Глава 4 Незваный Азирафель хуже ... ингевонов (они всё равно вымерли), а ныне живущие нации обижать нельзя (1/1)

Глава 4Незваный Азирафель хуже … ингевонов (они всё равно вымерли), а ныне живущие нации обижать нельзяТретьего сентября того знаменательного года на вокзале Паддингтон стоял молодой человек с большим чемоданом и сумкой через плечо. Он невольно привлекал к себе внимание необычным видом. Одежду его светлых пастельных тонов можно было бы назвать модной, с одной оговоркой?— по меркам девятнадцатого века. Роста он был чуть выше среднего, достаточно плотный, но не толстый, а весь какой-то мягкий и уютный. Цвету лица и состоянию кожи могла позавидовать любая девица. Густые светлые кудри, что называется из кольца в кольцо, имели золотистый отлив и создавали впечатление нимба над его головой. Но самыми замечательными были глаза: огромные, небесно-голубого цвета, обрамлённые густыми ресницами. Весь он был какой-то неземной, одно слово?— ангельский. Если бы за его спиной вдруг развернулись мягкие белоснежные крылья, в рост величиной, мало бы кто удивился. Молодой человек, в котором по описанию невозможно было не узнать Азирафеля Фелла, поймал такси и направился в сторону Сохо, где проживал его единственный родственник. Вскоре он уже стоял перед двухэтажным угловым домом тёмно бордового цвета, который менее всего походил на жилой. Вход украшали две грязно?— бежевые колонны, аналоги которых, как позже выяснилось, поддерживали своды внутренней части помещения. Над входом красовалась вывеска ?Книжный магазин?, а ещё выше каменная кладка извещала об имени владельца ?А.З. Фелл и Ко?. Надрываясь под тяжестью чемодана и дорожной сумки, Азирафель протиснулся в магазин и огляделся. По обеим сторонам высились полки, упирающиеся в потолок, сплошь заставленные книгами. Ближе к центру располагались небольшие столики, где без всякого видимого порядка тоже лежали различные образцы печатной продукции: журналы, брошюры, карты и тому подобное. У дальней стены располагалась стойка с кассовым аппаратом. За стойкой начинался коридор, ведущий, очевидно, в подсобные помещения и заканчивающийся лестницей на второй этаж. В магазине было несколько посетителей, на которых глаз Азирафеля не задержался. А вот что действительно привлекло его внимание, вернее кто, это старик, возвышающийся за кассой. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это и есть сам ?А.З. Фелл и Ко? собственной персоной. Даже сейчас, когда время согнуло его по военному прямую спину, он выглядел очень высоким и очень суровым. Пронзительные серые глаза из-под седых насупленных бровей оглядели вновь прибывшего.—?Чем могу служить? Не смотря на формальную вежливость вопроса, было абсолютно ясно, что служить будут все, кто находился в этот момент в магазине, и уж никак не ?А.З. Фелл и Ко?.—?Здравствуйте, сэр. Я?— Азирафель Фелл, ваш родственник, приехал жить в Лондон.—?Ну, что ж, приятно было познакомиться. Как устроитесь, заходите. Улыбка сползла с лица молодого человека.—?Извините сэр, может быть, я неточно выразился, но я приехал к вам. В магазине повисла гнетущая тишина. Покупатели, предчувствуя надвигающуюся грозу, торопливо задвигали книги на полки и поспешно ретировались к выходу. Когда родственники остались вдвоём, старик медленно поднялся во весь почти двухметровый рост и угрожающе двинулся на приросшего к полу Азирафеля.—?Вы что, в свинарнике воспитывались? Не знаете, что о визитах принято сообщать заранее? Молодой человек был потрясён. Он во все глаза смотрел на разъярённого старика, который напоминал ему какого?— то персонажа из Диккенса. Никто и никогда с ним так не разговаривал.?Добро пожаловать в реальную жизнь, Азирафель?,?— подумал он про себя, вслух же добавил,—?Извините, сэр. Я не подумал. Просто столько много произошло за это время … .Он замолчал, испуганно глядя на своего единственного родственника. Старик сел в старинное, глубокое кресло. Азирафель остался стоять. Допрос продолжался часа два. За это время обе договаривающиеся стороны узнали, что они являются четвероюродными дядей и внучатым племянником. Дяде?— семьдесят шесть лет, Азирафелю?— двадцать один. Буквы А.З соответствуют именам Арчибальд Закари. Ни жены, ни детей дядя никогда не имел, образование получил военно?— инженерное, но после демобилизации решил продолжить дело отца в книжном магазине. Услышав о последних событиях в семье новоявленного племянника, он долго молчал, уставившись в окно. Взглянув же на молодого человека, который стоял совершенно раздавленный, уничтоженный, униженный подобным приёмом, он почувствовал нечто, что подпадает под описание ?угрызение совести?.—?Документы, фотографии, рекомендательные письма? Что у тебя есть при себе? Азирафель предъявил. Дядя долго разглядывал фотографию Бенедикта, своего кровного родственника и был явно впечатлён выпиской университетских достижений молодого человека. Наконец, когда Азирафель уже был готов откланяться и уйти в ночь, Арчибальд проскрипел,—?Жить будешь в подсобке, там есть койка. Кормить я тебя не собираюсь, питаться будешь сам. Устроишься на работу, а в свободное время будешь помогать мне в магазине в счёт оплаты за жильё. Нахлебников я не потерплю. При слове ?нахлебник? кровь отхлынула от лица молодого человека. Он готов был развернуться и уйти. Но куда? На дворе уже сгущались сумерки, пошёл мелкий осенний дождь, а сам он был так измождён, что боялся рухнуть прямо к ногам своего негостеприимного родственника. Не дожидаясь ответа, старик направился в сторону подсобных помещений, открыл одну из дверей и коротко сказал,—?Здесь. Азирафель огляделся. Собственно, оглядывать было и нечего. Комната была такая крохотная и узкая, что создавалось впечатление, что вы находитесь внутри шкафа. Напротив входа было маленькое оконце, которое не мыли, очевидно, со времён второй Мировой войны. Пользы от него было всё равно мало, так как окно упиралось в красный кирпичный забор, отделявший территорию книжного магазина от соседнего здания и препятствовавшего проникновению любых лучей света в подсобку. Слева вплотную к окну была придвинута узкая койка с тощим матрасом и плоским сатиновым блином, имевшим наглость претендовать на название ?подушка?. Между входной дверью и кроватью втиснулся платяной шкаф, который грозил рассыпаться от времени. Правая стена была занята узким столом с настольной лампой, к которому притулилось кресло, подобное тому, что стояло в торговой части магазина.—?Удобства под лестницей, одеяло в шкафу, плита в соседней комнате. Не говоря больше ни слова, старик направился к лестнице на второй этаж.—?Спасибо, дядюшка. Спокойной ночи. Арчибальд проскрипел в ответ нечто неразборчивое. Оставшись один, Азирафель задвинул в угол чемодан и сумку, сел в кресло и затих. Его охватило такое отчаяние, такая неизбывная тоска по дому, по родителям, по ласковому слову, что слёзы неудержимо хлынули из глаз, и поток их казался неиссякаемым. Наплакавшись до изнеможения и полного опустошения, он заставил себя встать, достал постельное бельё из чемодана, заправил кровать, надел свою любимую пижаму с единорогами и лёг. Он надеялся, что все переживания долгого дня, заставят его заснуть. Он ошибался. Перевозбуждённый мозг отказывался отключаться. Жёсткий матрас врезался в спину, пружины скрипели так, что он боялся разбудить дядю. Где-то вдалеке городские часы пробили полночь, потом час, потом два. Только когда Азирафель достал из чемодана заветный портрет, он забылся тревожным сном, прижимая его к себе. Проснулся он не только не отдохнувшим, но ещё более уставшим. Отвечая на утреннее приветствие племянника, старый Арчибальд не мог не заметить припухлость покрасневших глаз и носа, бледность лица и потухший взор своего новоявленного родственника.—?У тебя два часа на все дела. Магазин открывается в девять. Кафе?— у ближайшего перекрёстка. Продукты дешевле на рынке. Через два часа при полном параде Азирафель открывал магазин, считая, что он сделал всё, что было в его силах, для своего внешнего вида. Но дядя так не думал.—?Выглядишь, как чахоточная дева в последнюю весну. Ты мне всех посетителей распугаешь своим унылым видом. Вот тут старый Арчибальд оказался неправ. Уже через неделю в магазин зачастили студентки, гонявшие молодого человека вверх и вниз по стремянке с требованием достать что-нибудь с верхней полки. Они приставали с расспросами, строили глазки, но молодой Фелл просто не замечал их ухищрений. Он охотно вступал в беседу о литературе, но как только они начинали намекать на новый фильм или дискотеку, он очаровательно улыбался, откланивался и переходил к другим покупателям, которым действительно была нужна его консультация. Девицы стонали. Заходили и молодые люди не той ориентации, которых было полно в Сохо. Дядя Арчибальд скрипел зубами при виде настойчивого напудренного молодого человека с искусным макияжем, который называл его племянника дорогушей и солнышком и вожделенно ел его глазами. Но от Азирафеля всё просто отлетало. Гей тоже стонал. Более солидные покупатели вскоре оценили широту знаний нового сотрудника магазина, советовались насчёт подарочных изданий, качества разных переводов и ценности иллюстраций. Азирафель знал всё. Магазин начал приобретать новых постоянных клиентов, репутация его крепла, товарооборот увеличивался.