Глава 4 (1/1)

Я пулей вылетел из машины, бросился к мальчишке:- Ты что тут делаешь? – И, напрочь забыв о том, что у него нет ключей. – Почему в дом не заходишь?Он поднялся:- У меня ключей нет. Потерял где-то. Через забор перелез, думал, может, какая-нибудь створка незакрытая осталась.Блин! Он, оказывается, всего-навсего выронил ключи в машине! А я-то себе наворотил ужасов, да ещё деду плакался, как пацан сопливый. Аж вспомнить противно.Но зато ведь какое счастье, что Иванка не специально оставил ключи, а просто потерял! От его слов с моей души упал один из самых тяжёлых камней. Значит, ещё не всё потеряно.

Торопливо открыв дверь, я пропихнул парня в дом:- Почему не позвонил, что едешь?- Я чешскую симку ещё не разблокировал.Я почти силком начал стаскивать с него куртку, потому что мальчишка двигался вяло и заторможенно. Уж не заболел ли он в самом деле, сидя на холодном ветру и под дождём?- Давно тут сидишь?- Как приехал.Я взял его за плечи, посмотрел в глаза:- А приехал-то давно?- Не знаю, - он отвёл взгляд. – Час назад, наверное.- Да ты же продрог весь насквозь! – ужаснулся я.- Нет, я тепло оделся, - попытался оправдаться он.Но меня такими отговорками не проведёшь.- Знаю я твоё ?тепло?! Быстро в ванну греться, а мы с дедом сейчас подойдём, только машину в гараж поставлю.- Ты с дедом приехал? – во взгляде мальчишки мелькнула заинтересованность.- С дедом, с дедом, - подтвердил я, подталкивая его к лестнице на второй этаж. – Ты в ванну двигай.* * *Я даже сам не сознавал, насколько боялся этой встречи. Боялся, что опять не смогу удержаться, опять начну пытать его вопросами: ?Иваночку, что с тобой? Чем я могу тебе помочь??, хотя прекрасно знал, что сейчас помочь ему не в силах никто. А судя по тому, что от матери он уехал спустя всего сутки, там он тоже не нашёл утешения.Бедный ты мой малыш! Я вижу, знаю, чувствую, как тебе плохо, как твоя душа замерла словно маленький испуганный зверёк перед неведомой опасностью. Доверься мне, мой хороший, и я сделаю всё, чтобы оградить и защитить тебя от всего на свете. Вспомни, какие мы с тобой сильные, когда мы вместе.* * *

Проводя взглядом Иванку, поднимающегося на второй этаж, я вышел на улицу, к машине. Сел на водительское место:- Дедуль...Он кивнул:- Да понял я уже. Давай нас с Рексом в дом запускай, а разговоры вести потом будем.Пока Иванка отогревался в ванной, я загнал машину в гараж, провёл деда и Рекса в дом. Видя, как оба оглядываются по сторонам, невольно усмехнулся – не зря говорят, что животные и их хозяева часто бывают похожи друг на друга. Повадки и внимательное выражение лиц, что человеческого, что собачьего, были практически идентичны. Правда, Рекс вдобавок норовил всё обнюхать, чего дед, конечно же, не делал.Ещё при отъезде мы решили, что спать они оба будут в гостевой спальне. Дед пояснил: ?Дома Рекс в гостиной спит, но здесь обстановка чужая, непривычная, пусть лучше со мной будет?. Я не возражал, спросил только: ?А как насчёт погулять?? ?Вечером попозже выведу, - ответил дед. – А до утра он нормально терпит?.Показав своим гостям первый этаж, я повёл их наверх. Толкнул дверь гостевой спальни:- Вот тут ночевать будете. Рексу могу подстелить что-нибудь, но вообще-то у нас тепло.?У нас?...Я не специально говорил так, просто привык, что дом – наш, и всё, что есть здесь, это ?у нас?. Ну а как я ещё мог говорить и думать, если не разделял себя и Иванку, если мы с ним являлись двумя половинками одного целого? И дед это, конечно, понял:- Мне у вас нравится. – Потрепал пса по холке. – Рекс, а тебе нравится?* * *За год моего пребывания в Америке я выучил около двух сотен немецких слов (?Тебе английского мало?? - смеялся надо мной мой мальчик), потому что мне хотелось общаться с Рексом на ?его? языке, ведь он понимал только по-немецки. Да и деду наверняка будет приятно, если я хоть немного буду говорить на его родном языке.Четвертинка тевтонской крови, текущая в моих жилах, просто обязывала меня соответствовать уровню ?последнего из рода фон Шульцев?. Впрочем, насчёт ?последнего? мы ещё посмотрим...Разговорной практики у меня в Америке не было и быть не могло, поэтому мой словарный запас был пассивным – то есть, понимать я понимал, а вот насчёт ?поговорить? было намного сложнее.Фразу деда, обращённую к Рексу и сказанную, естественно, по-немецки, я понял. И тут же решил поразить их обоих своей эрудицией и энциклопедическими знаниями:- Ich will main Haus für Rex gefalien.Вытаращились они на меня одинаково, только Рекс так и застыл с выражением недоумения на морде, а дед в порыве эмоций хлопнул себя по коленкам и залился смехом:- Ой, внучок, насмешил! Сам-то понял, что сказал?Я сделал вид, что обиделся:- Ах вот как! Стараешься тут, учишь немецкий, а потом над тобой же и смеются.Дед вытер слезящиеся глаза:- Да уж, сказал так сказал. Хотя я, в принципе, понял. Ты хотел сказать, что хочешь, чтобы Рексу понравился твой дом?- Ага, - кивнул я, улыбаясь.* * *Ведя этот несерьёзный разговор, показывая деду дом, я ни на секунду не забывал о своём мальчике, постоянно прислушиваясь к тому, льётся ли в ванной вода. Вода лилась, а я места себе не находил – так мне хотелось туда, к нему. Но я держался. Ведь Иванка рано или поздно выйдет из душа, а дед не советовал мне торопить события. Н-да, давать советы легко, а вот следовать им...Как будто в ответ на мои тревожные мысли шум воды в ванной комнате стих. Я направился к двери, приглашая за собой деда и его питомца:- Идёмте вниз. Там Иванку подождём.Хотя я очень рисковал, понимая, что парень может просто не захотеть сейчас с нами общаться. Мало ли что он приехал, он мог с таким же успехом продолжать вести себя со мной как с чужим. А для меня это было... ну, как... как очередной поворот ножа в уже и так развороченной ране. Я боялся сказать лишнее слово, боялся обнять его – да какое обнять, просто прикоснуться! – боялся снова увидеть в безумно любимых глазах холод и отстранённость.В общем, сейчас я боялся всего. Счастье ещё, что дед приехал вместе со мной, потому что не знаю, как я себя вёл бы, оставшись с Иванкой наедине.Мы спустились вниз. Дед тут же взял бразды правления в свои руки:- Что у тебя из съедобного есть?Я пошарился в холодильнике:- Курица есть замороженная. Её можно в микроволновке разморозить и пожарить.Дед кивнул:- Хорошо, давай курицу. Мировая закусь.- Ты пить собрался? – удивился я, запихивая курицу в микроволновку.- А как же! – удивился он в ответ. – За знакомство, обязательно.- Иванка не пьёт, - вздохнул я.- Да брось ты, - легкомысленно махнул рукой он. – Как это не выпить за знакомство? Целый год ждали этой встречи – и не выпить?- Ладно, посмотрим, - не захотел спорить я, потому что в этот момент мой мальчик сошёл по лестнице вниз.На нём был мой махровый халат. Естественно, ведь все его вещи лежали в чемоданах, которые я так и не удосужился разобрать. Но и в халате он был для меня лучше всех, красивее всех. Желаннее всех...Дед обернулся к нему:- Ну, здравствуй, Иван. Наконец-то мы встретились. Очень рад.- Я тоже рад, господин фон Шульц, - Иванка пожал протянутую руку.Клаус фон Шульц поморщился:- Ну зачем же так официально? Дано вон меня дедом зовёт и на ?ты?. Давай и ты тоже.Парень неопределённо пожал плечами:- Не знаю... Мы ведь почти незнакомы...- Вот сейчас и познакомимся.Дед не суетился, наоборот, был собран и деловит. Подозвал к себе Рекса:- Рекс, познакомься, это Иван. Он друг. Дай ему лапу.Сначала он сказал это по-чешски, потом перевёл для Рекса на немецкий. С беспокойством взглянул на Иванку:- Дано говорил, у тебя аллергия на кошек. А что насчёт собак?- Не знаю, - снова пожал плечами тот. – Вроде не обнаружили аллерген.Я вмешался:- Иван, ты с ним поздоровайся, но потом всё-таки подальше держись.- Да он сам не полезет, - успокоил нас обоих дед.Иванка произнёс ?волшебную? фразу: ?Gib mir die Pfote?, что означало: ?Дай лапу?. Пёс повиновался. Парень сжал мощную когтистую лапу, встряхнул.- Ну вот и познакомились, - дед внимательно наблюдал за ними, после чего подозвал Рекса к себе, указал место рядом с собой, но подальше от Иванки:- Лежать. – Повернулся к нам, взял со стола уже откупоренную мной бутылку сладкого муската:- А теперь, Иван, за НАШЕ знакомство. – Налил мальчишке, мне, себе. – Выпьем сейчас, на ?ты? перейдём, и всё хорошо будет.- Я не знаю... – опять начал Иванка, но я уже понял хитрый манёвр деда и стал ему подыгрывать:- Иваночку, действительно, нехорошо как-то. Это традиция такая – выпить за знакомство.Дед поднял бокал с искрящимся золотом напитком:- За встречу.* * *Сломался Иванка после третьего стакана. Я только диву давался, как дед своим потоком красноречия умудрялся вынуждать парня пить – за знакомство, за здоровье, за здоровье его матери, за благополучное возвращение на родину... Тостов у деда был неистощимый запас, и я даже начал подозревать, что их в дипкорпусе специально обучали этому искусству – спаивать собеседника, а самому при этом оставаться трезвым как стёклышко.Я не спросил Иванку, ел ли он сегодня хоть что-то, но до курицы парень не досидел. Когда он положил руки на стол, а голову на руки, дед якобы спохватился:- Ой, что же я наделал! Иван, извини, я не хотел...Ага, только выражение лица у моего деда было такое, что не оставалось никаких сомнений, что хотел он именно этого. И я был благодарен ему, что он сумел разговорить мальчишку, пробиться сквозь его скорлупу, которая мне оказалась не по зубам.- Дано, надо помочь Ивану лечь. Он устал, перебрал немного, ему сейчас отдохнуть надо. Ты отведи его наверх, а я здесь пока порядок наведу. И Рекса покормлю, ему уже пора.Дед, зная, что Иванка не видит его лица, откровенно подмигнул мне и кивнул головой в сторону лестницы. Я в ответ точно так же кивнул ему.* * *Ну что, Дано, вот и пробил час твоего испытания. Сможешь ли ты сейчас растопить остатки льда между тобой и твоим самым главным, самым любимым человеком? Сможешь ли помочь ему и себе – вам обоим – соединиться вновь, стать тем, чем вы были все предыдущие четыре года? Помнишь ли ты, что у тебя только один шанс, и второго дубля не будет?Я почти отнёс Иванку на руках на второй этаж. Он не сопротивлялся, наоборот, ухватился за мою шею, прислонил голову к моему плечу. Так мы дошли до кровати. Парень позволил мне даже снять с него халат, после чего скользнул под одеяло. Я тоже разделся, прилёг рядом:- Спи, мой хороший.Но моё тело мне уже не повиновалось. Я не смог совладать со своими чувствами, обнял его, прижал к себе.И очень зря это сделал. Потому что Иванка снова превратился в каменного идола, сжался, попытался отодвинуться от меня и даже оттолкнуть. Я до боли прикусил губу, чтобы удержать себя в руках, не дать себе самому впасть в истерику.Что, что мне делать? Как вытащить его из трясины недавнего прошлого, как стереть в его душе горечь этих воспоминаний? Как снова вернуть к жизни того чудесного мальчика, который пришёл ко мне четыре года назад и сказал: ?Дано, я люблю тебя??..Я осторожно взял его за руку, так же осторожно заговорил:- Иваночку, подскажи, что мне сделать? Оставить тебя в покое? Я оставлю. Мне будет тяжело и больно, но я сделаю всё, чтобы тебе стало легче.Он дёрнулся ко мне, обнял за шею:- Даночка, прости меня, я... я не могу.Я погладил его по голове:- Что ты не можешь, моя радость? Может быть, ты не можешь один, а вместе у нас получится?- Не знаю. – В его голосе звенели слёзы. – Я хочу, но не могу.Он вырвался из моих объятий, заметался по кровати. Алкоголь снял его с тормозов, и мальчишка всё-таки смог произнести то, что его мучило:- Я... я... Я не могу тебя... тебе... чтобы ты тоже...Снова вцепился в меня, прижался. Шёпотом, хрипло, на ухо:- Я грязный!И затрясся от вырвавшихся наконец на волю рыданий.* * *Чёрт! Вот оно и случилось! То, что в своё время миновало Тони после истории с Анджеем, настигло теперь моего мальчика.Грязный! Господи, ну как мне достучаться до него, как объяснить, что если человек чист внутренне, то никакая внешняя грязь к нему не прилипнет! Как втолковать, что для меня он никогда не будет ?грязным?, независимо ни от чего!!!Поведение Иванки уже смахивало на психоз. Алкоголь алкоголем, он помогает лишь озвучить проблему, но вот решить её... Это мне предстояло сделать самостоятельно. Причём немедленно, пока парень ещё в состоянии открытости и доступности – не в физическом плане, а в моральном, пока его душа и мысли доступны моему воздействию. И я даже, кажется, придумал, что нужно делать, ведь главное – причина такого поведения – мне уже стала известна.Я прижал его голову к себе, начал гладить по вздрагивающим плечам и спине:- Тихо, тихо, мой хороший. Грязный – нестрашно, сейчас помоем.Он оттолкнул меня, уткнулся лицом в подушку:- Ты не понял, я... в другом смысле грязный.- Зря ты думаешь, что я такой непонятливый, - медленно ответил я, и Иванка замолчал, замер, не оборачиваясь, прислушиваясь к моим словам. – Я всё понял как надо. И я хочу смыть с тебя ТУ грязь, чтобы даже следа её не осталось. Идём.Впрочем, пошёл я один, а Иванка поехал у меня на руках – затихший, переставший сопротивляться. Я поставил его в ванну, открыл воду:- Сейчас я смою с тебя всё.Я не включил душ, вода текла просто из крана. Я подставлял под струю ладони и пригоршнями поливал на Иванку воду, шепча при этом:- Водичка, водичка, смой с моего мальчика всё плохое, оставь только хорошее. И со спинки смой, и с шейки, и с личика... Пусть мой мальчик будет чистым-чистым...То ли моё доморощенное заклинание подействовало, то ли монотонный успокаивающий шум воды, то ли усталость вкупе с принятым спиртным – но я чувствовал, как парень расслабляется, как его закаменевшие мышцы становятся мягче, податливее. Словно со стекающей с него водой уходили его страх, боль, ненависть и недоверие к окружающему миру, оказавшемуся таким бездушным и безжалостным. Извини, мой хороший, я четыре года оберегал тебя от жестокостей этого мира – и всё-таки не уберёг. Но я приложу все силы, чтобы ты смог оправиться от удара, чтобы ты снова смог жить и радоваться жизни.Зачерпнув очередную пригоршню воды, я поднёс её к его губам:- Набери в рот, пополощи и сплюнь. Молодец, ещё разок. Вот так. А теперь, - я развернул парня на сто восемьдесят градусов, спиной к крану с водой, мягко надавил на плечи. – Наклонись.Иванка дёрнулся, но я придержал его:- Не надо, мой хороший, я всё сделаю правильно. Ты должен быть чистеньким везде-везде, а там особенно. Пожалуйста, наклонись.Секунду поколебавшись, он наклонился, упершись руками в бортики ванны.Я сливал воду с ладоней, она струйкой текла в ложбинку между ягодицами. С каждым разом я подносил ладонь всё ближе и ближе к его дырочке. И, наконец, коснулся её.Иванкины пальцы судорожно впились в бортики ванны, он снова закаменел, но я чувствовал, что это уже совсем другая ?закаменелость?, не та, что была в нём все последние дни. И хотя страх ещё не отступил окончательно, память тела, моих рук на этом теле, уверенность, что мои руки не причинят боли, делали своё дело. Стиснутые пальцы ослабили свою хватку, он весь как будто бы обмяк, и тогда я решил сделать ещё одну вещь. Я не планировал это действие заранее, мы вообще никогда такого не делали, и технику я знал только теоретически. Но... сейчас или никогда.Я скрутил рассекатель воды с душевого шланга, переключил воду, и она полилась слитной струёй под достаточно сильным напором. Одной рукой я раздвинул парню половинки задницы, а другой прижал душевой шланг к его дырочке. Прижал плотно, так, что весь поток воды устремился туда, куда я его и предназначил – мальчишке в прямую кишку.- А! – дёрнулся он, резко обернулся ко мне, но я опередил его, не дав сказать ни слова:- Ты должен быть чистым везде, и даже внутри.- Но я же сейчас... – растерянно начал он.- Правильно, - кивнул я. – Давай, выпускай всё наружу, потом ещё пару раз зальём, чтобы совсем-совсем было чисто.Ну да, то, что вылилось из его кишечника, не являлось привлекательным зрелищем. Я смыл это струёй воды, повернулся к Иванке:- Ещё раз наклоняйся.Парень просяще смотрел на меня:- Дан, может, не надо?Голос... Живой, эмоциональный, в нём слышатся и недовольство, и надежда на избавление от непривычной процедуры; может быть, даже страх, но страх тоже живой, человеческий. Понятный. А не то ужасное механическое произнесение слов и предложений, которое я с содроганием слушал последние несколько дней. Мальчик мой, пожалуйста, не прячься больше под маской холодного отчаяния! Я этого больше не перенесу.- Тебе неприятно, мой хороший?Он пожал плечами, прислушиваясь к своим ощущениям. С удивлением взглянул на меня:- Не знаю... Даже как назвать это, не знаю. Не больно, не неприятно, но как-то...- Сам не понял? – уточнил я. И, не дав ему ответить, добавил. – Тогда тем более надо повторить. – Пояснил с улыбкой. – Чтобы ты... разобрался в своих ощущениях.Парень улыбнулся мне в ответ. Той, своей прежней, моей самой любимой улыбкой. Той, по которой я тосковал все эти дни нашей нечаянной размолвки. Размолвки, в которой не было виноватых, а были только две пострадавших стороны.Я не понял, как это произошло, но уже через мгновение я сам стоял в ванне, прижимая его к себе, покрывая поцелуями лицо и тело:- Иваночку, радость моя, как же я по тебе соскучился...Мальчишка крепко прижался ко мне:- И я...* * *До кровати мы всё-таки добрались. И даже перед этим кое-как вытерлись полотенцем. Я, не говоря ни слова, положил его на спину и начал делать минет, слегка, очень осторожно водя пальцем по промежности. Иванка стонал, кусал губы, тянул меня на себя, бормоча бессвязно:- Данка, хочу, давай...Но я боялся. Нет, не причинить ему физическую боль, я умел сделать так, что Иванка не чувствовал ни малейшего дискомфорта в момент, когда я входил в него. Я боялся той, намертво засевшей в нём ассоциации. Вдруг он сейчас начнёт вспоминать, снова уйдёт в глухую защиту? Ещё раз вытащить его я уже не смогу, такие чудеса удаются только один раз.Поэтому я, вынув из ящика презерватив (пачка так и пролежала там целый год, пока нас не было дома), решительно натянул его на твёрдый возбудившийся член парня.- Дано!..... Растерянность, тут же сменившаяся желанием, затуманенный взгляд, руки, крепко стискивающие мои бёдра и насаживающие меня на свой член... Всё это уже было, много раз было... Но каждый раз по-новому, так, как будто бы и не было этих предыдущих сотен разов...Я сидел на мальчишке, почти замерев в неподвижности, оставив небольшой зазор между его и моим телом, передав всю инициативу ему. А он... он двигался во мне, равномерно и сильно, вгоняя ствол в мою задницу до упора, до того, что я чувствовал своей промежностью волосы на его яичках и в паху. Эта лёгкая, едва ощутимая щекотка доводила меня почти до обморока, а его руки, поддерживающие меня снизу, жгли кожу словно огнём. Да и в голове у меня было пусто и звонко от бешено пульсирующей крови и одной, затмевающей всё окружающее мысли: ?Он снова мой!?Иванка дёрнулся, выгнулся, застонал, и я даже через презерватив почувствовал, как выплёскивается его сперма – быстрыми ритмичными толчками.Парень притянул меня к себе, начал исступлённо целовать:- Даночка, пожалуйста, мне... меня...Я шепнул, не отрываясь от его губ:- Ты правда хочешь?..- Да, да... – он спихивал меня с себя, тянулся к тумбочке за новым презервативом. – Хочу, давай, скорее...Меня не надо было долго упрашивать. Презерватив я натянул в мгновение ока (у меня даже возникло мимолётное ощущение, что он натянулся сам собой), так же быстро обмазал любрикантом себя и парня. Боялся я сейчас только одного – кончить, не начав. Но мой мальчик торопил меня, и я не мог больше его мучить.Иванка, лёжа на животе (он перевернулся, когда пытался дотянуться до тумбочки с презервативами), через плечо вопросительно смотрел на меня, как бы спрашивая, как ему лучше лечь, какую позу принять. Я снова перевернул его на спину:- Хочу видеть твои глаза...* * *Ну что поделать, если мы так хотели друг друга, что всё кончилось очень быстро! Иванка, подставив мне задницу и максимально широко раздвинув ноги, притискивал меня к себе и беспрестанно требовал:- Быстрее, ещё быстрее... Даночка, пожалуйста!..Я подчинялся, хотя самому мне хотелось всё делать наоборот – медленно, наслаждаясь каждым его движением, каждым вздохом и стоном. Я хотел прочувствовать его всего, каждую клеточку его тела. Впрочем, я всё равно чувствовал. Чувствовал, как Иванка хочет меня, как отдаётся мне полностью, весь, без остатка. Мы с ним снова были единым целым.Оргазм накатил на меня удушливой и слепящей волной, но и задыхаясь, я всё равно не мог остановиться, всё продолжал и продолжал двигаться в горячем и тесном кольце мышц. И даже не сразу понял, что парень стонет едва ли не громче меня, мечется и выгибается подо мной. В испуге открыв глаза, я увидел, что Иванка крепко стискивает рукой свой член, из которого одна за одной выстреливают капли жемчужно-белой спермы.- Мальчик мой, ты ещё раз кончил? – Я наклонился к нему, прильнул к его губам. – Родной мой, а я и не заметил. Прости.- Дурачок... – выдохнул он, закидывая руки мне на шею. Потёрся своей щекой об мою. – Как же мне сейчас хорошо!..* * *Мальчишка уснул почти сразу после своего второго оргазма. Он ровно и спокойно дышал, свернувшись клубочком, а я смотрел на него и не мог налюбоваться.Я всегда любил его и осознавал, что люблю. Люблю так сильно, что это чувство причиняет мне почти боль.Раньше я боялся, что Иванка может бросить меня, уйти к кому-нибудь другому. Или просто уйти, не к кому-то, а именно от меня. Перестать быть со мной рядом, перестать жить со мной в одном доме и спать в одной постели. Но этот застарелый страх, о котором я почти забыл, оказался сущей ерундой по сравнению с тем, что я испытал в последние несколько дней. Когда мой любимый рядом – и как будто бы его здесь нет. Никого не отправишь за ним, никого не попросишь съездить и вернуть. Он рядом, и в то же время неизмеримо далеко. И нет никакой возможности изменить эту ситуацию.Я невольно поднял глаза к потолку, к невидимому небу. Господи, сделай так, чтобы мой мальчик больше никогда, никогда не ушёл от меня!* * *Иванка спал крепко, и я решил оставить его на время и сходить вниз, проведать деда и Рекса. А то некрасиво получилось – пригласил гостей и бросил их на произвол судьбы.Ещё спускаясь по лестнице, я услышал из гостиной негромкие звуки телевизора. Дед сидел в кресле, щёлкал пультом, а Рекс спокойно лежал у его ног.Дед повернулся ко мне:- Ну как?Я плюхнулся в соседнее кресло:- Вроде бы обошлось. – Усмехнулся невесело. – Представляешь, он считал себя грязным. Из-за того, что тот... мудак дотрагивался до него.- И что ты сделал? – заинтересовался дед, выключая телевизор.- Вымыл, - улыбнулся я. – Отнёс в ванну, поливал водой с рук, плёл при этом какую-то ерунду. Но помогло.- Конечно, - уверенно кивнул дед. – Обязательно должно было помочь. Ты применил одну из самых примитивных психологических методик – совершил якобы магический обряд. Что-то сродни обряду изгнания бесов. Вода в этом деле вещь незаменимая, особенно текучая, не стоячая. И заклинания, причём почти неважно, какие. Главное, непрерывно что-то говорить, желательно, тихо. Ну а тебе тем легче было, что ты своего парня хорошо знаешь.- Это ты на что намекаешь? – вылупился я на деда. – Что я психолог? Или даже гипнотизёр?Он хмыкнул:- Ну гипнотизёр вряд ли, а вот задатки и способности к внушению у тебя есть, правда, в основном на интуитивном уровне. Но сам ты внушению почти не поддаёшься, и это тоже заслуга твоей интуиции. Разве что, - он снова хмыкнул, - сам себе внушишь какую-нибудь чушь, а потом сам же и страдаешь.Вот тут дед был прав на все сто. Моя способность накручивать себя, особенно в том, что касается Иванки, потрясала иногда меня самого. Я ведь всегда трезво смотрел на мир, даже несмотря на своё церковное воспитание. Я умел выпутываться из весьма щекотливых, неприятных, а зачастую и опасных ситуаций, как, например, недавняя история с американским гангстером. Возможно, это было результатом покровительства моего ангела-хранителя, за что я ему был очень благодарен. Но вот защитить меня от меня самого – с этим, похоже, не справлялся даже ангел.Мне пришла в голову интересная мысль. Я подпёр подбородок ладонью, а локоть поставил на подлокотник кресла. Вопросительно уставился на деда:- Дед, а признайся, тебя ведь учили этому. И внушению, и вон, - я кивнул головой в сторону кухни, - спаивать собеседника, а самому при этом почти не пить. Учили?Он улыбнулся:- Я ещё при нашей первой встрече понял, что соображалка у тебя что надо. Всё на лету схватываешь. – Не дав мне особо погордиться своими талантами, вздохнул с горечью. – Меня много чему учили. Только я почти ничего не помню. А что помню, хотел бы забыть ещё надёжнее, чем то, что уже забыл. – Он ещё раз вздохнул. – И вообще, внучек, давай не будем об этом.- Давай, - согласился я.Мы поднялись наверх, я выдал деду комплект постельного белья, полотенце, показал, чем и как пользоваться в ванной. Предупредил:- Если Рекса на прогулку поведёшь, дверь не захлопывай, а то сигнализация сработает, и обратно не войдёте.Он махнул рукой:- Какие прогулки в такую погоду! У крыльца свои делишки справит, вот и вся прогулка. – Добавил, как бы извиняясь. – Мы для Рекса еду взяли, а про миску не подумали. Я одной из твоих воспользовался, чтобы его покормить и напоить. – Тут же объяснил в своё оправдание. – Но я её помыл.- До чего ж ты у меня хозяйственный, - не сдержал я иронии. Однако дед отнёсся к моим словам серьёзно:- Не люблю бардак в доме. А уж в чужом доме бардак устраивать – это вообще последнее дело.- Ну какой бардак от одной миски, - попытался я свернуть тему.Но дед отрезал:- Неважно, порядок есть порядок. Кстати, - он спохватился, с беспокойством посмотрел на меня, - ты же не ужинал. Я курицу в холодильник убрал, если хочешь есть, могу достать, подогреть.Я начал сердиться не на шутку:- Дед, да прекрати ты! Что я, в своём доме не найду, чего съесть, если захочу? Не переживай.Он вздохнул:- Всё равно ведь переживаю. И за тебя, и за парня твоего. Хочется, чтобы всё хорошо у вас было. Вот и стараюсь, делаю что могу.- Спасибо, дедуль, - я обнял его и прижал к себе.* * *Проснулся я на следующий день поздно. На самом деле я плохо спал, часто просыпался и проверял, на месте ли Иванка. Я понимал, что теперь психоз начинается уже у меня, но ничего не мог с этим поделать. Я всё ещё боялся потерять своего мальчика, боялся проснуться и не обнаружить его рядом.Зато мальчишка спал как убитый. Почти не шевелился, ровно и спокойно дышал. Убедившись, что с ним всё в порядке, я снова обнимал его и снова засыпал.Осенью светает поздно, а задвинутые шторы и плотная облачность за окном создавали в комнате густой сумрак, очень способствующий сну.Однако около полудня я всё-таки встал. Сначала просто по нужде в туалет, потом решил посмотреть, что поделывают мои гости.Дед уже вовсю бодрствовал, снова сидел в гостиной перед телевизором, а Рекс снова лежал у его ног.- Давно не спите? – поинтересовался я, наклоняясь и целуя деда в щёку.- Да уж давненько, - покивал он. – Мы уж и позавтракать успели, и во двор выйти. Дождь перестал, хоть и облачно пока. Вы-то скоро собираетесь вставать?Я сел рядом с ним, пожал плечами:- Иванка пока спит, не хочу его будить. А что?Дед тоже пожал плечами, но как-то неуверенно:- Да вот мы вчера говорили, чтобы по Праге погулять...- Блин! – я хлопнул себя по лбу. – Конечно, дедуль! Я сейчас Иванку разбужу, спрошу, поедет он с нами или ещё отдохнуть захочет.Но ещё произнося эти слова, я уже понял, что без Иванки сейчас не поеду никуда. Просто не смогу разлучиться с ним и отправиться куда-то, пусть даже и на прогулку по любимому городу с любимым дедом.Мой мудрый дед тоже всё понял. Положил свою руку на мою:- Перестань. Не надо никого будить. Успеем ещё погулять. Завтра или потом когда. Ты ведь меня не выгонишь прямо сегодня?- Дед!..- Шучу, шучу, - улыбнулся он. – Никуда Прага от нас не уйдёт. Важнее, чтобы Иван пришёл в себя, и у него всё было в порядке.- В порядке, - улыбнулся я в ответ.* * *Дед пытался заставить меня позавтракать, но я отказался, выпил только чашку кофе. Мне не терпелось снова подняться наверх, к моему мальчику. Вдруг он там проснулся – а меня рядом нет? О том, что парень мог бы сообразить спуститься вниз, я в тот момент забыл напрочь.Иванка и в самом деле не спал, сидел на кровати. По всему было видно, что проснулся он только что.- Данка, ты куда уходил?В голосе звучат беспокойные нотки, но их немного. Похоже, что он уже почти пришёл в норму, и это беспокойство остаточное, исчезающее. Чуть-чуть переходящее в наигранную ревность – мол, куда это ты посмел уйти без меня?Я с размаху повалил его на кровать, сам повалился рядом:- Ревнуешь?Вместо ответа он поцеловал меня. Отстранился:- Кофе пил? Так вот зачем ты вниз ходил!- Надо было и тебе принести? – я тоже поцеловал его. – Я думал, ты ещё спишь, не хотел будить. А кофе меня дед заставил выпить: хотя бы кофе, говорит, выпей, если завтракать не хочешь.- Дед? – Иванка замер с приоткрытым ртом. – Ой, он же вчера приехал! А я забыл...- Ууу, - иронично протянул я. – Знатно ты вчера наклюкался, что даже про деда забыл. Кстати, - спохватился я. – Голова не болит?- Нет, - улыбнулся он, потом улыбнулся ещё шире и игривее. – Но пустая-пустая...- Заполнить чем-нибудь? – моя улыбка тоже стала провокационной.Парень протянул руку к моему паху. Шепнул:- Лучше не голову...* * *А вот сегодня я всё делал так, как мечтал вчера – тягуче-медленно, наслаждаясь каждым движением, и его, и своим. И Иванка тоже лежал подо мной расслабленно раскинувшись, получая кайф от этой медленности и неторопливости. Постанывал, облизывал губы, запрокидывал голову... Даже когда ласкал меня, то скользил руками по моему телу томно и как бы обессиленно. Приоткрыл глаза, с трудом сфокусировался на мне. Прошептал:- Даночку, мне так хорошо!.. Мне так не хочется двигаться... Ты, пожалуйста, сам, ладно?Я ухмыльнулся:- Лентяй!- Ага, - он снова закрыл глаза, снова погрузился в состояние расслабленности и неги и только выстанывал едва слышно моё имя. – Дано... Даааночка...Я очень хотел сделать так, чтобы моему мальчику было хорошо, и прикладывал к этому все силы. А если ещё и учесть, что и мне при этом было офигительно здорово, то наш сегодняшний утренний секс был для меня верхом блаженства.* * *Однако душевный настрой душевным настроем, а физиологию тоже не стоило сбрасывать со счетов. Я не могу сказать, что держался из последних сил, но понимал, что осталось уже совсем мало.И Иванка будто бы почувствовал... Впрочем, почему ?будто бы?? Разумеется, он почувствовал, мы с ним всегда чувствовали друг друга, без слов и даже почти без движений. Для меня это всегда было загадкой, и мой образованный дед наверняка смог бы подвести под это явление теоретическую базу, но я не хотел. Не хотел препарирования наших чувств и эмоций. Пусть они останутся только нашими.Парень словно проснулся. Одной рукой пригнул меня к себе, начал жадно целовать, а другой ухватился за свой член. Задышал часто-часто, обжигающе – в мои губы, шею, ухо. Волна жара захлестнула меня, стон, больше похожий на звериный рык, вырвался из моего горла – и мы кончили одновременно.Я обессиленно приник к мальчишке, подгрёб его под себя, обнял:- Любимый мой...- Прости меня, - он уткнулся носом в моё плечо. – Я тебе столько нервов измотал за эти дни. Но я правда не мог. – Он вздохнул. – Не мог даже разговаривать с тобой, даже по телефону. Поэтому и симку новую не стал покупать на те оставшиеся два дня... Потому что не мог...- Я верю, что не мог.Я предпочёл бы не развивать эту тему, но парень упрямо продолжал гнуть свою линию:- Я знал, что это надо сделать. Но не подумал о том, что всё это так и останется у меня в памяти. Что в человеческой памяти нет кнопки ?делит?.- Как нет? – наигранно удивился я. На самом деле шутить мне не хотелось, но ещё больше не хотелось говорить всерьёз. Поэтому я продолжил клоунаду. – Безобразие какое! Сейчас мы её сделаем и удалим нафиг всё ненужное. Где у тебя эти воспоминания заархивированы? – Я положил ладонь на его грудь, слева, ощутив его всё ещё ускоренное сердцебиение. – Здесь? Ну-ка, смотри.Я быстро написал пальцем поперёк его груди слово ?delete?, обвёл рамкой и резко, но не сильно, придавил надпись ладонью:- Всё, удалено.Иванка хихикнул, подыгрывая мне, невинно хлопая ресницами:- Ага. Только теперь это всё в корзину попало.Я глубокомысленно приставил палец к носу:- Так, а где у нас корзина? – Перевернул парня на живот, провёл рукой по оттопыренной попке:- Тут? – Покивал, подтверждая самому себе собственную правоту. – Конечно, где же ещё складироваться всякому мусору, как не в заднице. Ничего, сейчас и отсюда вычистим.На его половинках я тоже написал ?delete?, но давить не стал, а звонко пришлёпнул:- Вот теперь насовсем удалено. Ничего не осталось.Иванка ещё раз хихикнул, повилял попой, а потом свернулся клубочком, подложил руки под голову. Снова стал серьёзным. Заговорил медленно, как бы размышляя:- Знаешь, Данка, если бы у меня опять возникла та же ситуация – спасти тебя, подставив для этого кому-то свою задницу... И даже если бы я знал, как мне потом будет тошно... Я бы снова это сделал. Мне так страшно было остаться одному, без тебя...Его голос дрогнул, и я поспешил прервать очередной виток самоедства, зашептал ему в губы:- Ш-ш-ш... Всё уже, хватит. Перестань.Парень зажмурился, прикусил губу, пытаясь справиться со своими эмоциями, но две маленькие непрошенные слезинки всё-таки выступили в уголках его глаз. Я зажмурился и сам, прося, умоляя – не знаю даже, кого: ?Пожалуйста, хватит! Не надо!..?И в этот момент сквозь зажмуренные веки меня ослепила яркая вспышка. Я открыл глаза – через занавеску, чётко высветляя на её фоне прямоугольник окна, било солнце.Иванка улыбнулся сквозь слёзы:- Солнце...Я сглотнул ком в горле, попытался придать своему голосу твёрдость, потому что боялся, что он сейчас тоже дрогнет, не устоит:- Это оно нас приветствует. После дождя ведь всегда бывает солнце, правда? Надо просто немножко подождать.Мальчишка обеими ладонями стёр со щёк слёзы:

- Как хорошо, что ты дождался.И снова улыбнулся.* * *А вечером, когда мы все четверо, включая Рекса, под завязку переполненные впечатлениями от прогулки по нашей обожаемой Злате Праге, возвращались домой, у меня зазвенел телефон, и Лукас без всяких предисловий ехидно поинтересовался:- Дано, ты уже двое суток в Праге, а почему мы до сих пор не у тебя в гостях?- Вот и я думаю, - не менее ехидно, но с глубокой внутренней радостью ответил я. – Почему вы до сих пор не у меня в гостях?..