, а ангелы с чего-то решили, что способны приручить их. Под очередной неистовый крик, наполнивший собой все Небеса и отозвавшийся?будто бы в каждом их уголке, демона резко подняли на ноги, и один из ангелов наставил на него клинок.Азирафаэль дернулся было помочь?— не ангелам истязать живое существо, а демону сбежать от своих палачей,?— но замер, застыл соляным столбом, заметив, что вокруг пленника начала собираться стража. Он хотел подойти, спросить, не нужна ли помощь, вылечить крыло демона, который все кричал и кричал, но его оттеснили, и он отступил, ломаясь изнутри. Азирафаэль жгуче ненавидел себя за то, что остался в стороне, что не помог, что сбежал?— а он сбежал, развернувшись, и почти вылетев за врата. Даже если бы он хотел остаться, ему не позволили бы; но он все равно себя ненавидел и знал, что точно также какое-то время назад испугался, когда нужно было бороться против войны, бороться также отчаянно, как этот демон пытался взлететь?— даже зная, чем все это закончится.Он шел к своему дому со смешанными чувствами?— облегчения, потому что не хотел быть свидетелем истязания демона, чей крик до сих пор стоял в его ушах, и тревоги, потому что отчего-то он чувствовал, что что-то не так?— с Кроули. Чужое страдание?— страдание другого демона?— странным образом откликнулось и наложилось на образ Кроули, и эта картинка была слишком реальной для того, чтобы Азирафаэль поверил, что это лишь игра его обезумевшего разума. Это ощущение не покидало его ни на мгновение, оно будто было с ним всегда, это тупое знание, ведь с Кроули было что-то не так буквально всегда. И хотя сейчас это чувство было в большей степени тревожным, Азирафаэль старательно его игнорировал, пытаясь сосредоточиться на чем-то, что помогло бы ему забыть весь пережитый ужас?— тот крик, как на пленке повторяющийся в сознании, снова и снова, и неправильность всего, что вообще могло оказаться неправильным.Разве могли ангелы давать цену жизням других существ, разве могли они, раньше такие близкие друг к другу, ангелы, братья и сестры, теперь убивать друг друга, наставлять друг на друга оружие? Разве могли они не слышать, не чувствовать во время войны, как из потоков вселенной исчезают биения тысяч и миллионов сердец только лишь потому, что ангелы посчитали себя способными вершить суд над чужими судьбами? Разве могло им быть все равно на демонов, пока хоть один ангел желал им помочь?И разве могли они спокойно смотреть на слезы тех, чьи крылья так безрассудно ломали?Азирафаэль не хотел, не желал верить, что живет в реальности, а не в иллюзии чьей-то несмешной, глупой шутки, что ангелы действительно способны на такую жестокость, что он является одним из них. Он боялся проснуться однажды и обнаружить, что потерял в себе весь свет, что его не интересует ничье благополучие и что демоны?— лишь сгусток грязи под их ногами, что они сами избрали себе такой путь и теперь должны были за это расплачиваться. Они все.Азирафаэль торопливыми широкими шагами преодолел расстояние до двери, дернул за ручку, и ему в лицо, словно поджидая, мгновенно ударил горький запах крови. Откуда-то из темного угла донесся тихий, протяжный стон, разрывая последнюю надежду Азирафаэля на крошечные клочки.Прежде чем к Азирафаэлю вернулось зрение и он смог сфокусироваться на реальности, он успел вдохнуть стойкий запах, не понимая, что происходит, или, скорее, позволяя своему сознанию абстрагироваться от этого. Он наконец смог заставить себя осмотреть помещение, и все его нутро застыло, подчиненное холодному ужасу?— все его книги, драгоценно собираемые им тома, были разбросаны по полу и грубо вывернуты, а в самом центре этого отвратительного хаоса находился Кроули, полулежащий прямо на полу и отчаянно вырывающий перья из своих крыльев. Не обращая внимания на появившегося Азирафаэля, он сжал на перьях пальцы, неаккуратно и рвано дернул, потерпел неудачу, взвывая от боли, и резко потянул снова, с кровью вытаскивая несколько передних маховых и ломая еще несколько перьев рядом с ними. Его руки были в крови и пухе, а вокруг него насмешливо-темным ореолом лежали черные, длинные перья, и эта картина?— худшее, что Азирафаэль мог себе представить, когда думал, что с Кроули могло что-то произойти в его отсутствие.Он замер на пороге, отчего-то очень надеясь, что все это ему видится, но нет?— реальность не имела привычки жалеть его, она забивалась в ноздри, отдавалась пульсацией крика в ушах и собиралась слезами в горле. Грудь сдавило тупой болью, когда Азирафаэль сделал несколько шагов вперед и Кроули вдруг поднял голову; злой, отчаянный взгляд прожег его насквозь, и оцепенение спало?— Азирафаэль в два прыжка оказался рядом с Кроули и склонился над ним, непроизвольно хватая его за запястья и сжимая их.—?Зачем ты это сделал? —?воскликнул Азирафаэль, чуть встряхивая Кроули в попытке усадить его и до побелевших костяшек сжимая его окровавленные запястья пальцами. —?Боже мой, зачем, Кроули?!Кроули уставился на него, как на оживший кошмар. Казалось, он не осознавал, где находится. Его глаза, широко раскрытые и невероятно яркие в полутьме помещения, казались двумя солнцами и практически ослепляли Азирафаэля, и чтобы прийти в себя и привести в порядок Кроули, ему снова пришлось встряхнуть его, одним движением заставляя его неуклюже встать на ноги. Руки Кроули, сырые от крови, больно ухватили Азирафаэля за предплечья, словно он был его единственной опорой, и Азирафаэль участливо сжал пальцами его плечи, помогая устоять. Кроули поднял голову, заглядывая ему в глаза, и целое мгновение Азирафаэлю казалось, что из глаз Кроули сейчас потекут слезы, но, вопреки всем его ожиданиям, Кроули вдруг навалился на него сверху и надавил локтем на его горло.Азирафаэль поперхнулся воздухом, по инерции схватив Кроули за руки и пытаясь стянуть его с себя, но тот, словно предчувствуя эти действия, надавил еще сильнее и наступил ногой на одно из беспокойно трепыхающихся белых крыльев.От неожиданности Азирафаэль забыл о том, что мог воспользоваться магией?— широко распахнутыми глазами он наблюдал за тем, как Кроули его душил, и хотя это не способно было убить его, это приносило ему дискомфорт, страх, а он не предпринимал ровным счетом ничего. Крыло пронзило острой болью, когда он попытался неосторожно выдернуть его из-под веса Кроули, а в глазах потемнело; Азирафаэль с трудом выдохнул и, повинуясь захлестнувшей его волне отчаяния, откинул Кроули назад магией?— несильно, но достаточно далеко, чтобы успеть расправить крылья.—?Да что с тобой не так?! —?Азирафаэль сипел, пытаясь не захлебнуться в кашле, но даже так срывался на крик. —?Прекрати сейчас же!Кроули медленно поднялся, словно издеваясь, и Азирафаэль, стараясь игнорировать его ненавидящий взгляд, с удивлением заметил расцарапанную скулу, с которой неприглядно сползала капля крови, а там, где должна была быть кожа, на красном фоне проглядывала татуировка змеи. От внезапного осознания и боли за другое существо Азирафаэлю захотелось расплакаться?— он сделал шаг вперед, ведомый чувством вины и желанием помочь, но Кроули отступил назад, прижимаясь к стене, как если бы за движением Азирафаэля должен был последовать удар.—?Кроули, зачем ты… —?попытался было снова наладить контакт Азирафаэль, старательно ища возможности заглянуть демону в глаза, но тот, как бы очнувшись от злобного неповиновения, резко опустился обратно на пол, поднимая крылья и тем самым закрываясь от его множественных взглядов. —?Что случилось? —?спросил он, когда Кроули в течение долгих нескольких минут решительно не подавал каких-либо признаков жизни, и только после того, как спросил, понял, что и так знал ответ на этот вопрос.Кроули не хотел здесь находиться, он ненавидел и это место, и Бога, и ангелов, и Азирафаэля в частности, потому что они все делали ему больно, намеренно или нет, но это была боль, и Кроули желал лишь свободы и освобождения. И знать об этом, об этих мыслях?— тоже было больно.—?Что случилось?.. —?прошипел Кроули, и его голос зазвучал внезапно пронзительно. —?Я застрял здесь, с тобой, навечно, меня тошнит от тебя, от всех вас, и я… просто… —?он обессиленно отвернулся, пытаясь сдержать подступившее чувство тревоги и отвращения, которые комом застряли у него в горле, и прижался мокрой от крови ладонью к стене, как к единственной своей опоре, будто стоило ему только встать прямо, как он рухнул бы на пол и больше никогда бы не смог подняться.—?Кроули… —?срывающимся голосом прошептал Азирафаэль, присаживаясь рядом с ним, и успокаивающим движением провел по краю его крыла там, где не было ран. Кроули дернулся, но не отодвинулся, поэтому, осмелев, Азирафаэль продолжил гладить. —?Я знаю, что тебе больно, знаю, правда. Но всегда есть другой выход и другой выбор.—?Нужны мне твои выходы… —?пробормотал устало Кроули, отворачиваясь и резким движением убирая крыло из-под ангельской руки?— ладонь Азирафаэля по наитию снова потянулась к перьям, но замерла в воздухе, не способная вернуться к прикосновению. Он чувствовал, что способен сделать так мало и что разрушил так много; как в тот миг беспомощности, когда он не смог помочь демону, только во много раз хуже. Азирафаэль не понимал, почему ангелы не видят, что совершают зло, почему продолжают причинять страдания, почему притворяются, что у демонов нет разума и чувств. Как можно было выбрать ненависть, когда в мире все еще оставалась любовь?—?Прости меня, Кроули, но я уверен, что сейчас тебе это просто необходимо,?— еле слышно проговорил Азирафаэль и пододвинулся так, чтобы оказаться близко, но не настолько, чтобы влезть в личное пространство Кроули, который явно этого не желал. —?Поговори со мной.Кроули, как в трансе, покачал головой. Он не мог ответить?— в нем не было ни слов, ни эмоций, одна лишь боль, такая сильная и острая, постоянная, сводящая с ума. Он потер виски руками, размазывая кровь и не сдержал еле слышного полустона; магия внутри, не находя выхода, рвалась и билась, впивалась изнутри горячими иглами, царапала?— она онемела в своей тюрьме, панически пульсируя и грозя разорвать его на куски. Лучше бы ангелы вообще лишили его магии, чем запечатали?— это не было милосердием, это было похоже на искусную, непрекращающуюся пытку.—?Что нового я могу услышать от тебя, Азирафаэль? —?спросил Кроули едва слышно, ребром дрожащей ладони вытирая с щеки остатки крови, но только больше размазывая их по коже. —?Что тебе жаль?—?Да, мне жаль,?— также тихо ответил Азирафаэль. Ему хотелось, невыносимо сильно хотелось избавить Кроули от этого клейма, как он избавлял его от оков, но стоило ему только это сделать, как для них все закончится. Даже если бы Азирафаэль хотел, они не смогли бы уйти слишком далеко?— и если не Бог, то остальные ангелы позаботятся о том, чтобы назначить им самое суровое наказание за отступничество. И никто их не спасет. —?У тебя бы не получилось… то, что ты пытался сделать, даже если бы ты старался больше. Все намного сложнее.Кроули снова промолчал, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Они оба на несколько минут словно окунулись в спасительное небытие, и поэтому Азирафаэль дернулся, когда Кроули неожиданно начал поправлять раненное крыло, переставляя его ровнее. Он уставился на зияющую чернотой рану, оказавшуюся на уровне его лица, и сглотнул.—?Я не могу убрать его,?— напрямую сказал Азирафаэль, решив, что если произнесет это вслух, это все изменит. Но ничего не поменялось, Кроули даже не повернул головы, лишь шевельнул крыльями еще раз и затих. Азирафаэль внезапно вспомнил того демона, которого куда-то волокли ангелы, и сложил дважды два. —?Но, думаю, закованная магия дала о себе знать не только в тебе. Значит, рано или поздно они решат хотя бы этот вопрос.Кроули неопределенно хмыкнул, видимо, заставив Азирафаэля значительно повеселеть подобной реакцией, и снова затих, задумчиво отодвигая одно из перьев у своей ноги в сторону, словно оно было настолько отвратительно, что Кроули едва мог на него смотреть.Азирафаэль был прав, кто-то из них так или иначе решит этот вопрос, так не будет продолжаться вечно?— это рабство, эта боль, демоны слишком много пережили, чтобы терпеть все это заново, чтобы позволить с собой так обращаться. И хотя ангелы считали, что выиграли в этой войне, Кроули знал, что они ошибались и что этот короткий триумф мнимой победы?— лишь иллюзия, созданная, чтобы потешить их возвышенное до небес эго. Демоны не терпели ничего тогда, до Падения, и не станут терпеть этого сейчас.Тогда их за собой повел Люцифер, он открыл им путь, правильный, свободный, пусть и вдали от Рая, пусть болезненный, пусть тернистый, но это был их путь, который они выбрали сами. И если бы ему пришлось выбирать, он бы снова выбрал Падение?— выбирал бы его снова и снова, каким бы адским оно ни было. Потому что каждый раз оно бы вело его к Земле.Кроули хотел быть как Люцифер, но, оказалось, должен был быть его лучшей версией.Чтобы вести за собой демонов, нужно было уметь подниматься после падения. И сейчас Кроули должен был подняться.Кроули знал, что кроме него, больше некому?— он один в таком положении, в свободном доступе от него книги из райской библиотеки и ангел, который так жаждал ему помочь, что эта жажда делала его практически слепым.Он чуть опустил крылья и посмотрел на Азирафаэля, с отстраненным видом осматривающего то, что осталось от его жизни. Кроули было даже несколько жаль, что он сделал это?— теперь, когда он видел в глазах Азирафаэля столько смирения. Он понимал, что ему очень нужно сохранить его расположение во что бы то ни стало, а то, что он делал день за днем, вовсе не помогало им налаживать связь?— ненавистную, тошнотворно тесную связь, которой Кроули не хотел, но которая была ему необходима, если он не хотел провести остаток жизни вот так.—?Кроули,?— Азирафаэль провел ладонями по коленям, выпрямляя перед собой ноги и, чуть поморщившись, сложил за спиной крылья. —?Это… это больно? Падать.Кроули посмотрел на него сухими глазами и сжал пальцами край крыла, так неожиданно и необходимо подвернувшийся ему под руку?— это была возможность убедиться, что он все еще здесь, в реальности, с Азирафаэлем, и что у него нет возможности проявлять слабость.Вопреки всему, он не мог не ответить честно. Он не мог обманывать сам себя, и он не хотел, чтобы по его вине Пал кто-то из ангелов?— потому что какими ужасными они ни были, он никому бы не пожелал этой участи. Кроме себя самого.—?Словно тебя лишают крыльев, слуха и зрения,?— начал он надтреснутым голосом, отворачиваясь,?— и ты можешь только кричать, не зная, услышит ли тебя однажды хоть кто-нибудь. А когда проходит достаточно много времени, ты перестаешь надеяться, и тогда все внутри перегорает так же, как снаружи.Азирафаэль прикусил губу, застыв в испуганном молчании. Он копался в себе, пытаясь нащупать ту грань, за которую он готов был переступить; он вспомнил крик того демона, которого покалечили ангелы, и отчаяние Кроули, внутри которого устроили темницу для его сущности. Ангелы поступали неправильно, и что бы Метатрон ни говорил о том, что Бог простил бы их за неудобные вопросы, Азирафаэль все меньше этому верил. Если Он не увидел зверств, которые одни его дети делают с другими, почувствует ли Он новое Падение?Слова Кроули не успокаивали, но они смиряли?— с неизбежностью. Азирафаэль не знал, готов ли он совершить это ради того, чтобы спасти своих братьев и сестер, но в отчаянии не мог не понимать, что у него просто нет выбора, если он не хочет быть равнодушным. Все замерло внутри него, он чувствовал себя одиноким и отчужденным, будто бы никто больше не стремился вернуть все, как было?— даже Кроули просто желал свободы, упоенный своей яростью. Азирафаэль видел, что на самом дне ненависти Кроули лишь боль, но не знал, как направить эту боль в нужное русло, как и не верил, что это могло помочь. Он не верил даже, что если Падет, то Отец вспомнит о его существовании, но к чему-то ведь они должны были прийти?Азирафаэль пытался вспомнить, почему никогда не думал об этом, ведь мир изменился не в одночасье; он помнил себя до войны, но в то же время как будто он тогда на самом деле не существовал?— как будто он только родился, там, в рушащемся Аду, поднялся из гудящей лавы и обернулся в серу, ведь все в нем бурлило и горело, неспокойное и болезненное.Ему хотелось бы, чтобы стало все равно на то, что так ранит, и он мог отвернуться, и, как Софериэль, притвориться, что не было никакой войны, не было никаких демонов, да и мира никакого не было, как и самого Бога, но это значило перестать верить?— отказаться от своей ярости, от того, что делало его им, пусть даже он и не помнил, когда успел стать таким.Азирафаэль надеялся, находясь в страхе перед этой надеждой,?что когда небо сорвет свои покровы, готовясь низвергнуть первого демона нового мира, это разбудит остальных ангелов. Он чувствовал, что их оковы?— всего лишь выдумка, что в сердцах их все еще оставалось добро и что они все еще могли сделать выбор и спасти свои души, даже совершив столько ошибок, даже забрав столько жизней и посмеявшись над столькими криками боли; ведь если у них и был один путь?— так это заново стать непокорными.—?Даже не думай об этом,?— прошипел вдруг Кроули у самого его лица, и Азирафаэль недоуменно на него обернулся, едва не сталкиваясь носами. —?Ты меня слышишь? Я думал, ты уже выбросил эти мысли из головы,?— повторил он грубее, хватая Азирафаэля за край рукава и утягивая к себе с такой силой, словно тот прямо сейчас готов был вскочить и прыгнуть с края Небес.—?Ты же знаешь, что это невозможно?— не думать,?— прошептал Азирафаэль, деревянными пальцами пытаясь вытащить свою одежду из хватки Кроули, потому что он был неконтролируемо близко и Азирафаэль не мог никуда от него деться. Он не думал, что это будет так очевидно, что его вопрос и последующее за ним молчание наведет Кроули на правильную мысль, но как бы то ни было, он не готов был делиться с ним этим сейчас. Он знал, что Кроули будет против, он и сам был против, но ему нужна была вся сила, чтобы решиться. Ему нужно было превратить будущее в настоящее, во что бы то ни стало. —?В любом случае, это не твое дело, Кроули.—?Это мое дело,?— почти перебил его демон, и его лицо снова оказалось слишком быстро, мелькнули яркие желтые глаза и мгновенно исчезли, потому что Азирафаэлю наконец удалось отодвинуть Кроули от себя.—?Прекрати,?— тихо сказал Азирафаэль, отползая чуть подальше и, не выдержав, прикрываясь крыльями, как неизменно делал всегда, когда было слишком страшно или больно. —?Ты не можешь мне запретить.Если бы каждая искренняя просьба, которую он обращал к Отцу, нашла ответ, Азирафаэль никогда даже не подумал бы об этом. Он видел отражение страха и злости в глазах Кроули, и даже не представлял, какой ужас его ждал, когда он решится, но все равно готов был на это пойти. Может быть, не сейчас, но однажды, когда по капли заполнится чаша его терпения,?— он знал, что не выдержит.—?Я прошу тебя,?— голос Кроули внезапно понизился до едва слышного шепота, и, когда Азирафаэль посмотрел на него, он торопливо отвернулся в сторону, поджимая губы. —?Ты же сказал, что… Ты думаешь, Богу есть до тебя дело? —?продолжил Кроули уже громче, неловким движением руки поправляя крыло.Он не знал, почему делает это?— почему защищает Азирафаэля,?— но буквально чувствовал, что ангелу это не было нужно, он этого не хотел, он к этому не стремился. Возможно, Бог был прав, когда лишил Кроули нимба, но это было лишь однажды, и с тех пор многое изменилось, с тех пор ангелы больше не Падали, и допустить это снова означало отречься от всех остатков разумного, что еще были в этом мире.—?Я хочу надеяться на это,?— Азирафаэль склонился к нему и, не удержавшись, провел рукой над ближайшим к нему крылом там, где он заметил беспорядочные рваные раны. Кроули дернул крылом на себя, но Азирафаэль все-таки успел залечить часть ран, до которых смог дотянуться. —?Есть вещи, которые я не могу объяснить. Не только тебе, а вообще. Даже если нашей природы не существует и мы это выдумали, есть вещи, которые я чувствую и к которым не могу не идти. Если Ему нет до меня дела, то ничего не случится.—?Ты Падаешь, потому что хочешь этого сам, ты выбираешь Падение, а не потому что тебя за что-то наказывает Отец,?— сказал Кроули, и его крыло, которым он беспорядочно дергал до этого, избегая прикосновения, уткнулось Азирафаэлю в ладонь. Он кинул на ангела быстрый взгляд и снова попытался стереть с лица кровь, пока Азирафаэль, пытаясь сдержать улыбку, поглаживал те места, где были выдраны перья.—?Может быть, ты и Пал, но ты же не можешь знать наверняка… —?Азирафаэль прошелся пальцами по липким крыльям, останавливаясь там, где зияли открытые раны, и совсем легким потоком магии подлечивая их, чтобы не причинить больший вред. Он погладил крыло там, где оно не пострадало, отдаленно удивляясь мягкости перьев под пальцами, и тяжело вздохнул. —?То есть… Все это очень сложно. Метатрон сказал, что Отец ответит на мои вопросы, какими бы они ни были. И если молитвы не работают, если даже Глас Божий больше не способен до Него докричаться, то это единственный способ их задать.Кроули громко фыркнул, нарушив их почти тайный, сокровенный шепот, и та атмосфера, которую они создали своими тихими тайнами и хрупкими доверчивыми касаниями, тут же растаяла. Рука Азирафаэля замерла над крылом Кроули и так и не легла на него, исчезнув из поля демонского зрения. Без прикосновения стало внезапно холодно, и Кроули озябшими ледяными пальцами огладил свое плечо, поднимаясь на ноги и игнорируя прилипший к его спине взгляд Азирафаэля, как паутиной тянувший его назад, к их уютному небольшому убежищу в ворохе сброшенных книг, у угла комнаты, там, где больше никто, кроме них самих, настоящих, не мог бы быть. Уходить из этого места все равно что выбиваться из-под толстой поверхности льда в мутной воде?— Кроули задыхался и бился, бился, бился в реальный мир, но его тянуло обратно, туда, где были лишь навеянное тепло и спасительная темнота.Доверять ангелу?— подписать себе смертный приговор. И Кроули сам не понимал, каких усилий ему стоило не занести над бумагой ручку.Каждый шаг дальше от Азирафаэля давался как самый тяжелый груз, Кроули провалился, снова на дно, но опять и опять продолжал идти дальше. И наконец смог сделать глоток, вынырнув из-подо льда?— схватиться пальцами за дверной проем в свой собственный маленький мирок, единственную темную комнату во всем Раю, в которой он мог действительно дышать.—?Иногда, Азирафаэль, намного проще жить, ничего не зная,?— сказал он, не решаясь зайти внутрь. Он понимал, что за сила толкала Азирафаэля, но не знал, как объяснить ему, что знание никак ему не поможет и что даже с правдой ему не откроются сакральные истины и понятнее жить не станет. Больнее и сложнее?— да, но не понятнее.Азирафаэль покачал головой и тоже поднялся, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. У него путались мысли, он одновременно признавал правоту Кроули и Метатрона и не мог отпустить собственные ощущения, связанные с Богом. Он как будто пытался ухватиться за правду, но она была столь тонкой и так быстро исчезала из виду, что он даже не мог ее нащупать. Он знал, что где-то она была, и даже чувствовал ее очертания, но она ускользала раз за разом, как если бы он ее себе только придумал.—?Незнание делает нас уязвимыми перед ошибками, которые мы совершаем,?— медленно сказал Азирафаэль, почему-то чувствуя, что Кроули не уйдет. —?И я не хочу жить проще, понимаешь? Я хочу понять, что произошло и как это исправить. Я просто хочу убедиться, что Он не покинул нас. Что Он вообще был.Кроули обернулся к нему, неосторожно прислоняясь ноющим плечом к косяку, и, морщась от боли, снова сжал пальцами свою руку. Его взгляд прошелся по помещению, потом задел крылья Азирафаэля и вернулся к книгам на полу, на которые он практически наступал. Кроули присел и поднял один из томов, потом второй, третий. И вот, не успел Азирафаэль даже задуматься об этом, Кроули прошел мимо него, складывая все книги на стол возле полок, очевидно, не зная, в каком порядке их необходимо раскладывать на самих полках, и ладонями поправляя стопки. Отчего-то это было очень смущающе и неловко, но Азирафаэль не мог заставить себя пошевелиться и помочь ему, его словно прибило к полу, и он мог только наблюдать за тем, как Кроули, прихрамывая на левую ногу, убирает учиненный им же беспорядок.—?Кроули? —?позвал его Азирафаэль, когда тот, споткнувшись об очередную стопку книг, схватился за опасно накренившуюся стопку. —?А что вообще здесь произошло? Какая-то акция протеста, которую я не до конца понимаю?Взгляд Азирафаэля метнулся туда, где пол был залит кровью и засыпан перьями. Очень тяжело и шумно вздохнув, ангел щелкнул пальцами, убирая это безобразие с глаз долой, и отвернулся от неловко кашлянувшего Кроули. Убирать книги магией он не хотел, хотя мог сделать это в одно мгновение?— это были его друзья, его драгоценные сокровища, каждая из которых что-то значила для него. Они были с ним рядом тысячелетия, когда никому не было до него дела, и он не мог позволить себе бездушно раскидать их магией просто потому, что не хотел тратить время. Он уже знал, что с ними произошло, и не мог притвориться, что этого никогда не случалось.—?Ну, я хотел убрать метку, начал сдирать кожу и, в общем… —?Кроули неопределенно взмахнул в воздухе рукой и подобрал еще несколько книг, поморщившись от стрельнувшей боли:?— …как ты понимаешь, сделал только хуже, я не хотел устраивать здесь такой бардак, я только случайно схватился за одну из полок, а потом… уже не смог остановиться.—?Не смог остановиться… —?эхом повторил за ним Азирафаэль и отмер, тоже поднимая свои книги и прижимая их к груди. Он хотел было заплакать, но слез почему-то не было, так что он просто скривился и прошел к столу, чтобы водрузить книги на одну из стопок. —?Давай я залечу твои раны? Не могу смотреть, как ты страдаешь, это выше моих сил.—?Ничего, я заслужил,?— как будто на автомате ответил Кроули и замер вместе с книгами в руках, когда понял, что именно сказал. Он коротко кашлянул, поправляя и так ровную стопку последних собранных томов, и дернул более-менее здоровым крылом.—?Ты… —?Азирафаэль повернулся и уставился на Кроули сразу всеми глазами, которые только у него были. От удивления он даже не знал, что сказать, но неловкое молчание затягивалось, поэтому Азирафаэль, запинаясь, продолжил:?— Ты не заслужил ничего из того, что с тобой происходит, ни одно из твоих страданий. Прошу, позволь мне помочь тебе,?— в голосе Азирафаэля проскользнуло отчаяние, но он упрямо поджал губы и протянул к Кроули руку, вновь без разрешения дотрагиваясь до полуоткрытого крыла кончиками пальцев.—?Я напал на тебя, едва не вывернул крыло и держал руку на горле, а ты протягиваешь мне руку и просишь позволить меня вылечить,?— пробормотал Кроули с каким-то странным полувсхлипом, который прозвучал как отчаянный смешок, давящий слезы, но когда он повернул к Азирафаэлю голову, на его лице не было ни единой слезинки. —?Скажи честно, ангел, ты просто мазохист, да?—?Ты делал это, потому что ты в отчаянии,?— тихо ответил Азирафаэль, проводя рукой по мягким перьям и поправляя те, что выбились из общего ряда и явно доставляли Кроули дискомфорт. —?Я вижу, что скрывается за твоей яростью, и я не могу тебя осуждать. Мне больно, и я не понимаю, чем заслужил такую ненависть, но я знаю, что ты не чудовище, просто ты видел слишком много зла.—?Как бы я хотел тебе верить, ты знаешь? —?прошептал Кроули, смотря Азирафаэлю прямо в глаза, когда его ладонь в очередной коснулась его крыла и замерла на перьях. У него саднило горло и щипало в глазах, и один только Господь Бог знал, как Кроули было тяжело, и как ему хотелось, действительно хотелось верить Азирафаэлю, как бы ему хотелось, чтобы все было так просто, чтобы одним движением руки можно было восстановить все, что было разрушено?— и речь шла вовсе не о книгах.Кроули так давно не доверял даже самому себе, что совсем забыл, какого это, и сейчас это чувство безопасности?— секундное?— напугало его больше, чем возможность остаться в Раю навсегда и умереть здесь однажды, так и не вернув себе свободу.—?Я знаю,?— ответил Азирафаэль, улыбаясь ему уголком губ, и Кроули снова избежал встречи взглядов, отворачиваясь в другую сторону, игнорируя попытки ангела сблизиться и в который раз уверяя себя, что это?— неправильно.Он должен был помнить, кто разрушил все, что он любил, но, Боже, как же он хотел об этом забыть.Кроули сделал крошечный шаг навстречу ладони Азирафаэля, безмолвно позволяя ему сделать то, что он так хотел, и ангел сам, сразу все поняв, поспешно обогнул стол, чтобы между ними больше ничего не стояло. Он взволновано улыбнулся, приступая к лечению, но не проронил ни слова, да и Кроули не слишком стремился говорить. Ангельская магия немного пощипывала, а процесс срастания тканей был не таким уж приятным, но Кроули даже не морщился, неотрывно глядя куда-то поверх ангельской макушки, будто пытался разглядеть нимб.—?Тебе не больно? —?тихо спросил Азирафаэль, проводя подрагивающей ладонью над особенно большой раной и успокаивающим, ласковым жестом поглаживая второе, уже почти здоровое крыло. Кроули неопределенно пожал плечами и выразительно приподнял брови, раздумывая, как бы еще намекнуть ангелу, что он вовсе не против боли. Азирафаэль, видимо, прочитал это в его глазах, потому что нахмурился и убрал руку, взглянув на него исподлобья:?— Если еще раз скажешь, что заслужил, я ударю тебе крылом по лицу.—?У тебя уже лучше получается шутить,?— улыбнулся Кроули, по привычке дергая крылом, из-за чего рука Азирафаэля сползла чуть ниже по перьям. Кроули уперся ладонью в стол, на который, сидя, облокотился, и это помогло ему удержать равновесие в тот момент, когда Азирафаэль в очередной коснулся теплыми пальцами свежей раны, стирая кровь и залечивая кожу.—?А кто сказал, что я шучу? —?сильнее нахмурился Азирафаэль, заканчивая, наконец, с крылом, и придирчиво осматривая его, едва не касаясь носом. Он не хотел пропустить ни единой раны, которую Кроули мог себе нанести. Напоследок подлечив какой-то непонятный и довольно старый порез, спрятавшийся под перьями, Азирафаэль провел двумя ладонями по крылья, прежде чем отстраниться. —?Нет, мой дорогой, чувство юмора у меня так и не появилось, даже не надейся, я обречен,?— Азирафаэль, чуть поколебавшись, взял Кроули за руку, плетью висевшую вдоль тела и осторожными, легкими прикосновениями залечив и сорванные ногти, и порезы на ладони. —?Вторую руку не дашь?—?Руку, ногу?— я весь твой,?— фыркнул в ответ Кроули, с готовностью протягивая Азирафаэлю ледяную ладонь, и встряхнул здоровыми крыльями. Он опустил голову, наблюдая за тем, как Азирафаэль с сосредоточенным видом проводит пальцами по его руке и залечивает его раны. Азирафаэль был полностью поглощен своим занятием и его взгляд отчего-то напомнил Кроули оего прошлом на Земле, таком далеком, что ему казалось, будто он его придумал. —?Ты напоминаешь мне одного ангела сейчас, знаешь?—?Ну спасибо, ты испортил всю атмосферу,?— слабо хмыкнул Азирафаэль, чуть сжимая только залеченную руку в ладонях. На мгновение Кроули показалось, что Азирафаэль собирался коснуться костяшек его пальцев губами, но этого, разумеется, не произошло, и ангел просто выпустил его руку. —?Сомневаюсь что ты сказал это с целью сделать мне комплимент.—?Извини, я просто… скучаю по Земле, наверное, мне только там было так спокойно,?— сказал Кроули прежде, чем обдумал свои слова, и, досадуя на себя, поморщился. Он потер ладони друг о друга, отчаянно желая не чувствовать больше теплых ангельских прикосновений, но они фантомными крошечными иголочками впивались глубоко под кожу. —?Спасибо, так намного лучше.—?Не уверен, что имею право принять твою благодарность,?— пробормотал Азирафаэль, поднимая голову и встречая недоуменный взгляд. Но спросить Кроули ничего не успел, потому что Азирафаэль поднял руку и нежно коснулся его щеки, стирая кровь; пальцы прошлись вверх к его виску, залечивая содранную кожу и нежно скользнули по скуле, убирая старые и новые синяки.Это прикосновение?— вдруг?— оказалось подобно разряду тока. Оно прошило его грудную клетку насквозь, устремляясь по телу стремительно и быстро, и дрожью закончилось на кончиках крыльев. Кроули бросило в жар, и он нагнул голову, прижимаясь к теплой, мягкой ладони, но тут же отпрянул, в странном раздраженном смущении снова сметая собранные книги крыльями на пол.Он физически чувствовал ледяными ладонями контрастно теплую поверхность стола, но мысленно падал в никуда, в свою персональную бездну, у которой не было дна. Это не было приятно, это было ужасно, Кроули боялся и не желал этой близости, он не хотел ее, и сейчас, в этот момент, они словно на секунду переступили ту черту, которая раньше была так далеко, что казалась точкой, и, переступив, не чувствовали в себе сил вернуться к исходному месту. Его охватили страх и беспокойство, и не заметить их на его лице, видимо, было невозможно.Азирафаэль действительно отступил на несколько шагов назад, не отнимая взгляда от Кроули, и эта битва, казалось, продолжалась вечность?— неверие, боль, испуг, они разделили на двоих?— впервые?— эмоции, которые словно связали их друг с другом, и теперь не знали, что с этим делать.—?Извини,?— прошептал Азирафаэль, не совсем понимая причины перемены настроения Кроули. Он еще не успел сказать ему про то, чему был свидетелем некоторое время назад, но уже чувствовал себя безмерно виноватым, хотя даже не знал, что сделал не так. Он неловко переступил с ноги на ногу, и отвел взгляд, не зная, что сделать или сказать, чтобы вернуть все, как было. —?Я сделал что-то не так? Сделал тебе больно?—?Нет,?— онемевшими губами произнес Кроули, не в силах сдвинуться с места, но все же кое-как выпрямляясь и убирая со стола руки. —?Мне не было больно,?— добавил он все таким же голосом и, наконец, смог заставить себя отвернуться.Азирафаэль приподнял брови, но больше не стал допытывать Кроули, который, очевидно, не был настроен обсуждать свою реакцию. В конце концов, Азирафаэль пришел к выводу, что все это так или иначе связано с клеймом и с обстоятельствами, при которых Кроули его получил. Это было неприятно, но хотя бы нормально?— об ином он думать отказывался.Кроули едва держал себя в руках, готовый вот-вот сбежать в свою комнату?— сбежать хоть куда-нибудь. Он давно не чувствовал ничего подобного, это не было желанием в полном смысле слова, это было притяжение, потребность, которую он не мог и не хотел удовлетворять. Подобного рода близость?— о любви, а не о ненависти, и Кроули не мог поверить, что его тело воспринимало Азирафаэля не как врага, хотя врагом он ему, конечно, не являлся.—?Что ты имел в виду? —?хрипло спросил Кроули, чтобы хоть немного перевести фокус внимания Азирафаэля с произошедшего. Он принялся вновь поднимать книги деревянными пальцами и перекладывать их на стол, желая хоть чем-то себя занять. От волнения и странной тревоги, давящих на грудь, он не чувствовал своего тела и не понимал смысла своих действий, поэтому в конце концов бросил свое занятие, снова повернулся к ангелу и сложил руки на груди.—?Что? —?Азирафаэль посмотрел на него недоуменно и настороженно и чуть пошевелил крыльями, шелестя ими по полу. Он уже знал, какой вопрос собирался задать Кроули, лишь наивная вера в лучшее позволяла ему надеяться, что это случится не так, не в этот момент, не тогда, когда они, кажется, нащупали что-то общее и сумели прийти к подобию примирения.—?Ты сказал, что не можешь принять мою благодарность. Почему?Азирафаэль помедлил, глядя на Кроули несчастными глазами, а затем отвернулся, прикрываясь крыльями, как щитом. Кроули остро захотелось встряхнуть его, дернуть белую завесу в сторону, чтобы понять, от чего Азирафаэль так рьяно прятался, но лишь сделал шаг назад, опасаясь того, что он мог ему сказать.—?Сегодня случился инцидент, которым я не горжусь, но который ясно показывает, кто я такой и почему я не смог предотвратить войну,?— голос Азирафаэля звучал тихо, но твердо. —?Я сказал, что ты не один почувствовал давление магии, помнишь? Кто-то из демонов, похоже, взбунтовался. Он разорвал путы прямо у меня на глазах и попытался взлететь, но его поймали, ему сломали крыло и… Я просто стоял там, и смотрел, и никогда в жизни не чувствовал себя большим трусом. Я хотел защитить его, но побоялся реакции других ангелов, а потом я прихожу к тебе и ты говоришь мне спасибо, хотя еще час назад я бросил на произвол судьбы твоего брата.—?Ты… —?начал было Кроули, тут же затыкая себя и опуская в бессилии голову?— слышать это, знать об этом, обо всех этих зверствах, о реакции Азирафаэля, который помогал только тогда, когда это было ему выгодно, и только тем, за кого его не могли наказать, было ужасно, и Кроули с радостью бы отказался от этих знаний и вернулся в тот угол, на десять минут назад, когда все в мире было неважно, когда были только он, Азирафаэль и прощение?— для них обоих. Могли ли они прощать друг друга вечно? Кроули поднял голову и выдавил из себя подобие улыбки, потому что играть было как никогда важно, как никогда важно было показывать себя таким, каким его хотели видеть. —?Ты не можешь спасти всех демонов, Азирафаэль. И тебе не нужно передо мной оправдываться.—?Но я должен,?— горько усмехнулся Азирафаэль и, повинуясь странной вспышке злости, сбил балансирующую на краю полки книжного шкафа книгу. Она упала с громким укоризненным шлепком, и Азирафаэль всхлипнул, осознав, что именно сделал. —?Я даже тебя, одного-единственного, не могу спасти. Я ведь даже не боюсь последствий наказания, страшнее, чем скинуть меня с Небес, ничего не случится. Почему я просто стоял и смотрел? У меня нет ни единого оправдания перед тобой, а уж тем более?— перед собой.—?Можно придумать множество оправданий, ангел,?— проговорил медленно Кроули и сделал короткий неуверенный шаг в сторону Азирафаэля, затем еще один, быстрый, и так оказался совсем рядом с ним быстрее, чем способен был осознать и подготовить себя к словам, которые не должен был, не хотел говорить. —?Дело не в том, что их нет, а в том, что они тебе не нужны,?— добавил он тихо, опуская ладонь Азирафаэлю на плечо и несильно сжимая его, но его рука оказался почти мгновенно осторожно сброшена. —?У тебя какой-то странный пунктик на страдании,?— фыркнул он, пытаясь разрядить атмосферу, но Азирафаэль только отвернулся, пытаясь поправить стопку, из которой уронил книгу, и Кроули опустился, поднимая ее с пола и возвращая ему. Азирафаэль неохотно принял книгу, избегая лишнего прикосновения.—?Ты не виноват,?— снова заговорил Кроули, больше не предпринимая попыток дотронуться до Азирафаэля, но и не отходя от него ни на шаг. —?И Падать тебе нельзя, слышишь? Тебе это не нужно,?— голос Кроули был уверенным и твердым, но Азирафаэль чувствовал в нем сомнение и не мог понять, кому оно принадлежало?— ему самому, Кроули или Богу.Возможно, он уже настолько погряз во тьме, что видел сомнение во всем, что его окружало, и это только приближало его к тому, от чего Кроули так отчаянно пытался его уберечь.—?Ты не можешь знать, что мне нужно,?— ответил Азирафаэль, не понимая, отчего его слова звучат так грубо, но не в силах что-либо с собой поделать. Его охватила странная тоска по короткому прикосновению Кроули к плечу, и он внезапно обнаружил, что хочет, чтобы Кроули попробовал снова?— ему необходима была эта поддержка, эта помощь, но он, не осознавая, раз за разом лишался ее, словно наказывая себя за что-то. Кроули, вопреки странной мелькнувшей мысли Азирафаэля, сделал шаг назад. Дальше, снова дальше, так далеко, что между ними снова пролегала черта, настолько огромная, что казалась пропастью.Возможно, они только придумали себе, что этой пропасти не было, на те короткие минуты, когда хотели быть близки хоть к кому-то. Но почему сейчас, когда эта грань была, ее наличие казалось таким неправильным?—?Ты запутался, Азирафаэль, и не понимаешь, что ты хочешь сделать,?— имя ангела настолько странно звучало в его устах, что Кроули удивленно моргнул, неосознанно отступая еще. —?Обратной дороги не будет, пойми ты наконец. А даже если ты найдешь ее, ты никогда не будешь таким, как прежде.—?Если ангелы такие, какими я их вижу, то я не хочу быть ангелом,?— сказал Азирафаэль, чуть приподнимая крыло и робко касаясь им кончиков перьев крыла Кроули, будто сравнивая тьму и свет. Его слова можно было бы принять за упрямство, если бы не всепоглощающая усталость в его голосе. —?И если я такой, каким я сегодня себя проявил, то я не хочу быть прежним. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.—?Весьма забавно, что я тоже так думал,?— внезапно согласился с ним Кроули и, когда Азирафаэль удивленно на него обернулся, на его лице была легкая улыбка. —?Знаешь, может быть, ты и прав,?— Кроули вдруг отошел еще на несколько шагов, неловко заламывая крылья. —?В том смысле, что ты сам можешь выбирать. Я ведь понимаю тебя. Никто не в праве осуждать или решать за тебя, но я хочу сказать тебе только одно и, пожалуйста, послушай меня,?— Кроули поднял голову, смотря Азирафаэлю прямо в глаза, и его взгляд, непривычно пронзительный, резким холодным вздохом проник прямо под ребра. —?Подумай. Прежде чем окончательно выбрать.—?Я уже сделал выбор, Кроули,?— Азирафаэль качнул головой, проводя ладонями по своим плечам. Он остро чувствовал отсутствие единения, которое связывало их еще несколько минут назад, но не жалел, что рассказал Кроули об этом инциденте. Горечь, давящая внутри,?— небольшая цена за необходимость быть честным; он не смог бы смотреть Кроули в глаза, и ему не нужно было ни прощение, ни понимание, ни утешение?— он рассказал вовсе не поэтому. —?Больше нет света Небес, и нет никого, кто ответил бы на мои вопросы. Ты говорил, что Богу нет до меня дела, и пусть так. Может быть, я уже лишен слуха и зрения и просто не успел перегореть.—?Поэтому я прошу тебя дать себе время,?— сказал Кроули мягко, выпрямляя крылья, и, повторяя жест Азирафаэля, коснулся пером края его крыла. —?Еще успеешь.Прикосновение отозвалось странным разрядом: одновременно неприятным и желанным. Азирафаэль чуть повел крылом, сначала убирая его, а затем придвигая к крылу Кроули, и задумчиво опустил голову. В его жесте было много сомнения, как если бы он никогда прежде не знал ничего о физическом контакте и впервые почувствовал касание другого существа.Азирафаэль чувствовал, что позволяя кому-то оказываться так близко, он открывал свои мысли и чувства?— столь неправильные, что их осуждал даже демон. Он снова, на этот раз окончательно, одернул крыло, жестко проводя им по полу, и боль, о которой Азирафаэль успел забыть, пульсацией отдалась в руке. Он прикусил губу, неловко поджимая крыло, и вздохнул, сожалея, что любая мысль слишком очевидно читалась на его лице, чтобы он мог скрыть свою реакцию. Но Кроули ничего не сказал, лишь смерил его долгим-долгим взглядом, в котором мелькнуло сожаление, но тотчас же пропало, стояло только Азирафаэлю обратить на него внимание.—?Если оно у нас будет,?— Азирафаэль коснулся кончиками пальцев своего виска с той же стороны, где у Кроули стояло клеймо. —?Но я буду осторожен, обещаю. У нас еще будет время придумать, как все исправить.—?По-твоему, это вообще возможно? —?фыркнул Кроули, не понимая, как в одном ангеле уместился весь оптимизм мира. Он не очень хорошо понимал его логику, и не видел смысла в том, что он делал и собирался делать впредь. Азирафаэль как будто жил в какой-то параллельной реальности, в которой стоило только Богу узнать обо всем произошедшем, как он сразу же все вернет на круги своя, извинится и купит им мороженое. Это было так нелепо и наивно, что Кроули позволял себе умиляться, несмотря на то, что видел, насколько разрушительный потенциал был у этих идей. —?Какой из тебя Люцифер, ангел, ты же даже меня ударить как следует не можешь, позволяешь мне причинять тебе боль, ломать тебе крылья.Азирафаэль опустил голову, пряча свое смущение и растерянность, но упрямо поджал губы. Он понимал, что веры недостаточно, но что еще, кроме веры, у него оставалось? Его разрушенный разум, его крамольные мысли? Его опустошенная душа, тянущаяся к Богу, голос которого больше не звучал в его голове? Если он не мог больше верить Ему, то оставалась только вера в чудо.—?Может быть, ангелы поймут меня и услышат… Но даже если нет, это все равно… Если мы сдадимся и перестанем идти вперед, мы потеряем свои души,?— Азирафаэль проглотил свое сомнение о том, что они все еще сохранили их, и приподнял раненное крыло, после секундного колебания залечивая его. Он намеренно проигнорировал фразу Кроули о том, что он позволяет ему ломать себя, потому что внезапно осознал, что понимал Кроули?— Азирафаэль заслужил это. Заслужил, чтобы ему ломали крылья, заслужил страдания, метания, боль?— все это было справедливым и заслуженным за то, что он позволил разрушить Землю с десятком миллиардов невинных душ. И пусть тогда Кроули говорил о себе, а не о нем, это ничего не меняло. Азирафаэль словно внезапно прозрел; и хотя эта мысль его пугала, он знал, что она была правильной.—?Ангелы не слышали друг друга еще до того, как я Пал,?— сказал Кроули с раздражением и, хотя он уже согласился с тем, что Азирафаэль, как и любое другое существо, имел право на выбор, казалось, не мог с этим смириться. —?Извини, если рушу твои радужные мечты, но вряд ли это сработает, когда вы самих себя не способны услышать.—?Я слышу себя,?— сказал Азирафаэль, посмотрев на Кроули с укором. —?И тебя слышу тоже.—?Я тебе не верю.—?Ты придумал себе, что мы никогда друг друга не поймем, и не можешь отказаться от этой мысли,?— Азирафаэль горько усмехнулся и прикусил губу, пытаясь не отвести взгляда, но проигрывая раз за разом в этой безмолвной битве. —?Ведь это очень страшно, верно? Гораздо проще сказать ?я не верю? и отвернуться.—?Я верю, Азирафаэль, но не тебе,?— жестко произнес Кроули, уверенно встречая его недоуменный взгляд. —?Ни один из ангелов не достоин моего доверия. И я допускаю, что мы могли бы понять друг друга. Вот только вы о таком не могли даже помыслить. И где мы сейчас, скажи мне? Разве это Рай? Разве вы?— ангелы?Кроули словно подступал все ближе и ближе и прижимал Азирафаэля к метафорической стене, хотя оставался стоять на своем месте, на расстоянии от него, так далеко и так близко, что они действительно слышали друг друга, но при этом не слышали ничего из того, что говорили. Ни одна мысль, ясная и короткая, которая заключалась в их словах, не долетала до их сознания, только эмоции?— обида, боль, неверие и вера.Заставь меня поверить тебе, убеди меня, я хочу тебе верить, но я не могу, понимаешь?—?Ты прав,?— медленно проговорил Азирафаэль, отступая, не метафорически, вполне реально, упираясь сложенными крыльями в стену, чтобы показать, что он сдавался. —?В день нашего знакомства я сказал тебе, что Рай больше не такой, каким ты его помнишь. Все изменилось, и мы больше не ангелы. Но и вы тоже не они.—?Мы и не хотели ими быть,?— ответил Кроули, щурясь как от яркого солнца и с легким разочарованием наблюдая за движениями Азирафаэля. —?Мы отказались от этой ?чести? очень давно, чтобы кто-то мог нас в этом упрекнуть.—?Вот и я тоже не хочу,?— сказал Азирафаэль и, сделав несколько торопливых быстрых шагов в сторону Кроули, обошел его, подходя к двери. —?И ты не можешь меня упрекать в этом желании так же, как я тебя в том, что ты когда-то выбрал этот же путь.—?Этот спор можно продолжать вечно,?— фыркнул Кроули и, окинув нечитаемым взглядом разруху в комнате, с подозрением уставился на Азирафаэля. —?Ты куда это собрался? Не слишком-то удачный способ доказать, что ты меня слушаешь.—?Но ты ведь идешь со мной,?— несколько рассеянно заметил Азирафаэль и, сняв защиту, нерешительно взялся за ручку двери. Он намеренно ?забыл? про необходимость связывать Кроули и надеялся, что тот, по доброте душевной, не станет об этом напоминать. Принять такое решение было сложно, но Азирафаэль больше не хотел бояться и не хотел делать то, что противоречило его принципам. —?Если хочешь, конечно. Просто, по-моему, здесь слишком много зла и боли, чтобы мы могли спокойно поговорить.—?Признайся, ты просто боишься, что я опять разрушу твой дом,?— фыркнул Кроули и послушно проследовал за ним до двери. Они оба замерли, смотря то друг на друга, то на ручку, которая отделяла их от Небес, и Кроули, поняв, что так сильно пытается игнорировать Азирафаэль, заговорил первым:?—?Если ты не хочешь неприятностей, я должен быть в цепях.Азирафаэль прижал руку ко лбу, проводя по нему мелко задрожавшими пальцами. Он вдруг представил, как у него отбирают Кроули и отправляют жить в крошечной каморке без окон, и его горло сжала ледяная рука ужаса.—?На этот раз… Я не хочу неприятностей тебе,?— с трудом проговорил Азирафаэль и щелкнул пальцами, возвращая Кроули и путы на крылья, и кандалы на руки. Они не имели никакого веса, попирая законы вселенной, но все же физически существовали и ощущались неприятной скованностью. Кроули опустил глаза и усмехнулся.—?Знаешь, это весьма забавно… —?проговорил он, когда Азирафаэль открыл наконец дверь. —?Что ты вообще заботишься о том, что у меня могут быть неприятности.Снова лишить Кроули свободы было сложнее, чем он помнил, и с каждым разом это становилось все тяжелее и тяжелее. Азирафаэль полагал, что еще немного, и он стал бы проливать по этому поводу слезы каждый раз, будто бы и без того не плакал так часто, что смог бы заново наполнить моря. Ангелы совершали ужасные вещи, а он?— подчинялся, как агнец, как раб собственного разума. Он знал, что за ним первым же придут, когда не останется больше ни одного демона, и все равно играл по правилам, притворяясь, что его не тошнило даже от одной мысли заключать кого-то в цепи.—?Не вижу ничего забавного,?— сказал Азирафаэль, выпуская наружу Кроули, и закрыл за собой дверь. Не то чтобы здесь необходимо было запираться и не то чтобы это не было подозрительно, но он все равно всегда накладывал слабенькую защиту от любопытных глаз. В его доме было достаточно такого, что поставило бы под сомнение лояльность Азирафаэля к Небесам. —?Я несу за тебя ответственность, я пообещал себе, что буду защищать твои интересы, и чуть не сглупил, желая что-то кому-то доказать.—?Лучше бы о себе так думал, как думаешь обо мне,?— фыркнул Кроули, делая шаги куда-то прямо и не заботясь о том, куда вообще хотел идти Азирафаэль. —?Нет, я, конечно, понимаю, я настолько хорош, что не думать обо мне невозможно, но ты все-таки мог бы ненадолго и отвлечься,?— обернувшись и заметив, что ангел хочет что-то ответить, Кроули широко улыбнулся и перебил его на первом слове:?— В конце концов, ты постоянно меня видишь.—?Мне бы хотя бы процент твоей самоуверенности, и я бы уже был Серафимом,?— пробормотал Азирафаэль, догоняя Кроули. Он не стал спрашивать, куда они идут, и не собирался останавливать его. В конце концов, у Кроули был свой Рай, и, может быть, ему было интересно посмотреть, как тот изменился. А изменился он очень сильно, и дело было не только в общей атмосфере. —?Но я и правда не могу не думать о тебе, как будто все мои мысли… —?он запнулся, поняв, что все его мысли о Падении появились вместе с Кроули и были с ним неразрывно связаны, как будто он смотрел на него и видел что-то, что забирало страх и предубеждение. Повисла неловкая тишина, и чтобы нарушить ее, Азирафаэль коротко усмехнулся и чуть задел Кроули локтем:?— Признайся, это все твои демонские штучки?—?О да, я тебя околдовал,?— улыбнулся Кроули уголками губ, и его лицо на мгновение оказалось очень близко, как будто он собирался дотронуться губами до ангельской кожи, но тут же исчезло, а когда Азирафаэль попытался понять, что произошло, Кроули как ни в чем не бывало шел дальше по Небесам, рассматривая здания. —?Там раньше были сады,?— произнес он, неловко тыча руками в цепях в правую сторону, как будто Азирафаэль не знал, как раньше здесь все было устроено, и, не дожидаясь его ответа, снова пошел вперед.—?Здесь было много садов,?— задумчиво заметил Азирафаэль, понимая, что многие из случившихся перемен прошли для него незаметно, как будто его бросили в холодную воду и постепенно начали нагревать: вода закипела, а он даже не понял, когда это случилось. —?И пруд был, помнишь? С западной стороны, небольшой такой, с такой прозрачной водой, что под ее толщей было видно сверкающие полосы мироздания. На его месте теперь Зал Советов.—?Да, и рядом стояла беседка, увитая плющем,?— пробормотал Кроули, останавливаясь. Странное чувство неприятной тоски по тому, по чему не должен был скучать, закололо прямо под ребрами и, чтобы избавиться от него, Кроули отвернулся от ослепительно белого здания в сторону Азирафаэля. —?Кому-то из серафимов я помогал создавать цветы.—?Я не размышлял об этом, но теперь мне кажется, будто знал об этом, только не понимаю, откуда,?— признался Азирафаэль и тоже остановился, но к Кроули не повернулся. Иногда ему казалось, будто кто-то отбирал его воспоминания, и он ужасно боялся их потерять, и записывал, обрывочно и где придется, лишь бы не потерять целостность своей жизни. Он боялся проснуться и понять, что все забыл, и не иметь возможности вернуть себе знания о прошлом. —?Я помню эту беседку. Ее убрали, когда она пошла трещинами, много раньше, чем исчез пруд. Возможно, Рай начал исчезать еще в самом начале, много тысячелетий назад.—?Может, его никогда и не было или не должно было быть,?— ответил Кроули, наконец останавливаясь, и только в этот момент Азирафаэль понял, что все это время они шли к краю?— не только в том смысле, в котором он чувствовал на протяжении всей своей жизни, еще до Кроули, но и в прямом?— они стояли на краю Небес, и от бездны, Падения на разрушенную Землю их отделял лишь один неосторожный шаг. Который Кроули едва не делает, заглядывая вниз.—?Что мы здесь делаем? —?испуганно спросил Азирафаэль, хватая Кроули за локоть и не давая упасть вниз. Демон раздраженно дернул рукой, но сделал шаг назад, к нему, внимательно присматриваясь к его лицу.—?Хотел показать, к чему ты стремишься,?— Кроули, не глядя, кивнул в сторону Края, и коротко, но жестко, усмехнулся. —?Может быть, тогда ты поймешь.—?Я полагал, что понимаю и, более того, осознаю свое желание, Кроули,?— произнес Азирафаэль настолько сухим безэмоциональным голосом, что на мгновение тот задумался, что эта затея была глупой.—?Но ведь если бы ты хотел, ты бы уже Пал. Что мешает тебе сделать это прямо сейчас? —?тихо сказал Кроули, почему-то все еще ощущая в себе это упрямое желание доказать Азирафаэлю нелепость его идеи, которую он даже не озвучивал вслух. Поняв это, Кроули смутился, потому что сам додумал за ангела его намерения, но Азирафаэль не поправлял его, а лишь задумчиво, но без страха всматривался в бездну.—?Я уже говорил, Кроули, что несу ответственность за тебя,?— Азирафаэль повернулся к нему и посмотрел, пронзительно и остро, прямо ему в глаза. —?И это не все, что я хотел бы сделать, прежде чем… —?он не успел договорить, замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг улыбнулся так, словно выдвинули ящик, к которому не прикасались целую вечность.Кроули удивленно поднял брови и намеревался было спросить, какая муха его укусила, но в следующий миг и сам почувствовал чужое ангельское присутствие?— мощное и неукротимое. Эта аура могла принадлежать только одному существу, и Кроули, неестественно дернувшись, обернулся, впериваясь взглядом в подходящего к ним Гавриила. Он был все еще довольно далеко, чтобы услышать их разговор, но достаточно, чтобы прочитать по их лицам, что они что-то скрывают. Ощущение было малоприятное: будто бы их застали врасплох за непристойным занятием. И хотя они занимались кое-чем похуже, чем все непристойности мира, оправдываться Кроули не собирался.—?Здравствуй, Гавриил,?— начал первым Азирафаэль, когда Престол легким непринужденным шагом наконец приблизился к ним. —?Разве не ты сегодня руководишь постройкой Храма?—?Нет, сегодня там Асуриэль,?— ответил, затягивая гласные, Гавриил. Они непроизвольно синхронно расплылись в улыбках, скрывающих неприязнь, но не они одни среагировали на прозвучавшее имя неоднозначно. Кроули неприятно дернулся, что не укрылось от внимательного взгляда ангела, которым он его окинул, задерживаясь на кандалах. Азирафаэль с рассеянным удивлением перевел взгляд на Кроули, но поразмыслить над его реакцией не успел, потому что Гавриил с неприятной усмешкой добавил:?—?А у вас, очевидно, есть дела поинтереснее.—?Я делал ревизию в своих книгах, а Кроули таскал их из угла в угол. Он был мне нужен сегодня, ты же знаешь, как трепетно я к ним отношусь,?— даже глазом не моргнув соврал Азирафаэль, приветливо улыбаясь Гавриилу. —?Вот, решили отдохнуть и сменить обстановку, в комнате теперь невозможно ступить ни шагу, да и дышать там как будто бы стало нечем.—?Я давно говорил тебе избавиться от этих книг, Азирафаэль, они отнимают лишнее время, которое можно было бы потратить с толком,?— Гавриил тоже старался улыбаться, но по его лицу было видно: он очень недоволен тем, что не поймал их с поличным и ему не к чему придраться. Кроули злорадно сощурился, вновь встретившись с ним взглядом, и мысленно похвалил Азирафаэля за недюжее самообладание.—?А как ты тратил свое лишнее время, Гавриил? —?подал голос Кроули, насмешливо смотря на него и дергая сцепленными крыльями так, словно его позабавили свои же слова.—?Почему он разговаривает? —?осклабился Гавриил, совсем немного, но предупреждающе расправляя крылья. —?Смотрю, ты не справляешься с ним, Азирафаэль?—?Разве им запрещено разговаривать? —?Азирафаэль нахмурился, тоже угрожающе приподнимая крылья. Кроули мгновенно подобрался, уставившись на Азирафаэля так, будто хотел прожечь в его голове дыру. Все веселье слетело с него как иголки с засохшей ели, которую случайно коснулся ветер. —?Господь создал их такими, какие они есть, и принял их. Нельзя обращаться с ними, как с камнями.—?Я могу рассказать Совету о ваших подозрительных прогулках по Небесам,?— уже открыто угрожая сказал Гавриил, недовольно хмуря брови, и его раздраженный взгляд метнулся к не менее раздраженному выражению лица Кроули. —?Вряд ли они посчитают их просто прогулками.—?Мне тоже есть что рассказать Первому Лику, Гавриил,?— не дав Азирафаэлю возможности ответить, произнес Кроули и подошел к Гавриилу вплотную, практически касаясь его лица своим. —?И мне почему-то не кажется, что ты сам им об этом говорил.—?Кто поверит демону? —?выплюнул Гавриил, не отстраняясь ни на миллиметр. Их глаза, пылающие ненавистью и злобой, были устремлены на лица друг друга, и сами они будто не замечали ничего и никого вокруг, вовлеченные с головой в ссору и упивающиеся страхом и неверием друг друга. Только на этом, казалось, держалось абсолютно все.Азирафаэль хотел одернуть их, хотел прекратить эту бессмысленную сцену, но что-то останавливало его, какое-то шестое чувство, которое шептало ему не вмешиваться. Он чувствовал, что происходило нечто очень важное, но мог только взволнованно переводить взгляд с Кроули на Гавриила и обратно.—?Может, и никто,?— Кроули ни на мгновение не отвел взгляда, он смотрел на него с таким упорством, будто от этого зависела его жизнь, будто победить его в этой битве было для него важнее всего. —?Но в тебе станут сомневаться, а тебе это совсем не нужно. Мы оба знаем, к чему приводят сомнения.—?Ты глупец, Кроули,?— прошептал ему в лицо Гавриил, и черты его стали неприятными и жесткими. —?Если ты сделаешь это, все, что ты будешь видеть ближайшую вечность, это четыре стены. И ты никогда не сможешь доказать свою правду.—?В самом деле? Но ты ведь только что при свидетеле подтвердил, что замешан в чем-то, что не хочешь афишировать,?— тихо усмехнулся Кроули и приподнял руки, будто собирался Гавриила в любой момент оттолкнуть, столкнуть за Край. Этот жест вывел Азирафаэля из ступора?— ничего не понимающий и растерянный, он расправил крылья, и коснулся плеча Кроули, мягко отодвигая его назад.Гавриил выглядел так, словно его разбили. И кое-как, неумело, собрали заново, забыв наклеить улыбку?— Кроули словно действительно сбросил его с Небес, а он поднялся, вопреки всему, обратно и сейчас стоял перед ними, потерянный и брошенный, не зная, что делать и как быть дальше. Когда Кроули отошел на несколько шагов, они оба замерли, не в силах больше смотреть друг другу в глаза, и Азирафаэль чувствовал, что напряжение между ними, едва не искрившее от ненависти, резко спало и осело на пол солено-горьким привкусом, который чувствовался на языке, и если бы можно было сравнивать, он бы сказал, что такими на вкус были слезы.Но Азирафаэль не знал, что они делили друг с другом и не мог судить и, более того, не стал бы, даже если бы знал.Рука Кроули дернулась, будто он хотел поднять голову и что-то сказать?— извиниться, вымолить прощение, вернуть все свои слова назад и позволить Азирафаэлю справиться со всем самим, но разве он мог? Разве он мог сделать это после всего? Гавриил бы не понял и вряд ли принял.—?Я не стану доносить Совету,?— наконец сказал Гавриил, без прежней улыбки, без строгости, с таким уставшим видом, что Азирафаэлю снова захотелось взять его за руку. —?Я понимаю, что Кроули удобно жить за чужой счет на Небесах, но, Азирафаэль, прошу тебя, оставайся разумным.—?Все будет в порядке,?— растерянно проговорил Азирафаэль. Все трое прекрасно понимали, что ничего не будет в порядке, что они в бездне и с каждым словом скатываются ниже и ниже, но все принимали правила игры.?Все будет в порядке??— Кроули никому не расскажет страшную тайну, Гавриил не станет распространяться об их связи, а Азирафаэль притвориться, что ничего не слышал и не был свидетелем самому странному диалогу в его жизни. Вот, что значили эти слова.Они подписывали мысленный договор и сковывали друг друга по рукам и ногам. Дернется кто-то один?— кубарем полетят все втроем.—?Вам стоит уйти отсюда,?— Гавриил неотрывно смотрел на Азирафаэля, тяжело и горько вздыхая. —?Если кто-то увидит нас здесь втроем, в этом соглашении не будет никакого смысла.Кроули сделал шаг первым?— один, второй, третий,?— и все три были стремительными и неровными, словно ходить ему было тяжело, словно покидать это место было все равно привязывать к ногам камни и пытаться всплыть со дна. Он прошел мимо Гавриила, совсем близко, едва не касаясь плечом его руки, и Гавриил даже не посмотрел в его сторону?— и они оба казались такими несчастными, будто в один миг потеряли все.Азирафаэль позволил ему отойти?— все равно Кроули остановился, когда понял, что шел один,?— и посмотрел на Гавриила. Он не знал, что произошло, но понимал, что это было нечто ужасное, нечто такое, за что Гавриила бы разжаловали, лишили крыльев и скинули с Небес. И все же Азирафаэль ощущал, что так подумали бы только ангелы, которых он не понимал и не принимал очень давно. Несмотря на то, каким он видел Гавриила, тот по своей природе не был злым или жестоким; Азирафаэль не верил, что Гавриил кого-то убил или сделал что-то недозволенное с точки зрения Заповедей, а значит, ему стоило только посочувствовать.Он хотел сказать все это, но не знал, как выразить это одним словом. Азирафаэль не мог говорить о любви, не мог лгать, но ему было так жаль Гавриила?— да и Кроули тоже,?— что он едва был способен сдержать потоки признаний.—?Гавриил…—?Не надо, Азирафаэль. Уходите, пока в этом еще есть смысл,?— Гавриил махнул рукой в сторону Кроули, и Азирафаэль, послушно кивнув и бросив на Престола последний взгляд, направился вслед за нетерпеливо ожидающим его демоном.До дома они шли в напряженном молчании, каждый погруженный в свои невеселые мысли. Что-то происходило?— между ними и с каждым по отдельности,?— но что именно вряд ли до конца мог понять хоть кто-нибудь из них.—?Это было довольно глупо, ангел,?— сказал Кроули, когда дверь в комнату за ними закрылась и Азирафаэль снял с него кандалы. —?Он не нуждается в твоем утешении, поверь мне.—?Может быть, но я должен был хотя бы попробовать… —?сказал Азирафаэль без тени упрека в голосе, и Кроули резко обернулся на него, нахмурив брови и вскинув крылья. —?Каждому нужна поддержка, даже если не говорит об этом. Даже тебе.Кроули открыл было рот, чтобы открыто высмеять эту ангельскую мысль, но внезапно осознал, что не может этого сделать. Он хотел сказать, что Азирафаэль прав. И что никто не заслуживал быть один?— ни Гавриил, ни Азирафаэль, ни он сам. Но эти слова принадлежали не тому Кроули, которым он был последние несколько столетий, не тому Кроули, у которого не было ни дома, ни возможности существовать без кандалов, он был Кроули, которого держали, как домашнего зверька, на чьих руках были цепи и у которого не было ни свободы, ни выбора?— у него не было ничего, кроме памяти об иных временах, которые он создавал сам, кроме памяти обо всем, что он сам построил, своими руками?— вся его жизнь, такая яркая и красочная, была лишь его воспоминанием, ненадежным и мимолетным, и она рухнула в один момент, не оставив после себя ничего, кроме пепла, кроме жалких отрывков лучшего, что у него было. Кроули был лишь тенью самого себя, но не самим собой?— не теперь,?— и уж тем более он не мог заставить себя говорить такие слова тому, кто поучаствовал в разрушении всего, что было им создано.И хотя Кроули осознавал, как никогда ясно, что большая часть вины лежит именно на его плечах, это не умаляло чьей-либо вины даже на малую толику. Пусть они все лишились чего-то, пусть им всем было больно, но Кроули должен был думать в первую очередь о себе и о существах, которые были ему дороги?— как он делал это все свое сознательное существование. Как он делал это с Гавриилом, и до него, и после него, и будет делать всегда. Демоны ждали его, ждали от него свободы, они жаждали ее и надеялись на него, и Кроули не мог жалеть тех, кого должен был лишь использовать.Гавриил был ему никем. Азирафаэль был ему никем. И Кроули не имел права думать об их благополучии, даже если он был единственным, кто помнил, как это делать.—?Ты зря стараешься, Азирафаэль,?— сказал Кроули, поднимая на него глаза, и Азирафаэль встретил его растерянный усталый взгляд с абсолютным пониманием. —?Мне тоже не нужны ни твоя поддержка, ни твоя жалость,?— добавил он, но голос его прозвучал достаточно мягко, чтобы не обидеть Азирафаэля. —?Мы просто встретились в этом мире, но идем по разным дорогам. Не строй иллюзий.—?Разве у меня есть для этого причины? —?улыбнулся Азирафаэль, медленно пробираясь сквозь книжные завалы и стараясь не смотреть на вещи, которые были смыслом его жизни и которые теперь просто валялись тут и там, с вырванными и помятыми листками. Он остановился, поднял голову на Кроули, который прислонился бедром к столу, и выдохнул, тяжело и неуверенно. —?Нет никакого смысла спрашивать тебя, во что вы меня втянули?Кроули покачал головой. В его взгляде было раздражение, но оно всего лишь скрывало боль и тоску, такие сильные, что Азирафаэль видел, как разрушительно действуют на него эти чувства. Были ли они с Гавриилом когда-то друзьями? Или наоборот, так долго враждовали, что успели причинить друг другу слишком много боли? Азирафаэль одновременно желал и не желал это узнать.—?Чем меньше ты будешь знать, тем проще нам будет притворяться, что ничего не было и нет,?— Кроули расправил затекшие крылья и отвел взгляд, потому что Азирафаэль смотрел на него так, будто пытался препарировать его душу. —?Не бери в голову, ангел, тебя это никак не коснется, даже если правда станет явной.—?Но вы… —?Азирафаэль неопределенно взмахнул рукой, пытаясь подобрать слова, но они, как назло, отказывались приходить на ум. —?Вы с Гавриилом, кажется, давно знакомы. Я замечал это и прежде, хоть вы и пытались притворяться, что ничего друг для друга не значите.—?Ангел, ты никогда не замечал, что частенько лезешь не в свое дело? —?протяжно проговорил Кроули, все еще стараясь не встречаться с Азирафаэлем взглядами. Внутри снова ворочалась боль, не такая сильная как прежде, но достаточно раздражающая. Он до бешенства от нее устал и чувствовал себя таким опустошенным, что ни вспоминать прошлое, ни обсуждать Гавриила у него не было сил. Кроули отошел от Азирафаэля в сторону своего небольшой темной комнаты и по привычке сжал пальцами край дверного проема. —?Сегодня был… тяжелый день, так что я пойду к себе. Посплю.—?Ты ведь сравнил меня с Гавриилом, верно? —?поспешно, запинаясь, будто боялся не успеть бросил ему в спину Азирафаэль. —?Ты сказал, что я напоминаю тебе одного ангела, это он, верно?Кроули обернулся к нему, окаменев на пороге. У него была тысяча ответов на этот наивный вопрос: лживых, правдивых, оскорбительных и нежных. Но он не хотел отвечать, он не думал, что это стоило того, и не хотел бередить старые раны. Он сказал, не подумав, и уже жалел об этом, потому что это значило быть уязвимым перед тем, кто никогда не должен был узнать его настоящего, если Кроули хотел когда-нибудь отсюда выбраться и спасти своих братьев и сестер.—?Спокойных снов, Азирафаэль,?— вместо ответа сказал Кроули, окидывая напряженную, ожидающую фигуру ангела почти ласковым взглядом.—?Ангелы не спят,?— с легким укором проговорил сбитый с толку Азирафаэль, и в этот момент Кроули не сдержал улыбку, скользнувшую из глубин его разломанной души по губам.—?Им стоило бы попробовать,?— ответил он, закрывая за собой дверь и оставляя Азирафаэля одного.***