1. Молодой крокодил желает познакомиться (1/1)

…За окнами была непроглядная ночь. То есть, конечно, вечер, но он обычно ложился рано. Полезная привычка. Режим, как и спорт, собственно, был в его жизни чуть ли не с младенчества. В три года отец поставил маленького Гену на лёд в крохотных ботиночках с сияющими лезвиями. В шесть – привёл за руку в хоккейную секцию. Мама, правда, настаивала на фигурном катании, но кто ж её слушать станет! И отец, и дед в один голос гудели: ?Не-е-ет!? Никаких танцев на льду. Только хоккей, только хардкор. Пусть настоящим мужиком растёт.Ага. Вырос уже. Супер. Супер-супер-супермен. Толку-то!Играл в юниорской команде. Сборы, разъезды – от дома отвык, от рук отбился. Острую жажду адреналина избывал в игре и в гонках на мотоцикле по ночному шоссе. Но и этого было мало, он часто и беспричинно ввязывался в драки. Впрочем, почему беспричинно? Были поводы – ох, были…Из юниорской команды Геннадий Калугин перешёл в молодёжку, поездил по заграницам, посмотрел на матушку-Европу из окна автобуса. Набрался впечатлений – как оказалось, на всю оставшуюся: ничего нельзя планировать, предполагать. Надеяться нет смысла.В основной состав он так и не попал. Долго восстанавливался после травмы. Деньги от продажи мотоцикла (точнее, того, что от него осталось) ушли на лечение и реабилитацию. Гена вернулся было к родителям, но заново притираться к практически чужим людям было тяжело. Морально уставал от матери с её ЗОЖ-активностью; от вечно бубнящего, читающего нотации отца. Рванул снова в столицу, там работал то охранником в сетевом супермаркете, то гардеробщиком в театре. Тренером в детскую хоккейную секцию его не взяли – требовалось педагогическое образование. Можно было восстановиться в институте, который бросил, отучившись три курса, но… Но. Без объяснения причин. Не захотел – и точка.Вместо вуза Гена оказался, соблазнившись красочной рекламой в метро, на шестимесячных курсах массажистов. В итоге приобрел много полезных навыков, получил сертификат (который без специального медицинского образования можно было только повесить на стенку) и познакомился с симпатичным раздолбаем Пашкой, с которым они прожили душа в душу два года и расстались по взаимному согласию.Эту работу, кстати, он получил не без Пашкиного участия. То ли его родственница, седьмая вода на киселе, то ли подруга мамы открыла в ?дальнем Подмосковье? фитнес-центр. Ей до зарезу нужен был тренер. Гена приехал в захолустный Верхневолжск, прошёл собеседование и был принят. Про корочки педвуза не спросили: работать предстояло не с детьми – с совершеннолетней молодёжью обоего пола, но больше со старухами и скучающими дамочками. Мужчин от двадцати пяти до пятидесяти среди клиентов фитнес-центра практически не наблюдалось. Видимо, предпочитали заниматься спортом традиционным для российской глубинки способом: с пивом, на диване, перед телевизором, где включен канал ?Матч-ТВ?. А жаль…Сложив аккуратной стопкой собранные с пола гимнастические коврики и пристроив на подоконнике забытую кем-то из клиенток пудреницу, он повернулся к зеркальной стене и не в первый уже раз рассмотрел себя в полный рост. Он был высокий, стройный. Чёрная узкая майка и обтягивающие шорты отлично подчёркивала мышечный рельеф. Седина в светлых волосах почти незаметна. Небольшой шрам над левой бровью придавал мужественности тонким чертам его лица, как и нос, который обзавёлся пикантной горбинкой после перелома. Золотисто-карие глаза хитро прищурены, белозубая улыбка адресована всему миру. Эх, какая красота пропадает!– Ген, ты скоро? – окликнул его из коридора второй тренер – Валера. Улыбка в зеркале моментально сменилась привычной угрюмо-кислой рожей. Валера, блин… Поздно вечером они работали поочерёдно, но в четверг выходили вдвоём: почему-то именно этот день недели был весьма популярен для тренировок. Сама директриса занималась в дневное время с группами активных пенсионерок. Гена иногда смотрел на них и ностальгически вздыхал – божьи одуванчики в тренировочных костюмах все, как одна, были похожи на его маму.– Гена!У входа в зал гремела ведром уборщица. Нестерпимо хотелось оказаться в уютной квартире: включить телевизор и уснуть под его ненавязчивое бормотание. Нет, сначала в душ – дома, а не здесь. И сожрать что-нибудь калорийное. Из-за плотного графика занятий пришлось сегодня питаться йогуртом и мутной бурдой из автомата в холле, по недоразумению называемой гордым именем кофе. В то же время Гена старательно не торопился: опоздать на автобус, чтобы не слушать всю дорогу занудливую болтовню Валеры, – это ли не счастье. За неимением лучшего. Получасовая пешая прогулка. Свежий (относительно) городской воздух. Тридцать минут тишины.Валера был тренер неплохой (тут, как и про воздух, следовало бы добавить – относительно). Правда, что называется, сапожник без сапог – может, и были у него когда-то кубики пресса, но сейчас поверх них наметилось пивное пузико, а по-младенчески пухлые щёки мужчины в каждой бросившей на него томный взгляд женщине будили материнские чувства. Валера был давно и счастливо женат; его сыновья тринадцати и пятнадцати лет ходили в школьную секцию единоборств, где престарелый преподаватель ОБЖ учил их приёмам самбо, выдавая оные за джиу-джитсу, а дочка-второклассница танцевала на сцене местного дома культуры в принцессиных платьях. Казалось бы, чего ещё надо? Однако – со скуки, что ли – Валера отчаянно флиртовал с клиентками и любил перед Геной похвастать своими победами на любовном фронте. Большей частью врал, наверное. Раздражал чрезвычайно.Избавиться от общества Валеры не удалось. За какие грехи ему наказание? Гена не мог таких и выдумать. Вообразить даже не пытался, что надо сотворить, чтобы явилась кара небесная – капитальный вынос мозга в процессе поездки в тряской маршрутке. Хорошо, что навязчивый коллега на чай-кофе не напросился. То есть, напрашивался, но… нафиг-нафиг.Однако дома тишина, казавшаяся недавно такой желанной, начинала угнетать. Была пугающей. Призывала ненужные мысли: например, о собственной никчёмности, никомуненужности; о бессмысленности вот этого всего, что привычно называлось коротким злым свистящим словом ?жизнь?. Гена старательно создавал шумовой фон: включал телевизор, не особо вникая, что за программа на экране; гонял на компе музыку – преимущественно сквозящие болезненной сорванностью нервов песни Высоцкого или разной степени долбанутости русский рок: то ?Агату? и ?Наутилус?, то ?Гражданскую оборону? и ?Красную плесень?. Редко-редко выдыхал на старых бардах – Окуджаве с его арбатским лиризмом, щемящем двуголосье Никитиных. Иногда под крепкий чай с кардамоном и ложкой коньяка неплохо заходил дребезжащий, как осенняя муха в двойных стёклах закрытых на холода окон, голос Гребенщикова:?Се-ре-бро Гос-пода моего…?Случалось, и сам негромко и хрипло пел под гитару, лениво перебирая струны. Слушателей не было, потому не особо и хотелось музицировать.Не с кем было поделиться итогом раздумий, которые захватывали его вдруг посреди песни, или фильма, или тупого, но при этом нестерпимо притягательного ток-шоу. Причём, часто с темой увиденного-услышанного его мысли и не были связаны: приходила в голову какая-то непотребная ахинея, и её непременно надо было озвучить, проговорить вслух. Гена бродил по двум маленьким комнатам и кухне квартиры, за съём которой раз в месяц отваливал добрую часть тренерской зарплаты, и бубнил тихо, сам с собою, рискуя быть принятым за сумасшедшего. Никто его психом не считал, конечно. Некому было. Грёбаное одиночество!Да, наверное, именно нехватка общения, каких-то связей и отношений именно духовных, а не телесных сподвигла его сегодня оставить анкету на сайте знакомств. Впрочем, он и раньше находил парней через интернет. Для секса, не для разговоров. И не в этом городке. Ездил в Славск – областной центр, снимал по объявлению комнату с почасовой оплатой, приводил юношей, которые оказывались вовсе не похожими на выставленное в сети фотоизображение. Некоторые из них требовали деньги за свои услуги. Платил – куда деваться. И щедро угощал коньяком, фруктами, шоколадом. Утром варил кофе – маленькую ?походную? турку и пакетик собственноручно смолотых зёрен возил с собой. Забивал номера в память мобильного телефона. Ни одному не перезвонил. Всё не то. Все не те.На этот раз он указал Верхневолжск и текст составил не такой, как раньше. ?Молодой кроко…? Тьфу! Крокодилом его прозвали на массажных курсах – за угрюмость и пристрастие к зелёным свитерам. Да ещё из-за имени, само собой. Кличка просочилась в фитнес-центр, видимо, благодаря Пашкиной болтливости. Гена услышал случайно, как директриса и Валера в разговоре между собой его так называли. Возмущаться не стал. Ему даже нравилось: крокодил – суровая зверюга. Рептилия, то есть. В реальности, конечно, а не в мультике, где его тёзка с длинной зелёной мордой ходит с гармошкой и в шляпе, этакий интеллигент-фольклорист.В детстве ему песня из этого мультика нравилась: ?Медленно минуты уплывают вдаль, встречи с ними ты уже не жди?. Только он, читать-писать не умевший, воспринимал два слова в одно: медленноминуты.В такие медленноминуты иногда начинала превращаться вся его жизнь: она действительно уплывала в какую-то голубую даль, сочилась сквозь пальцы, не оставляя следа, и если не остановить…Всё, хватит! Без крокодилов всяких.?Молодой человек спортивной наружности и без вредных привычек познакомится… или желает познакомиться; трудно решить, как лучше сказать… с парнем или девушкой… с мужчиной или женщиной, может быть?.. для общения, дружбы и, возможно, серьёзных отношений?.Ну, вот. По крайней мере, если у кого-то возникнут ненужные вопросы, всегда можно объяснить: с мальчиками я дружу, а с девочками – всё остальное. На самом деле наоборот. Кому надо – поймут. По крайней мере, назойливых девиц можно будет отпугивать угрюмым видом и классической еврейской скупостью. Казалось бы – откуда? На вид вполне себе блондин-европеец, в паспорте русская фамилия. А вот прабабушка по маминой линии была еврейка. На гимназическом чёрно-белом, отпечатанном на толстом картоне фотоснимке – точёная шея с кружевным воротничком, тонкие губы, острый нос, глаза-миндалины, тёмные косы кренделем. Фая Финкельштейн. До революции это было, которая семнадцатого года. Тысяча девятьсот. Сто лет назад, с ума сойти.Так, стоп, не отвлекаться! Возраст указал реальный. Зачем врать? Да, он выглядит моложе своих паспортных лет, но если это не встреча на один раз, то всё равно понятно будет, что… ну, не очень уже темпераментный. Хм, можно подумать – это самое главное. А… что тогда? Чем он привлекателен? Не миллиардер, не политик, не лицедей. Даже спортсмен из него мало-мальски известный не получился. Кто сейчас помнит Калугина из молодёжки? Сколько лет-то прошло? Вот-вот. И собеседник не аховый: часто молчит, замыкаясь в себе, или бубнит под нос что-то заумно-философское. Так что если и захочет кто познакомиться с одиноким Геной (что маловероятно), то надолго не задержится, сбежит без сожаления. Ну и пусть. Попытаться-то можно. А вдруг?Гена так разволновался, что решил заварить себе чай с мятой. Щедрой горстью насыпал в заварку мелкое травяное крошево. Неторопливо глотнул напитка, обжигающего и холодящего одновременно. И, загрузив фотографию, принялся ждать.?…Лучшее, конечно, впереди?.Он допил чай, посмотрел пару серий ?Интернов? по ТНТ, не особо вникая в сюжет (мелькает перед глазами – и ладно), разогрел котлеты с гречкой, решив зачем-то поужинать во второй раз. Спать не хотелось. Его трясло, и мята не помогала. Режим летел к чертям. Следовало бы принять успокоительное посильней безобидной травки для бабушек, но в его аптечке такого больше не наблюдалось. Во избежание, так сказать. Ибо нефиг.Вернулся на сайт знакомств. Ничего. Глухо. Совсем. А-а-а, нет… в смысле – есть. Есть одно подмигивание! Дрожащими пальцами набрал и отправил сообщение девушке по имени Галя. Точнее, женщине – судя по возрасту. Тридцать восемь – это что вообще, температура любовной лихорадки? Ведь не может же это быть количеством лет? Дурацкую шутку Галя оценила. От приглашения в кино отказалась, написав, что предпочитает посмотреть какую-нибудь старую добрую комедию в уютной домашней обстановке. Извинилась – мол, не может пригласить к себе, живёт в одной комнате со старенькой мамой. В общем, напросилась в гости. Ну… ладно. На фотографии Галя была платиновой блондинкой с милыми ямочками на пухлых щеках. В пятницу тренировки заканчивались не очень поздно, а в субботу у Гены был выходной. Не по причине его иудейских корней, а просто сложилось так. В воскресенье после обеда всё становилось уже довольно напряжённо: шесть получасовых индивидуальных занятий на тренажёрах с дамочками плюс вечерняя группа аэробики. Ужас какой-то. В общем, Гена сообщил адрес, назначил время встречи (пятница, девятнадцать часов), получил в ответ обещание маминых пирожков с яблоками и… нет, не выключил компьютер. Потому что заметил ещё одно сообщение и потянулся курсором к мерцающему значку на мониторе.Сообщение было: ?Привет? со скромной скобочкой-смайликом от какой-то Саши двадцати шести лет. Какой-то? Или всё же…Фотка в профиле была явно ?не родная?: малоизвестный смазливый киноактёр, но имелись в наличии ещё несколько снимков без лица, и обнажённое до пояса мальчишеское тело вызывало приятное впечатление. Не качок, но и не дрищ, этакая золотая середина. Гена полюбовался смуглой спиной с трогательно торчащими, как крылышки, лопатками и аккуратной туго обтянутой узкими джинсами задницей. Пожалел, что историю с Галей нельзя отмотать назад, – дамочка была уже не в сети, да и некрасиво вот так посылать человека, жаждущего духовного общения, только по той причине, что сам вдруг возжелал чего-то иного. Или кого-то, х-ха… Торопливо написал привлекательному Саше домашний адрес и приглашение заходить завтра в семь. ?Завтра – в смысле сегодня?? – резонно уточнил собеседник. Четверговая бессонная ночь незаметно перетекла в утро пятницы. Немудрено запутаться. За окном брезжил мутный рассвет, кстати.?В субботу?, – отпечатал Гена. И, вырубив комп, вырубился сам.