3 часть (2/2)

Зато Аксель, кажется, вообще ничем не был озабочен. Он притирался к нему плечом, что-то рассказывая про ?вот того? знакомого и подругу, недавно появившуюся в их тусовке, про пока неизвестного, но крутого актёра театра, про какого-то бесившего его придурка. Потом переключился и заговорил про то, что закуски здесь невкусные, выпивка тоже, музыка — отстой, и вообще стоило остаться дома.В какой-то момент Максанс просто выпал из разговора, не особо вслушиваясь в этот бесконечный поток болтовни. Он очень быстро решил забить на необычное сборище и сосредоточился на том, чтобы как-то удержать Акселя около себя. С того сталось увидеть очередного приятеля и убежать общаться, снова оставив Макса в одиночестве. А Максансу эгоистично не хотелось, чтобы он говорил с кем-то ещё.

Аксель как специально отодвинулся, перестал прижиматься к его боку, и вот тогда Макс, наконец, решился. Он хотел опустить ему руку на плечо, но в последний момент передумал и устроил ладонь на талии — пальцы легли как влитые, будто именно для них было создано это чудесное тёплое местечко. Акс не возражал, даже ничего не сказал по этому поводу. Макс только почувствовал, как Орьян доверчиво облокотился на него всем весом.Но Максанс чувствовал не только эту приятную тяжесть, он ощущал ещё и какое-то странное тёмное удовлетворение. Его затопил кайф от того, что Аксель сейчас стоял здесь, рядом, не пытался вывернуться из-под руки или отойти.

Акс мог заговорить с кем угодно, ему это ничего не стоило — он ведь влюблял в себя всех подряд. Вот что точно не составляло для него труда: ему нужно было всего лишь улыбнуться, завести разговор, пошутить несколько раз, сосредоточенно уставиться на собеседника своими огромными глазами. Большинство счастливчиков, которые подвергались подобному воздействию, ещё не уходили непокорёнными — Максанс знал это, он был свидетелем подобных ситуаций. Да что там, он и сам оказался заложником этого взгляда, улыбки, самих губ, искусанных и всё равно мягких.Наверное, Аксель мог передумать в любой момент и куда-нибудь сбежать, но Макс откуда-то знал, что тот никуда не уйдёт.

Максанс всегда был слишком уступчивым, сейчас пришло время менять тактику. Начать можно было… ну, прямо сейчас. Он отпустил Акселя, перестав удерживать его за талию, сделал шаг в сторону, чтобы видеть его.Совершенно не скрываясь, Макс посмотрел на Акса, надеясь, что его глаза смогут выразить всё то, о чём он не мог сказать вслух. Аксель, подняв голову, тоже уставился ему в глаза и сразу же откликнулся. Он очень откровенно ?поплыл? в ответ, переместил взгляд на губы, специально задержал его там, потом глянул из-под ресниц — почти кокетливо.

Вот ведь маленький говнюк, — восхитился Макс. — Прекрасно знает, что делает.Максанс почти сразу понял, что затеял всё это напрасно — в такой игре ему было не победить. Ему вот сразу перехотелось дразнить или играть с ним, только зацеловать целиком. А Аксель всё смотрел и смотрел, завлекал взглядом, гладил, вообще не отлипал. Максу казалось, что он почти не моргает.

— Ещё не нагляделся? — насмешливо уточнил Аксель.

— А уже должен? — уточнил Макс, пытаясь держаться лёгкого тона.— Ну, как устанешь, обязательно скажи, — рассмеялся Акс. Глаз он так и не отвёл.— Вся ночь впереди, — зачем-то ляпнул Максанс, который не мог взять в толк, что с ним творится.

Хотя кому он врал. Он всё прекрасно понимал. Стало жарко, душно, хотелось расстегнуть ворот рубашки и глотнуть воздуха. Макс рванул пару пуговиц, но дышать легче не стало. Зато глаза Акселя поменяли свой цвет с красивого голубого на тёмный, опасный, затягивающий синий.— И ты всю ночь собираешься на меня пялиться?

— Ты так удивляешься, будто мне впервой, — сказал Максанс, внимательно отслеживая его реакцию. Аксель не подвёл — кадык дёрнулся, щёки покраснели, взгляд заметался, словно его застали врасплох.— Я, конечно, подозревал, что ты сталкер, прям как Элиотт, но не думал, что окажусь настолько прав. Что, собираешь коллекцию из моих фотографий и развешиваешь у себя в квартире?Максанс не отреагировал на шутку. Ему всё-таки хотелось подразнить Акселя в ответ. Тот выиграл в их ?битве? взглядами, нужно было как-то отвоевать этот раунд.— Ты знаешь, сколько у меня сохранено твоих фоток?Аксель облизнул губы и как-то неопределённо качнул головой.— Ну, парочка.— Ты меня недооцениваешь, — довольно заметил Макс. — Я не считал, но думаю… больше трёх соток точно.— Врёшь, — пренебрежительно фыркнул Аксель, продолжая сверкать своими огромными глазами.— Не вру!— Да конечно.— Не веришь?

Он полез к себе в карман в поисках телефона — тот оказался пустым, Макс проверил второй, но вместо мобильника вытащил какие-то кусочки ткани, сложенные пополам. Или это был холст. Макс не смог так сразу разобрать на ощупь, поэтому развернул их.Волна сладостной похоти отступила, когда он рассмотрел, что именно держал в руках.Аксель, видимо, заметил его заминку и наклонился, чтобы рассмотреть, что так завладело его вниманием.

— Так ты забрал себе несколько штук, — негромко сказал он. — А я почему-то отказался, хотя мне предлагали.

Максанс заторможенно кивнул, не в силах оторвать взгляд от разрисованных обрывков материи. Это были куски того самого ?граффити?. Полотна со съёмок их сцены с красками. Когда отрывков с фойе больше не осталось и Давид сказал, что пора всё снимать, оказалось, что если не каждый член команды, то очень многие хотели оставить себе напоминание об этом дне. Тогда ?граффити? и разрезали на части, чтобы хватило всем.Один кусок Максанс забрал себе, а второй… Он ведь брал для них обоих.

Макс разъединил лоскутки и протянул один из них Акселю. Тот, будто засомневавшись, всё-таки протянул руку.— Но они же твои.— Я взял их для нас с тобой, не только для себя.Аксель надолго замолчал, а потом сказал:— Хорошо, что ты отдал сейчас. Мы же больше не будем часто пересекаться.

— О чём ты говоришь? — удивился Макс. — У нас впереди куча показов, интервью, даже конвенция. С чего вдруг мы больше не будем пересекаться?— Нет, — Аксель помотал головой, и Максанс нахмурился. В груди заворочалось что-то массивно-тяжелое. Аксель продолжил: — Это не то же самое. Всё уже будет иначе.И сразу же замял тему. Сколько Макс ни пытался выяснить, что он имел в виду, Орьян отмалчивался или переводил разговор на что-то другое.Так ничего и не добившись, Макс потащил их обоих от окна. Он ещё давно заметил кресло, стоявшее в углу, и теперь оно было свободно. Максанс приземлился в него, Аксель сел на подлокотник, но Макс, поддавшись ностальгии и неодолимому желанию, сразу перетащил Орьяна к себе на колени.

На окружавших их людей ему было абсолютно плевать.— Неужели было так сложно найти какого-то диджея? — спросил Аксель. — Подборка треков здесь отвратная.Максанс прислушался к тому, что заиграло на всю комнату, и понял, что абсолютно согласен с Аксом. Впрочем, ему не особо мешал плохой музыкальный вкус хозяина тусовки. Макс и так весь вечер не обращал внимания на песни, звучавшие из чьей-то колонки, стоявшей на большом столе.

— Давай включим твою, — предложил Макс. Вот послушать плейлист Акселя было бы интересно.— Ещё чего, — фыркнул Аксель, — не заслужили. А свои песни я здесь ставить не буду.— Твои? — переспросил Макс. — А, то есть твои-твои песни?— Я так и знал, — расстроенно вздохнул Аксель. — Этот дикий треш, который нельзя называть музыкой, и правда влияет на слух. Только я не думал, что пострадает ещё и мыслительный процесс.— Не переводи тему, — прищурился Макс.— Да, я пишу песни, — поделился Аксель так, будто это было большой тайной. —Скажу даже больше, почти все из них посвящены тебе.— Опять шутишь, — улыбнулся Макс. Сердце в секунду разогналось до истошного темпа и заколотилось где-то в висках. Он уже слышал это от Акселя, но собственная реакция, почему-то, совершенно не отличалась от первого раза.— Опять?— Да, ты же говорил мне об этом. Ну, давай, поделись, о чём именно ты пишешь в своих песнях.— Разумеется, — сказал Аксель, — половина песен о твоей неземной красоте, а вторая о Брайане. Ты же знаешь, какую слабость я питаю к змеям. Особенно, к твоей.Макс расхохотался. Эта шутка до сих пор была смешной.— То есть ты всё помнишь?

— Что помню?— А ещё так долго притворялся, что забыл ту ночь, — попенял Макс глядящему на него Акселю. — Ну-ну! Обманщик.

— О чём ты?

— О том, что ты в точности повторил, что сказал мне на одной из пьянок каста. Да ты же прекрасно знаешь сам!Аксель помотал головой.

— Не знаю. Я это только что придумал, — он выглядел не наигранно серьёзным, а немного растерянным, поэтому Макс поверил. Почему-то стало страшно.Но всё ведь прям как тогда, — подумалось Максансу. — И сидит он точно так же, будто специально решил подстроить ситуацию. А может это дежавю? Ведь не бывает, чтобы всё повторялось с такой достоверной точностью?— Какой сегодня день? — спросил Максанс.

— Что? — не понял Аксель.— Число. Месяц.— Ты, что ли, сам прикалываешься? — Аксель так улыбнулся, что Макс почти забыл, спрашивал ли он у него что-нибудь. — Ну, декабрь. Послезавтра Рождество.— А день недели? Вторник?— Зачем тебе это надо?— Аксель, скажи мне, какой сегодня день недели.Аксель нахмурился, и Макс тут же потянулся разгладить морщинку между его бровей. Не удержавшись, повёл пальцем вниз, по носу, потом по впадинке над верхней губой и остановился, попав в ямочку на подбородке.

Какая, в принципе, разница, — подумал Максанс. — Ну, не хочет отвечать — не надо, подумаешь, большое дело.

— Среда сегодня, — ответил всё такой же насупившийся Аксель. — Полчаса назад был вторник, сейчас уже среда.

Макс попросил не обижаться, усмехнулся в ответ на недовольное бурчание, чмокнул его в переносицу.

Уже потом, позже, Максанс пытался понять, почему так сильно сопротивлялся этой мысли и не хотел в неё верить. Зачем цеплялся за обман до последнего?Вскоре Аксель перестал притворяться, что дуется, и Макс зарылся в его волосы ладонью, хотя знал, что перестать пропускать пряди сквозь пальцы будет крайне сложно. Он, конечно, подозревал, что Аксель попытается сбросить его руку, но беспокоиться смысла не было — Аксель снова будто не обращал на него внимания. Он крутил головой, ёрзал на его коленях, махал знакомым, даже кричал им что-то через всю комнату. Максансу приходилось придерживать Акса за спину, обнимать рукой его бёдра, а то он бы точно свалился.Наблюдая за ним, Макс, наконец, понял, зачем он загружал себя работой по макушку. В нём копилось чересчур много энергии, а её нужно было куда-то девать.

Как давно он таким не был, — подумал Макс. — Как хорошо видеть его активным и полным сил.

Стремление Акселя общаться со всем миром означало, что он точно пришёл в норму, и уже можно было не переживать по этому поводу.Но теперь Макс вспомнил, что его раньше так напрягало в его коммуникабельности. Максанс и сейчас чувствовал, что понемногу начинает заводиться. В нём поднималась знакомая волна бешенства, ревностная злость давала о себе знать. Выбравшиеся наружу черти нашёптывали голосом всё того же Акселя: не терпи. Утащи его куда-нибудь, главное, подальше от людей, сделай так, чтобы ему и не хотелось смотреть ни на кого, кроме тебя.

Макс привычно попытался выбросить эти мысли, вот только они не желали убираться так быстро.Давай же, — подстрекал Макса какой-то незнакомый ему смельчак, — поцелуй его. Он и сам этого хочет. Ты делал это уже столько раз, что тебя сейчас останавливает? Сейчас ведь точно можно.В каком смысле, сейчас можно? — Максанс понимал, что говорит с самим собой, но решил разобраться с раздвоением личности позже. — Не вчера и не завтра? Почему именно сейчас?Да ладно тебе, — весело ответил ему голос. — Не притворяйся дураком. Ты ведь уже всё понял, только признавать не хочешь.

Нет, не может быть, — отрезал Макс. — Это какая-то чушь. Всё происходит на самом деле, я же не сумасшедший!Аксель снова стал о чём-то рассказывать, но Макс его не слушал. Он думал обо всех моментах, так удививших его сегодняшним вечером, о том, как всё постепенно начинает терять, а потом приобретать смысл.

Макс не помнил, как оказался в квартире Акселя, а потом и здесь. Откуда он приехал? Аксель встретил его у дверей или та была открыта, и он просто вошёл внутрь? А как они добрались сюда? Да ещё и вдвоём. На машине, автобусе, пешком, на байке Орьяна? Где они вообще? Чья эта вечеринка, они знают хозяина?Но осознание всё этих несостыковок пришло к Максу только сейчас. Изначально на мысль его натолкнуло искреннее недоумение Акселя, когда он упомянул ту вечеринку, очередной ?день рождения? Давида. Аксель не понимал, о чём идёт речь, хотя на протяжении целых двух месяцев доставал его расспросами.

Если бы не это, Макс, наверное, никогда бы и не догадался, что всё происходящее — сон.

В это не верилось. Всё, что ему обычно снилось, было странным, не поддающимся никакому объяснению, бредовым — ни когда он спал, ни после пробуждения. Но то, что он видел сейчас, оказалось почти сплошным воспоминанием. Разве что, их диалог изменился. А всё остальное сходилось, даже кресло было тем же: прокуренным и с продавленной спинкой.

Может, я всё-таки не сплю? — думал Макс, продолжая глупо, отчаянно надеяться. — Случаются же разные совпадения. А не помню, потому что выпил что-то не то.

Ведь Аксель действительно находился рядом с ним. Макс ощущал то, как Орьян не мог спокойно усидеть на его коленях, прикосновения рук, дыхание. Но его тут же осенило: Аксель не должен сейчас быть в Париже. Вчера утром он уехал в Нант с родителями — Максанс узнал это не от Акса напрямую, увидел геолокацию в его инстаграме. Получается, всё неправда? Ничего этого не случилось?— Тебя здесь нет. Ты ненастоящий, — почти прошептал Макс, прерывая монолог Акселя. Акс уставился на него как на ненормального. Как будто спрашивал: что ты такое говоришь? Вот он я — прямо тут.

— То есть я привидение? Почему же ты тогда можешь меня трогать? — спросил Аксель. — И вообще видеть?— Ты мне снишься, — сказал Макс, чувствуя как на него наваливается какая-то дикая обречённость. — Это всё — мой сон. Все твои слова и то, что ты вообще сейчас разговариваешь со мной.— Как-то скучно, — усмехнулся Аксель. — Разве твоё подсознание не в силах показать тебе что-то поинтереснее?— Меня всё устраивает, — абсолютно серьёзно сказал ему Макс. Сейчас-то можно было признаваться в чём угодно. — Вообще-то, на днях ты заявил, что нам стоит перестать общаться.— Сам хоть слышишь, что несёшь? — заржал Аксель. Так рассмеялся, что Максансу снова пришлось ловить его, чтобы он не свалился. Аксель всё не мог перестать хохотать. Потом насел с расспросами. А когда устал упрашивать Макса признать, что всё это — просто шутка, начал выглядеть почти разозлённым. — Ладно тебе, Макс, хорош! Розыгрыш удался! Где камеры, куда помахать рукой?— Никакого розыгрыша. Хотя мой мозг тот ещё шутник. Неделю назад ты сказал, что нам нужно отвыкнуть от своих ролей и стать... ну, собой. Не переписываться, не созваниваться. Не видеться, — Макс не смог сдержать хриплый смешок. — В общем, убить вредную привычку.— Боже, да я бы никогда такого не сказал, я же…Вдруг Аксель вздрогнул, оборвав самого себя. Спрятал взгляд. Затем вскинулся и улыбнулся — страшной улыбкой, которая не затрагивала глаза — только всё ещё молчал. Макс чуть не попросил его продолжить, но вспомнил, чем закончился их последний разговор, и передумал.

Всё это было игрой его воображения, разыгравшейся фантазией, почти что грёзами наяву. В принципе, не имело никакого значения, если Аксель ещё раз скажет ему: так и так, всё было круто, чувак, но пойми, пора завязывать. Повеселились и хватит.Макс не хотел это слышать. Пусть хоть здесь иллюзия, что всё легко и просто, побудет его реальностью. Ему хотелось ненадолго поверить, что у них всё до сих пор хорошо.

Поэтому он потянулся вперёд и сделал то, что хотел сделать ещё очень давно.— Ты поцеловал меня, — констатировал факт Аксель, когда Макс нашёл в себе силы от него отстраниться.— И поцелую ещё, — кивнул Максанс.

До этого момента он заставлял себя держаться, а теперь знал, что можно трогать его. Даже бесстыже лапать. Гладить по спине, по бокам, обнимать за поясницу, спускаться ниже и касаться коленей, не отдергивая себя. Не напоминать себе — отмеренное время прошло, сейчас уже точно надо убирать руки.

Окончательно осмелев, Макс добавил:

— И не только поцелую.— То есть, раз ты придумал, что мы во сне, тебе уже не нужно моё согласие? — спросил Аксель. Он шутил, Макс знал это, но не смог не спросить:— А ты против?

Аксель снова неверяще фыркнул, но почти сразу притих. Наверное, осмысливал то, что Макс не смеялся и не переводил всё в шутку. Вдруг Акс взглянул на него по-новому, без своей привычной придури — она резко куда-то исчезла — и погладил его по щеке. Макс потянулся за его ладонью, а потом снова приник к приоткрывшимся для него губам.Он обожал целовать Акселя. Видимо, эти ощущения настолько вплавились ему в мозг, что Максанс помнил мельчайшие подробности — как тот отклоняет голову, как любит улыбаться, целуясь, как тихонько стонет, если потянуть за пряди на затылке, как потом не открывает глаза, даже отстранившись, будто наслаждается послевкусием.

Аксель поднялся на ноги первым и потянул Макса за собой. Люди будто сами расступались перед ними, так что они ни в кого не врезались.

Они распахнули входную дверь и каким-то образом снова оказались в квартире Акселя (да откуда он вообще знал, что это квартира Акселя? он ведь ещё ни разу её не видел) и не обратили на это внимания. Им обоим было всё равно — где. Они ввалились внутрь, целуясь, цепляясь друг за друга, словно их вот-вот растащат в разные стороны, несмотря на то, что помешать никто и не пытался.

Макс очнулся, когда уронил Акселя на постель. Каким образом они переместились сюда, ведь только что были в прихожей? К тому же, они уже почему-то лишились одежды, хотя Макс не помнил, чтобы хоть один из них раздевался. Но он и думать забыл обо всём этом, когда Аксель сам потянулся поцеловать его. Аксель оторвал от подушки голову, вытягивая шею; ему явно было неудобно, но он так хотел, так неприкрыто это показывал, что Максу сорвало все тормоза. Он не знал, что ему может настолько снести крышу.Даже мелькнувшая мысль — я всё это уже видел, я проходил через это, я знаю эти простыни, эту кровать, это неудобно скрутившееся в ногах одеяло — не остановила его. Максанс не мог остановиться. Не хотел.Дальше шли кадры, отрывистые и наслаивающиеся друг на друга. Они перескакивали через мгновения и секунды, которые самому Максу казались чрезвычайно ценными, и он пытался цепляться за них. У него даже получалось. Разве что, он всё равно не мог чётко разглядеть Акселя: руки, которых он уже так давно не касался, бёдра, узкие и твёрдые, его крепкую шею с бешено бьющейся жилкой, его плоский, подтянутый живот.Но глаза — видел. Проваливался в их черноту, пытался всмотреться в границы расползшихся зрачков, чувствовал, что теряется, глядя на ресницы, на то, какие они были длинные и мягкие.Он просто на время забыл, что всё это ненастоящее. Что комната, в которой они находились, это комната Луки. И кровать, на которой они оба старались уместиться, забирая и отдаваясь, была той самой. Именно на ней они неловко крутились под руководством Давида, ударялись о камеры, забывая о них, смущались друг друга, целовались так долго, что губы потом ныли ещё несколько дней.

Сейчас это не имело значения. У Максанса не было времени думать о том, что он спит — слишком наслаждался происходящим.

В какой-то момент он стал наблюдать за всем со стороны, будто стоял за объективом камеры, а не находился в самом процессе. Макс смотрел на их переплетённые ноги, на то, как он подминал Акселя под себя, чтобы тот через мгновение оказался сверху, и понимал — они все зря переживали, что сезон никому не зайдёт. Люди посходят с ума, когда увидят это.

Но потом он снова всё забыл, потому что вернулся в своё тело. Как раз вовремя. Аксель раскраснелся, раскинулся под ним, совсем расплылся от удовольствия. Макс склонился, чтобы прихватить его губы своими, и Аксель улыбнулся прямо в поцелуй. Обхватил его шею ладонью, ласково пробежался пальцами по загривку. Максанс зажмурился. Он перестал осторожничать, вылизал чужой рот, прикусил Акселю губу, в извинение сразу чмокнул её, но совсем оторваться не смог.

Если бы только можно было растянуть этот момент, чтобы не просыпаться, не возвращаться в реальность, не вспоминать о том, что произошло между ними неделю назад.

Ему не хотелось выпускать Акселя из рук. Сейчас, видя его таким, нежащимся, ласковым, отзывающимся на прикосновения, Макс понимал это ещё острее. Ну и что, что этот Аксель был наполовину выдуманным — Макс чувствовал какую-то необъяснимую уверенность в том, что настоящий Орьян был в постели именно таким. Отзывчивым, жадным, торопящимся. От него бы точно шло ровное тепло, которым хотелось греться. Аксель бы выглядел чувствительным и уязвимым, и в то же время обладал невероятной властью, подчиняя Макса раз за разом одним только взглядом.А он отпустил его. Позволил уйти. Не убедил остаться. Снова не решился открыть рот, зато сейчас смотрел сон про то, как это могло быть.

Видимо, теперь всё, что он мог — это видеть сны.

Вряд ли у кого-нибудь получилось бы придумать пытку страшнее.Проснулся Макс толчком, его словно вышвырнуло на поверхность. Последним, что он запомнил, были зажмуренные глаза Акселя и его зацелованный рот.Когда Максанс открыл глаза, оказалось, что ещё даже не рассвело — поэтому он не сразу понял, где находится. Перевернулся на бок, рассмотрел в темноте стол, табуретку, мольберт и прислонённую к нему, ещё не законченную картину. Выбравшись из постели — всё равно он вряд ли смог бы уснуть ещё раз — Макс подошёл к окну. Светила полная луна. Никакой метели на улице, разумеется, не было.

Вчера он встретил Рождество в кругу семьи — с родителями и сестрой. Мама ещё очень радовалась, что у него получилось приехать.

Макс взъерошил себе волосы, сжал их в кулаке. Он постоял, не шевелясь. Потом качнулся и спрятал лицо в ладонях, глухо, с присвистом выдохнул.В случившемся, вроде, не было ничего такого, ему уже не раз снился секс. Но Максанс ещё никогда не видел происходящее настолько живо и ярко, до сегодняшней ночи его настолько сильно не накрывало. И теперь Максу практически впервые в жизни захотелось забыть собственный сон. Но он знал, что теперь станет без остановок думать об этом, разбирать по моментам, воспроизводить в голове увиденные картинки; хорошо, если не начнёт их зарисовывать. Макс знал, что будет помнить.***Это было странно. Возможно, даже нелепо. Аксель всегда хорошо управлялся со словами, но в этот раз у него вряд ли вышло бы подобрать синоним лучше. Удивительно? Ничего подобного, тогда он был обязан обомлеть, поразиться, испытать шок. Аксель вообще ничего не почувствовал. Он не знал, какой реакции ждал от себя, но точно не этого. Может, он не успел осознать, что произошло. Может, дело было в эффекте неожиданности? В конце концов, он совсем не так представлял себе их встречу.Они пересеклись у Восточного вокзала — Акселю нужно было встретить маму с поезда, а Фиорелла спешила с рождественской ярмарки.Он её не заметил, она подошла сама. Если бы Аксель увидел её раньше, то, наверное, попробовал хоть как-то подготовиться, придумал, что сказать, как пошутить. Она застала его врасплох.

— Привет, — сказала она, а когда он развернулся, спросила: — Что ты тут забыл?

Они толком и не поговорили друг с другом, их так называемая беседа вышла слишком скомканной. Они будто останавливали себя, чтобы не спросить что-то не то, поэтому выходило достаточно неуклюже. Хотя, наверное, им просто не о чем было разговаривать. О новостях Акс был осведомлен, потому что иногда спрашивал Орфео, что у неё нового — и тот говорил ему если не всю правду, то какую-то её часть. Правда, Аксель не знал, интересовалась ли Фиорелла его делами. Он понятия не имел, важно это или нет. Так что всё действительно было странно.

Потом Аксель внезапно подумал, что каждый из них боится попрощаться первым. Не из-за того, что они оба не хотели показаться невежливыми; скорее, не были уверены, когда встретятся в следующий раз. Так что они продолжали кое-как поддерживать диалог и не могли разойтись по своим делам. А потом Фиорелла откинула волосы себе за спину таким знакомым жестом, что Аксель не смог не отвести взгляд. Тогда он и решился.— Завтра мы едем в Довиль. Может, Орфео упоминал об этом. Будет человек пять от силы, вечеринка только для своих,— Аксель добавил: — Я буду очень рад, если ты тоже поедешь.Фиорелла не отвечала. Она смотрела на него — Аксель увидел это, когда уговорил себя поднять глаза. Он тоже стал смотреть на стильное короткое пальто, губы, накрашенные ярко-красным, ямочку на щеке, эти странные меховые наушники, насмешливо приподнятые брови. Аксель подумал: я же любил тебя когда-то. Почему я этого больше не помню?— Я напишу тебе, как решу, — пообещала она.

— Правда? — спросил Аксель. Фиорелла пожала плечами.— Не буду говорить, что точно не поеду. Ну, чтобы ты не радовался слишком сильно.

— Хочешь испортить мне праздник? — ахнул он, прижав руку к груди.

Фиорелла ?по секрету? призналась, что это её давняя мечта, и Аксель фыркнул от смеха.Орфео говорил ему, что Фиорелла не злится на него, но теперь Аксель увидел всё своими глазами. Он был рад этому. Сейчас он понимал, что вернуться к тому, что было до их попыток сыграть пару, никогда не получится, но так, видимо, было нужно.— Мне пора идти, — улыбаясь, сказала Фиорелла.— Я серьёзно насчёт завтра, — повторил Аксель. — Если хочешь, поехали с нами. Мама обещала сделать лучший в мире сливовый пирог.— Ну, — протянула она, — я пока не уверена. Только если ради пирога.Попрощавшись с ней, Аксель отметил, что в голове было удивительно пусто. Всё-таки он совсем не ожидал, что они встретятся так скоро.

В самом здании вокзала оказалось очень шумно. Все суетились, ругались, спешили, смеялись, встречая родных — Акселя чуть не утащило в этот человеческий водоворот, но он быстро сориентировался и нашёл нужную платформу. Здесь уже было спокойнее. Аксель осмотрел потолки-арки, скамейки, на которых теснились ожидающие прибытия поезда, потемневшие от времени асфальтовые плиты, беззаботно разгуливающих по ним голубей и достал телефон, чтобы чем-то занять руки.

Но после бессмысленного прокручивания ленты туда и обратно, Аксель понял, что ошибся, подумав, что разговор с Фиореллой ничего не значил. Он увидел, что она его не ненавидит и даже нормально отреагировала на его очередное приглашение, согласившись подумать. И теперь вот пялился в одну точку, пытаясь понять, нужно ли было расценивать это как намёк, знак, что стоит помириться с ещё одним человеком, которого он обидел. Или хотя бы попытаться сделать это.Аксель взвесил телефон в руке, посмотрел на расписание — поезд задерживался, так что у него было ещё несколько минут. Времени как раз хватало, чтобы написать одно сообщение. Больше не сомневаясь, он открыл переписку и стал быстро печатать.Аксель12:36Привет, Макс. Хотел извиниться за то, что оборвал наше общение. Я и правда запутался, не понимал, что со мной. Не могу сказать, что сейчас понимаю, но мне не хочется заканчивать этот год вот так, не разговаривая с тобой. Позвони или напиши мне, если захочешь.

Они не контактировали друг с другом с того разговора. Макс ни разу не написал и не позвонил ему, сдерживая слово, которое и не обязан был давать, но Аксель сомневался, что этому стоило радоваться.

Аксель знал, что сглупил. Он был напуган и зол, пытался цепляться за какую-то призрачную, хрупкую идею стабильности. Даже не так — безопасности. Аксель думал, что если отстранится от Макса, не будет пересекаться с ним, то и все эти мысли перестанут сводить его с ума. А сделал только хуже. Интересно, с чего он решил, что виноват один только Макс?

А если я ещё раз влюблюсь в парня? — спрашивал себя Аксель. — Неужели опять буду бежать от своих эмоций, причиняя боль и себе, и окружающим?Раньше в его голове не возникало подобных вопросов, но эти несколько месяцев очень многое в нём поменяли. Наверное, это Лука изменил его. Аксель не знал, в чём было дело — в ориентации Лалльмана или взглядах на жизнь, или парне, в которого тому посчастливилось взаимно влюбиться. Наверное, во всём сразу.Через пару минут Аксель уже почти успел сорваться в нервную горячку (он с десяток раз посмотрел, написал ему Макс или нет, выключал интернет, перезагружал телефон, заново подключался к сети), поэтому был просто счастлив, когда поезд, наконец, прибыл. Мама выскочила из вагона, румяная и счастливая, и тут же подхватила его под локоть. Они прогулялись по магазинам, выбрали подарки папиным коллегам, потом выпили глинтвейна и сошлись на том, что бабушка делала его гораздо вкуснее.Дома Аксель тоже старался чем-то себя занимать, но то и дело поглядывал в сторону телефона. Потом он, правда, перестал проверять его каждые полчаса, в этом не было смысла — Макс прочитал сообщение и до сих пор ничего не ответил.Ближе к вечеру он, казалось, уже переделал всё на свете. Отец даже прогнал его из кухни, добродушно проворчав, что он слишком мешается под ногами. Не зная, чем ещё заняться, Аксель стал собирать вещи в поездку, но постоянно на что-то отвлекался. Добавлял и убавлял звук телевизора, брал какие-то книги, листал их, ставил на место, потом зачем-то уселся за пианино, пробежался по клавишам, вспоминая отрывки самых разных мелодий.

Аксель как раз закончил мучить инструмент, когда мама вышла к нему в зал и спросила, где он собирается проводить сегодняшнюю ночь.— С вами, — с недоумением отозвался Аксель. — Я думал, мы все приглашены на тусовку папиной фирмы?—Брось, — рассмеялась мама, — когда это ты стал выбирать между скучнейшим мероприятием и вечеринкой с друзьями? Когда ты вообще в последний раз встречал Новый год без Лео или Орфео?

— Вот сегодня встречу с тобой и папой, — пожал плечами Аксель.

— Что-то случилось? — тут же спросила она.Нет, мам, — подумал Аксель, старательно удерживая улыбку на лице. — Но если бы я не оттолкнул друзей своими же руками, то с радостью встретил с ними.

После разговора с Максом, Аксель решил, что ему необходим перерыв. Он на время удалил все приложения, не заходил в мессенджеры, по несколько дней не включал интернет на телефоне. Самые настойчивые, конечно, дозванивались, но Аксель сделал всё, что мог, чтобы отдалиться от близких людей.

Но завтрашняя поездка должна была стать в какой-то степени примирительной.

Об этом он и рассказал маме в общих чертах. Она покивала и тут же безапелляционно заявила:— Звони им.

— Зачем?

— Чтобы вы провели эту ночь как обычно.— Мы же встретимся завтра, — сказал Аксель и взглянул на телефон. Тот то и дело загорался от уведомлений, но с парнями Аксель сегодня ещё не общался.— Значит, увидитесь раньше, чем планировали, — она подошла ближе и растрепала ему волосы. — Звони прямо сейчас. Я уверена, всё разрешится проще, чем ты успел себе надумать.И она оказалась права. Друзья достаточно быстро согласились заехать за ним, не спрашивая, почему его планы так круто изменились.— Они будут здесь меньше, чем через час, — крикнул Аксель маме, скрывшейся на кухне.— Ну и замечательно! — отозвалась она. — Тогда быстро собирайся и иди в магазин, пока они не приехали. Мне нужно, чтобы ты купил груши. И вино. А ещё мы не взяли каштаны. И сыр! Господи, как можно было забыть сыр!Аксель хмыкнул себе под нос.

— Я всё куплю. Не переживай, мы всё успеем!— Ты хотел сказать, я всё успею, — услышал он в ответ. — Боже, если бы хоть кто-то помогал мне в этом доме! Но нет, всё нужно делать самой. Убирать самой, готовить, собирать вещи. А я всегда говорила, что…Внезапно мамины причитания оборвались. Прислушавшись, Аксель различил негромкий голос отца и улыбнулся сам себе.

Аксель прекрасно знал, кому должен быть благодарен за взбалмошный характер и стремление всегда быть в центре внимания. К счастью, отец всегда знал, как задобрить или уговорить свою жену, поэтому эмоциональные взрывы в их доме случались редко. Хотя порой его папа тоже был хорош. Глядя на них со стороны, Аксель не мог понять, как два настолько разных человека умудрились построить вместе крепкую семью. Акс смотрел на их несоответствия не только снаружи, но и изнутри — он перенял многие родительские черты (например, мамин вспыльчивый характер, твердолобое упрямство отца), и иногда они настолько противоречили друг другу, что становилось смешно.Но сейчас — Аксель знал — они начнут спорить, потом помирятся, потом начнут шутить и забудут о произошедшем где-то через полчаса. Так что родителям, видимо, просто повезло. Раньше Аксель завидовал им и страстно хотел найти такого человека.

Теперь он знал, что просто найти — недостаточно.Собравшись, Аксель вышел обратно в зал. До закрытия супермаркета, который находился через два квартала от их дома, ещё оставалось около получаса, так что стоило поторопиться. Аксель погладил вскинувшуюся от шума Убу, захватил деньги, ключи. Он ещё хотел уточнить список продуктов, но когда проходил мимо кухни, увидел там смеющихся родителей, и передумал. В крайнем случае, позвонит им из магазина и спросит, что купить.На улице было морозно. Лужи, оставшиеся после дождя, застыли тонкой корочкой по краям, на траве виднелся налёт инея — наконец, появилось ощущение, что наступила зима. Не бесконечно растянувшаяся осень, не ранняя весна, а зима — холодная, приносящая с собой ощущение праздника. Аксель шёл, разглядывая асфальт, украшенный паутинкой ледяных переплетений, и поднял глаза, только вспомнив, что ему нужно перейти дорогу. Повернул голову налево, хотя никакие машины по улице уже не ездили, потом направо. И замер.Максанс сидел на скамейке — точнее, на её спинке, поставив на сидушку ноги — и внимательно что-то рассматривал в своём телефоне.

Это было чудом, что Аксель вообще его увидел. Скамейка была спрятана среди деревьев, которые создавали иллюзию защищённости, оторванности от внешнего мира. Аксель помнил, как любил сидеть там раньше, когда ему не хотелось идти в квартиру. Помнил, как Максу нравилось это место, как он частенько уговаривал его не спешить домой, а посидеть именно тут. Аксель видеть не мог это место после того, как они с Максом перестали общаться.Он непроизвольно сделал два шага по направлению к этой чёртовой скамейке и остановился.Всё происходящее до смешного походило на развязку романтического фильма, на момент, когда зрители начинают хлюпать носами, спешно ищут салфетки или вытирают мокрые щёки ладонями. Только в ромкомах всё всегда завершалось хорошо, на какой-то лёгкой, смешной ноте, чтобы оставить после себя приятное впечатление и забыться через пару часов. Аксель сомневался, что хоть что-то из перечисленного вписывалось в их историю.Надо было подойти к нему. Аксель не знал, почему так затормозил; но не успел сделать и шага, как Максанс вскинул голову, оглянулся вокруг себя и тоже его заметил. Заметил. И уставился прямо ему в глаза.Прочистив горло, чтобы голос не сорвался в самый неподходящий момент, Аксель сказал:— Я же просил позвонить или написать.— То есть видеть меня ты всё ещё не хочешь? — спросил Макс.

Он спрыгнул со скамейки, но не пошёл навстречу. Стоял, спрятав руки в карманы, покачивался вперёд-назад, словно хотел сделать шаг, но держался.Хмыкнув, Акс подошёл сам, стараясь идти как можно спокойнее, не спешить к нему. Это оказалось сложнее, чем он себе представлял.— Это было ?да? или ?нет?? — уточнил не дождавшийся ответа Максанс. Он выглядел необычно серьёзным. — А то я не разобрал. У тебя, видимо, что-то с дикцией.— А может это у тебя что-то со слухом, — передразнил его Аксель. Он чувствовал, что его заносит, но он не мог сказать себе ?СТОП?, внутри всё чуть ли не вибрировало от восторга. — Что ты тут делаешь?— Пришёл поздравить с праздником.— Ты перепутал дату. День рождения-то только завтра, — напомнил Аксель.

— Какой день рождения? — нахмурился Максанс.

Аксель рассмеялся. На мгновение ему показалось, что он спит — уж как-то чересчур абсурдно выглядела эта ситуация со стороны. Макс ждал его, сидел здесь неизвестно сколько, а теперь играл какую-то роль, притворяясь, что ничего не понимает. Зачем он это делал, оставалось загадкой; по крайней мере, Аксель не мог понять. Зато он вспомнил, что так и не поздоровался с Максом — был слишком занят разглядыванием знакомого силуэта и пытался поверить в реальность происходящего.

— Мой день рождения, — сказал Аксель, решив подыграть Максу. — Двадцать первый. Жаль, что ты этого не знаешь. Из-за этого придётся лишить тебя звания ?самого лучшего коллеги?.— И кого назначишь вместо меня? — спросил Дане-Фовель.— Кого-то с памятью получше, — хохотнул Акс.

Он не знал, о чём болтал, даже не понимал, как ему это удаётся. Максанс стоял напротив, совсем близко, и Акселю безумно хотелось его потрогать, увериться в том, что он настоящий. Аксель не знал, какими силами ещё удерживал себя, но этих сил, видимо, было не так уж и много.

Что терпеть он не в состоянии, Аксель понял уже после того, как повис на Максе, стиснув его в своих руках. Это вообще было в тему? В какой момент он решил, что будет уместно наброситься на него с объятиями? Аксель запоздало задумался, имеет ли на это право, но Максанс в тот же момент прижал его к себе, одной ладонью накрыл его макушку, второй заскользил от плеч до поясницы, гладя, прослеживая под одеждой линию позвоночника.

Рядом с ним у Акселя смазывалось понимание времени. Он и сейчас вряд ли смог бы сказать, сколько ему понадобилось, чтобы заставить себя отодвинуться и перестать так крепко сжимать в пальцах чужую куртку. Хотя Макс, казалось, ничего не имел против. По крайней мере, своих рук он не убрал, да и отходить, вроде бы, не собирался.Аксель поднял голову как раз, когда Максанс перевёл на него взгляд — знакомый, тёплый, тот, от которого Аксель впал в зависимость ещё осенью — и наконец-то улыбнулся.— Что это был за спектакль? — спросил Акс, не в силах стоять молча.— Абсолютная импровизация, — признался Макс, неловко пожав плечами. — Я растерялся. Вообще не ожидал, что ты выйдешь так быстро.

— Ты так и до полуночи мог просидеть, — покачал головой Аксель.

— Ну, подождал бы, — отмахнулся Максанс. — Что тут осталось, пара часов?Аксель приподнял брови. Но потом вспомнил, что спрашивал изначально.— Так почему сейчас?— Нужно было успеть, — ответил Макс. — Я просто подумал, что завтра утром у тебя совсем не будет времени.— И откуда ты знаешь, что…— Вы же едете в Нормандию. Мне рассказала Анна, — пояснил Максанс, заметив его удивление. — Я написал ей, спросив, дома ли ты, она сказала, что пока да. Ещё предлагала мне поехать с вами.

Не зная, что на это ответить, Аксель просто кивнул. В голову лезли всякие глупости, но он пытался не обращать на них внимания. Не могла же его собственная мать быть в сговоре с Максом? Неужели она соврала, что нужно что-то купить, а все эти покупки были только предлогом выгнать его на улицу? У самого Дане-Фовеля Аксель не решался спросить об этом, не хотел выставить себя идиотом.

Аксель потёр пальцами нос, который стало покалывать, одёрнул куртку, которую даже не застегнул. Мимоходом представил, как сейчас выглядит — встрёпанный, раскрасневшийся, дёрганный, наверное, и волосы стояли торчком как колючки. Он пробовал их пригладить, но у него, разумеется не вышло.

— Ты застынешь, — вдруг встревоженно заметил Макс. Аксель помотал головой, но Макса это, видимо, не убедило. — Чего ты выскочил расстёгнутый? Заматывался в шарф по уши, когда все ходили в футболках, а теперь что? Решил подхватить бронхит?— Хватит вычитывать мне нотацию, — не выдержав, оборвал его Аксель. — Я сам могу решить, когда во что одеваться.— Ну, да, ты ведь завтра станешь уже совсем взрослым, — засмеялся Макс. — У нас есть несколько минут? Точно не превратишься в сосульку?— Да я не такой мерзляк! — запротестовал Аксель.— А Лука не боится темноты, — покивал Макс.— Я серьёзно! Мне не холодно.— А мне вот холодно, — заявил Максанс и нагло сунул правую ладонь в карман его толстовки.

Аксель возмущённо фыркнул и сделал шаг назад — Максу тоже пришлось сдвинуться с места. Тогда Аксель схватился за чужое запястье, Максанс воспротивился, между ними завязалась борьба, которая закончилась мирным договором (но победил, разумеется, Аксель).

Когда они закончили дурачиться, Макс вытащил себе сигарету, предложив ему тоже, но Аксель отказался.

— И что, — спросил он, подождав, пока Макс уберёт пачку обратно, — что ты решил? Поедешь с нами завтра?— Нет, — сказал Макс, сделав несколько затяжек.

— Почему?

— Я не смогу.Не сможешь что? — попытался догадаться Аксель, когда Макс не продолжил, но у него не получилось. — Или из-за чего? Почему ты отказываешься?Аксель, конечно, не думал, что Максанс скажет, что готов ехать хоть прямо сейчас, и неважно куда, но и к такому прямому ответу оказался не готов.Вообще, Аксель всё ждал, что Макс вот-вот выкинет сигарету, выдохнет дым в сторону и навалится на него с поцелуем, как обычно, не спрашивая разрешения, не давая подготовиться к такому развитию событий. Но Акселю это и не было нужно. Он бы растаял сразу, как почувствовал на языке вкус курева. Акселя бы повело от холодных ладоней, слишком знакомой манеры целоваться и ситуации вообще. Когда Максанс ласкал его губы своими, он был везде одновременно: захватывал в плен его рот, прочно обосновывался в мозгах, каким-то неведомым образом проникал за ребра, подгоняя и так бешено колотящееся сердце.

Но сейчас Максанс не спешил целовать его. Он всё ещё стоял перед ним, и Аксель боялся пошевелиться, чтобы не развеять морок. Ему вдруг страшно захотелось оказаться в кровати, молоть языком про разные вариации Луки из каждой вселенной, укладываться по-разному, так, как прикажет Давид, ёрзать на животе от того, что подбородок Макса сильно давит между лопаток. Или прыгнуть ещё дальше в прошлое, в тот день, когда они чуть не разругались, отыгрывая сцену на лодке. Аксель даже был согласен снова пережить съёмки с красками, преследовавшие его днями и ночами, лишь бы почувствовать Макса ещё раз — тяжёлого, наваливающегося сверху. Горячего. Будто забирающего себе насовсем.

Аксель редко ощущал себя беззащитным, но с Максом он был именно таким. И особенно остро он понимал это, когда они оставались без одежды. Акселю казалось, что в такие моменты считать реакции, которые он пытался скрыть, становилось значительно проще.

Но сейчас они не были обнажены — Максанс всего лишь склонил голову, видимо, чтобы сравнять разницу в росте, и смотрел на него так, что Аксель всё равно чувствовал себя голым. Вот какой был толк в одежде, если Макс и так читал все его чувства по глазам?

И почему я решил, что смогу жить без него, — подумал Аксель. — Как я вообще мог добровольно от этого отказаться?Но он это сделал. И теперь Макс, видимо, сообщал своим отказом, что не только принял его решение, но и согласен с ним.— А что ты хотел? Зачем пришёл?— Просто, — ответил Макс.

— Просто? — спросил Аксель. Макс сказал ?да?.

Спасибо, хоть не стал врать, что случайно забрёл в мой район, — подумал Аксель, наблюдая за ним. Дане-Фовель как раз затянулся в последний раз и стал озираться в поисках урны, которая нашлась неподалёку. Акселю пришлось удерживать себя на месте, чтобы не шагнуть следом за Максом, который отлучился на пару секунд.— Я вообще ненадолго. Хотел увидеть тебя и поговорить.— Рад, что помог исполниться твоим желаниям, — попытался пошутить Аксель.— Я тоже рад, — ответил Макс, больше не улыбаясь.Аксель понял, что ему приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него. Надо же, он и не заметил, что оказался настолько близко к Максу.

Но Аксель решил не терять времени на размышления. Он просто подался вперёд, потянулся к нему, коротко коснулся его губ. Почувствовал, как колется чужая щетина, и отстранился через секунду, не получив отклика. Тот ему был и не нужен. Они с Максансом целовались уже столько раз — не перечесть, но именно этот поцелуй дался ему труднее всего.

— А это за что? — тихо уточнил Макс.— На прощание, — так же тихо ответил Аксель. — Желаю тебе доброй ночи.Максанс не позволил ему отстраниться, когда Аксель сделал шаг назад. Макс удержал его, обхватив обеими руками талию, ткнулся носом ему в щёку, словно запоминая, впитывая в себя момент, и только потом выпрямил спину, разжал ладони и отшатнулся сам.Почувствовав, как запершило в горле, Аксель поспешил спрятать глаза. Хорошо, что их красноту можно было списать на холод. В конце концов, через несколько часов начинался январь.— Тогда я ухожу, — выдохнул Максанс и кивнул, безмолвно прощаясь.

Ты только не оборачивайся, — просил Аксель, словно Макс мог его услышать. Он смотрел ему в спину и повторял как мантру: — Пожалуйста, делай, что хочешь, только не оборачивайся. Не смотри на меня. Не делай это ещё тяжелее для нас обоих.

Он даже наивно поверил, что это сработало, но потом Максанс всё-таки обернулся. До этого он шёл посреди пустой дороги, а тут резко свернул к бордюру. Около фонаря Макс притормозил, застыл ненадолго, потом развернулся к Акселю лицом. Обхватил столб рукой и прислонился виском к своей ладони.— Лука, — позвал он. Сделал паузу.

Аксель отсчитал про себя ?раз-два-три?, но Макс молчал, не следовал прописанному Нильсом тексту, поэтому тишина всё затягивалась и затягивалась. Впрочем, Аксель был готов подождать. Они смотрели друг другу в глаза уже примерно вечность, когда Максанс, наконец, сказал:

— Я люблю тебя.— Я тебя тоже, — выпалил Аксель мгновенно. Возможно, чересчур быстро, возможно, громче, чем нужно.

В конце концов, Аксель знал, что Макс задумал, он догадался об этом, как только тот решил пообниматься с фонарём. Вот только оказался не готов к тому, что ответное признание вырвется так просто.Макс улыбнулся ему. Не устало или вымученно, а так, как улыбался в самом начале — до того, как они всё запутали. Максанс продолжал удерживать его взгляд, но потом покачал головой, как будто завершая какой-то внутренний монолог, и помахал ему.В этот раз он действительно ушёл. Не стал оглядываться через плечо, шагать спиной вперёд или вполоборота. Макс шёл, сгорбившись, накинув на вихрастую макушку капюшон толстовки, и Аксель смотрел ему вслед, пока он не скрылся за домом на углу улицы.Стало очень тихо. Ветра не было, из окон почему-то не доносилось никаких звуков, даже фонарь привычно не трещал, мигая с переменным успехом. Акселю вдруг показалось, что он остался один в целом мире. Минуту назад он был с Максом, но Макс ушёл.

Это ощущение, конечно, быстро исчезло. Аксель не знал, что на него нашло, он вообще не считал себя сильно впечатлительным. Да и сейчас он не погрузился в коматоз — даже почувствовал скользнувшую по спине дрожь. Оказывается, на улице в самом деле было холодно.

А так Аксель чётко осознавал происходящее: вот скамейка, вот его дом, вот дорога, вот деревья, безмолвные, тёмные, высокие, вот собственные пальцы, не слушаясь, пытаются застегнуть куртку, вот сигналит машина.В этот момент Аксель и очнулся. Ему пришлось — из машины выпрыгнули Лео с Орфео, коротко обняли его, затормошили, похлопали по спине, стали интересоваться, почему он такой потерянный.

— Который час? — спросил Аксель, вдруг вспомнив, что не сходил ни в какой магазин. Мама, конечно, не разозлится, но ей же нужны было вино, каштаны, груши…— Начало одиннадцатого, — сказал Лео.— Что такое? — принялся допытываться проницательный Орфео. — Что-то забыл?— Я всё забыл, — Аксель потёр лоб. — Мама отправила купить кое-что по мелочи, а я…Лео перебил его:

— Ничего страшного. Здесь — он похлопал ладонью по багажнику, — точно что-нибудь найдётся. У нас с собой куча всего — фрукты, сыр, пицца, шампанское, даже запечённая утка. С черносливом внутри. На кой чёрт он там нужен, я не знаю, как будто вкус может сильно измениться.Лео продолжал перечислять продукты, рассказывая, что они привезли, недовольно зыркал на Орфео, который посмеивался с его тирады, а Аксель думал — как же мне, чёрт возьми, повезло с друзьями.

— Спасибо, что приехали сегодня, — сказал он, когда Лео, наконец, закончил. — Простите, если разрушил ваши планы.— Ничего ты не разрушил, — покачал головой Орфео. — Сейчас соберёшься, и мы поедем к девчонкам. Главное, не застрять где-нибудь в пробке.— Ладно. Но я не договорил, я хотел…— Попросить прощения? Сказать, что не должен был так себя вести? Снова повиниться? — подсказал Орфео.— Наверное, просто признаться в том, что мудак, — подытожил Лео. — Не переживай, Акс, если мы терпели тебя до сих пор, то и дальше как-нибудь выдержим.

— Перестань отталкивать нас, — Аксель хмыкнул, и Орфео сжал его плечо ладонью. — Просто скажи, что с тобой такое.— Со мной всё хорошо, — ответил Аксель. Сейчас он говорил правду. — Уже всё хорошо. Я как-нибудь обязательно объясню, что случилось, ладно?— Как скажешь, — вздохнул Орфео.

— Вот только попробуй слиться, как обычно, — снова влез Лео.

Они поднялись в квартиру, чтобы оставить там продукты и задержались поболтать с мамой Акса. Пожелав друг другу приятного вечера, отправились по машинам — родители уже опаздывали на корпоратив, Орфео же переживал, что они обязательно где-нибудь застрянут. Переживал он не зря — разумеется, они встали в пробку, едва въехав в центр. Орфео ругался на окружающие их машины, на перекрытые улицы, даже на Лео, который предлагал ему выпить шампанского, чтобы расслабиться, а Аксель смеялся, не присоединяясь к перепалке. Ему не хотелось. Мыслями он всё равно был не с ними.Орфео уже почти смирился, что Новый год они встретят, стоя среди бесконечного, без перерыва сигналящего потока машин, когда на телефон Акселя пришло сообщение.Максанс

23:37

Надеюсь, тебе понравился сюрприз

Максанс23:37Там, конечно, такая мелочь, но я решил, что отдам, а уж ты будешь делать с этим, что захочешьАксель23:38Что?Аксель23:38Какой сюрприз?Максанс23:39Ты ещё не видел?Максанс23:40Подожди, ты же не думал, что я пришёл просто посидеть под твоим домом?Максанс23:40Проверь карманыАксель23:41Ты обчистил меня, что ли? Такие подарки ты даришь на дни рождения?Максанс23:42Проверь, шутникАксель похлопал по карманам куртки, достал ключи, бумажник, какие-то смятые чеки, жвачку. Последней он нашёл зажигалку и улыбнулся, сжав её в ладони. Эту он стащил у Макса где-то в ноябре и привык таскать её при себе. Сгрузив всё обратно, Аксель посмотрел даже в джинсах, хотя Макс никак не мог туда добраться — и только пару минут спустя догадался проверить карман на толстовке.Там были кусочек их ?граффити? и смятый листок, расправив который, Аксель увидел скорее набросок, чем рисунок: Макс изобразил их обоих, в парке, под деревом. Они не обнимались как Лука и Элиотт, сидели рядом — Аксель смотрел вверх, а Макс на него.

Аксель попробовал сглотнуть колючий комок в горле, но у него не вышло. Глаза жгло.

Но Аксель продолжал смотреть на это. Он чётко понял, что знает, какое желание загадает меньше чем через полчаса.

Это, конечно, было сущей чепухой, тем, во что верили одни дети. К тому же ещё ни одно из его новогодних желаний не сбывалось, но Аксель подумал, что всё равно это сделает. Он аккуратно свернул рисунок и лоскуток ткани и положил их обратно, посмотрел на свои руки, с удивлением отметив, что пальцы подрагивали. Схватил телефон и набрал сообщение. Нажал ?отправить?.Аксель23:53Спасибо, МаксАксель

23:53Правда, спасибо тебе.С наступающим!Максанс23:55И тебеМаксанс23:55Счастливого Нового года, АксельАксель смотрел на экран и не мог закрыть их переписку. В голове билась одна мысль: это — не конец. Они преодолели какую-то часть пути, но до финала им было ещё далеко. Может быть, позже. Может, в другой раз. Когда они точно закончат играть роли парней, по уши влюблённых в друг друга, и будут уверены в том, кем являются на самом деле.Аксель ничего не слышал и не видел, уставившись в телефон, поэтому очень удивился, когда вдруг понял, что они больше не стоят на проспекте среди сотен опаздывающих куда-то людей, а свернули в такой же забитый, но более узкий переулок. Оказывается, они съехали сюда минут пять назад — а он просто не заметил.

Всё вокруг будто ускорилось и засуетилось. Повсюду всё ещё сигналили. Лео впихнул ему в руки непонятно откуда взявшийся стаканчик, в котором было шампанское, Орфео отмахивался от настойчивости Гарди и висел на трубке с Люси; люди, вывалившиеся из машин на улицу, чуть ли не танцевали, шумели, веселились, радостно кричали поздравления.

Кто-то включил музыку. Кто-то начал отсчёт.Аксель не слушал, как его друзья орут друг на друга, краем уха улавливал чужие громкие тосты и всё время выглядывал из машины. По сторонам смотреть было не так интересно, а вот наверх — да. Через открытое окно виднелись вспышки фейерверков, расцветающие в черноте. Они сияли и переливались разными цветами, гасли почти так же быстро, как загорались.

— Что за чертовщина! — вдруг воскликнул Орфео. — Ну почему сейчас?Аксель развернулся к ним и заметил работающие дворники. Он нахмурился, не понимая, чем Орфео так возмутил начавшийся дождь, и посмотрел на островок света, подрагивавшее освещение от фар.

Потом пригляделся, заулыбался так, что стало почти больно.С неба падал снег.*Frank Sinatra - Let it snow!