Глава 10, часть 1 (1/1)

Дождь нещадно лил, не скупясь на обилие воды. Скопление туч, как металлическая пластина, отрезало путь проникновения всякому лучу света. Итальянец прислонился к кирпичной стене, укрывшись под нешироким козырьком от стрел ливня, которые, звонко разбиваясь об асфальт, распадались на мелкие брызги и, вновь сливаясь друг с другом, стекали вдольбордюра. Утомленно опустив голову вниз, он поглядывал из-за угла в ожидании появления намеченной жертвы. Глаза тускло сияли жаждой мести. Рука, будто лишившаяся силы, опущена вниз, полностью расслабленная, лишь иногда вздрагивала от внезапно нахлестывавшего волнения, которое отступало так же резко в сию минуту после своего появления. Чёрный пистолет сжат в ладони,рукояткой касаясь стенки здания.

После собрания большой восьмёрки странывсегда расходились примерно по одному и тому же сценарию. Италия точно знал манеру поведения Кёркленда. Если англичанин успевал хорошенько повздорить, как обычно случалось с Францией, то он всегда абстрагировался от гадкого послевкусия ссоры в одном баре. В этом заведении Артур стал частым посетителем и всякий раз, когда в этом городе находила хандра или его просто настигало гнусное настроение, он забывался крепким алкоголем именно здесь. Малоизвестный бар со спиртным высокого качества и услужливыми официантками. Англии было достаточно заглушить своё естествоочередной запрокинутой рюмкой, нежели всё время думать о проблемах, преследующих его и угнетающих ещё больше. Все страны знали это и молча провожали взглядом уходящего от всех в глубинное одиночество англичанина, когда наступало время утешения у барной стойки. Где находится этот кабак - все тоже знали, потому что Артур постоянно уходил в плохом расположении духа только в одном направлении и, к слову, не так далеко. С личной жизнью у Туманного Альбиона тоже была какая-то неразбериха, и его ехидство, которым он вполне успешно прикрывался, не давало понять, с кем, в каких он отношениях. Убивать свою душевную боль он всегда предпочитал один, видимо, из чистой принципиальности, переросшей в неотъемлемую часть самого сера Кёркленда.Венециано просчитал детально каждый шаг. На собрании сообщалась не самая приятная новость, поэтому Англия со своим задиристым характером не мог не завязать скандал. А значит, он вскоредолжен завернуть за угол этого здания, чтобы вновь уйти от всех, только на этот раз - навстречу своей смерти.

Артур резким движением толкнул дверь и вышел уверенным шагом под дождь, не выпуская руку своего бывшего брата. Альфред лишь волочился, не успевая за суматошным англичанином.- Постой, куда мы идём?Вода струями стекала по лицу, мочила одежду и волосы, пропитывая прядки липкой влажностью. Капли были похожи на слёзы, от чего мордашка американца казалась ещё жалостливей. Он вопрошающе смотрел на Англию и словно искал ответ в его изумрудных очах. Кёркленд тяжело выдохнул.-Мне надо выпить. Ты со мной?-Чёрт, Артур, хватит вливать в себя бутылями виски каждый раз, как разозлишься!-Меня всё это бесит! Я ничего не могу поделать!-Ты просто перенервничал, – дыхание сбилось, глаза забегали, напряженно вглядываясь в лицо собеседника сквозь занавес дождя, - скоро всё изменится, всё будет по-другому.- Так ты идёшь со мной или тебе тоже плевать? – Артур сказал это уже спокойнее, раздражённость и язвительность пропали, оставив отпечаток в виде бесцветной грусти.- Идём, - слегка печальная улыбка коснулась губ Джонса, и пальцы робко взялись за кисть руки Англии.Вода в лужах сквозь подошву просачивалась во внутрь ботинок, влажность проникала к коже, неприятно охлаждая ступни. Ветер ещё сильнее теребил одежду и сметал ровный путь капель, скользящих вниз. Кёркленд сжал протянутую ему руку и, ступая по мокрому асфальту, пошёл по известной до боли дороге. Альфред не отставал и, хлюпая промокшей обувью, топал вслед.Они успели преодолеть совсем не большое расстояние, как вдруг Артура кто-то окликнул. Этого кого-то Англия научился распознавать за долгие годы своей жизни, напичканной общением с этим человеком, как никто другой не умел. Франциск опять завопил:- Арту-ур! Вернись!По нервам снова ударил крик, незамедлительно заставив содрогнуться. По всему телу побежали мурашки, как будто тысяча заострённых иголок впивались в области позвоночника на всю глубину.- Артур! Твою же мать, вернись! – не было больше изящества и приторной слащавости, француз в момент растерял столь излюбленные качества, а вместе с тем исказился и обычный тембр, превратившись в совсем не свойственный его наигранному образу.Англия вытянул свою руку, оставив янки на том же месте, развернулся и направился в противоположную сторону. Вода попадала на лицо, и из-за разыгравшейся стихии ничего не было видно. Артур, прикрывшись рукавом, пробирался почти вслепую к источнику надрывистого голоса, который растворялся в шумном дожде. Ещё через пару шагов силуэт стал вырисовываться. Франция сам, завидев англичанина, подался вперёд.- Чего тебе? Быстрее, меня Альфред ждёт.- Меня, вообще-то, тоже Matheu ждёт. Ничего, потерпят.- Ну, так что? - Англия, уже вновь успевший рассердиться, нахмурил брови, густота которых придавала ему большей суровости.- Артур, не уходи.Франциск ухватил его за плечи. Глаза его панически забегали из стороны в сторону. В любом жесте его, уже не таком маневренном, читалась напряженность. Звучное пение слов испарилось, теперь француз на самого себя не походил.- С чего бы это? - интонация сменилась...Вид Франции был такой, будто он взывал молитвами, а не обращался к своему ненавистнику. Куда пропала усмешка и верная привычка подтрунивать? Где грация движений, некогда сводивших дам с ума, и эстетичные речи, сквозившие пряной лестью?- Я прошу, просто не иди туда.- Франция, что с тобой?- Я чувствую… - запинка, должную тишину заменяют звуки падающих капель, - не хочу, чтобы с тобой с тобой что-то случилось. А это случится, если ты пойдёшь...Призрачно-голубые глаза всматриваются в каждую черту лица англичанина, словно выискивая что-то, отслеживая немую реакцию. Никогда ещё не было столько чистого откровения между ними, где отсутствовали взаимные усмешки и оскорбления, ставшие неотъемлемой частью любого разговора. Никогда ещё не проявлялась мутная правда, тщательно скрываемая на протяжении длительной истории, в коротких, помятых фразах, из которых оба знали, что быть заклятыми врагами – нечто большее, чем пустая брань. Никогда ещё сердце не стучало так мощно глухими рывками, пытаясь вырваться из реберной клетки. Молчание не напрягало, а взор ни разу не пал куда-либо в ещё, кроме пронзительных глаз напротив. Для каждого это безмолвное мгновение значило что-то своё.Оглушительная тишина в ушах, прерываемая лишь пульсом, вдребезги разбилась, осколками вонзаясь в сердце. За спиной выстрел, ещё один. Руки онемели,Англия обернулся, озираясь, за секунду в голове пронеслись пугающие картины и режущие фантазию мысли, и уже через мгновение он рванул к Альфреду, оставленному им в одиночестве всего на несколько минут…