Глава 18. Ревность (1/2)

Бек проснулся от чужих голосов, спросонья не соображая, где он находится и что ему нужно делать. Весь мир покрылся туманом неизвестности и пребывал в нем еще несколько минут, пока реальность, опять же, в виде громких голосов, заставила его вспомнить, что он находился в храме Сатис, нагло заняв чью-то постель.

— Прекрасный бог Возрождения, — мягкий голос, раздавшийся со стороны, усластил слух, а чьи-то руки дотронулись до его пальцев и потянули к себе, заставив сесть в постели. Бек подчинился, приоткрывая глаза и видя перед собой что-то красное. Голова соображала плохо, разум все еще находился где-то во сне, а темнота, так приятно разлившаяся по помещению, укрывала реальность полотном воображения. — Вы хотите завтракать?

Перед носом тут же проплыл запах надломленного винограда. Тот самый аромат безумной сладости, который ударял по всем чувствам и растекался внутри одним огромным желанием опробовать пару сочных виноградин. Как у повелителя скарабеев, его страсть к винограду была велика, и он тут же приоткрыл рот, ощущая, как губ коснулось что-то влажное и сладкое. То, что он с точностью назвал бы почищенной виноградной мякотью, без косточек, без тонкой кожурки, вызывающей полнейший экстаз от перенесенного удовольствия.

Захрипев, парнишка уже был не в состоянии открыть глаза, позволяя себя кормить и с упоением проглатывая новые порции почищенного фрукта, которые забивали желудок, и вскоре, приоткрыв глаза, парень обнаружил перед собой Анукет.

— Привет, — первое, что он смог сказать, различив на лице богини отражение умиления, видимо, кормить его ей было приятно.

— Доброе утро, бог Возрождения, — мягко произнесла молодая женщина, протягивая еще почищенного винограда, видимо, страсть к нему она заприметила, когда парень позволил себе стащить виноградную ветку со стола, где хранились подношения.

— А… эм, да, спасибо, не нужно, — смутившись того, что он по крайней мере пять минут ел с ее рук и явно что-то хрипел от наслаждения, Бек отодвинулся подальше, схватив рукой амулеты и мысленно воззвав к Гору.

— Но вы же толком не позавтракали, — богиня испугалась или весьма удачно сделала такой вид, настаивая на своем. Мысленный крик Бека стал громче, и тот напряженно улыбнулся. Но, несмотря на то, что со стороны это было больше похоже на оскал, Анукет не обиделась и, к ужасу парня, придвинулась ближе, заставив его сухо сглотнуть. Удовольствие от завтрака пропало так же быстро, как во рту исчезла сладость.

— А… мне хватит и этого, — уже посматривая на спасительный проем в стене, где он явно мог бы найти царя Богов, он не сразу услышал громкий топот, кажется, в это время богиня островов что-то ему говорила, но он упорно этого не замечал, желая поскорее ретироваться отсюда. Судя по всему, коварная Сатис, желая сосватать свою дочь, поселила Бека в покоях Анукет. Что ж, это бы подействовало, если бы Бек был свободен, но он пока хорошо устроился на шее Гора и не желал делить того с кем-либо еще.

— Что здесь происходит? — громкий голос, который окатил темноту волной гнева, показался Беку божественной музыкой, от которой на губах проступила улыбка.

В проеме стены, появившись величественно, как и подобает царю, встал бог Неба, рассматривая богов тем взглядом, от которого хотелось провалиться под землю, но вряд ли Анубис так просто пропустит в свой мир живых.

— Гор… — парень радостно улыбнулся, смотря на того влюбленным взглядом и ликующе вздохнув.

— М-мой царь, — Анукет поспешно встала с кровати и аккуратно поклонилась, скользя взглядом по полу и не зная, что ее может ждать за то, что она ворвалась сюда без приглашения.

— Вон, — отчеканил Гор, посторонившись прохода и пристально оглядев богиню, быстро сбежавшую из своих же покоев. — А ты, — взгляд голубых глаз пронзил парня, и тот застыл, ожидая от бога Неба чего угодно, от ревности до ненависти.

— Тоже уйти? — тихо пискнул хорек, поднимая медовый взгляд.

— Только попробуй, — рыкнул Гор, подходя ближе и перехватывая вытянутую шейку парня в свою руку, заставляя того встать на колени. — Ты мой, слышишь?

Бек быстро дышал, заглядывая в яркие глаза бога Неба, внезапно понимая, что он видит тот самый вчерашний взгляд, в который он успел влюбиться и который до отчаяния желал ощутить на себе. Желание исполнилось слишком быстро, и парень не знал, что делать; он лишь мог во все глаза смотреть на Гора, в его полыхающие страстью глаза, и не думать ни о чем более.

— Твой, — испуганно хрипнул хорек, и хватка стала сильнее, определенно, говорить ему не стоило.

— И ты не смеешь позволять другим кормить тебя, — Гор навис над парнем одной грудой мускулов, от которой в том что-то оборвалось, и он пораженно выдохнул, не смея отвести взгляд. Да и как, когда перед ним застыла вся его жизнь — прошлая и будущая. — Ты можешь есть только с моих рук и пить только мои губы, слышишь?

Сильные пальцы сжались и быстро разжались, требуя ответа, отчего парень поспешно кивнул и хлопнул глазами, понимая, что Гор мстит за вчерашнее, когда Бек держал его под контролем, сейчас же под контролем был он сам.

— Весь твой, — выдохнул парень, со страстью смотря в эти полыхающие глаза и кожей чувствуя жар, исходивший от Гора, который ревновал его к Анукет. И ревновал ярко, испепеляя всякие мысли, нарушая какой-то привычный баланс мира, в котором он жил.

— Правильно, — мужчина наклонился и замер в сантиметре от губ парня, чувствуя запах винограда, который пробудил голод. Только вот голод не тот, что можно было погасить вкусной пищей и сладким вином, а совершенно другой, и Бек это ясно видел, неожиданно для себя вытягивая шею и тут же касаясь губ бога, пристально смотря в его глаза.

Судя по тому, как голубые глаза расширились, Гор такого ожидал, но не планировал, а потому тут же повалил хорька на постель, мгновенно оказываясь сверху и подминая парня под себя, не давая тому и попытки сбежать.

— Ты мой, — зарычал Гор, жалящим поцелуем вонзаясь в шею парня и оставляя там яркий засос, от которого хорек тихо всхлипнул и вонзил пальцы в сильные плечи, хрипло вздыхая. — Только мой и ничей больше. Или я убью тебя.

Рычание бога Неба отдавалось даже в груди парня, который ощущал, как быстро пьянеет от этого, а в глазах начинают кружиться какие-то звездочки; кажется, отблески принадлежали крыльям мужчины, который привычно закрыл их.

— Убийство на почве ревности? — Бек хмыкнул, всецело отдаваясь Гору и ничуть не жалея о своем решении. — Кого же потом ты будешь любить?

— Ты же бог Возрождения, оживешь, — бог даже бровью не повел, прикусывая непослушные пропитавшиеся вкусом винограда губы, которые несли какую-то ерунду. Те тут же распухли и налились кровью, отчего стали более чувствительными, чем бог Неба и воспользовался, начиная упиваться сохранившимся вкусом и оставлять на них свой, видя, как парень под ним хмелеет, закатывая глаза. Определенно, яркая ревность пришлась тому по вкусу.

Еще пару минут балансируя на грани реальности, все-таки дела, имевшиеся на его плечах, успели придавить его к земле, Гор решил немного расслабиться, в конце концов, если он не удовлетворит свои животные потребности, то просто сорвется на кого-нибудь и будет еще очень долго жалеть, что не воспользовался предоставленной возможностью. Точнее, не воспользовался хорьком, который явно был не против, вытягивая шею и открывая доступ к ней, отчего под скулой появилось еще одно незаметное, но блестящее золотое пятнышко, оповещавшее любого бога или человека о том, что тело, как и душа бога Невозможного, принадлежало царю Египта.

— Погуляем по небу? — прищурив глаза, парень облизнулся, прикусывая губу и дергая бровями, создавая легко читаемый намек, что он был бы не против того, что так явно читалось в сверкающих голубых глазах.

— Нам же нужно мир спасать, помнишь? — Гор усмехнулся, это маленькое неудовлетворенное создание подходило ему даже в этом смысле.

— Я и спасаю, — вынув руки из-под тела, юный бог обнял царя за шею и едва раздвинул ноги, проводя икрами по мощным бедрам и коварно улыбаясь. — Жертвую собой ради того, чтобы ты случайно никого не убил.

— Какое самопожертвование, — Гор искренне рассмеялся, подхватывая того под колено и уже гораздо увереннее кладя ногу себе на талию, успокаиваясь от того, что хорек сделал свой выбор, полностью повлиявший на решение царя Богов. — Что же скажут на это остальные?Сладкие губы вновь опустились на шею парня, прикусывая кожу и оставляя влажную дорожку из поцелуев до кадыка, который подвергся нещадной атаке острых зубов.

— Остальные? — парень, уже практически ничего не соображая от жаркого шепота царя, хрипло выдохнул и сглотнул. — А остальные… нам не нужны.

Хмыкнув, Гор протянул руку и огладил бедро, задирая ткань одежды и впивая пальцы в загорелую кожу, проводя рукой до колена и оставляя после себя пять золотистых отметин, страстно целуя парня в губы и не давая тому вдохнуть воздуха, другой рукой пытаясь отстегнуть его ремень и освободить бедра. Желание накатывало волной, только с одним отличием — оно забывало отступать. И это решало многое, отчего в следующий раз, когда бог едва приподнялся, хорек тут же зацепился лапками за его широкий ремень и весьма ловко расстегнул, видимо, уже натренировался, поэтому одежда не стала проблемой. Проблемой было то, что поблизости не было любых царских масел, отчего, коснувшись губ парня, Гор нашел решение — хорек тек слюной довольно сильно, отчего он быстро поставил того на колени и толкнул на себя.

Ощутив щекой напряженный орган царя Богов, парнишка тут же хрипнул и взял его в рот, мягко оглаживая язычком головку и двигаясь вперед, облизывая весь ствол. Схватившись за сильные ягодицы, парень вонзил в них когти, удерживая бедра на одном уровне и не позволяя Гору действовать самостоятельно, сам решая, как глубоко он может взять и не подавиться.

Дыхание Гора оборвалось несколько раз, в первый, когда Бек попробовал его, во второй, когда тот застонал в пах, и в третий, когда тот поднял опьяненный взгляд на его лицо, широко открывая ротик и полностью заглатывая его член. Трех раз, когда сердце имело наглость остановиться, вполне хватило, дабы понять, что дольше сдерживаться было весьма проблематично, отчего отстранив парня от себя и перевернув того на спинку, бог ловко закинул его ноги себе на талию и мягко вошел пальцами. Парнишка тут же засипел, выгибаясь и прикрывая глаза, цепляясь пальцами за напряженные руки бога и стараясь не сжиматься так сильно, пока Гор подготавливал его.

В мыслях юного бога все плыло, сосредоточиться на чем-то одном было так же сложно, как пройти пустыню и не умереть, впрочем, как ему казалось, умирать он будет не в пустыне, а на чужой кровати, поддаваясь на ловкие пальцы и ощущая, как требовательные губы прикусили соски и глубоко втянули в рот.

Яркое желание прострелило все тело с ног до головы, заставив откинуть ту назад и сдержать громкий стон, предельно расслабляясь и отдаленно ощущая, как бог быстро заменил пальцы своим органом и толкнулся внутрь, медленно и уверенно натягивая его на себя. Вот теперь сдержать яркий стон было нереально, и Гор прекрасно знал об этом, не потрудившись даже прикрыть его рот, старательно начиная двигаться, вызывая в парне целый поток хриплых вздохов, разносившихся по покоям и выходящих далеко за его пределы.

Мысль о том, что голос парня могли слышать не только люди, но и боги, придавала ему еще больше сил на свершение подвигов, а потому, подхватив парнишку, он удобнее прижал его к себе и вновь пришпилил к кровати, резко двигаясь в нем и прикусывая шейку, заставляя того дрожать от наслаждения.