Часть II. Служение (2/2)

– Мы занимались любовью лишь дважды, сестра… я всем доволен…

– И я тоже, но… была одна девушка в твоих покоях…

– Ты, бесстыдница, значит, наблюдала… – Чезаре улыбнулся.

– Хм, да… виновата… – Лукреция взволнованно опустила взгляд на свои руки, потом подняла его обратно на брата, и на лице её было написано искреннее недоумение и настоящее желание знать ответ. – Её лицо было… вжато… в твой пах, и ты… – девушка покраснела ещё сильнее… – и ты выглядел так, словно пред тобой открылись врата рая, уже завлекающие тебя ступить за них… Что она делала с тобой, брат? Наступила очередь Чезаре краснеть.

– Сестра, ты шутишь? – удалось ему сказать сквозь полузадушенный смешок.

– Нет, – Лукреция оказалась убийственно серьезна.

– Ах, – Чезаре позволил себе расхохотаться. – Что это будет за неделя…

*

Два дня спустя Чезаре прибыл в Ватикан, чтобы встретиться с отцом.

– Ах, Наш сын! Возвращение живого сына гораздо лучше, чем получить мертвых принцев в качестве подарка, – объявил Родриго, крепко сжимая сына в объятьях.

– Я не принц, отец, – недовольно ответил Чезаре.

– Пока нет, – с улыбкой ответил ему отец, отпуская. – Как Наша дочь? Она уже устроилась в своих покоях?

– Ей здесь нет.

– Что? Что ты имеешь в виду? Где же она тогда? – Она осталась во Дворце Орсини, и я здесь не задержусь, так как должен вернуться к ней.

– Что это за безумие? Мы приказываем тебе вернуть её домой, Чезаре, прямо сейчас. Разве ей не станет легче от любви и беспокойства её Святого Отца?

– Нет, если она будет видеть всё, что творится в голове нашего Святого Отца, так же ясно, как и я, – прошипел Чезаре в ответ. – Если ей придется понять, что именно ты навлек на неё эту страшную напасть, от которой она может никогда не оправиться! Она любила его, знаешь, – зло добавил чезаре, – она оплакивает его, и ты дашь ей время погоревать, прежде чем снова поставишь свои мечты на первое место и выдашь её замуж ради очередного союза.

– Какого союза? Разве Мы сказали хоть словно о союзе? – слабо запротестовал Родриго.

– Это необязательно говорить вслух. – Чезаре, – Папа явно рассердился из-за таких слов. – Почему ту Нас так оскорбляешь? – В мои намерения не входили оскорбления, Святой Отец, я лишь хотел прояснить, что на первом месте у меня интересы Лукреции, особенно, в такие темные времена.

– Значит… ты собираешься удерживать её во дворец вдалеке от Нас? Присматривая за ней? Ты и только ты один? Почему ты даже не пригласил её мать?

– Тебе хорошо известно, что её матери нужно приглядывать за Джованни.

– Хм… – Родриго явно что-то подозревал, глядя на сына с прищуром.

– Она ещё не готова показать своё горе миру, ей нужно время, Святой Отец, чтобы она смогла прибыть на поминальную мессу по её возлюбленному супругу. Молись, чтобы ей хватило сил продолжить жить дальше. Ты задолжал ей хотя бы это, она прошла через многое, – это было больше похоже на приказ, чем просьбу.

–Хм… – Папа пробурчал что-то себе под нос и продолжил, – а ты? Что с твоей победоносной кампанией? Остатки Романьи ждут твоего триумфального возращения.

– Романья дождется, будь уверен, Святой Отец.

Двое мужчин попытались переглядеть друг друга.

– Ты должен даровать мне титул Папского Гонфалоньера, но сейчас не лучший момент для праздника, не согласен? – Чезаре первым нарушил установившуюся тишину.

Родриго не нравился командирский тон Чезаре, но он принял истину в словах сына: – Чезаре, Мы не хотим спорить из-за этого… – голос и выражение лица Папы смягчились.

– Мы и не спорим, отец, – а вот тон Чезаре оставался злым и резким.

– Да, ладно, тогда до поминальной мессы. Передай Нашей дочери Нашу любовь и скажи ей, что Мы возносим за неё молитвы, – наконец, сдался Родриго со вздохом. Чезаре зло кивнул и покинул отца. Ему предстояло увидеться с ещё одним человеком, прежде чем он вернется к сестре.

*

– Чезаре Борджиа… – её голос окутывал подобно дорогому шелку, пронизанный соблазнами. – Пожалуйста, скажите мне, что вы пришли избавить меня от страданий, – её сладкая улыбка была лживой, уголки губ отчаянно пытались оставаться приподнятыми.

– Это не по мне, графиня.

– Мне нет дела, что вам подходит, а что нет, Ваше Превосходительство, – её голос был полон гордости и спокойствия. – Я лучше попаду в ад и стану любовницей демонов, развлекая их историями о Папе Борджиа, так как никто из них даже не сравниться с вашим отцом. Поэтому демоны не смогут придумать ничего хуже того, что ожидает меня в руках нашего Папы, – единственная слеза скатилась по её щеке, и Чезаре отреагировал на это лишь недовольным взглядом и насупленными бровями. Однако, в конечном итоге, он вздохнул и подошел к клетке, заставив женщину сразу же отвернуться.

Чезаре достал ключ и открыл дверь в клетку, протягивая руку: – Катерина… – он мягко позвал узницу по имени.

Она поняла, что совсем не может двинуться, да и у неё не было никакого желания, чтобы Чезаре увидел больше ещё слез, поэтому женщина отчаянно пыталась собраться.

– Катерина, – вновь прозвучало её имя на этот раз не громче шепота. – Я здесь, чтобы проводить вас в достойные вашего статуса покои.

– В темницу. Называйте вещи своими именами, потому что я не собираюсь обманываться, – наконец, зло ответила графиня Сфорца, но она всё ещё не могла взглянуть на своего неожиданного посетителя.

– Я обещаю вам, что мой отец не причинит вам вреда, – сказал тогда Чезаре. Катерина обернулась на собеседника, и лицо её было искажено яростью.

– Ты не можешь обещать подобного, и ты знаешь это! Ты был здесь и видел выражение лица Папы, когда он отводил меня сюда… – И вы почти откусили ему палец, миледи, – весело проговорил Чезаре.

– Я бы откусила и больше, если бы не была в цепях, а после заставила бы твоего отца подавиться тем, что мне удалось откусить! – Катерина, успокойся и пойдем со мной, ты сможешь отдохнуть.

– Тогда просто убейте меня сейчас, Ваше Превосходительство, – попросила женщина, но всё-таки взялась за протянутую руку.

– Я не оставлю ваших детей сиротами, Графиня.

– Ах… если бы только вы были также добры, когда дело касалось моего Бенито…

– Катерина…

– Вы стольким принесли смерть, Чезаре Борджиа… Отказывать в моей просьбе сейчас – наивысшее проявление жестокости.

– Вы перестанете так думать, когда вас освободят, Графиня, – ответил он ей довольно жестко.

– Поэтому вы оставите меня выслушивать оскорбления и терпеть унижение от вашего отца.

– Я скажу вам вот что, миледи, – он склонился к ней, чтобы говорить прямо на ухо, пока провожал прочь от подземелий, – в ваших новых покоях нет ни цепей, ни кандалов. Уверен, если на Земле и существует человек, способный заставить моего отца бояться, это вы, Тигрица.

– Ах… от обещаний безопасности от пожеланий самозащиты. Если только вы не оставили мне кинжал под подушкой, вам остается лишь желать мне удачи, ЧезареБорджиа, – весьма горько отреагировала графиня.

Чезаре отвел Катерину в её покои в Замке Святого Ангела, а после поспешил обратно в дворец Орсини прямо в ласковые руки сестры.