часть, в которой Максанс не даёт Акселю заскучать (1/1)

Аксель перевернулся на спину. Было жарко. Он уже снял всё, кроме нижнего белья, но с большим удовольствием сбросил бы кожу, подражая Брайану, свернувшемуся кольцами где-то в глубине своего аквариума.

Чуть слышно жужжал кондиционер, но даже он не мог перебить тяжёлую пост-летнюю духоту. У Акселя где-то внутри росла скука, собираясь захватить всё тело — от наполняющихся лёгкостью ног до бедовой головы, в которую вот-вот могла забрести очередная ?ужасная, очень ужасная, совершенно отвратительная? идея. Это, разумеется, было цитатой одного из его замечательных друзей. А Аксель свои выдумки обожал, даже если ему потом было за них стыдно.Вот и сейчас он чувствовал, как в извилинах уже зарождалось что-то… что-то, что могло принести ему кучу проблем. Но чем себя занять, Аксель не знал: есть в такую жару не хотелось, телефон раздражал, от книг клонило в сон, собаки здесь не было, а единственный, кто мог избавить его от мучений, валялся под боком, не подавая признаков жизни.Максанс не двигался уже минут пятнадцать, раздражая тем, что он так вообще умеет. Ведь не копошился и не ёрзал, не издавал звуков для привлечения внимания. Да он, в конце концов, не пытался обернуться на Акселя, который как раз настойчиво сигнализировал, как сильно ему это внимание необходимо.И тут Макс, словно откликнувшись на мысли о себе, зевнул, не озаботившись прикрыть рот; запустил ладонь в волосы, при этом зацепив Акса локтем, и, даже не посмотрев в его сторону, перекатился на живот.Аксель разочарованно выдохнул. Захотелось тут же подорваться с кровати, выражая всю силу своей обиды. Но потом он решил, что скоро свихнется в этой давящей, забравшейся ему в мозги духоте, если не услышит хотя бы пару слов от Макса. И поэтому решил действовать самостоятельно.Он навалился на чужую влажную от испарины спину, полежал так, старательно давя подбородком на выступающие позвонки. Наконец, Максанс зашевелился, молча выражая неодобрение, и Аксель, воодушевлённый реакцией, стал зацеловывать острую лопатку; соединил свои самые любимые родинки языком (подумал, что смог бы и с закрытыми глазами это сделать). Дразнясь, пару раз дернул Макса за волосы на затылке, пощекотал этот кремень, притворяющийся его парнем, под рёбрами, а потом полез грызть ему ухо.Этого Макс стерпеть уже не смог — неуловимым движением перевернулся и подмял Акселя под себя. Аксель на автомате потянулся к нему, планируя стиснуть его плечи или обнять ладонями лицо, но Максанс помешал, когда перехватил его руки своими.Завёл их Акселю за голову, обхватив запястья одной ладонью, и легонько, с намёком сжал, стоило Акселю попробовать дёрнуться. И Акс понятливо расслабился, не испытывая ни малейшего удивления от того, насколько ему нравилось подчиняться всему, что творил с ним Макс. Облизал за секунду пересохшие губы.Макс одобрительно улыбнулся и стал рассматривать его. Его глаза были тёмными-тёмными, какими становились всегда, стоило Акселю начать дурить или сучить, или откровенно нарываться.

— Что тебе нужно, чудовище? — спросил Макс. Он старался держать лицо, даже чуть улыбался, но взгляд выдавал его.

Взглядом он уже разложил Акселя здесь, на влажной простыне или на столе, а ещё на кухне (прямо на полу около холодильника) и отымел во всех нравящихся ему позах. Взглядом он обласкал распахнутые губы, часто вздымающуюся грудь, даже пальцы, сжатые в кулаки. Взглядом он скользил по телу Акселя так бесстыдно и жадно, что Аксу казалось, будто он ощущает его кожей.Максанс, впрочем, и сам не хотел долго томить, потому что, перестав опираться о постель, навалился на него всем весом, давая Акселю почувствовать, как хорошо ему удалось привлечь максово внимание.— Аксель? — позвал Макс, и Орьян промычал что-то нечленораздельное в ответ.

Макс фыркнул, и Акс почти обиделся — Максанс же знал, что Орьяну становилось тяжко разговаривать, если его соски тёрли, то и дело сжимая. А если Дане-Фовелю так нравилось над этим смеяться, то Аксель подождёт момента, когда ему удастся взять в рот член, и отыграется по полной.— Малыш, — настойчиво повторил Макс, убрав руку от его груди, но Аксель не собирался отвечать. Он не хотел говорить. Красноречиво толкнувшись бёдрами вверх, Аксель попытался показать это, но Максанс ещё ощутимее сжал его запястья, и помотал головой. — Мы не продолжим, пока ты мне не ответишь.— Да, командир, — закатил глаза Аксель только, чтобы полюбоваться на закипающего раздражением Максанса. Который не остался в долгу и, резко наклонившись, укусил его за ключицу, заставив протяжно застонать.Макс отстранился и хладнокровно продолжил:— Я спросил — что тебе нужно?Честное слово, если бы Аксель не чувствовал чужого возбуждения, то подумал, что это просто выговор, а не такая замысловатая прелюдия перед умопомрачительно горячим сексом.— Ничего, — нагло соврал Аксель и постарался принять честный вид, когда Макс недоверчиво дёрнул бровью.— Вот это, — красноречиво надавил интонацией Макс, почти так же сильно, как сжал его член своей ладонью, — ты называешь ?ничего??Удержать за зубами стон не получилось, но Аксель всё равно крепился. И поэтому — идиот, какой же идиот! — зажмурился и помотал головой.— Ладно, — согласился Макс. — Тогда скажу я, а ты послушаешь. Твоего ?да? мне будет достаточно.

Он отпустил его руки, но Аксель не стал опускать их, и, кажется, не прогадал — Макс проворчал что-то одобрительное, стянул с него боксеры. Развёл ему колени, пристраивая его ноги так, чтобы самому было удобно, и смял губы голодным, жарким поцелуем.Аксель потерянно застонал, пытаясь податься навстречу, но Макс придержал его за бёдра и заговорил:

— Сначала я тебя поцелую. Вот тут, — он скользнул одной ладонью по шее, — и тут, — пальцы другой тут же нырнули в пупок, — а потом спущусь сюда, — Макс погладил его ягодицы и развёл их в стороны. — И я возьму тебя. Тебе будет ужасно хотеться, чтобы я тебя взял.В какой момент Макс разделся догола сам, Аксель так и не понял — только почувствовал, как член, дразня, давит на дырку, но не проникает внутрь. Максанс же говорил, самую капельку задыхаясь, и не думал останавливаться:

— Хотел бы я, чтобы ты увидел себя, когда ты… такой. Вот уберём всю твою стеснительность, и что-то обязательно придумаем. Хочу, чтобы ты смог увидеть себя моими глазами, — Макс тяжело задышал, когда Аксель, хныча, стал тянуть его на себя. — Да. Сразу после того, как ты заговоришь сам. Когда мне не придётся выводить тебя, проверять твоё терпение и ждать, пока ты начнёшь привлекать внимание. Ты начнёшь просить. Ты же знаешь, как я люблю, когда ты просишь.Аксель задержал дыхание. А он ведь не сразу это понял. Понадобилось потратить месяц и несколько пачек презервативов, чтобы до него дошло — за тем, какой Максанс обычно был нежный, ласковый и чуть неловкий, пряталось необузданное и дикое, почти звериное желание обладать.

Макс был ненасытный до алчности. Он любил придавить его своим телом, показать, насколько он больше и сильнее. Как может контролировать его, не позволяя двигаться или трахая так, словно его абсолютно не заботило удовольствие Акселя. И это, наверное, могло стать проблемой. Это стало бы проблемой, если бы Акса не заводила подобная властность и то, что Макс мог делать с ним всё, что заблагорассудится, до дрожащих коленей.

Поэтому он просто кивнул, захлёбываясь чёткими, яркими картинками, атакующими его мозг, соглашаясь на всё, перечисленное Максансом. И потерял мозги, стоило тому войти неглубокими, торопливыми толчками.

Вынырнуть из страстного, неблагопристойного марева вышло только после — прочищая хрипящее от громких стонов горло, чувствуя приятную боль в мышцах. И глядя на то, как Макс споро чистит их обоих салфетками, то и дело наклоняясь, чтобы оставить поцелуй на его щеке или в волосах или заново впиться в неизвестно откуда взявшийся засос.В разум у Акселя получилось войти вообще где-то десять минут спустя, когда сладостная дымка, мешающая думать, немного развеялась. И тогда он всё понял.— Так ты специально! — ошарашено выдохнул Аксель. — Ты… ты специально меня игнорировал!Макс ничего не ответил, только улыбнулся — довольно и примирительно (об этом свидетельствовали наклон головы вбок и приподнятые ладони), но Акса уже несло. Даже сытная усталость отступила перед напирающими недовольством и изумлением — его развели. Как сопливого мальчишку.

— Нравится смотреть на мои мучения? Так и скажи, сволочь, — шипел Аксель, пока барахтался, запутавшись в простыне, потому что Макс не давал ему подняться с постели, всё время аккуратно толкая обратно. — Пусти!— Не пущу, — заботливо, как больному, объяснял Максанс, не позволяя ему встать. — Детка, послушай…— Ещё чего! — фыркнул Аксель. — Гад ползучий! Да как ты…— Я просто всё жду, когда ты начнёшь говорить мне о своих желаниях, — тяжело вздохнул Макс, и Аксель замер. Макс вздохнул ещё раз, только, кажется, ещё тяжелее. Коротко прижался к его лбу губами — в порыве больше утешения, чем ласки — и жарко зашептал: — Не переживай. У нас с тобой есть время. У нас есть всё… — но Аксель не дал ему договорить, запечатав неподатливые узкие губы поцелуем. Боялся, что не сдержится, если услышит продолжение.Потому что, — подумал Аксель, — если он сейчас скажет ?всё время мира?, я его ударю. Чтоб не зареветь.Но Макс отстранился; улыбнувшись, стал нежно гладить его скулы пальцами и, конечно, закончил:—…всё время мира.Аксель задохнулся и всё-таки двинул ему кулаком в плечо. Это заставило Максанса расхохотаться. Потом он обнял его; скорее даже схватил, сжал обеими руками и отпустил только, когда Аксель стал не только отбиваться ногами, но и мелко щериться, подражая Убе.

Правда, и отпустил его Макс не до конца — оглаживал спину своими широкими горячими ладонями, то и дело спускался к пояснице, задевая задницу, но Аксель был непреклонен. Он уже принял решение дуть губы до вечера и собрался поделиться этой важной новостью, когда поднял взгляд.

И тут же попался в ловушку.Глаза Макса снова были до черноты тёмными.