3."I said Te amo" (с) Rihanna, "Te amo" (1/1)

Дождь.

Мне снился сон — в нем ты любил меня и просил не отпускать. Остаться там, с тобой таким нежным и... моим. Моим от кончиков пальцев, до корней волос. Я не хотел просыпаться.Я не помнил, как оказался в своей постели и события последних дней казались чем-то вымышленным: не было Гокудеры на моем пороге, не было его тонких музыкальных пальцев на моей щеке и его тихого дыхания в ночной тиши... Но кто-то сейчас сидел возле меня и курил, изредка меняя у меня на лбу мокрое полотенце. Хаято...Все тело горело, горло словно разодрали изнутри, а веки казались просто неподъемными. Найдя в себе силы, я открыл глаза и прохрипел:— С добрым утром тебя, Хаято — вздрогнув от неожиданности, Гокудера сделал последнюю затяжку и вдавил окурок в пепельницу:— Не фамильярничай. Я вызывал врача, и он прописал тебе постельный режим + много витаминов. У тебя простуда, осложненная серьезным переутомлением организма.— Спасибо — сказал я, улыбнувшись: в его глазах ясно читалось беспокойство и всего капелька привычного раздражения. Он только махнул рукой и вышел. Повернув голову вправо, я увидел на тумбочке полный поднос фруктов. Там был даже ананас, очищенный и нарезанный. Очевидно, не зная моих предпочтений, Гокудера просто принес сюда весь фруктовый отдел близлежащего супермаркета. Я почувствовал прилив нежности: неужели, мне, наконец, удалось найтисердце Урагана, надежно спрятанное глубоко под внешней бурей?Весь оставшийся день проходил ЭКСТРИМально скучно: словно в отместку за утренние знаки внимания, Гокудера многозначительно молчал. Он принес мне телевизор из гостиной и изредка поднимался, чтобы принести еду или посмотреть что-то про науку. Содержание этих программ меня абсолютно не интересовало и вместо того, чтобы смотреть в экран, я смотрел на Хаято. Ему это быстро надоедало, и он уходил. Тогда я научился наблюдать за ним так, что он этого абсолютно не замечал. Или просто делал вид. Ночевал он теперь на футоне, уступив мне мою кровать.Следующие дни были похожи на первый как две капли воды: Я ел, спал, молчал с Гокудерой и снова спал. Один раз заходила Бьянки. О том, что это была она, я догадался по воплям Хаято. Он наотрез отказывался пускать еёв дом вместе с едой. Сам же он кормил меня исключительно итальянской кухней. Оказалось, что подрывник очень даже неплохо готовит.Тсуна звонил по 2-3 раза каждый день и интересовался моим самочувствием. Придти, объяснял он, не может из-за Реборна, который ужесточил систему тренировок до такой степени, что, вызвав из Италии Дино, он каждый день гоняется за оставшимися Хранителями на танке или на Энзо.Гокудеру на тренировки никто не звал и от этого он, пожалуй, мучился даже больше, чем я от кашля. Он был похож на тигра, загнанного в клетку.На пятый день своей болезни я услышал мелодию, исполняемую на фортепиано. Дома у нас его никогда не было, и я очень удивился — не с собой же Хаято его принес? Двинувшись в направлении звука, я нашел Гокудеру в гостиной: он в такт мелодии постукивал пальцами по столу, изображая клавиши. Рядом лежал его мобильный, из которого звучало это произведение. Слушая, я напрягся — музыка слишком ярко напоминала мне мои чувства к Хаято. Такая же уверенная, но медленная, тихая и нежная. Отдельным эпизодом в ней прозвучала мучительная боль, тоска...Мелодия стихла и Гокудера, встав с дивана, обернулся. В его глазах без труда можно было различить все то, чточувствовал несколько мгновений назад я сам. Но это длилось так недолго..Вернув себе свою прежнюю уверенность, Гокудера чуть ли не пинками загнал меня обратно в постель, ворча что-то про врача и постельный режим. Теперь он вновь наказывал меня молчанием за увиденную редкую минуту его слабости.Ночью я долго не мог заснуть. Образ играющего Хаято не шел у меня из головы. Его тонкие пальцы, ловко скользящие по поверхности стола, пепельные волосы и тонкие плечи, слегка подрагивающие в такт музыке...Неожиданносо стороны, где теперь спал Гокудера, я услышал странный шорох и, спустя мгновение, почувствовал вкус его губ. Еще немного мятные после зубной пасты и необычайно нежные. Боясь спугнуть его, я осторожно ответил на поцелуй, но Хаято тут же отстранился, вернулся к себе в постельи повернулся ко мне спиной.Я улыбнулся и, почти сразу, уснул.