ЧАСТЬ I. Время открытий. 1/1 Долгое путешествие (1/1)

Стоило спрыгнуть с лошади, как Леда по щиколотку провалился в придорожную грязь и, на мгновение устало закрыв глаза, тихо выругался. В дыре, куда их привела служба, брусчатки не было даже на центральной площади, и, хотя там и тут еще виднелись островки грязного, подтаявшего по краям снега, большая часть улиц превратилась в непроходимое болото.Казуки, наблюдавший за ним из седла собственной лошади, только усмехнулся и зачем-то покачал головой – как будто решил вообще не спешиваться и сам с собой согласился.– Ну наконец-то, наконец-то вы приехали, – суетился вокруг маленький лысоватый человечек, весь внешний облик которого – подобострастный взгляд исподлобья и согнутая спина – выражал исключительно готовность угодить. – Мы так ждали, так волновались. Шутка ли, такое чудовище поймали…На манеры Леде грех было жаловаться, он никогда не позволял себе пренебрежения к низшим по чину – и если уж на то пошло, человек перед ним формально ниже не был, тоже младший храмовник, как и сам Леда, пускай и был намного старше его и служил на самой границе страны в Создателем забытой глуши. Однако с дороги совсем не осталось сил – Леда в принципе не любил ездить верхом, но ранней весной тракты и тропы по всей стране раскисали от талого снега, а в этом году особенно рано: конец зимы выдался на редкость теплым и солнечным, потому выбирать транспорт не приходилось. Говорить не хотелось, Леда надеялся как можно быстрее решить все вопросы и сегодня же отправиться в обратный путь, но, чтобы перебить поток едва ли связных приветствий младшего храмовника города Ярны, куда они с отрядом прибыли из столицы, Леда все же произнес:– Неделю тащились. Как заехали в Эйдалию, дорог, считай, вообще не осталось.– Понимаю-понимаю, – младший храмовник, имени которого Леда при знакомстве не запомнил, энергично затряс головой на тонкой шее. – Далеко мы от столицы, не доходит до нас того… Обеспечение.Осекшись, он замолчал, а Леда, как и полагается, смерил его строгим взглядом, отчего человек не то что смутился, а как будто даже испугался и уставился в землю – о чудо – наконец умолкнув."Храмовникам из столицы никто не доверяет. И никто не любит", – констатировал про себя Леда, впрочем, без особой досады. Едва ли кто-то хорошо относился к проверяющим из главного Храма: выраженное вслух недовольство на то, что наибольшей из областей страны – Эйдалии – не хватало денежного снабжения, вполне могли расценить как речь власти неугодную, что, в свою очередь, могло лишить не в меру разговорчивого человека чина. А то, что конкретно в этот раз столичный младший храмовник с отрядом прибыл вовсе не с проверкой, в расчет не бралось.– Это она, да? – неуклюже попытался сменить тему храмовник Ярны, во все глаза уставившись за спину Леды с преувеличенным восторгом. – Магическая повозка?..Последние слова он произнес благоговейным шепотом, и Леда, зачем-то оглянувшись, будто не знал, о чем речь, даже поморщился от досады. Магическая повозка, как высокопарно ее окрестили, была редкостью для Ярны, тогда как в столице подобным мало кого можно было удивить, и в народе называлась отнюдь не поэтично – банкой. После того как один не в меру предприимчивый изобретатель придумал закупоривать продукты питания в металлические жестянки, чтобы обеспечивать стражников на границах страны провиантом, название "банка", которая как бы закупоривала магию помещенного внутрь волшебника, приклеилось к повозке как к родной, пускай внешне та больше походила на коробку. Безобразную черную коробку с маленьким решетчатым окном.– Она, – с опозданием вздохнул Леда. – Из-за нее и задержались.Укрытая магическими чарами и облепленная со всех сторон защитными артефактами, уродливая карета всю дорогу застревала в каждой выбоине и канаве. Порядком раздосадованный, уже доведенный начальник отряда стражников Казуки орал до хрипоты на своих подчиненных, когда те пытались вытолкать громоздкую конструкцию на относительно сухое место, и сам на себя заметно злился за этот крик – толку от него всяко было мало.Собеседник Леде не ответил, он продолжал разглядывать повозку и даже восторженно поцокал языком, выражая одобрение, потому пришлось вернуть его в реальность.– Где вы его держите? – строго спросил Леда. – Мы не собираемся задерживаться, хотим отправиться обратно сразу после обеда.– Конечно, конечно, – опять зачастил местный храмовник; у него была дурная манера постоянно повторять одни и те же слова, – прошу вас, здесь буквально в двух минутах, – и сделал приглашающий жест рукой, зашагав при этом почему-то в противоположную сторону.Миссия, которую возложили на младшего храмовника города-столицы Синальда всего-то неделей ранее, была почетна и ответственна. В особенности ее важность повышалась в глазах Леды из-за того, что поручали ему подобное впервые. В маленьком городке Ярна, что находился на самой границе Атламонда, местными храмовниками был найден и задержан опасный преступник – маг-некромант. Точнее, Леде было отрадно думать, что маг именно опасен, а то, что он преступник, следовало по умолчанию – волшебники были вне закона только лишь из-за своего дара. Правда, некоторые из них могли жить и работать в стране, но исключительно после получения специального разрешения, подписанного самим Правителем.Однако пыл и восторги Леды почти сразу остудил Соно, старший храмовник и непосредственный его наставник.– Ничего особенного, – сухо сказал он в привычной манере, когда вызвал Леду к себе для дополнительных пояснений. – В Ярне издавна жил один древний магический род – некроманты. Судя по всему, это младший их отпрыск, который каким-то чудом сбежал во время облав революционеров. По возрасту вроде бы подходит. По документам на тот момент ему было лет восемь. Сомневаюсь, что, прячась где-то все эти годы, он смог постичь свою богомерзкую науку – некромантию.Последнее слово Соно презрительно выплюнул, а Леда постарался сохранить непроницаемое выражение лица: самого его передернуло, некромантия Леде казалась чем-то особенно гадким, отвратительным и слишком тревожным, чтобы говорить о ней столь пренебрежительно.После революции, о которой упомянул Соно, когда обыкновенные люди, простые и честные, свергли многовековую диктатуру магов и сами взялись за правление, прошло семнадцать лет. Леда вскользь отметил, что некромант, угодивший в руки его союзников, был примерно одного возраста с ним самим – когда грянул переворот, изменивший историю страны за какие-то месяцы, Леде тоже было всего восемь.– Я отправил послушника в большой архив, – продолжал Соно, задумчиво поглаживая подбородок и глядя в окно, а Леда, застыв, смотрел на его профиль и слушал. – По отчетам вся семья некромантов была казнена на месте, в том числе дети, трое мальчиков, и их беременная мать. Однако теперь по всему выходит, что вышла ошибка – один из сопляков выжил.В выражениях Соно никогда не стеснялся, когда речь шла о магах. До Леды доносились слухи, что во время революции у него погибла то ли жена, то ли невеста, и с тех пор он обозлился на магов не только по идейным причинам, но и по личным. Так ли это на самом деле, Леда не знал – спрашивать было неловко, а наставник делиться личным не торопился. Знал Леда только то, что семьи у Соно не было и жил он лишь своим долгом.– Допросить, к сожалению, некого, – тем временем продолжал старший храмовник, и, хотя взгляд его был устремлен на улицу, едва ли он видел прекрасный сад, разбитый вокруг дворца, пока еще голый, но залитый солнцем. – Человек, подписавший тот отчет, погиб через пару месяцев, и кого они там на самом деле казнили, уже не узнаешь. Возможно, пойманный маг вообще из другого клана, но с этим мы разберемся здесь, на месте.Дальнейшие распоряжения Соно сделал больше для формы – Леда и без того знал, что ему предстоит сделать, пускай пока только в теории.

Мага следовало доставить в Синальд на дознание в главный Храм, уже тут выяснить, кто он и что он, чем занимается, не участвует ли в Магическом Противостоянии – так называла себя небольшая группа колдунов, уже не первый год пытавшаяся вернуть себе власть – безрезультатно, разумеется. Дальнейшая судьба пленника зависела от его ответов, но, как правило, все они заканчивали одинаково – с петлей на шее на главной площади столицы.

Леда никогда никому не говорил, что показательные казни лично ему кажутся чем-то излишним в век просвещения, наступивший после того, как был свергнут анахронизм – магическая власть. Однако его мнением никто не интересовался, да и следовало признать, что публичность, с какой храмовники избавлялись от своих врагов, держала в разумном страхе всех, кто желал помешать новой власти вести страну к светлому будущему.Итак, чтобы пойманный волшебник никого не уничтожил по пути, на него еще в Ярне был надет обыкновенный для таких случаев артефакт – внешне он чем-то напоминал собачий ошейник, однако сила его была в том, что маг терял способность ворожить, а заодно видеть, говорить и быстро передвигаться. Ирония заключалась в том, что такие артефакты в свое время создали сами маги, чтобы сдерживать себе подобных – ведь и среди своих собратьев они находили преступников. Большая часть магов уже давно была уничтожена, а их артефакты – не только антимагические, но и многие другие – почти два десятка лет продолжали служить их заклятым врагам, храмовникам, одержавшим в свое время победу.– Возьмешь с собой банку... – добавил Соно и, поморщившись, поправился: – Антимагическую карету.– Будет сделано, – кивнул Леда.– И шесть стражников со старшим во главе. Вряд ли мальчишке-некроманту придут на помощь ему подобные, а вот обычные оборванцы могут и напасть. В провинции нынче неспокойно.В провинции, как выразился Соно, а если попросту – на периферии, всегда было неспокойно, сколько Леда себя помнил, и сейчас при новой власти лучше не стало."Пока что не стало", – мысленно одернул себя Леда.По весне находилось немало голодных крестьян, бандитов, просто нищих, сбившихся в небольшие отряды и грабивших путников. Урегулировать этот вопрос пока не получалось, страна еще не до конца оправилась после военного переворота – на все попросту не хватало казны, но Леда верил, что при своей жизни успеет увидеть цветущий Атламонд. Он сам прикладывал усилия на благо родины.В тот же день, несмотря на то, что он уже клонился к вечеру, младший храмовник Леда, небольшой отряд во главе с Казуки и – позже неоднократно проклятая – антимагическая "банка", запряженная двумя лошадьми, отправились в Ярну, чтобы конвоировать в Синальд мага-некроманта.Сарай в тупиковой, явно нежилой улочке, к которому привел его собрат-храмовник, выглядел жалко и неказисто. Леда отрешенно отметил, что не стал бы в таком даже лопату хранить, не то что прятать опасного преступника. На покосившейся двери с неровно подогнанными досками болтался обыкновенный ржавый навесной замок.– Одну минуту… – пробормотал храмовник, ковыряя кривым ключом скважину.

Жалобно скрипнув, замок поддался, хлипкая дверь сразу отошла, повиснув на разболтанных петлях, и Леда смело сделал шаг вперед, внутренне при этом напрягшись.Много позже, вспоминая, что он подумал в тот момент, когда увидел практически пустой сарай перед собой, Леда отмечал, что это было удивление. Точнее – слабое интуитивное чувство какой-то неправильности, которую уловило подсознание, но которую не мог четко зафиксировать и облечь в слова его ум. Что-то было не так.У задней стены, забившись в угол, сидел, скрючившись, человек, одетый в трудноописуемые серые лохмотья. На звук открывшейся двери он вскинул голову, и первое, что отметил Леда, это его слепые глаза – в них словно плескался серый студень. Леде доводилось слышать, что такие глаза бывают у утопленников, но сам не мог знать доподлинно, так ли это на деле – в своей жизни он видел не так уж много покойников, и утопленников в их числе не было.Все правильно: антимагический ошейник так и действовал, маг терял зрение, пока артефакт был на нем. И все же…Сцена длилась секунды, Леда вдохнул и выдохнул, когда за спиной раздался голос:– Тьфу. Это что, и есть ваш страшный некромант?Когда подоспел Казуки, Леда не услышал, теперь же бросил на него короткий взгляд через плечо. Главный стражник пялился на новоявленного колдуна насмешливо, даже весело, откусывая от хлебной горбушки, которую невесть где раздобыл.– Это ошибка, – вдруг хрипло проскрипел человек перед ними, попытавшись подняться и вновь осев на пол. – Вы ошиблись…И закашлялся от того, что давно не разговаривал.Как ошпаренный Леда отскочил от двери и развернулся всем корпусом, грозно надвинувшись на своего сотоварища храмовника.– Да вы издеваетесь! – почти прошипел он, чувствуя, как по-змеиному сужаются собственные глаза. – Вы почему не надели ошейник?!Вдруг до Леды запоздало дошло, что именно его смутило в первый миг. Миска, похожая на ту, что ставят скотине на заднем дворе, и ведро рядом для естественных нужд – вот что стояло поодаль от плененного мага. Предметов, которых здесь не должно было быть. Обездвиженный ошейником человек находился в полузабытье, он мог с горем пополам идти – не без поддержки посторонних, возможно, вяло и односложно отвечать на вопросы, но что точно у него пропадало, так это простые человеческие потребности вроде необходимости употреблять пищу.– Так надели же, – перепугался храмовник, вжав голову в сутулые плечи и попятившись назад. – Надели…Леда уже и сам понял, что сказал глупость – он заметил неприметную полоску кожи на шее пленника и видел его жуткие ослепленные магией глаза. Но почему тот мог разговаривать?– Откуда бы у нас взялись годные артефакты? – запричитал храмовник, будто услышав непроизнесенный вопрос Леды. – Хорошо хоть такой сыскался, испорченный…– Испорченный? – Леда сам не замечал, что повышает голос. – Испорченный артефакт?"А так вообще бывает?" – мелькнул в голове вопрос. Могут ли портиться артефакты?– А я почем знаю, какой он! – почти взвизгнул храмовник, голос которого заметно повысился. – Какой был, такой и надели. Ему лет двести, наверно, ошейнику этому. Валялся без дела – откуда у нас маги возьмутся, чтобы пользоваться им? И мы сразу поняли, что он не работает как следует, но некромант ослеп и вроде больше не колдует…– Вроде?! – Леда редко выходил из себя, но сейчас чувствовал, что его почти трясет. – Проклятье, так почему же вы не сообщили?! Я бы привез нормальный артефакт!Употреблять подобные слова храмовникам уж точно не годилось, но проклятье вырвалось само, и Леда едва ли это заметил.– Как не сообщили? – теперь уже неподдельно возмутился храмовник. – В первый же день и отправили депешу в столицу! Мол, так и так, не имеем в своем распоряжении магических артефактов, опасаемся, что маг не повязан как следует – требуется ваша помощь. Вы что же, не получили?Храмовник не врал, Леда был в этом уверен, когда смотрел в его маленькие перепуганные глазки, и вот теперь растерялся. Ни о какой депеше он не слышал. Быть может, она задержалась в пути, и их небольшой отряд отбыл раньше, чем Соно получил ее?– Да ладно вам, – примирительно произнес Казуки, который все это время, не переставая жевать, переводил любопытный взгляд с одного храмовника на другого. – У нас же банка есть. Довезем как-нибудь. Тем более некромант этот ваш того… Вроде смирный.И Казуки пренебрежительно кивнул в сторону открытой двери, через которую должен был хорошо видеть пленника.– Скажи своим, пусть подгонят повозку как можно ближе к сараю, – сдавшись, вздохнул Леда.

Спорить и ругаться теперь точно не имело смысла, да и в словах Казуки была истина: каким бы паршивым ни оказался местный артефакт, надетый на якобы мага, антимагическая карета точно не должна была пропустить волшбу некроманта – или кем он там был.– Будет сделано, – шутливо поклонился в ответ Казуки, но, прежде чем направиться по улочке в сторону площади, где оставил своих подчиненных, еще раз откусил от горбушки.– Он тут уже неделю сидит и ничего не наколдовал, – отчего-то извиняющимся тоном произнес храмовник. – Видно, каким бы ошейник ни был, а ворожбу-то сдерживает.– Эх, да-а, – как будто с сожалением протянул Казуки и покачал головой в притворной грусти. – Обмельчал маг, обмельчал. Аж и не верится, что в старину они тучи взглядом разводили да врагов молнией разили. А теперь посмотрите на этого задохлика.Казуки еще раз кивнул в сторону сарая, и Леда тоже заглянул внутрь, однако, в отличие от главы стражи, его посетили совсем иные мысли, не имевшие ни малейшего отношения к мнимому бессилию магов. Отучившись пять лет в семинарии и столкнувшись с врагом уже на службе, Леда твердо верил в то, что магов можно считать какими угодно, но только не слабыми."Вы ошиблись", – сказал мальчишка, который теперь снова опустился на земляной пол и сидел, низко склонив голову, прикрыв ее руками, словно ждал, что его начнут бить. Сейчас Леда не видел его лица, как минутой ранее, но запомнить черты и так успел – парень был совсем юным. Учитывая, что переворот произошел семнадцать лет назад, могло так статься, что на тот момент пойманный лжемаг еще даже не родился.Леда подавил тяжкий вздох: ситуация ему не нравилась, с какой стороны ни посмотри. Важная поездка теряла всю значимость и смысл, если маг был вовсе не магом, да и деревенского парня было искренне жаль. Леду передернуло от мысли, что уже неделю тот сидел в этом сарае, ослепленный и запуганный, ел с пола, а по ночам, все еще очень холодным, спал практически на земле. Неоправданную жестокость Леда не уважал даже по отношению к серьезным противникам, что уж говорить о ни в чем не повинных людях.– Поторопимся, – обратился он к Казуки. – Если отправимся в течение часа, к ночи будем в Вэлесе. Там неплохой постоялый двор.Перспектива ночевать на приличной постели, а не под открытым небом воодушевила Казуки, и тот торопливо направился за своими стражниками, пока Леда, подъедаемый необъяснимым дурным предчувствием, смотрел, как храмовник Ярны, ругаясь под нос, пытается запереть на замок сарай. Леда не сомневался, что, если бы пленник пожелал, он смог бы выбить дверь одной ногой.– Как вам удалось его поймать? – спросил Леда, когда их небольшой отряд седлал лошадей и готовился отправляться в путь, а местный храмовник, передавший Леде магический ключ от ошейника, больше похожий на обыкновенный металлический кругляш на цепочке, топтался рядом, даже не пытаясь скрыть радостного облегчения. Что его воодушевляло больше – прощание со столичным соратником, явно ему не понравившимся, или отбытие некроманта, Леда затруднялся определить.– Олаф, пастух наш, увидел, как на руинах усадьбы, где раньше некроманты жили, этот маг одним взглядом поднимал в воздух камни и швырял их обратно на землю.Моргнув от удивления, Леда во все глаза уставился на своего собеседника, позабыв даже поправить лошадиную сбрую, которой занимался до этого.– И? – протянул он, не дождавшись продолжения.– И Олаф побежал к страже, сообщил, что там маг, – охотно поделился храмовник. – А стражи уже пришли и задержали.– А что делал маг, когда пришли стражи?– Все так же ворожил.Лицо храмовника сияло глупой радостной искренностью, и Леда на секунду было решил, что над ним издеваются. Но нет – похоже, тот был честен.Уперев руки в бока, Леда угрожающе начал:– Младший храмовник… – тут следовало назвать имя, как того требовал негласный этикет, но имя его Леда так и не вспомнил, потому ограничился одним чином. – Вы что, хотите сказать, что некромант встал на видное место, начал левитировать предметы и ждал, пока за ним придет стража?Абсурдность объяснения храмовника не смутила, он только плечами пожал.– Так и есть.– Но это же глупо! – возмутился Леда.– А разве маги умны? Будь они умными, разве довели бы они страну до такой разрухи? Разве допустили бы собственное свержение?У Леды было что ответить на это, но некоторые свои мысли куда благоразумнее было не озвучивать, потому он только с силой сжал зубы и выдохнул.– В столице разберутся, – пробормотал он себе под нос, ни к кому не обращаясь. В конце концов, это и правда было не его дело: для общения с политическими преступниками, опальными магами и прочими в Храме существовали дознаватели, вот пусть они и выясняют, кого поймали тупоголовые храмовники в Ярне. От Леды требовалось не много – просто доставить арестованного в Синальд, чем он и собирался заняться.Отряд двинулся в сторону широкой дороги, ведущей к Орхону: двое стражников во главе с Казуки впереди, за ними Леда, потом несолидно поскрипывающая колесами повозка и еще четыре всадника за ней. Мысленно Леда уповал только на то, чтобы погода не испортилась, дороги потихоньку подсыхали и как можно скорее они все оказались на месте.Пастух Олаф, которого при наличии времени было бы недурно расспросить лично, как теперь думал Леда, трясясь в седле и разглядывая грязную дорогу, мог просто отомстить недругу. Может, мальчишка из соседней деревеньки засматривался на его невесту или не вернул долг в пару крон, а тот наплел, что видел мага. Что касалось стражников, так они и в столице не отличались умом, а в деревнях и подавно на службу шли только те, кому не хватало мозгов хозяйством заниматься, и что они там на самом деле увидели, когда прибежали к руинам некромантской усадьбы, оставалось только гадать.Немного впереди, уверенно держась в седле, Казуки что-то негромко втолковывал одному из своих подчиненных. Чтобы отвлечься, Леда некоторое время рассматривал его рыжеватую макушку. За спиной Казуки воинственно торчал вверх стволом карабин, который покачивался в такт шагам лошади.

Огнестрельное оружие пришло в Атламонд относительно недавно. Правящие прежде маги не приветствовали его закупку и ввоз в страну, и именно оно послужило в итоге их свержению. Вряд ли революционеры продержались хотя бы день без пороха и револьверов, контрабандой завезенных в Атламонд перед переворотом.В последовавшие годы своеобразное и очень опасное оружие широкого распространения так и не получило. Чтобы перезарядить револьвер, требовалось немало времени, прицелиться и выстрелить – тоже; пока один будет этим заниматься, второй десять раз успеет прирезать его обыкновенным стилетом. К тому же порох стоил дорого. Однако тем, кто состоял на государственной службе и был чином повыше, оружие полагалось: так Казуки никогда не расставался со своим карабином, а у Леды имелся револьвер. Правда, в отличие от стража, Леда устал от тяжелой кобуры на поясе на второй день путешествия и не слишком разумно, но все равно с облегчением убрал оружие в седельную сумку. Он сомневался, что, даже если случится какая неприятность, он успеет воспользоваться своим револьвером.Остальным же стражникам полагались короткие клинки – у всех одинаковые, и небольшие кинжалы, которые те носили на поясе. Но лучшей защитой были их синие мундиры. Только самые озверевшие, оголодавшие разбойники посмели бы напасть на такой отряд.От нечего делать Леда размышлял обо всем, что произошло сегодня, и чувствовал, как голова закипает. Соно говорил о том, что возраст пойманного мага такой же, как у младшего наследника уничтоженной во время переворота магической семьи, и тогда Леда просто кивнул, принимая информацию. Теперь же он думал о том, что такое пояснение выглядит откровенно притянутым за уши – мало ли в Атламонде людей такого же возраста. Взять хотя бы самого Леду.И с чего они вообще взяли, что мальчишка именно некромант? Леда неплохо учился: может, наука о магии не была его любимой, но все, о чем говорили преподаватели, Леда слушал и запоминал. Существовало двенадцать видов магии: стихийная, астральная, ментальная, руническая и многие другие. В свое время, когда страной правил Магический Конклав, в его состав входило ровно двенадцать человек – двенадцать магов, по одному представителю от каждого клана.

Хотя у каждой магии были свои особенности, и если, к примеру, маг стихии воды не мог воспламенить одним взглядом дом, как это удавалось некоторым особенно сильным магам огня, а какой-нибудь демонолог не мог предсказать будущее, как это делали ментальные маги, многие магические трюки умели делать практически все. Захлопнуть на расстоянии дверь, подогреть в руках чашку с водой… Или левитировать какой-нибудь предмет. Так почему же тогда именно некромант? Только оттого, что мальчишка топтался на пепелище бывшего особняка некромантов?Чем больше Леда думал, тем сильнее убеждался в том, что вся эта история белыми нитками шита. Он так увлекся своими размышлениями, что не заметил, когда с ним начал разговаривать Казуки. Впрочем, в данный момент тому не особо требовались ответы.– ...вот взять хотя бы к примеру лошадей. До чего же неудобный способ передвижения, – разглагольствовал Казуки: он немного придержал своего коня, чтобы поравняться с Ледой. – Кормить их, чистить, давать отдых, тогда как скорость совсем невелика. Но никому даже в голову не пришло их заменить на что-то более разумное. Сотни лет люди ездили на лошадях, пока правили безмозглые маги. Их все устраивало. Если хочешь знать мое мнение, самое страшное в мире – это люди, которых все устраивает.Знать мнение Казуки Леда не хотел, но его реакции тот и не ждал, продолжая:– И что происходит после того, как магов свергли? Не прошло и трех лет, как в Синальде появилась первая повозка с мотором. Всего-то надо было часть казны направить не на покупку золотых абажуров в особняки магов, а на развитие науки.Поучительно Казуки поднял вверх указательный палец, а Леда беззвучно вздохнул.Казуки был примерно его ровесником и, как и Леда, успел достигнуть приличных успехов на своем поприще – под его началом уже имелся небольшой отряд. Это свидетельствовало о том, что Казуки был как минимум неглупым малым, целеустремленным и напористым. А еще идейным – у стражников эта черта ценилась даже больше, чем у храмовников. Преданность своему делу, своей родине – ведь главная сила армии именно в слепой отдаче долгу.Рассуждения Казуки Леда считал верными и разделял их: он так же верил, что магия – это пережиток прошлого, что наука движет прогрессом куда успешнее, чем сомнительный дар, данный Создателем лишь избранным представителям рода человеческого, и считал, что переворот, пускай кровавый и страшный, был все же во благо: после того, как власть магов ушла в прошлое, все люди получали равные права, а за равенством было будущее.И все бы ничего, но за неделю в пути Леда бесконечно утомился слушать Казуки. Тот мог говорить лишь об одном – о революции, о низости магов и магии, о том, что в прошлом остались одни пережитки, а в будущем их ждали лишь успех и прогресс. Возможно, Леда был не столь преисполнен идеей – уже через несколько дней он понял, что куда охотнее обсуждал бы погоду, женщин или даже скучные творения поэтов старины, лишь бы не разбирать в очередной раз по косточкам, в каком году каких достижений добился правящий ныне Храм.– Теперь мы можем подниматься в небеса! – разошелся Казуки: одной рукой он держал поводья, другой размахивал в воздухе, будто дирижировал невидимому оркестру. – И для этого не нужна никакая магия! Могли вообще люди только представить каких-нибудь двадцать лет назад такое чудо, как дирижабли? А сейчас это самая обыденная вещь на свете – мы каждый день видим, как они проплывают над нашими головами.– Ну не такая уж и обыденная, – рискнул все же поспорить Леда. – Пока у нас всего три дирижабля, и пользуются ими только в самых крайних случаях.Крайними случаями Леда вежливо назвал нужды верховных храмовников – вот они могли летать на воздухоплавающих судах ради важных политических дел – например, чтобы поскорее добраться до соседнего государства, а не трястись сутками на разбитых дорогах. Простым людям только и оставалось стоять на земле да с раскрытыми ртами смотреть, как над ними, закрывая собой солнце, величественно бороздит небо пузатый воздушный корабль.– Да и говорят, что они не совсем безопасны, – посчитал нужным добавить Леда.– Ерунда, – ничуть не смутившись его возражений, Казуки отмахнулся. – Все это вопрос времени. Мы построим еще десятки, сотни дирижаблей. Скоро для того, чтобы повидать свою бабулю где-нибудь на окраине Демии, не придется ждать полгода, а потом еще полгода ехать – сядешь в дирижабль, и через пару часов будешь на месте.Вот в этом и была утомительная черта Казуки, как в какой-то момент понял Леда. Он видел только позитив в нынешнем правлении, видел только достижения, тогда как в прошлом, с точки зрения Казуки, остались исключительно варварские ужасы. При всей приверженности родине и своему делу, Леда предпочитал не делить все на белое и черное. Поначалу он пытался напомнить Казуки и о достижениях магов: о культурном развитии, о многочисленных школах, которые те открывали, о приютах для сирот и калек, о лечении сложных болезней, о политическом равновесии – за последние пять столетий правления магов Атламонд не вступил ни в одну войну, и многое другое. Но Казуки в ответ лишь презрительно кривил губы и тут же перебивал Леду, заявляя, что подобные достижения – не великого ума дело, тогда как сейчас все стало куда лучше.

Неудивительно, что от своего вынужденного попутчика Леда быстро устал и теперь предпочитал помалкивать, кивать и, пока Казуки заливался соловьем об очередных подвигах современного Атламонда, думать о своем. Самым досадным для Леды стало то, что Казуки, как он понимал, был отличным парнем, и над ним не получалось про себя насмехаться. Однако и терпеть его становилось все больше невмоготу. Леда мысленно обратился к Создателю, прося у него хорошей погоды, сухих дорог и скорейшего возвращения.– Ну и давай все же признаем, что из себя представлял этот боготворимый магами Конклав. Союз двенадцати хрычей. Старперов! – ни на шутку разошелся Казуки: он уже вовсе не замечал равнодушие собеседника к разговору. – Каждому там было под триста лет! Люди столько не живут, и это правильно, это мудро – каждому отведен разумный век. Только по ошибке магам могла достаться такая долгая жизнь. Разве можно сохранить разум, прожив больше двух сотен лет?Сам не зная зачем, Леда через плечо бросил короткий взгляд в сторону повозки, что, подскакивая на каждой кочке, тащилась за ними.Изменений как будто и не произошло. Банка, трясшаяся по пути в Ярну, теперь точно так же считала канавы по пути назад. Тщедушный маг, занявший в ней свое место, едва ли прибавил существенного веса – банку немилосердно кидало из стороны в сторону. Леда вспомнил, как юный маг, обняв себя руками, словно от холода, и низко склонив голову, на согнутых ногах семенил из сарая в повозку. Никто не собирался его пинать, но он явно ждал этого. На неприкрытых одеждой предплечьях Леда заметил багровые синяки.Интересно, его хоть кормили сегодня?..Прогнав неуместную мысль, он отвернулся и продолжил гипнотизировать дорогу. Казуки пустился в рассуждения о будущем медицины после того, как маги-лекари практически ушли в небытие.В карты Леде никогда не везло. После третьей партии в рамс, которую он продул в пух и прах и распрощался с шестью кронами, Леда решил, что пора заканчивать.– Ну а как же отыграться, господин храмовник? – весело подмигнул ему Казуки, ладонью сгребая монеты со стола.Вежливо улыбнувшись, Леда только отмахнулся – кем он точно не был, так это азартным человеком. К тому же к вечеру привычно разболелась голова: в последнее время он плохо спал, и минувшая ночь не стала исключением. Леду нередко мучили кошмары, и самое гадкое в них было то, что после пробуждения он не мог вспомнить, что именно видел: о пережитом в сновидении ужасе напоминали только взмокшие ладони, внутренняя дрожь и гадкое послевкусие.Рассудив, что короткая прогулка перед сном ему пойдет только на пользу и, если повезет, сегодня вообще ничего не приснится, Леда вышел из небольшого трактира на улицу.К постоялому двору, куда так торопились, они успели к наступлению сумерек. Вэлес – небольшая деревенька, где и располагался трактир со сдаваемыми комнатами, казалось, и жила только за счет странников, останавливающихся тут на одну ночь по пути в столицу или обратно. Всего три хутора в округе на небольшом расстоянии друг от друга, трактир да глухой лес вокруг.

Едва дверь, тяжелая и массивная, закрылась за спиной, отрезая его от всех звуков – смеха стражников-попутчиков и стука деревянных кружек о стол, Леду словно покрывалом накрыло оглушающей тишиной. Он глубоко вдохнул прохладный весенний воздух и невольно улыбнулся – за городом дышалось по-особенному легко. Как типичный горожанин, с самого детства живший в сердце столицы, Леда с особым трепетом относился к деревенскому быту, ему настойчиво виделось в нем нечто романтичное, пускай сокурсники по семинарии нередко упоминали о том, как голодно живется вдали от Синальда, в какой нищете остается большинство хуторов уже долгие годы.Темнота во дворе не была кромешной: из окон трактира лился приглушенный желтоватый свет. Так далеко электричество еще не добралось, и по старинке с наступлением ночи местные жители зажигали свечи или масляные фонари. И все же Леде понадобилась пара минут, чтобы привыкнуть к полумраку. Задрав голову, он долго смотрел в безлунное, но звездное небо, без особого успеха зачем-то пытаясь вспомнить названия созвездий, а когда наконец, все еще чему-то улыбаясь, опустил голову, наткнулся взглядом на повозку, темный силуэт которой возвышался чуть поодаль.Он сам не смог бы ответить, почему, спустившись по ступенькам, направился к ней – ничего особенного случиться не могло. Банка прочно запиралась, без помощи магии ни один колдун не смог бы из нее сбежать, и Леда сам не знал точно, что именно он собрался проверять.Было так тихо, что даже осторожные шаги отдавались тревожным шорохом. Остановившись, Леда сперва прислушался и только после заглянул в решетчатое, как в тюрьме, небольшое оконце.Пленника он не увидел сразу, и сердце пропустило удар, чтобы следом забиться спокойно и ровно. Никуда он не делся, просто снова вжался в угол подальше от выхода и в темноте был едва различим. Маг не шевелился, сидел, прижав колени к груди и опустив голову – Леда только и видел растрепавшиеся светлые волосы. А следом, сообразив, что происходит, выругался.– Проклятые пьянчуги… – процедил сквозь зубы он. Кажется, маг вскинул голову на звук, но Леда уже не был уверен, что действительно увидел это. Развернувшись, он решительно направился обратно к трактиру.Перед тем как занять свои комнаты, Леда дал распоряжение стражникам отнести их узнику какое-нибудь теплое покрывало и еды, однако теперь обнаружил, что никакого одеяла у того не имелось, и покормить, очевидно, его тоже забыли.Первым порывом Леды было ворваться в зал, вытащить за шкирку любого из нерадивых стражников и демонстративно, при всех, напомнить, кто здесь главный и кого надо слушаться. Но едва он распахнул дверь, как его оглушило пьяным хохотом, кто-то из стражников пытался напевать похабную песенку, а затем последовал грохот, вновь сопровождавшийся смехом – Леда предположил, что его попутчики завалились на пол вместе со скамьей, но ничуть из-за этого не расстроились и теперь возились, пытаясь встать.Вдохнув и выдохнув, Леда на миг сжал кулаки и велел себе успокоиться. Воспитательные меры, как и серьезную беседу с Казуки, следовало отложить до завтра – все, что он сделает или скажет сегодня, едва ли кто-то запомнит.Отдавать распоряжения относительно их пленника тоже было некому, поэтому накормить мага и позаботиться о том, чтобы он не замерз ночью, стало исключительно обязанностью Леды.Уже через десять минут он вернулся во двор с теплым одеялом и тарелкой еды – попросил трактирщика положить всего да побольше, и теперь от мяса поднимался пар, а свежий хлеб пах так изумительно, что Леда, хоть уже и не был голоден, с трудом удержался, чтобы не отхватить небольшой кусочек.Возле повозки он на минуту замешкался, гадая, как поступить дальше. Передать еду через окно не представлялось возможным, с другой стороны – открывать дверь, стоя в гордом одиночестве в темноте постоялого двора, тоже было так себе идеей, ошейник ведь не обездвижил мага. Впервые с начала путешествия Леда пожалел, что не носит оружие с собой постоянно.Бросив короткий взгляд на приветливо светящиеся окна, за которыми развлекался Казуки с подчиненными, Леда стиснул зубы от недовольства, еще раз мысленно пообещав устроить завтра большой нагоняй. Все же они были на службе, а не на увеселительной прогулке, чтобы так напиваться.Леда мог бы вернуться и потребовать, чтобы стражники отправились с ним, но, вспомнив, как жалко выглядел пленник, как он затравленно вжимал голову в плечи, а из-за сгорбленной спины казался еще ниже ростом, чем был, Леда отмахнулся от установленных правил и решительно открыл карету.Темень внутри была абсолютно непроглядной, Леда не мог уловить ни единого движения в густом чернильном мраке, но интуитивно почувствовал чужое напряжение – плененный маг замер и как будто не дышал.– Ты это… – начал было Леда и вдруг понял, что совсем не знает, что сказать. – Я тебе еды принес. И одеяло.Прозвучало как-то жалко, словно он просил прощения, и Леда разозлился на себя. Никакого ответа не последовало, и теперь он чуть не выругался вслух из-за того, что не взял с собой фонарь.– Ну же? Или ты не голоден? – поставив тарелку, он подтолкнул ее вперед – забираться внутрь Леда точно не собирался.Вот теперь он заметил слабое движение: человек перед ним подался вперед, на него упал тусклый свет из окна кареты, и Леда то ли увидел уже привыкшими к темноте глазами, то ли скорее почувствовал, как резко тот схватил тарелку, тут же отползая обратно к стенке.– Спасибо, господин, спасибо вам… – Леда не сразу понял, действительно он слышит или ему мерещатся эти слова, произносимые сдавленно и глухо. Словно нарочно опровергая его сомнения, пленник произнес чуть громче: – Спасибо…

Растерянно Леда стоял у кареты, даже позабыв, что теперь надо поскорее запереть ее, и слушал, как жадно узник глотает еду, будто и не жует вовсе.– Сколько тебя не кормили? – вырвалось у Леды против воли, ведь спрашивать он ни о чем не собирался.Ответом ему стала секундная тишина, пленник снова замер – тревожно, ощутимо настороженно – он явно тоже не ждал, что с ним заговорят.– Не знаю, – наконец тихо ответил он, и теперь его голос уже не казался Леде таким хриплым и неровным, как прежде, словно несколько кусков еды мгновенно вернули ему немного сил. Или же обладатель голоса теперь боялся чуть меньше. – Я же ничего не вижу. Не уверен, сколько дней прошло."Дней", – мысленно повторил Леда и теперь послал мысленное проклятие в Ярну на голову тощего храмовника, который сегодня утром так старательно лебезил перед ним. Хороши бы они были, если бы уморили некроманта голодом до приезда в столицу.От досады и раздражения Леда поморщился. Он уже давно был не рад важному поручению и этой поездке и мечтал, чтобы все поскорее закончилось, желательно благополучно.– Как тебя зовут? – спросил он. Почему-то Леде вдруг захотелось знать, как называть этого человека хотя бы в мыслях. Ни слово "маг", ни "некромант" совсем не вязалось с убогой внешностью мальчишки.На сей раз молчание продлилось на несколько секунд дольше, вопрос застал пленника врасплох. Возможно, он пытался понять, где подвох и что будет, если ответ его тюремщика не устроит.– Имя твое как? – нетерпеливо повторил Леда, и тот наконец выдохнул:– Джури.Прикрыв на миг глаза, Леда сосчитал до пяти, чтобы не засмеяться в голос – в темноте постоялого двора прозвучал бы смех как минимум странно. Леде помнилось, как его няня говорила, что мысленный счет помогает успокоиться, сосредоточиться и даже поскорее уснуть – теперь Леда знал по собственному опыту, что няня чаще ошибалась, чем была права.– Джури… – обреченно выдохнул он и все же усмехнулся, повторив. – Джури.Некромант по имени Джури, на вид лет пятнадцати от роду, ростом с девчонку. С ума сойти можно, какого страшного преступника Леде предстоит доставить в Синальд.– Вот тебе тут одеяло. Джури, – произнес Леда, катая простенькое мальчишеское имя на языке, и, опустив сверток на пол, наконец захлопнул дверь, не дожидаясь ответа, которого, впрочем, и не последовало.Надо было поскорее лечь спать, чтобы как можно лучше отдохнуть, а завтра серьезно поговорить со своим нерадивым конвоем, который был призван защищать уважаемого храмовника и страшного пленника, а сам набрался до такого состояния, что не защитил бы и себя. А заодно решить хотя бы для себя самого, как относиться к мальчику Джури, который попал в такое незавидное положение.

Если до последнего разговора у Леды еще были сомнения, то теперь он отказывался верить, что в столицу они везут действительно колдуна. В самой смелой фантазии невозможно было представить картину, чтобы благородный маг из клана некромантов жадно глотал харчи чуть ли не с пола, раболепно благодаря человека, который их ему бросил, словно собаке, и перепуганно лепетал из темноты, боясь приблизиться хоть на шаг. Леда считал, что настоящий некромант, даже лишенный магии, скорее бросился бы на него и перегрыз горло зубами, но ни за что бы не склонился.

В отличие от Казуки, Леда не считал магов ни жалкими, ни ничтожными – напротив, они казались ему опасными соперниками, гордыми и высокомерными. Они не верили, что их время ушло, и не спешили преклонять колени перед новой властью. Разумеется, и в их рядах могли быть исключения вроде запуганного голодного мальчишки. Однако чутье подсказывало Леде, что в этот раз его собратья все же ошиблись и поймали не того.Уже стоя на крыльце, перед тем как открыть дверь и войти в дом, Леда заметил слабое шевеление справа и, повернув голову, увидел, что на невысоком заборе, старом и покосившемся, сидит огромная птица и внимательно немигающими агатовыми глазками смотрит на него. Черные перья металлически поблескивали в полумраке, ворон показался ему огромным и отчего-то немного устрашающим, хотя никакой агрессии не выражал, напротив, сидел почти неподвижно, склонив в сторону голову. Но в самом птичьем взгляде его почудилось нечто недоброе, и Леда пробрала необъяснимая дрожь.Решив, что от усталости разыгралось воображение, он торопливо вошел внутрь и захлопнул за собой дверь.