7. Мария в роли хозяйки (2/2)
Анастасия снова влетела в кухню и подскочила к зеркалу, на этот раз в белом платье без рукавов, с пышной юбкой, собранной красивыми складками. Правда, длиной едва ли до колен, а спереди из-за складок и того короче.- Классно выглядишь, - заметил Даниэль.- Спасибо.- И для кого ты так вырядилась, позволь полюбопытствовать? – с подозрением спросила Мария.Анастасия вдруг покраснела, как свекла.- Что значит ?для кого?? А я что, уже не могу одеваться красиво просто так?- Но ты ведь куда-то идешь?- Ага. Мне надо повидаться с Бренданом.- Это ее психолог, - пояснила Даниэлю Лесли.- А вот и нет. Мы с Бренданом родственные души, - заявила Анастасия.- Потому что оба рыжие? – спросила Лесли. – Все равно криво, - заметила она по поводу банта, который Анастасия пыталась укрепить на волосах.
- Давай я, - предложил Даниэль. У него получилось довольно ловко перехватить ее непослушные локоны заколкой. – Вот так. Выглядишь неотразимо.- Да я и не собираюсь никого сражать... Я еще не встретила такого человека... – она слегка помрачнела. – За целых сто лет!- Но ты ведь уже представляешь, каким он должен быть? – быстро спросил Даниэль.- Примерно.- Блондин с голубыми глазами?- Обязательно.- И высокий?- Ну... не точно. Но не ниже меня ростом, конечно.- Это вряд ли. Разве что ты влюбишься в лилипута...Мария, отложив ложку, которой она помешивала суп, смерила сестру суровым взглядом.- Ты в ТАКОМ виде собираешься в Чистилище? С голыми коленками?- Туда нужно надевать белое. Так? А я в белом! Про коленки ничего мне не говорили! Мари, почему ты всегда готовишь одно и то же? Почему бы не поэкспериментировать, не добавить в этот соус карри, например?- Не нужно здесь никакого карри... Только самый обычный черный молотый перец. Не трогай, ради Бога! Достаточно вполне прошлого раза.- Я что тогда много положила?- Вопрос не в том, много ли, - вздохнул Николс. – Вопрос в том, сколько раз.- И не уходи от темы, - продолжала Мария. - Нельзя ли это платье как-нибудь... Одернуть хотя бы спереди? Если распустить эти складки...- Нельзя здесь ничего одергивать, - Анастасия отпрыгнула от сестры. - Я его скопировала с работы одного знаменитого дизайнера. Татьяна тоже носит дизайнерские платья, между прочим!- Но длинные!- Ага, и с разрезом до самой шеи!- Его даже не видно, если заранее не знать! Джеймс, ты когда-нибудь обращал на это внимание?- Девочки, не кричите, - Николс болезненно нахмурился. – Мэри, да пусть идет, в чем хочет... Мне в принципе нравится.- Что?! Может, и мне тогда начать так одеваться?!- У тебя, наверно, ноги слишком толстые, чтобы их открывать, - фыркнула Анастасия. – Правда, Джеймс?И не дожидаясь санкций со стороны сестры, вылетела с кухни.- Она еще ребенок, - поспешно сказал Николс, заметив, что глаза у Марии влажно заблестели. – Дурачится. Не обращай внимания.- Да я знаю, - Мария досадливо пожала плечами. - И дай Бог, чтобы она такою и оставалась.- Если бы нас с Лесли здесь не было, - вставил Даниэль. – Капитан бы сказал, что у вас на самом деле очень красивые ноги. А при нас он стесняется.Мария прикрыла глаза.- Вот и сделай так, что бы вас с Лесли здесь не было, - сказала она. - Для вашей же пользы.И когда они вняли ее совету, заявила:- Можешь ничего не говорить. А то попадешь в Ад за лицемерие.Николс обнял ее и поцеловал в затылок.- Мне очень нравятся твои ноги, - сказал он, - какими бы они ни были.***Даниэль снял крышку с пианино и быстро пробежался по клавишам пальцами.- Может, и в самом деле все не так страшно, - сказал он то ли Николсу, то ли самому себе. – Про ?Звезды? я уже понял. А какая ваша любимая ария, капитан? Nessun Dorma?
Николс, который до этого наблюдал за ним пристальным изучающим взглядом, не сумел сдержать улыбки.- Почему именно...- Уверен, это должно быть что-то романтичное. И опять же такое... ?о высоком?.
- Я не так уж хорошо в этом подкован. При жизни как-то не довелось...- Это ничего, - утешил Даниэль. – Здесь наверстаете. В таком-то обществе.- Зато теперь я понял, почему говорят, что молодым умереть – счастье... мне на самом деле повезло, что я здесь оказался именно таким...
- Но не все же молодые здесь оказываются!- Не все... То есть... надо заслужить чем-то. Уж не знаю, чем заслужил я...- Вы ведь умерли, как герой, - сказал Даниэль.- Вовсе нет. Никаких особых подвигов я не успел совершить... Скорее, наоборот...- Я не про подвиги! - ответил Даниэль почти сердито. - Подвиги, слава и все такое... Громкие слова. Но ведь вы тогда не повернули? Хотя могли бы. Вы ведь видели, что происходит, вы бы еще могли успеть, спастись... Но вы этого не сделали. ПОЧЕМУ?
Николс судорожно вздохнул и поежился как от холода.
- Извините, - быстро сказал Даниэль. – Можете не отвечать, если вам неприятно.- Нет, я просто... Не знаю даже, что ответить... Трудно вспомнить, что я тогда думал. Но повернуть, как ты говоришь, я не мог... Знаешь ведь... Те немцы, которых мы застали врасплох, у них не было шанса... И у нас не должно было быть. Иначе это было бы бесчестно. Но дело было даже не в немцах. Мои соратники, мои друзья... Те, кто были впереди меня, они тоже... Не имели возможности повернуть. Значит, и я должен был, как они... К стыду своему приходится признать, что у меня на периферии сознания мелькнула мысль, что совсем не обязательно гнать коня под пулеметы... Но к счастью, у меня почти не было времени, чтобы додумать ее до конца.- Какое уж тут счастье, - фыркнул Даниэль. – Так вы об этом думали? Чтобы не повернуть?
- Даже не знаю, о чем я думал. Как будто ни о чем... Зато ощущал все очень отчетливо, ясно помню и само ощущение скачки, и привкус ветра на губах... Такое прекрасное это могло быть утро...- Не надо, - быстро сказал Даниэль. – Не надо вот этого. Только не про утро. Иначе я... разнервничаюсь. Федерико мне тоже про это рассказывал. Федерико Гарсиа. Мы с ним встречались здесь. В первые дни он был при мне что-то вроде наставника, пока я не освоился... Его ведь тоже расстреляли на рассвете... – Даниэль уже и в самом деле ?нервничал?, на глаза навернулись слезы. – Почему это всегда происходит на рассвете? Расстрелы?.. Атаки?.. Аресты?.. Почему именно в моменты, когда жизнь прекраснее всего, когда человек только и способен осознать ее ценность... Ее нужно отнимать? А знаете? – он зло прищурился. – Я бы повернул. И наплевать мне на все. Война и честь понятия несовместимые.
Даниэль вытер глаза и отвернулся.
- Ты тогда так защищал Гарри, - заметил Николс неловко. – Я подумал...- Что? А, да. Защищал. И снова буду, если придется, если кто-нибудь скажет, что он сам во всем виноват. Просто, - Даниэль вдруг улыбнулся снисходительно, как взрослый ребенку. – На вас невозможно за это сердиться. Вы же, как дети. Для вас и слава, будто игрушка. И потом... Вы-то воевали. На самом деле. В отличие от тех, кто пишет и рассуждает о войнах, не выходя из дома. И к тому же с Гарри вы вообще не сравнивайте, в его дни все по-другому было. Тогда война была обыденностью, и относились к ней иначе. А вот в двадцатом веке уже можно было бы понимать... Столько говорится и пишется о гуманизме, а сами... такая глупость.- Возможно, - рассеянно откликнулся Николс.
Он слушал Даниэля вполуха, а сам думал о другом. О том, почему Даниэль так расстроился, именно когда он сказал про утро. Да, конечно, это все само по себе дико и страшно, но... может, было что-то еще. Разве сам Даниэль погиб не утром? Николс старался припомнить, что он тогда рассказывал... Они ехали в горы... Всем классом – наверно, это было утром? Даниэль еще сказал тогда: ?И я снова чуть не опоздал. Я и в школу постоянно опаздывал?. И почему это кажется ему таким важным: узнать обстоятельства смерти мальчика? Как будто это что-то даст – ключ ко всему, что происходит. Дурацкое ощущение - что это на самом деле может дать? - но отвязаться от него было невозможно. Но не спросишь ведь напрямик. Это будет просто бестактно. Когда он только заговорил про утро, тогда можно было... Навести разговор на эту тему. А теперь момент упущен.- А больно было? – спросил Даниэль.- Что? – вздрогнул Николс. – А... Не очень... То есть, наверно, очень, но все случилось слишком быстро. Как толчок в грудь. Очень горячий. Боли я толком не успел почувствовать. А вот когда я думаю, как это было у Мэри... Я солдат. Я себя к этому готовил. А она – хрупкая девушка.Даниэль изогнул бровь при слове ?хрупкая?, но ничего по этому поводу не сказал.- Все-таки это мерзко, - сказал он вместо этого. – Сколько себя не утешай, но когда представлю, что такие, как вы... КАК ВСЕ ВЫ, уходят, а разная шваль там остается...- Так ты считаешь, что одни больше достойны жизни, а другие меньше?- Нет, я считаю, что одни просто... более достойны.- Все равны перед Богом, - строго сказал Николс.- Возможно, - согласился Даниэль. - Но ТОЛЬКО перед Богом. А я не Бог. Я только Даниэль.- Тебя невозможно переспорить, - вздохнул Николс. - Даже демону это не удалось.- А и не надо, - улыбнулся Даниэль, - со мной спорить. Смиритесь.- С тем, что ты всегда прав?- С тем, что в споре побеждает, кто прав.- Не всегда.- Всегда, если человек верит в свою правоту, если он не дурак и не трус... Он победит всегда.- А как это было у тебя? – не вытерпев, спросил Николс напрямик.- Я... не помню, - Даниэль как-то вдруг сразу поблекнул.- Совсем ничего? – Николс снова нахмурился. - Не самый момент перехода, возможно, не до конца, но хоть обрывочно, хоть какие-то детали ты должен помнить. Как сквозь сон.- Совсем.- Так не бывает.
- Может, я вспомню потом.Даниэль смотрел вполне искренно, но все же в душу Николса снова закрались сомнения. Должен человек хоть что-то помнить. В любом случае. Даже очень маленькие дети не оказываются в Зарассветье ?как по волшебству?. Всегда есть какой-то путь. Николс думал об этом, но сказать вслух так и не решился. Даниэль улыбался так открыто, что стыдно было его хоть в чем-то заподозрить, но при этом глаза у него были уж слишком понимающие. Он смотрел даже с легкой снисходительностью, словно бы говоря: ?Я знаю, что вы хотите спросить. И готов с радостью ответить. ?Не помню? - ведь тоже ответ?.- Мне самому было бы интересно вспомнить, - сказал между тем Даниэль, казалось вполне чистосердечно. – Хотя не думаю, что это что-то выдающееся. Скорее всего, демоны меня не искушали. Я же не король.- Ты веришь в эту легенду? – удивился Николс. - Про то, что Генриху являлись демоны еще перед смертью?- Не знаю. А вы верите? Любой тиран для демонов легкая добыча с одной стороны. С другой – наш Гарри ?любым? как раз и не был.- Мне бы хотелось... Чтобы его помнили просто хорошим королем, а не тираном...
- Просто хороших королей не бывает, - возразил Даниэль. - Только в сказках. А в жизни хороший король – это и есть тиран.
- Вовсе нет...- Вовсе да. Назовите мне хотя бы одного подлинно ВЕЛИКОГО короля и не тирана.
- Ммм... – Джеймс задумался. - Знаешь, так с ходу я и не вспомню.
- Когда вспомните – скажите, - хмыкнул Даниэль. - А к тому же... Девяносто процентов детей своих собственных родителей всю жизнь считают за тиранов, хотя ничего кроме добра от них не видят. Я же больше люблю просто хороших людей... Вроде вас, капитан. Но великих... Я тоже уважаю. А Генри еще и потому был великим, что он сомневался. Всегда. И эта легенда о демоне... Ерунда на мой взгляд. Просто его совесть мучила. Кто в таком-то возрасте думает вообще об этом? Даже перед смертью? А он знал, что много зла успел совершить... Но верил, что добра совершил все-таки больше. И это главное.
- Ох, Дани... Сказал бы ты это Татьяне...- А она знает, - пожал плечами Даниэль. – Думаете, не знает??Мне так легко с ним говорить, - подумал Николс. - Легко быть откровенным. Легче даже, чем с Мэри. Ее я часто боюсь чем-то ранить, огорчить. Гарри можно было рассказать все... но с ним я чаще слушал. Признавал, что он умнее меня, старше, опытнее... Мне самому еще не приходилось... Быть для кого-то авторитетом. Может, поэтому он меня так пугает? Мэри права, и я просто боюсь ответственности??