Виток Седьмой (1/1)

Перелёт до Нью-Йорка показался мне скучным, однообразным, но почему-то недолгим. Может, потому, что я всю дорогу читал, спал и ел, а за окном иллюминатора не было видно ничего, кроме моря и неба.Рейс и отправлялся и прибывал вовремя, поэтому я не волновался, что Иванке придётся долго меня ждать. Как только мы сели, я тут же послал ему СМС-ку: ?Я прилетел?, на что он мне ответил: ?Я уже подъезжаю к аэропорту?. После этого я позвонил деду, сообщил, что долетел нормально, выслушал от него пожелания всего наилучшего и пожелал ему того же. Ещё я позвонил пани Терезе, потому что она тоже просила меня сообщить ей, как я долетел.А потом, движимый каким-то непонятным чувством, я позвонил отцу. И абсолютно без всякого напряга сказал ему:- Здравствуй, папа.* * *В общем, выходя в зал прилёта, уже с полученным багажом, я был невероятно счастлив. Оставленные дома дед, отец и Иванкина мать живы, здоровы, у них всё в порядке. А впереди, за стеклянной стеной – я уже вижу его! – стоит мой мальчик и машет мне рукой. Любимый мой, как же я рад, что мы снова наконец вместе.Выйдя в общий зал, где до Иванки оставалось не больше десяти метров, я готов был бросить свой багаж и ринуться к нему навстречу. И удивлялся, что он подходит ко мне так медленно, как будто бы каждый шаг даётся ему с огромным трудом. Я не понимал, что происходит, оставил в конце концов тележку с багажом и двинулся в его сторону. И вовремя, потому что парень буквально в одном шаге от меня начал медленно оседать и упал бы, не подхвати я его на руки.- Иванка, что с тобой?Он попытался улыбнуться и с трудом выдавил из себя:- Здравствуй, Дано...После чего закрыл глаза и осел в моих руках окончательно.Я моментально впал в панику. Господи, что с ним?!. Мальчишка был бледен, но на скулах и щеках выделялись ярко-алые пятна нездорового румянца. И ещё он был очень горячий, я чувствовал ладонями его жар даже через одежду.Не помня себя от страха, я заорал во всё горло:- Help! Help my!Дальнейшее мне вспоминается смутно, какими-то обрывками. Откуда-то сразу набежали служащие аэропорта, уложили Иванку на пол, начали его ощупывать, проверять пульс, дыхание, приоткрывать глазное веко. Один из служащих стал кому-то звонить, и почти тут же возле нас появился человек с медицинским кофром. Бросив на Иванку лишь один быстрый взгляд, он торопливо раскрыл кофр, достал ампулу, зарядил лекарством шприц, задрал рукав Иванкиного свитера и начал делать инъекцию. Одновременно с этим он раздавал указания окружающим его людям, в первую очередь медсестре, прибежавшей вслед за ним. Из того, что я понял, было: ?Скорая, кислород, капельница?. Двое мужчин почти бегом бросились в сторону и вскоре вернулись с носилками. Врач велел им переложить Иванку на носилки, одновременно с этим наполняя шприц ещё каким-то лекарством. Служащие выполнили его указание, с максимальной осторожностью переместив Иванку на носилки, и врач немедленно стал делать ему следующий укол.Дальше я терпеть не мог. Страх за любимого меня буквально сжигал, до звона в ушах и нехватки дыхания. Происходило что-то чудовищное, у меня на глазах, без моего участия и вмешательства. Иванка, моя вторая, моя лучшая половинка, уходил, ускользал от меня. И даже если бы я держал его не только за руку, но и обнимал всего, целиком, я всё равно не смог бы удержать его. Он был уже не ЗДЕСЬ, а почти ТАМ...Я тряхнул головой. Нет! Нельзя так думать, нельзя даже допускать мысли о том, что может произойти самое страшное. В конце концов, кругом люди, врачи, они обязательно помогут. Они не могут не помочь...А я... я был бессилен в этой ситуации. Я ничего не мог сделать, и собственная неспособность справиться с обстоятельствами, победить их, повергала меня в отчаяние до такой степени, что я, уже не помня себя, вцепился в доктора:- Что с ним?Мужчина лишь на секунду повернул ко мне голову, после чего снова сосредоточил всё своё внимание на пациенте. Ответил после паузы, как бы нехотя:- Анафилактический шок.У меня потемнело в глазах. Что такое анафилактический шок, я знал слишком хорошо. И знал, что вероятность летального исхода при неоказании своевременной помощи очень высока.* * *Когда выяснилось, что парень аллергик, я прочитал массу литературы на эту тему. Да ещё Стефан дал мне несколько дельных советов, как поступать в экстренных случаях. Я постарался их тщательно запомнить, хотя полное обследование не выявило у Иванки ничего, кроме аллергии на кошек. Однако Стефан, вздохнув, сказал, что аллергия и её проявления вещь настолько малоизученная, что на всякий случай лучше подстраховаться и всегда иметь при себе соответствующие препараты. Мы с моим мальчиком не пренебрегали его советами, и весь нужный набор лекарств Иванка постоянно таскал с собой либо в кармане, либо в сумке. Впрочем, ни одно из них ему так ни разу и не понадобилось.Что же случилось сегодня? Что Иванка мог съесть или выпить такого, что явилось для него аллергеном? А может, его укусил какой-нибудь местный клещ или ещё какая дрянь? Врач, которого я понимал с пятого на десятое, сказал, что аллергические реакции подобного рода начинаются очень быстро, от нескольких минут после попадания в организм аллергена до максимум двух часов. Врач с медсестрой готовы были начать немедленную борьбу с болезнью, но они не знали её причин и делали только общие процедуры – кололи уколы, подключили кислородный аппарат, поставили капельницу. На текущий момент они лишь сохраняли жизнь пациенту, но вывести его из этого состояния пока не могли. Пытались расспрашивать меня, но что я мог прояснить, когда всего лишь несколько минут как оказался на американской земле? Иванка и сказать-то успел мне всего два слова: ?Здравствуй, Дано...?Я думал, что у меня сейчас тоже случится обморок или сердечный приступ. Я стоял рядом со своим мальчиком, держал его за руку – и ничего не мог сделать. Только тупо спрашивал:- Он будет жить?У местной аэропортовской медсестры было, по-видимому, ангельское терпение, потому что она подробно рассказывала мне, что такое анафилактический шок, какие меры необходимо принимать при этом явлении. Показывала ампулы вводимых препаратов, объясняла дозировку и интервалы введения. Я не понимал большей части того, что она говорит, но одна фраза, которую она повторила несколько раз, закольцевавшись, крутилась у меня в мозгу: ?Если бы мы знали, от чего это...?Однако ответить на этот вопрос мог только сам Иванка, и я, в отчаянии от собственного бессилия, начал трясти его:- Иванка, что ты съел, что ты выпил? Что с тобой было? Очнись, скажи.Я не знаю, можно ли назвать это чудом, но мой мальчик открыл глаза и прошептал одними губами (я увидел его ?ответ? сквозь прозрачный пластик кислородной маски):- Прививка... от гриппа...- Ааа!!! – заорал я и дёрнулся к врачу. Лихорадочно вспоминая английские слова, тыкал себя пальцем в сгиб локтя и твердил:- Укол! Грипп! Прививка!Возможно, я произносил слова неправильно, а может быть, даже и не совсем те слова, какие были нужны, но врач меня понял:- Вакцинация от гриппа?Я закивал:- Да!- Когда? – он уже схватился за мобильный, поняв, что нужно делать. Я же снова наклонился к Иванке:- Мальчик мой, ещё одно словечко. Мы после этого сразу сможем тебе помочь. Когда тебе сделали прививку?- Час... назад... - снова едва шевельнул губами он.- Час назад, - перевёл я врачу.- Час назад, - сказал он в трубку и выдохнул с видимым облегчением. – Успели... – После чего, видимо, сам уже не справляясь с пережитым напряжением, опустился на пол рядом со мной. Медсестра пошла к выходу встречать машину скорой помощи.Мы так и находились в зале прилёта, потому что двигаться куда бы то ни было не имело смысла. Служащие аэропорта оцепили место, не допуская к нам праздных зевак. Иванка лежал на носилках, от его руки тянулся шланг к капельнице, на лице была кислородная маска. Он был жив, он дышал, и я наконец-то почувствовал, как ужас, сковавший меня, понемногу начал отступать. Я несколько раз глубоко вздохнул и повернулся к сидящему рядом со мной на полу врачу:- Что вы теперь будете делать?Он пощупал пульс у Иванки на руке, на шее, приложил ладонь к груди в области сердца. Повернулся ко мне: - Типичный поствакцинальный синдром. Это уже гораздо легче. Сейчас придёт машина и отвезёт вашего друга в больницу. Где его страховой полис?Я лишь развёл руками и пояснил:- Я только что прилетел.Врач протянул мне валяющийся неподалеку Иванкин кейс:- Посмотрите там.Ага, если бы я ещё знал, как он должен выглядеть, этот самый медицинский полис. Вытащил из кармашка, в котором Иванка обычно держал документы, несколько бумажек, начал их перебирать. Врач потянулся к одной из них:- Вот он.Он снова взялся за мобильник, стал диктовать своему собеседнику название страховой компании и номер полиса. Долго что-то слушал, хмыкнул пару раз с некоторым, как мне показалось, злорадством. А закончив разговор, повернулся ко мне:- Ну и попали они.- Кто? – не понял я.- Фирма, где он работает, - мой собеседник указал на Иванку. – Вакцинацию проводили без согласия работников, в обязательном порядке, по личному указанию директора. К сожалению, - вздохнул он, - таких случаев в последнее время всё больше и больше. Начальство не хочет, чтобы сотрудники болели, и проводит принудительную вакцинацию, угрожая в случае отказа лишением премии или неоплатой больничного, если человек всё-таки заболеет. Кто-то соглашается, кто-то нет.Я угрюмо кивнул:- Он ко мне торопился. Поэтому, наверное, спорить не стал.Я по-прежнему держал Иванку за руку, и неровная ниточка его пульса успокаивала меня, давала надежду на то, что всё будет хорошо.* * *Когда приехала скорая, я категорически заявил, что еду вместе с ними. Пока мы ждали машину, я кое-как объяснил аэропортовскому врачу, что на территории Соединенных Штатов у меня нет ни одной знакомой души, и что, более того, я даже не знаю, где живёт мой друг, к которому я ехал. Врач проникся ко мне сочувствием и поддержал моё стремление ни в коем случае не терять Иванку из вида. Приехавшие медики были не слишком рады обузе в виде меня, но всё-таки согласились. Для моего багажа места, разумеется, не было, но служащие аэропорта заверили меня, что обязательно доставят его в ту клинику, куда повезут нас с Иванкой.В клинике вокруг Иванки сразу же засуетился персонал, его отвезли в реанимационное отделение, а меня солидная медсестра-негритянка отвела в комнату в конце коридора – не то больничную палату, не то тоже бокс. Видя моё состояние, вколола успокоительное, поинтересовавшись предварительно, нет ли аллергии и у меня тоже. Я сказал, что нет, безропотно позволил ей ввести препарат, после чего неподвижно замер на кровати.После нескольких минут пребывания в тишине я почувствовал, что мозги начали проясняться, а камень, всё это время лежащий на душе, стал потихоньку рассасываться. Я понял, что больше не могу находиться в неведении. Тщательно запомнив номер палаты, куда меня поместили, я вышел в коридор и почти сразу же увидел дежурный пост. Обратился к сидящей перед компьютером девушке:- Сейчас привезли человека... больного... у него синдром, - выговорил чуть ли не по слогам, - поствакцинальный. Где он?- Туда нельзя, - девушка внимательно смотрела на меня, но, видимо, я не вызвал в ней негативных чувств, потому что она пояснила. – В реанимацию посторонним вход воспрещён.Я умоляюще сложил руки:- Я не пойду внутрь. Вы только скажите, где это.Поколебавшись секунду, девушка заглянула в компьютер и назвала мне номер реанимационной палаты. Я поблагодарил её и двинулся туда.Дверь в палату была закрыта, но не заперта. Я осторожно заглянул внутрь. Иванка лежал на кровати, опутанный проводами, подключенными к каким-то аппаратам, а рядом на стуле сидела та самая пышнотелая негритянка-медсестра. Она подняла на меня глаза:- Вы что здесь делаете?- Я хочу знать, что с ним. – Я указал на своего мальчика.Она смягчилась:- Уже всё в порядке. Он пока на искусственном дыхании, проводится очистка крови. Вам не о чем беспокоиться. Идите в свою палату.- Можно я тут посижу? – попросил я, не в силах удалиться сейчас от Иванки, потерять его из поля зрения, вновь остаться одному.Медсестра покачала головой:- Нельзя. Вам тоже надо отдохнуть.- Я не устал, - возразил я, на что она добродушно рассмеялась:- Это вам только кажется. Идите, отдохните, я вам скажу, когда можно будет прийти.Я и сам понимал ненужность своего стояния в дверях реанимационной палаты. Трогать сейчас Иванку нельзя, а просто пялиться на него не имело смысла. Я попрощался с медсестрой и вернулся в свою палату. Хоть я и сказал доброй женщине, что не устал, но на самом деле чувствовал себя как выжатый лимон. Перелёт, смена часовых поясов, таможенные формальности, встреча с Иванкой, и какая встреча!.. Всё это, конечно же, оказало на меня своё влияние, и я понимал, что отдых мне необходим. Прилёг на кровать и почувствовал вдруг непреодолимую сонливость.Так вот над чем смеялась медсестра! Она вколола мне не только успокоительное, но и снотворное. Одна половина меня возмущалась этим ?коварным? поступком, другая же была ей благодарна. Последнее, что я успел подумать, прежде чем провалился в сон, было: ?Господи, помоги нам!?* * *До рассвета я спал как убитый, а проснулся от банального желания посетить туалет. С этим проблем не возникло, потому что санузел был здесь же, возле входной двери. Справив нужду, я оглядел себя в зеркале – рожа помятая, небритая, круги под глазами. Красота та ещё.Впрочем, для приведения себя в порядок имелось всё необходимое – мыло, зубная паста, щётка и одноразовый бритвенный станок в стерильных запечатанных пакетах. Я почистил зубы, побрился, умылся. Пока совершал все эти процедуры, задумался о том, что вчера сказал мне аэропортовский врач. А именно – что вакцинация в Иванкиной фирме была принудительной, следовательно, незаконной. И теперь Иванка запросто может подать в суд на своих работодателей за умышленное причинение ущерба здоровью. Конечно же, я знал, что мой мальчик этого никогда не сделает, но припугнуть его зарвавшихся боссов, пожалуй, стоило бы.Критически осмотрев себя в зеркале, я пришёл к выводу, что в таком виде можно уже и на публике показаться. Потому что мысль о моём мальчике, о том, что с ним, не оставляла меня ни на секунду, и я был намерен немедленно с ним повидаться.В Иванкиной палате по-прежнему сидела, задремав, медсестра, только другая. Ночная, скорее всего, потому что на часах была всего-навсего половина седьмого утра. Это я вскочил ни свет ни заря, потому что мой организм ещё не адаптировался к смене часовых поясов, но сама больница пока что была погружена в сладкий предутренний сон. Я бесшумно проскользнул в палату, приблизился к Иванке. Он уже не был таким бледным, дышал ровно, приборы, наблюдающие за его здоровьем, едва слышно гудели, и этот звук был успокаивающим, как бы говорящим, что ничего страшного не происходит.Я вздохнул с облегчением, но, по-видимому, сделал это слишком громко, потому что медсестра, на сей раз худощавая мулатка, открыла глаза и с удивлением уставилась на меня:- Что вы здесь делаете?Я как смог объяснил ей, что это мой друг, что я вчера прилетел к нему из Европы, что при встрече в аэропорту ему стало плохо, и его срочно увезли в больницу. А я не знаю даже адреса, где он живёт, поэтому меня тоже притащили сюда.Она смотрела на меня округлившимися глазами, после чего сказала то же самое, что и вчерашняя девушка у дежурного поста:- Вам нельзя здесь находиться.Я покивал, понимая, что лучше всего сейчас не противоречить больничному персоналу, а постараться выведать как можно больше информации о состоянии здоровья Иванки:- Я знаю. Просто я беспокоюсь о нём. Скажите, как его состояние?Медсестра вроде бы заколебалась, но потом простое человеческое сочувствие возобладало в ней над чувством долга, предписывающим немедленно выгнать меня из палаты:- Его жизнь вне опасности, вчера даже отключили принудительную вентиляцию лёгких. Кровь почти очистилась, но организм испытал сильный шок, поэтому пока мы держим его под постоянным контролем.

Мы разговаривали шёпотом, очень тихо, но Иванка всё-таки услышал нас. Может быть, он проснулся от наших голосов, а может, не спал уже тогда, когда я вошёл. Он пошевелился на кровати и издал слабый стон. Мы с медсестрой бросились к нему. Она стала щупать пульс и проверять показания приборов, а я взял своего мальчика за руку:- Иваночку, это я, Дано.Парень открыл глаза, сфокусировал на мне взгляд, сделал попытку улыбнуться (от чего у меня сжалось сердце, такой беспомощной была эта попытка...) и еле слышно прошептал:- Дано...Я нашёл в себе силы улыбнуться ему в ответ:- Да, мой хороший, я здесь. Ты как? Ой, нет, не говори ничего, тебе же трудно.Он прикрыл глаза:- Хорошо...Опасаясь, что медсестра в любой момент может выставить меня за дверь, я продолжил:- Врачи говорят, что всё в порядке, они вовремя успели. Тебе нужное лекарство ввели, подключили к аппарату очистки крови. Я не знаю, сколько ещё времени это займёт, но всё самое страшное уже позади.Медсестра тронула меня за рукав:- Вы должны немедленно уйти. Вы ему сейчас ничем помочь не можете, а меня могут наказать за то, что я вас пустила.Я ещё раз сжал руку своего мальчика:- Иваночку, я сейчас уйду, но скоро вернусь опять. А ты поправляйся.Он, не открывая глаз, едва заметно шевельнул губами:- Хорошо...Выпустив его руку, я тут же вцепился в медсестру:- Когда я смогу поговорить с врачом? И вообще, что мне делать? Сколько мне ещё разрешат здесь быть?Она подвела меня к двери в коридор:- Спросите у дежурной медсестры, она вон там за стойкой сидит. – Кивнула на Иванку. – Назовёте его фамилию и номер палаты. Она наверняка получила указания на ваш счёт.

* * *

Указания на мой счёт дежурной медсестрой действительно были получены. Она сказала, что пока я буду жить в той палате, где ночевал, что мой багаж из аэропорта прибыл, но его не доставляли ко мне, так как не хотели тревожить мой сон. Она куда-то позвонила, и через пару минут двое служащих вывезли из лифта каталку, заваленную моими чемоданами.

Пока мы ждали багаж, я расспрашивал её о состоянии моего мальчика (попутно удивляясь своему богатому английскому словарному запасу в области медицинской терминологии). Но ничего нового по сравнению с тем, что сообщила мне медсестра, прикомандированная к Иванке, я не услышал. Зато получил инструкции, что мне делать дальше.Мне следовало вернуться в палату, дождаться восьми утра, когда мне привезут завтрак. Дежурный врач начинает обход после девяти, лучше всего мне будет обратиться за разъяснениями к нему.Ещё девушка выдала мне бейджик с номером моей палаты, чтобы я мог свободно перемещаться по больнице, и чтобы мне не задавали лишних вопросов, только попросила переодеться в больничную одежду, которую мне сейчас принесут. Вскоре появился ещё один служащий и передал мне запечатанный пакет со светло-зеленым комплектом одежды.Сервис в клинике, конечно, был на высоте, но я всё равно не понимал, почему они так нянчатся СО МНОЙ. С Иванкой понятно – он пациент, застрахован в этой медицинской компании, ему помощь они оказывать обязаны. Но я?..Не сдержавшись, я всё-таки полюбопытствовал у медсестры:- Разве вы разрешаете находиться... жить здесь посторонним, не больным?Она пожала плечами:- Таково было распоряжение зав отделением. – Но потом, тоже, вероятно, движимая любопытством, оглянувшись по сторонам, понизила голос и поинтересовалась:- А вы сами не знаете, почему это могло бы быть?Я сделал недоумённую морду и покачал головой, хотя кое-какие догадки у меня уже появились.Скорее всего, меня обихаживают потому, что случай с Иванкиной прививкой наделал много шума, и руководство его фирмы, наверняка уже оповещённое о случившемся, схватилось за голову и принялось мести хвостом с целью замять, по возможности, скандал. Иванка пока ещё, конечно, был не в состоянии выдвигать против них какие-нибудь обвинения, но они решили на всякий случай перестраховаться и озаботились благоустройством моей персоны. Типа, мы виноваты, но мы готовы исправиться и сделать всё, что в наших силах, чтобы наш заокеанский гость не испытывал никаких трудностей, находясь на нашей гостеприимной американской земле.* * *Я вернулся в свою палату, переоделся, сняв с себя, наконец, дорожную одежду (я всю ночь так и проспал одетым, лишь укрывшись собственной курткой). Достал кое-что из чемоданов, в первую очередь домашние тапочки. Не торопясь принял душ, после чего взялся за ноутбук. До завтрака был ещё почти час, и я решил проверить почту. Снова пошёл к дежурной медсестре с просьбой помочь мне подключиться к интернету. Она, конечно же, помогла, и я залез в свой почтовый ящик.От деда было письмо, и даже фотография его с Рексом у крыльца собственного дома. Наверно, кто-нибудь из соседей щёлкнул.Пока я был у деда, к нему заглянули в гости если и не весь посёлок, то вся улица точно. Ещё бы, это же такое событие для жителей захолустного местечка! Машина с иностранными номерами, всю ночь простоявшая возле дома одинокого старика! Весь посёлок изнывал от любопытства, гадая, кто же приехал к Клаусу фон Шульцу, да ещё с ночёвкой.Дед раздувался от гордости, демонстрируя меня всем и каждому. Я не возражал. К вниманию мне было не привыкать, опыт съёмок в гей-порно ещё не окончательно выветрился из моей памяти, и я дежурно улыбался направо и налево, знакомясь с многочисленными дедушкиными приятелями и соседями. Что поделать, в маленьких городках и посёлочках свои представления о правилах приличия и общения.* * *Я не стал писать деду об Иванкиной болезни, о том, что сейчас мы с ним оба находимся в больнице. Я не хотел, чтобы дед переживал по этому поводу, и поступил так, как поступал всю последнюю неделю, сочиняя письма для Иванки. То есть, умалчивал о том, о чём не хотел говорить, или о том, о чём хотел рассказать лично.Но, впрочем, и то, что я смело мог рассказать, заняло у меня больше двух страниц машинного текста. Я живописал своё путешествие, начиная от порога пражского дома и кончая приземлением в аэропорту имени Джона Кеннеди, стараясь по возможности повеселить деда.И даже вздрогнул от неожиданного стука в дверь, совершенно позабыв, что настало время завтрака. Я быстренько закруглил письмо, сказав, что к вечеру постараюсь написать ещё, отправил его и набросился на завтрак, потому что голод меня терзал уже нешуточный.Поев, я вышел в коридор и стал ждать прихода дежурного врача. Он появился ровно в девять, минута в минуту. Начал обход. Как мне ни хотелось немедленно броситься к нему с расспросами о состоянии здоровья Иванки, я всё-таки набрался терпения и дождался, когда он дошёл до двери палаты моего мальчика.Врач пробыл там недолго, но, выйдя оттуда, тут же попал под град моих беспокойных вопросов:- Что с ним? Когда поправится?Врач окинул меня внимательным взглядом:- Вы его друг, который только вчера приехал?- Да, - кивнул я.- Я хотел бы с вами поговорить отдельно, после обхода.У меня оборвалось сердце:- Что, всё так плохо?- Что? – переспросил он и тут же понял. – А, нет, с вашим другом всё в порядке, интоксикацию мы локализовали. Если к вечеру показатели крови будут в норме, прекратим её искусственную очистку. Но вы обязательно зайдите ко мне после обхода. В двенадцать, хорошо? Мой кабинет в том конце коридора, только ниже этажом.Врач с толпой ассистентов собрался было продолжить свой путь, но я его остановил:- Доктор, ещё один вопрос. Можно мне к нему?На лице врача отразилось раздумье:- Конечно, не следовало бы, он ещё слишком слаб... Но так уж и быть, идите. Но только на пять минут.Я быстро закивал:- Да-да, конечно.Иванка не спал. Кислородной маски на его лице уже не было, дышал он самостоятельно, однако вся прочая аппаратура по-прежнему наличествовала. Рядом на стуле сидела вчерашняя толстуха-негритянка. Она улыбнулась мне как старому знакомому:- Хай! Как спалось, мистер?- Отлично, - улыбнулся я в ответ и не удержался. – Вашими стараниями.Она добродушно расхохоталась:- Так сами-то вы же не согласились бы принять снотворное, правда?- Правда, - кивнул я, всё ещё улыбаясь, после чего повернулся к своему мальчику:- Иваночку, ты как?- Хорошо, - ответил он уже не тем умирающим шёпотом, каким говорил всего лишь три часа назад. Голос хоть и был слабым, но это уже был голос, а не еле слышное шелестение.Медсестра тронула меня за плечо:- Врач сказал – пять минут. Больного нельзя чрезмерно утомлять.- Хорошо-хорошо, - закивал я. – Я помню.Толстуха уселась обратно на свой стул.Мы с Иванкой говорили по-чешски, поэтому присутствие постороннего человека, не понимающего нашу речь, нас не смущало. Впрочем, говорил в основном я. Рассказал про перелёт, что всё было на уровне, что разместили меня пока здесь, в клинике, на этом же этаже, только в другом конце коридора. Сказал, что в двенадцать меня пригласил на беседу дежурный врач, и даже высказал предположение насчёт того, о чём именно он хотел со мной побеседовать:- Они облажались по полной с этими прививками. Твоя фирма, в смысле. Страховая компания здесь по касательной только виновата, но им тоже лишний шум не нужен. Будут уговаривать меня, а точнее, тебя через моё посредство, не подавать на них в суд.Иванка покачал головой:- Я и не собирался.- А стоило бы, - осуждающе буркнул я. Тут же улыбнулся. – Конечно, мой хороший, я знаю, что ты ничего делать не будешь. Ну их, связываться ещё с ними. Но пусть они возместят тебе все расходы на лечение и те дни, которые ты не сможешь работать.- Долго? – забеспокоился парень.Я пожал плечами:- Не знаю. Но я буду настаивать, чтобы они не выписывали тебя отсюда до полного выздоровления.- Дано! – он даже сделал попытку приподняться. – Мне работать надо, у меня проект.- Какой тебе сейчас проект! – я мягким, но сильным движением прижал его плечи к кровати. Медсестра тут же подскочила к нам:- Уходите. Немедленно. Вы и так здесь уже почти десять минут.Я сжал руку своего мальчика:- Пока, Иванка. Поговорю с доктором, попрошу, чтобы меня к тебе ещё раз пустили. Расскажу, о чём мы беседовали. Спи пока.- Ага, - вздохнул он.* * *- Простите, мистер...- Сулик, - подсказал я.- Мистер Сулик, - повторил врач.Я пришёл в его кабинет ровно в двенадцать, как он мне и велел.После второго за сегодняшний день посещения Иванки я вернулся в свою палату и понял, что делать мне совершенно нечего. Спать я не хотел, и так проспал больше чем полсуток. Есть тоже не хотел, завтрак был обильным, к тому же в холле стоял кофейный автомат и стол с различными сладостями – кексами, печеньем, шоколадными батончиками. Дежурная медсестра сказала, что всё это бесплатно, и можно есть в любом количестве.Больница постепенно заполнялась посетителями, и я немного прогулялся по коридору, вслушиваясь в обрывки чужих разговоров на чужом языке. Раз уж мне всё равно заняться нечем, буду совершенствовать свой английский. Потом, когда мне надоело гулять, я вернулся в свою палату и немного полазил по интернету. А без пяти двенадцать отправился искать кабинет заведующего отделением.Мы сидели в просторном помещении с окном во всю стену, врач за столом, я, соответственно, напротив в кресле. На входной двери была табличка ?Доктор Паттерсон?, поэтому, войдя, я сразу же поздоровался:- Гуд монинг, мистер Паттерсон.Он кивнул в знак приветствия, указал на кресло, подождал, пока я усядусь, и вздохнул:- Весьма сожалею о том, что случилось с вашим другом. Наша клиника предприняла все возможные меры, чтобы максимально смягчить последствия этого прискорбного инцидента. Состояние здоровья вашего друга стабилизировалось, он поправляется, уход и наблюдение за ним постоянные, круглосуточные. В общем, мы делаем всё возможное, чтобы как можно скорее поставить нашего пациента на ноги.Я терпеливо выслушал эту тираду, лишь согласно кивнул в конце. Я молчал, ожидая, когда он всё-таки доберется до сути и начнёт говорить о том, что волнует не меня, а его.Дождался. Мистер Паттерсон ещё раз вздохнул:- Наша клиника, несомненно, несёт ответственность за своих сотрудников, которые проводят вакцинацию непосредственно на местах – на предприятиях, в офисах. Но они действуют на основании контрактов, заранее согласованных и подписанных с руководителями этих предприятий. И в их обязанности не входит спрашивать каждого вакцинируемого, давал ли он своё согласие. Наличие договора за подписью руководителя снимает всякую ответственность с медперсонала. Я бы хотел, чтобы вы это поняли, - он уточнил, - правильно поняли, ведь вы же иностранец, и языковой барьер...Я почти перебил его:- Мистер Паттерсон, я вас ПРАВИЛЬНО понял. Я тоже считаю, что сотрудники вашей клиники не нарушали ни должностных инструкций, ни закона.Говоря все эти умные слова, я сам поражался, как легко они ложатся мне на язык. Нет, всё-таки в Иванке крылся настоящий педагог, вспомнить хотя бы, как он всего за год натаскал меня по всему курсу средней школы. Может, и впрямь последовать примеру Роберта? Воспитатель из моего мальчика тоже получится замечательный, в этом я нисколько не сомневаюсь.?Блин! Нашёл время думать о таких вещах?, - мысленно обругал я сам себя. Мы вернёмся в Прагу только через год, а за этот год успеем тысячу раз всё обдумать, обсудить и взвесить. Сейчас надо заниматься текущими делами.Мой ответ явно утешил моего собеседника, потому что он выдохнул, заулыбался и вообще заметно расслабился:- Благодарю вас, мистер Сулик, за понимание. Надеюсь, ваш друг будет придерживаться той же точки зрения.Я кивнул:- Скорее всего, да. Я его хорошо знаю.- Но остается другой вопрос, - доктор Паттерсон продолжал гнуть свою линию. – Руководство Софт Корпорейшн, где работает ваш друг, тоже не хотело бы громких скандалов, особенно в СМИ. Если ваш друг откажется от судебного преследования... тех, по чьей вине он попал в... эту неприятную ситуацию, руководство фирмы согласно пойти на... уступки, финансовые, я имею ввиду. Ещё вчера было проведено совещание, всех итогов которого я не знаю, но речь шла о крупной денежной компенсации, помимо, само собой, полной оплаты содержания вашего друга и, соответственно, вас, в нашей клинике.Он явно с облегчением перевёл дух, разве что удержался от того, чтобы не утереть пот со лба. Видно было, что ему самому неприятна эта ситуация, но в данном случае, будучи зав отделением интенсивной терапии, он оказался крайним, и процесс объяснения со мной, а в дальнейшем и с Иванкой, виновные в допущенных нарушениях ответственные люди с удовольствием свалили на него.Мне его было, конечно, жалко, но соглашаться сразу я не собирался. И поэтому мстительно ответил:- Я не могу принимать решение за своего друга. Когда его здоровье улучшится настолько, что с ним можно будет говорить на эту тему, вы сами обо всём у него спросите.Доктору ничего не оставалось, как только молча кивнуть мне в ответ.* * *Весь день я бесцельно бродил – то по территории больницы, то по просторам интернета. Мне было всё равно, чем заниматься, лишь бы убить время. Вчера, в день моего прилёта, была пятница, сегодня суббота, а завтра, соответственно, воскресенье, в связи с чем я мог до утра понедельника не беспокоиться о своей собственной работе, инструктора по экстремальному вождению автомобиля. Пред светлые очи работодателя я должен был предстать только в понедельник утром.Я вздохнул. Мы с Иванкой специально подгадали время моего прилёта, чтобы у нас было полных два дня на общение друг с другом. Ведь мы с ним никогда не расставались так надолго – на целый месяц! И так мечтали, что отгородимся от всего мира и будем наслаждаться обществом друг друга. А нифига! Вместо этого торчим в больнице, и неизвестно ещё, когда отсюда выйдем.Днём, после беседы с заведующим, я на минутку забежал к Иванке, чтобы рассказать ему о нашем разговоре. Но мой мальчик в это время спал, и медсестра решительно пресекла мои попытки войти в палату:- Когда он проснётся, я вас позову.* * *К вечеру Иванке стало уже настолько лучше, что он попросил, нет, потребовал, чтобы к нему позвали меня. Конечно же, я примчался сразу:- Ну, покажись, как ты тут? Уже вполне доволен жизнью?Он улыбнулся:- Ага. Есть только хочется, но пока нельзя.Я сел на освобождённый медсестрой стул. Она сказала, что даёт нам пятнадцать минут, и что сама она будет сидеть на диване в коридоре напротив палаты.Иванка был по-прежнему бледен, черты лица заострились, тень пережитых испытаний ещё лежала на них, но глаза уже радостно блестели, и губы улыбались прежней, той самой, безумно любимой мною улыбкой.Пользуясь отсутствием медсестры, я наклонился к нему и коснулся его губ своими. Он потянулся мне навстречу:- Дано...Но я остановил его:- Тише, тише, мой хороший, тебе пока нельзя двигаться.Он вздохнул:- А жаль. Я по тебе так соскучился.- Я тоже. Днём, когда ты спал, я с заведующим отделением говорил.Я коротко пересказал мальчишке содержание нашей беседы. Похихикал, что оказался прав насчёт того, что они будут уговаривать нас замять скандал. Иванка махнул рукой:- Дано, неужели ты думаешь, что я буду с ними связываться?- Связываться не надо, а вот компенсацию потребовать стоит. И побольше.Парень смотрел на меня с недоумением:- Зачем? Тебе зачем-то нужны деньги?- Глупый какой! – в сердцах обругал я его. – Деньги никогда лишними не бывают, а потом, я считаю, надо их наказать, чтобы в следующий раз подумали, стоит ли такими вещами шутить. И вообще, кстати, чего ради ты согласился на эту прививку?Он пожал плечами:- Да я не подумал. Мы в Праге всегда прививки делали, и всё хорошо было. А тут...- Но почему ты противоаллерген не принял, когда почувствовал себя плохо? У тебя же всё с собой было.- Да в том-то и дело, - он снова попытался приподняться, и я снова остановил его:- Лежи, кому говорят! – продолжил ?допрос?. – ?В том? - это в чём?- Я сначала вообще ничего не чувствовал, - пояснил парень. – Ну, никаких симптомов. Только когда в здание аэропорта вошёл, вроде как душно стало. Но я подумал, что показалось – всё-таки с улицы в помещение попал. А накрыло уже в зале прилёта, сразу и резко. В голове шумит, перед глазами всё плывёт, и воздуха как будто нет совсем. – Он поёжился. – Страшно. Тебя вижу, а подойти не могу, стою как столб.Я сжал его руку:- Успокойся, всё уже обошлось.- Ага, - покивал он. Хмыкнул с досадой. – Кто бы мог подумать, что из-за такой ерунды... Всегда делали, и всё хорошо было...

- Скорее всего, состав препарата другой оказался, - выдвинул предположение я. – Их же каждый год модифицируют. А конкретно тебе что-то из этого состава не годилось. И что, совсем отказаться было нельзя?- Можно, - нехотя ответил мой мальчик. – Надо было письменный отказ на имя директора составлять, ждать, пока он подпишет. У нас никто связываться не хотел, особенно иностранцы. Знаешь, американцы, конечно, хорошие ребята, но если ты не гражданин США, то ты для них...- Человек второго сорта, - подсказал я.Он покачал головой:- Нет, не совсем. Они, скорее, жалеют тебя, что тебе не повезло родиться в другой стране, а не в их, самой лучшей в мире.Я иронично поддакнул:- Ну да, ну да. Это я как раз в курсе. Впрочем, мне плевать. Раз тебя сюда пригласили, значит, должны относиться к тебе как к равному. Ведь ты же не сам навязался им: ?Возьмите меня, пожалуйста, на работу!?.- Они и относятся, - он замялся, пытаясь подобрать подходящее сравнение. – Ну это как, например, вы в ?Bel Ami? считаете себя избранными. Некая особенная каста. – Он заторопился, не давая мне возможности возразить. – Такое часто бывает – спортивные команды, например, или выпускники какого-нибудь элитного учебного заведения. Просто здесь себя такой элитой чувствует вся страна. – Он улыбнулся. – Ты тоже с этим столкнешься. Но если не обращать на это внимания... то есть, считать это чудачеством... ну, то есть, снисходить к этой их слабости...- Хорошо, - усмехнулся я. – Я понял. При подобных проявлениях буду утешать себя тем, что они не принадлежат к касте избранных студии ?Bel Ami?, и буду сам свысока на них поглядывать.- Не смейся, - Иванка попытался изобразить недовольство.- Я не смеюсь. Самое главное, чтобы с тобой всё было в порядке, а что там себе думают американцы, мне безразлично. – Я глянул на часы и поднялся. – Наши пятнадцать минут подходят к концу, скоро меня отсюда выгонят.

- Данка, - остановил меня парень. – Где мой телефон?- Не знаю, - искренне удивился я. – А где он у тебя был?- В кармане, в джинсах.- А где твои вещи?- Мне не сказали...- А ты не спрашивал?- Нет, - покачал головой он. – Мне не до вещей было.- Да не пропадут они, - пожал плечами я. И полюбопытствовал. – А зачем тебе телефон?- Маме позвонить. Я ей каждый день звоню или СМС-ку пишу. А вчера и не звонил и не писал. Она волноваться будет.Я молча поднялся, открыл стоящий в углу шкаф и на полке обнаружил Иванкины вещи. Там же лежал его мобильник. Я показал его парню:- Вот он, твой телефон. И остальные вещи тоже здесь.- Дай сюда, - протянул он руку. Взял аппарат, вздохнул. – От мамы СМС-ка ещё вчера пришла. И звонок неотвеченный. Данка...Он испуганно-вопросительно смотрел на меня, словно ждал от меня совета, что ему делать в этой ситуации. Я не понимал причины его растерянности:- Ну так позвони сейчас и скажи...- Что ?скажи?? Почему я вчера не ответил? И сегодня утром тоже?Я почесал в затылке. И правда, что может подумать мать, чей сын сутки не походит к телефону? Да всё что угодно может подумать, вплоть до всяких ужасов. Я хоть и не мать, но запросто подумал бы.Что ж, придётся пойти на небольшой обман. Я вытащил свой телефон:- Сейчас позвоню...- Ты что! – перебил он. – Что ты ей скажешь?- Дослушай меня, а? – рассердился я. – Я сейчас позвоню ей со своего телефона, скажу, что твой сломался, видимо, ещё вчера. А обнаружили мы это только что. Сегодня суббота, завтра воскресенье, мастерские по ремонту не работают, а те, которые работают, далеко находятся. До понедельника будем связь через меня держать.- Данка, ты гений, - парень восхищённо смотрел на меня. Я вздохнул:- Ну вот чему я ребёнка учу – обманывать маму. Как не стыдно!- Стыдно, - легко согласился он и извиняюще пожал плечами. – Но по-другому же никак.- Угу, - подтвердил я, набирая номер пани Терезы.Она отозвалась сразу:- Дано? Что-то случилось?- Да ничего, пани Тереза, - я добавил в голос виновато-смущённую нотку. – Добрый вечер. Мы вчера... отвлеклись, про телефон... не думали. Не звонит, и ладно. И сегодня тоже. А сейчас Иванка хотел его на подзарядку поставить, смотрит, а он не работает. То есть, совсем не включается. Поэтому с моего звоним, сейчас я ему трубку передам.Я приложил аппарат к Иванкиному уху, кивнул – говори, мол. Он оживлённо заверещал:- Мам, привет... Ага... Да не волнуйся ты, всё в порядке. Ну, тебе же Дано сказал про телефон... Ну, мам... Не пойду, не хочу сейчас. Я в понедельник его в ремонт сдам, а пока через Данку созваниваться будем, ладно? Ну, а у вас там как?.. Всё хорошо?.. Ну и хорошо... Ага, мам, пока.Мальчишка в изнеможении прикрыл глаза, и я поспешил нажать клавишу отбоя.Лёгкость, с которой Иванка болтал по телефону, была обманчивой. Я видел, что в этот разговор он вложил все свои оставшиеся силы, и теперь лежал побледневший, с выступившими капельками пота на лбу. Я забеспокоился:- Ты как, мой хороший? Нормально себя чувствуешь?Он слабо улыбнулся:- Нормально.- Вижу я это ?нормально?. Как будто мешки с углём ворочал.Парень хмыкнул, приоткрыл один глаз:- Отстань. Лучше поцелуй, пока нас никто не видит.Я невольно рассмеялся:- Так ?отстань? или ?поцелуй??

- Сначала поцелуй, потом отстань.Я исполнил его просьбу:- Ну ты и капризуля...Он шепнул, не отрываясь от моих губ:- Мне можно, я больной.Я провёл ладонью по его влажному лбу:- Я не хочу, чтобы ты был больной. Лучше поправляйся. Я сейчас уйду, а то уже пора. Но завтра приду сразу же после завтрака. А ты пока отдыхай.- Ага, - сонно бормотнул он.Я ещё раз легонько поцеловал его и вышел из палаты.* * *Мне повезло – на этой неделе наплыва желающих обучаться экстремальному вождению оказалось так мало, что у меня был всего один урок в день. Я втихаря радовался этому. Во-первых, я хотел получше адаптироваться к новой обстановке – к новым машинам, к новому полигону, к несколько иному способу обучения. И если бы учеников у меня появилось сразу много, боюсь, я не справился бы с такой интенсивной нагрузкой. Нет, конечно, справился бы, но мне было бы очень тяжело.А во-вторых, мне хотелось как можно больше времени проводить с Иванкой. Его здоровье постепенно восстанавливалось: в воскресенье утром его отключили от аппарата очистки крови, днём позволили несколько минут посидеть на кровати, а вечером, с моей помощью, он сам дошёл до туалета. И заявил, что уткой больше пользоваться не будет.Я ухмыльнулся:- Ну ты прямо как я! Тоже свои порядки в больнице заводишь.Он стрельнул в меня глазами:- Ну так с кем поведёшься...Утром в понедельник, когда Иванка уже самостоятельно завтракал, я зашёл к нему в палату и сказал, что еду на работу – представиться хозяину и обсудить подробности моего контракта. Мальчишка наклонил меня к себе, поцеловал в щёку и улыбнулся:- Удачи.* * *Всё это время, переживая за Иванку, я, тем не менее, постоянно раздумывал о том, как, когда и где рассказать ему про то, что я теперь имею кучу родственников. Больница для таких разговоров не годилась однозначно. Следовательно, нужно было подождать, пока парня не выпишут домой. С одной стороны я хотел как можно быстрее убраться из этих больничных стен и наконец остаться с моим мальчиком наедине. Но с другой стороны, забирать его отсюда раньше, чем будут устранены все последствия той злополучной вакцинации, я тоже не хотел. Пусть долечится полностью, чтобы даже намёка на неблагоприятные медицинские показания не было. Иванка сопротивлялся: ?Данка, мне уже так осточертела эта больница!?, но я был неумолим: ?Я не хочу рисковать?.В итоге мы сошлись на том, чтобы Иванку выписали в среду, с последующим ежедневным посещением врача этой же клиники на дому как минимум в течение ещё одной недели. Парень кривился, но молчал. Всё-таки он был, конечно, ещё не совсем здоров.* * *Доставили нас домой со всем нашим скарбом в среду во второй половине дня. Я наконец-то увидел, где живёт мой мальчик. Район самый что ни на есть средний, ни дорогой, ни дешевый. Не центр, но и не окраина. Тихая чистенькая улочка, трёх - четырёхэтажные домики, много зелени. Метро не слишком далеко, можно дойти пешком минут за двадцать. Ещё только замышляя эту поездку, я прикидывал, стоит ли мне здесь брать машину напрокат. Решил, что всё будет зависеть от того, где мы с Иванкой будем жить, как там будет с транспортом. Парень, как только его здесь поселили, сообщил мне, что метро близко от дома, и я принял решение с машиной не заморачиваться. Город большой, я его не знаю, а быть за рулём ?чайником? мне как-то не хотелось. Разучиться водить за этот год у меня не получится, моей работой как раз и является нахождение за рулём по нескольку часов в день. А путешествовать и познавать другой город – я в этом уже убедился – лучше всего пешком. И даже если нам захочется поехать куда-нибудь подальше, за город, например, всегда можно взять машину напрокат на день или на несколько часов.* * *Иванка, утомлённый переездом, сразу прилёг, хотя и порывался показать мне свою квартиру. Я успокоил его:- Не волнуйся, мой хороший, я и сам сориентируюсь. У тебя тут не королевский дворец.Квартирка и впрямь на королевский дворец не тянула – прихожая, кухня, санузел и две смежные комнаты. В дальней стояла большая двуспальная кровать – разумеется, эта комната являлась спальней – а проходная играла стандартную роль гостиной. Я задвинул свои чемоданы в угол, чтобы не мешали проходу, потом разберу, а сам отправился на кухню, оценить продовольственные запасы и, если нужно, пополнить их. Оказалось, что замороженных полуфабрикатов было достаточно: Иванка, умница, загодя запасся едой перед моим приездом, чтобы нам не думать об этом хотя бы в первые два дня. К сожалению, всё пошло не так, как мы планировали, но теперь эти запасы нам очень пригодятся.Я включил кофеварку, и пока кофе варился, прошёл в комнату проведать своего мальчика. Он дремал, но от моих шагов тут же открыл глаза:- Дано...Я присел на кровать, наклонился, поцеловал, наконец-то поцеловал своего мальчика в губы, чего так долго не позволял себе, оберегая его от излишнего напряжения. Иванка тут же обвил руками мою шею:- Хочу тебя...Я и сам хотел так, что готов был наброситься на него прямо сейчас. Но отстранился:- Иваночку, сейчас тебе надо отдохнуть.Он капризно надул губы:- Я уже наотдыхался в этой... больнице. Надоело. Трахаться хочу.Я расхохотался и сгрёб его в охапку:- Ты где таких слов нахватался, а?

- Не скажу, - он снова потянул меня к себе, впился в мои губы умопомрачительным поцелуем.Я молча содрал с него джинсы, стянул свитер. Опрокинул на кровать, навис сверху. Парень лежал подо мной, зажмурив глаза и приоткрыв рот, и только рукой пытался нашарить что-то под подушкой. Я запустил свою руку туда же и обнаружил упаковку презервативов. И снова порадовался предусмотрительности своего мальчика. Вынув из коробки один презерватив, я молниеносно скинул с себя одежду и начал натягивать резинку на свой налившийся кровью и желанием член. Иванка, не открывая глаз, ласкал себя, меня – везде, куда мог дотянуться. Беспрестанно облизывал губы, дышал быстро и возбуждённо. Я торопился как мог, чтобы поскорее удовлетворить сжигавшее его желание. Впрочем, моё было не менее сильным. Раздвинув парню ноги, я вдруг вспомнил:- Смазка...- Там... – выдохнул он, снова запуская руку под подушку.Тюбик действительно был там, просто в первый раз я до него не дотянулся. Щёлкнул крышкой, щедро выдавил на ладонь прозрачный гель, смазал себя, Иванку... Он застонал:- Данку, ну скорее же...Парень месяц не занимался сексом, я это знал абсолютно точно. Он не мог заниматься сексом с кем-нибудь, кроме меня. Не потому, что я его дико ревновал. Он просто не мог, не воспринимал других людей как сексуальный объект. И предстоящее нам вынужденное отсутствие практики меня сильно беспокоило. Я решил, что на время разлуки нам стоит подстраховаться, а именно обзавестись фаллоимитаторами и с ними упражняться время от времени. Иванка поначалу отнёсся к моей идее негативно, но я сумел переубедить его: ?Радость моя, я ведь приеду и наброшусь на тебя так, что мало не покажется. А твоя попка отвыкнет. Просто считай, что это такое гимнастическое упражнение, чтобы мышцы всё время в тонусе были. Я и сам буду так делать, потому что не хочу, чтобы нашу встречу омрачили какие-нибудь неприятные ощущения?.Я и в самом деле в течение этого месяца не пренебрегал фаллоимитатором, кроме, конечно, тех дней, которые прожил у деда. Но с прошлой пятницы ни Иванка, ни я не имели возможности поупражняться в расширении своих дырочек. Конечно, какие в больнице фаллоимитаторы! Поэтому я постарался как можно медленнее войти в моего мальчика, чтобы ему не было больно или неприятно.Иванка коротко выдохнул, когда я в конце концов оказался внутри него, и вцепился в мою задницу:- Давай, ещё... скорее...Упрашивать меня было не надо. Я и сам с трудом сдерживался, чтобы не начать двигаться в режиме ?швейной машинки?, как однажды в мой адрес выразился Джеф. Сначала я собрался обидеться на его слова, но потом решил счесть их комплиментом. Потому что скорость, с которой двигался я, была недоступна никому из нашей студии. Я от такого ?звериного? секса получал дикий кайф, но, к сожалению, при этом очень быстро кончал, поэтому на съёмках приходилось себя тормозить. Иванка же время от времени просил меня делать всё как можно быстрее. Он говорил, что от моих движений почти теряет сознание: ?Но, Данка, это так хорошо!..?* * *Иванкин оргазм наступил быстрее, чем я предполагал. Парень прогнулся подо мной, сперма выплеснулась ему на грудь и живот. Он кричал, мотал головой по подушке, кусал губы, его пальцы судорожно вцепились в мои плечи... Я тоже чувствовал, что уже не могу контролировать себя, задыхаюсь от переполнявших меня эмоций и желаний. А этот маленький паршивец всё никак не прекращал свои судорожно-конвульсивные движения и продолжал, продолжал насаживаться на мой член...Всё! Волна оргазма затопила меня, лишая последних остатков разума. Я застонал сквозь стиснутые зубы и рухнул на своего мальчика.* * *А очнулись мы от короткого звонка кофеварки, которая сообщила нам, что кофе готов. Иванка в удивлении приоткрыл глаза:- Это что, мы в три минуты уложились?Я пожал плечами и поцеловал его:- Видимо, да.- Ну и скорость, - он снова откинулся на подушку, закрыл глаза, а я наконец-то догадался слезть с него.- Мой хороший, как ты?Не открывая глаз, он показал мне два пальца, сложенные колечком на американский манер:- Супер.Я был того же мнения. Весь месяц я запрещал себе думать о его теле, о тех радостях и наслаждениях, которые оно дарило мне. Запрещал смотреть на его фотографии и видео в обнажённом виде – а этого добра у меня было предостаточно. Я просто перекрыл в себе кран сексуальности (а если уж становилось совсем невтерпёж, наскоро мастурбировал под душем). И этот напор, так долго сдерживаемый, наконец-то выпущенный сегодня на свободу, затопил меня как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.Я глубоко вздохнул, приводя мозги в порядок, и чмокнул мальчишку в плечо:

- Знаешь, раз кофе готов, давай-ка мы его выпьем.* * *До утра субботы я не позволял Иванке покидать пределы квартиры:- Ты ещё не настолько окреп, чтобы одному из дома выходить. Вдруг голова закружится или ещё что? Нет уж, сиди пока здесь. Еду я сам куплю по дороге с работы, супермаркет у самого метро, а больше нам ничего не надо.Парень расстраивался:- Я хотел тебе город показать.- Успеешь ещё, - утешал я его. – Я сюда надолго приехал. Тем более что тебе и дома есть чем заняться.Иванкины работодатели, обрадовавшись, что он не будет подавать на них в суд, согласились на то, чтобы он ещё какое-то время не появлялся в офисе: ?Но если уважаемый коллега согласился бы продолжить работу над своим проектом на дому, мы были бы ему очень благодарны?. Иванка, тоже обрадовавшись, но тому, что можно наконец перестать бездельничать, вцепился в свой любимый ноутбук и проводил за ним по нескольку часов в день. К вечеру я даже отнимал у него железяку и твёрдо говорил: ?На сегодня хватит?. Парень притворно вздыхал, но не без удовольствия переключал своё внимание с компьютера на меня.И, кстати, денежная компенсация, весьма немаленькая, поступила на его счёт в тот же день, когда он подписал отказ от претензий к руководству фирмы по поводу неправомочной вакцинации. Так что мы уже даже начали строить планы насчёт того, как распорядимся этими деньгами, когда вернёмся в Прагу.* * *Четверг и пятницу Иванка безвылазно просидел дома, но в субботу утром взвыл:- Хватит меня взаперти держать! На свободу хочу!Свобода ограничилась получасовой прогулкой по нескольким близлежащим улочкам, после чего мальчишка честно признался, что устал. Мы вернулись домой, он лёг подремать, а я понял, что дальше держать в себе тайну поиска и нахождения своей родни больше не могу.Все эти дни, переписываясь с дедом, я скрывал от него то, что случилось с Иванкой. Но сегодня написал большое подробное письмо, где постарался объяснить, почему я не говорил ему о болезни Иванки. Дед, ответивший мне буквально через несколько минут, прислал в письме разгневанный смайлик, к которому прилагался текст: ?Я, конечно, расстроен, что ты мне ничего не сказал, но ты поступил правильно?. Я набрался храбрости и написал ему, что и Иванке я тоже до сих пор не рассказал о том, что у меня появилась куча родственников. И закончил своё письмо клятвенным обещанием рассказать всё прямо сегодня же. Дед прислал три гневных смайлика и две строчки: ?Сегодня я уже не дождусь твоего письма, но завтра с утра чтобы оно у меня было. Удачи тебе, внучек?.Едва я успел прочитать ответ деда, как Иванка окликнул меня из спальни:- Дано, ты где?- Здесь.Я прошёл к нему, присел на кровать:- Отдохнул? Выспался?Он кивнул:- Ага.- Сил набрался? – Я всё ещё не мог придумать, с чего начать свой рассказ. Но мой мальчик знал меня слишком хорошо и, конечно же, почувствовал, что со мной что-то происходит. Он внимательно вгляделся мне в лицо:- Сил для чего?Я вздохнул:- Для того, чтобы выслушать меня сейчас.

Парень опять кивнул:- Я уже давно понял, что ты хочешь мне что-то рассказать. – Помолчав, нерешительно поинтересовался. – Хорошее?- Да. – Я взял его руку, начал перебирать тонкие, исхудавшие за время болезни пальцы.Он снова помолчал:- Это касается нас двоих?Я прижал его пальцы к своим губам:- Если только чуть-чуть.Он молча погладил меня по щеке, не торопя, выжидая, когда я сам начну говорить. Я посмотрел ему прямо в глаза и произнёс:- Я нашёл свою родню.* * *Иванка округлял глаза, кусал губы, негромко ахал и в конце концов не выдержал – уткнулся мне в плечо и захлюпал носом:- Ты же... мог там... в этом сарае... умерееееть...- Ага, щас! – я прижал его к себе. – Не дождётесь. Я жив, и помирать в ближайшие пятьдесят лет не собираюсь. И тебе не дам. И вообще, раз уж мы прервались, пойдём поедим. Знаешь, эти воспоминания отнимают так много сил.- Пойдём, - согласился он, всё ещё всхлипывая.Я немного слукавил, потому что хотел не есть, а скорее пить, в горле всё пересохло от долгого рассказа. Но Иванке обязательно надо было подкрепиться. Он пока был на диете – не в смысле ограничений в каких-то продуктах, а в том, что есть ему надо было понемногу, но часто. Поэтому я подогрел для него в микроволновке одну куриную ножку, себе накромсал бутербродов с ветчиной и зеленью и заявил, что не скажу больше ни слова, пока мы не закончим есть.

Парень обглодал ножку в мгновение ока, и я видел, что движет им не только любопытство и желание узнать, что же было дальше, но и обыкновенное чувство голода, свойственное всем идущим на поправку людям. Я ещё раз порадовался тому, что не начал этот разговор раньше, когда Иванка был к нему не готов.Запив еду апельсиновым соком, мы снова переместились в спальню. Я тоже прилёг рядом со своим мальчиком и дорассказал ему захватывающую историю моих поисков и открытий. Показал фотографию Эстер, другие фотографии, которые передали мне Янек и Флорек. Фотки деда показал в компьютере, у меня их на флешке целая куча была. Парень перебирал старые карточки, смотрел на экран монитора, слушал мой рассказ и вздыхал:- Как жалко, что всё так получилось.А глядя на меня, семнадцатилетнего, и Эстер, тоже семнадцатилетнюю, с уверенностью заявил:- Очень похожи.Закончил я своё повествование сегодняшним дедовым письмом и его ?грозным? приказанием больше не тянуть с рассказом, после чего доложиться ему, деду, о результатах. Иванка похихикал:- Что, прямо так и сказал?- Конечно, - не моргнув глазом, подтвердил я. Но тут же не выдержал и рассмеялся. – Да пошутил я. Но он и правда беспокоится, как ты воспримешь мои новости.- А как я их могу воспринять? – удивился Иванка. – Заявить тебе, что знать не хочу твою родню, что ты мой и только мой, и я тебя никому не отдам? Глупости какие! Я очень рад, очень-очень. – Он прижался ко мне, вздохнул. – Жалко только, что ты так надолго от них уехал.- И мне жалко, - ответно вздохнул я.* * *Весь вечер мы обсуждали историю моего появления на свет и все последующие события. Иванка задавал вопросы, я отвечал на них, дополняя свой рассказ деталями, которые пропустил в ходе основного повествования.Парень задумчиво-удивленно произнёс:- Это сколько же раз тебе пришлось рассказывать свою историю разным людям?- Да раз десять, не меньше, - буркнул я. – Одно и то же, по кругу.- Нет, - покачал он головой. – Не по кругу. От каждого собеседника ты узнавал что-то новое.- Особенно от Роберта, - иронично хмыкнул я.- И от Роберта тоже, - покивал мой мальчик. – Только он тебе не про прошлое говорил, а про будущее. Данка, - он выжидательно смотрел на меня. – Давай, когда мы вернёмся в Прагу, мы сделаем так же, как Роберт. Чтобы у нас тоже были дети.- Конечно, мой хороший, - я обнял его за плечи. – Обязательно. Я тоже думал об этом, только не знал, как сказать тебе. Но если ты не против, то я очень рад. За год, что мы здесь пробудем, мы всё обсудим и взвесим. – Я слегка отстранился от него. – Но ты начал что-то говорить про круги, которые не совсем круги. Я тебя перебил, извини.- Ну да, не круги, а... – он сделал рукой какое-то неопределённое движение. – Это когда ситуация вроде бы повторяется, но с добавлением новых элементов, то есть, новых людей. Я бы назвал это спиралью.- А ведь точно, - я с удивлением смотрел на него. – Спираль. Всё время к истории что-то новое прибавлялось. – И задумался. – Это сколько там витков-то получилось?- А мы сейчас подсчитаем, - оживился парень и начал загибать пальцы. – Сначала тебе рассказывал Петер... – он сам перебил себя. – Надо же, как так получилось, что он жив остался. И через столько лет объявился.- Неисповедимы пути Господни, - философски ответил я.Мы помолчали. Потом Иванка встряхнулся и вернулся к прежней теме:- Ну, короче, сначала был Петер, потом вы познакомились с Франтишеком, твоим отцом, а потом фотографию твоей матери увидела пани Хелена.- Но она мало что мне рассказала, - возразил я.- Данка, - мальчишка смотрел на меня с недоумением. – Да она тебе самое главное сказала – кто были твои мать и бабушка. Если бы она не увидела фотографию Эстер, ты бы так ничего и не узнал о родственниках по этой линии. Ведь у Урсулы и её братьев были разные фамилии, и неизвестно, сумел бы ты их найти. Их-то фамилию ты не знал.- Зато знал фамилию Урсулы, - попытался я возразить, но Иванка покачал головой:- Не факт, что тебе это что-нибудь дало бы. Урсула была ребёнком, когда её мать второй раз вышла замуж. При регистрации в домовой книге отчим мог записать падчерицу на свою фамилию. – И словно бы только что сообразил. – А мог и вообще не записать. Ты не спрашивал у Янека и Флорека?- Мне и в голову такое не пришло, - удивился я. – С какой стати? Мы же и так нашлись.Парень смущённо хмыкнул:- Ага. Теперь я торможу. – Поднял вверх три пальца. – Итак. Первый виток – Петер, второй – Франтишек, третий – пани Хелена.Я кивком подтвердил правильность хода его мыслей, после чего Иванка продолжил:- Дальше идут братья Урсулы, Янек и Флорек. Хоть их и двое, но информация у них идентичная, поэтому их считаем за один виток, четвёртый. Пятый...- Роберт, - подсказал я. Иванка подтвердил:- Да, Роберт. Шестой твой дед. – И улыбнулся. – А седьмой – я.- Математик, - я прижал к себе его голову, взъерошил волосы. – Не зря тебя столько лет в институте учили.- Ну, должен же в семье хоть кто-то уметь считать, - парировал он. – А то ?десять, десять?!..Я не стал спорить:- Семь так семь. Как цветов в радуге. – Вздохнул. – Только цвета какие-то невесёлые.- Ничего, - возразил мне парень. – Эта спираль уже закончилась. А мы домой вернёмся и новую закрутим.

- Радужную-радужную, - подхватил я и поцеловал своё сокровище.