temptation (1/1)

В четверг всех полицейских отдела убийств собирают в кабинете, больше похожем на учебный класс. Сотрудники рассаживаются по местам, капитан Фаулер, как положено учителю, встает у доски.—?Значит так, мальчики,?— с тяжелым вздохом начинает Джеффри,?— у нас тут объявилась некая группировка. Зовут себя ?Иерихон?, протестуют против всего на свете. Беспорядки в дорогих ресторанах, закрытых клубах, ателье?— их рук дело. Работают сплоченной командой, в основном по ночам. Их видели не раз, но ни одного не поймали.—?А причем тут мы, капитан? —?интересуется Гэвин Рид. Он сидит, скрестив руки на груди, чуть ли не закинув ноги на стол. —?Как говорится, нет тела?— нет дела.Несколько полицейских не сдерживают смешок. Еще пара?— согласно кивают. Убийств хватает, уж точно не до вандалов и митингующих.—?Половина патрульных вот-вот отплывут в сторону Японии,?— ожидаемо объясняет капитан. —?И в академии недобор.Международные конфликты?— идеальная почва для преступлений внутри страны. Бравые солдаты и авантюристы, желающие таким опасным способом выбить себе имя, награду и высокое звание, садятся в автобусы, которые со всех городов Штатов стекаются к океану, где храбрецы пересаживаются на корабли и подлодки и плывут либо навстречу новой жизни, либо смерти.Уровень рождаемости падает, уровень преступности растет, и для Штатов, едва оправившихся от Великой Депрессии, перспективы отнюдь не радужные.Через несколько лет солдаты вернутся на родину в более высоком звании; тех, кто выживет, ждут сеансы у психиатров, а общественность тем временем будет покоцана митингами, преступлениями и радикальными решениями правительства.—?К вечеру будет вывешен график ночных дежурств, каждый департамент выделяет своих ребят для патрулирования. Без формы, без спецсигналов. За каждого пойманного с поличным ублюдка?— премия.Речь капитана вызвала неоднозначную реакцию: с одной стороны, некоторые детективы были не прочь посоревноваться. На полицейское жалование вполне можно было разгуляться, к тому же, некоторые полицейские набивали себе карманы, крышуя небольшие ресторанчики и подпольные клубы,?— а вот возможность сыграть в охотников заставила половину отдела хищно ухмыльнуться. Наверняка к обеду к доске уже будет прикреплена бумажка с фамилиями детективов, на которой они будут вести счет пойманных нарушителей.Впрочем, были и совсем недовольные: либо люди семейные, которым лишние несколько ночей в месяц не хотелось проводить в машине рядом с напарником, либо высокомерные до жути детективы, кому сама мысль о работе в патруле претила.С последними Коннору нередко приходилось сталкиваться, пока он был патрульным. ?Эй, малыш, сгоняй-ка за кофе, пока взрослые дяди работают?, ?Обыщи-ка тут всё, нас с напарником ждут более важные дела??— такие полицейские считали простых патрульных мальчиками на побегушках. Теперь Коннор знал, что такое отношение было и к самим детективам, уже со стороны агентов ФБР.***О ?Иерихоне? уже писали в газетах. Никто точно не знал, кто они, сколько их, и какую именно цель они перед собой ставят. Поэтому журналистам приходилось писать слухи и предположения, подавая их за истины и сенсации?— впрочем, когда было иначе.Большинство изданий называли приверженцев ?Иерихона? чёртовыми коммунистами, исходя из факта, что банда никогда не трогала бедные кварталы, семейные пекарни или почти убыточные цветочные лавки на перекрестках. Гнев ?Иерихона? был направлен на известные дорогие рестораны, игорные клубы, элитные ателье.Так судьба вновь свела напарников с Роем Хэндерсоном, владельцем ателье в одном из зажиточных кварталов Детройта.Витрины ?Хэндерсон Сьютс? были разбиты?— пласты стекла, лежа на асфальте, лениво поблескивали на солнце, изредка появляющемся из-за пелены облаков. Манекены были повалены и изрисованы, большинство костюмов?— изрезаны, разорваны, измазаны синей краской. Рой Хэндерсон сидел в кресле в глубине этого беспорядка и пил виски прямо из бутылки. Увидев Коннора и его напарника, он попытался выдавить из себя улыбку?— не вышло.—?Удивлен вас здесь увидеть,?— прохрипел Рой, невидящим взглядом уставившись в пустоту перед собой.—?К делам ?Иерихона? подключили все отделы,?— объяснил Коннор, осматривая разгромленное помещение.—?Вчера вечером всё было в порядке. Я закрыл магазин в девять и уехал на такси. Приехал к восьми утра?— и тут такое,?— с трудом проговорил владелец ателье. —?Сразу же вызвал полицию.Андерсон сделал несколько пометок в блокнот и прошел в соседнюю комнату, где еще несколько недель назад он пил лучший виски в жизни. И где впервые, глядя на Коннора, его сердце пропустило удар, а мысли оказались в темном кювете необъяснимого тягучего влечения.—?Завтра статья об этом уже будет в утренней газете, и от меня уйдут клиенты,?— севшим голосом проговорил Рой, делая несколько глотков виски. С утра он принял уже несколько недовольных звонков.Коннору хотелось бы проявить вежливость и сказать, что это не так, но они оба знали?— богачи больше всего ценят безопасность, комфорт и уединенность. ?Иерихон? лишил это ателье первых двух атрибутов, и восстановить былую репутацию будет непросто. Учитывая, к тому же, высокую конкуренцию?— только на этой улице было еще два ателье.Коннор принялся тщательно осматривать помещение, и первым делом обратил внимание на многочисленные надписи и символы.?Liberté, ?galité, Fraternité??— скандировал лозунг, написанный крупными ровными буквами на золотистых обоях.Юноша коснулся надписи двумя пальцами, обнаружив, что краска засохла не полностью?— синие пятна остались на кончиках его пальцев. Коннор поднес пальцы к лицу и вдохнул запах краски?— резкий и химический.—?Свобода, равенство, братство,?— прочитал Андерсон, появившийся за его спиной. Он не знал французский, но девиз Великой французской революции засел в сознании со времен школьных уроков истории.Коннор кивнул, скрывая улыбку. Лейтенант Андерсон был примером подражания для многих полицейских, но когда он знал то, что вовсе не обязан был знать полицейский, Коннор чувствовал легкую дрожь от восхищения. И плевать, что сам юноша мог читать, писать и почти свободно изъясняться на французском.Хэнк сделал запись в своём блокноте и глубоко вздохнул, его брови нахмурились в столь привычной уже манере.—?На другой стене несколько коммунистических лозунгов,?— поделился Андерсон.—??Одна планета?— две расы? у двери,?— ответил Коннор.Лейтенант приподнял бровь в удивлении?— такую фразу он слышал впервые. Впрочем, символы он тоже прежде нигде не встречал.Взгляд Коннора остановился на аккуратно перерисованном в блокнот символе: сжатой в кулак руке, вырывающейся из перевернутого треугольника.—?У вас талант, лейтенант,?— проговорил юный офицер полушепотом, всё ещё разглядывая уверенные аккуратные линии.Хэнк пожал плечами. Коннору показалось, что он смутился.—?Все надписи сделаны разной по составу краской,?— сообщает юноша.Андерсон обращает внимание на синие пятна на бледной коже рук.—?Надеюсь, ты этот вывод сделал не после того, как облизал свои пальцы? —?усмехается Хэнк.—?Нет. Понял по текстуре и запаху,?— серьезно отвечает Коннор.—?Значит, ребятки позаботились о том, чтобы мы не нашли их по горячим следам,?— задумчиво произнес Хэнк.Большое количество строительных магазинов и художественных лавок сбивало с толку. Отрабатывая эту зацепку, можно было потратить непозволительно много времени.Владелец ателье поднялся с кресла и стал лениво расхаживать из комнаты в комнату, с горькой усмешкой разглядывая оставшийся после происшествия хлам. Он взял два чудом уцелевших костюма?— твидовый шоколадный и бежевый из натуральной шерсти?— и протянул их Хэнку.—?На вас будут смотреться почти как на заказ, лейтенант,?— заверил Рой. Встретив непонимающий взгляд, портной объяснил:?— Крой шерстяного вышел из моды два месяца назад, и заказчик решил его не забирать. От твидового отказались около часа назад. Новости распространяются быстрее ветра.Владелец ?Хэндерсон Сьютс? невесело усмехнулся, настойчиво впихнул вешалки с костюмами в руки полицейского и стал дальше осматривать помещение.—?Спасибо, мистер Хэндерсон.Рой отмахнулся от благодарности.—?Самое удивительное в этом то, что они ничего не украли,?— со вздохом прошептал Рой. —?Оригинал картины Манфреда остался не тронут. На сейфе ни царапины. Из кассового аппарата не пропало ни цента. И костюмы… они могли бы продать их, господа. Конечно, не по той цене, что они действительно стоят, но за пару сотен клерки с руками бы оторвали такие костюмы.—?Видимо, они просто пытаются привлечь внимание,?— пожав плечами, решил Хэнк.Взгляд Коннора был прикован к холсту авторства Карла Манфреда, одного из самых известных современных художников Штатов. На картине был едва узнаваемый силуэт человека, написанный малиновыми и синими красками. Картина вызывала у Коннора… тревогу. Поежившись от неприятного ощущения, юноша проговорил:—?Странно, что полотно осталось нетронутым. Если ?Иерихон? протестует против зажиточности, то господин Манфред должен быть в одном ряду с Элайджей и мэром города.—?Может, они решили, что это детский рисунок? —?усмехнулся Хэнк, глядя на смешение чрезвычайно ярких цветов и переплетение сюрреалистических линий.Рой посмотрел на лейтенанта с негодованием.***Андерсон раскуривал уже третью сигарету. Окурки предыдущих двух медленно тлели в пепельнице, пуская в воздух над собой тонкие серые линии.Взгляд лейтенанта был сосредоточен на доске, в центре которой висела карта Детройта, на которой красными кругами были отмечены места преступлений ?Иерихона?, а вокруг были указаны сведения об этих погромах. Некоторые описания сопровождались фотокарточками.Коннор стоял у доски и аккуратными почерком выводил основную информацию о преступлении в ?Хэндерсон Сьютс?.—?Садись, Коннор, отлично,?— усмехнулся Гэвин Рид, появившийся в дверях кабинета. Коннор выглядел, словно примерный ученик.Детектив прошел к доске и внимательно осмотрел появившуюся за день информацию.—?О, ?Иерихон? навестил Хэндерсона? Так ему и надо, этому ублюдку.Коннор с презрением посмотрел на детектива Рида. Судя по всему, Гэвину не нравился никто?— но говорить так о Рое…—?Шёл бы ты отсюда, Рид,?— устало прошипел Хэнк, выдыхая сигаретный дым в воздух.Гэвин криво усмехнулся, не обращая внимания на старшего по званию.—?Серьезно, мужик получил по заслугам,?— фыркнул Рид. Встретив обвиняющий взгляд карих глаз, указал на шрам над бровью и объяснил:?— Он приятный дедуля только если у тебя кошелек набит деньгами. Или если ты лейтенант, про которого пишут в газетах,?— зло сверкнув глазами, Гэвин посмотрел на Хэнка. —?А когда ты мелкий пацан, шныряющий у витрин, он не поскупится на то, чтобы закидать тебя камнями, опасаясь, что ты спугнешь богатеньких клиентов.Рид оскалился, снова посмотрел на Коннора и, взяв со стола мел, дописал на доске под информацией о разгроме ипподрома в пригороде: ?опрошены жители соседских домов, свидетелей нет?.***—?Завтра мы в патруль,?— предупредил Хэнк, вернувшись от стойки с расписанием.Коннор сидел за столом и бегло просматривал заголовки ?Детройт Дейли?. Он кивнул, не поднимая головы.—?Хэнк, Коннор, ко мне! —?прокричал Фаулер, выглянув из своего кабинета.—?Ну что ещё? —?едва слышно прошипел Андерсон. Коннор мягко улыбнулся.—?Завтра вечером открытие выставки Карла Манфреда. Необходимо, чтобы вы были там, на случай, если явятся сукины дети из ?Иерихона?,?— приказал капитан.—?Этот ведь не от вашей любви к искусству? —?не сдержался Андерсон. Он скрестил руки на груди и оперся плечом о стену.—?Со мной связался его агент,?— ответил Фаулер. И тут же вздрогнул, поймав себя на мысли, что он вовсе не обязан отчитываться перед Хэнком, черт бы его побрал.Коннор чудом сдержал смешок. Грозный вид Хэнка, орлиный взгляд и нахмуренные брови раскалывали людей, как орехи. Даже капитан растерялся.—?Андерсон,?— прорычал капитан раздраженно. —?Едете туда, и никаких обсуждений. Я приставлю двоих патрульных, которые будут дежурить снаружи. Вы с Коннором получите пригласительные у администратора.—?О, на сэкономленные на билет деньги купим себе по бургеру,?— усмехнулся Хэнк.—?Первый день выставки?— это закрытое мероприятие,?— проговорил Коннор, прежде чем Фаулер успел ответить на комментарий. —?Будут почетные гости и журналисты. Вход только по приглашениям.***—?Мы едем в бар ?У Джимми?,?— не терпящим возражения тоном проговорил Хэнк, склонившись над сидящим за рабочим столом напарником.—?Оу. Хорошо. Ладно,?— ответил Коннор, с удивлением посмотрев на собеседника.Солнце уже практически село, за невысокими кирпичными домами не было видно багровой полосы заката, лишь синева ночного неба поднималась над крышами.—?Ателье, ?Дежавю?, офис Камски, теперь еще и художественная выставка,?— устало вздохнул Андерсон. —?Ты просто магнит для преступлений в местах, где я не хотел бы быть.—?Отель с почасовой оплатой и грязная канава были бы более приемлемы? —?усмехнулся юноша. —?Мы ведь не выбираем…—?Да-да, я в курсе,?— отмахнулся лейтенант.—?К тому же, это отличная возможность выгулять новый костюм,?— прошептал Коннор. —?Уверен, смотреться будет великолепно.В восемь часов вечера напарники покинули участок. Дорога до бара заняла около десяти минут, несмотря на пробки, и вскоре Андерсон уже вливал в себя первый бокал бурбона.—?А тебе что налить? —?безразлично спросил Джимми, владелец бара, посмотрев на Коннора.Юноша про себя удивился такой ?клиентоориентированности?, но не стал заострять на этом внимание, особенно учитывая, что это место было столь любимо Хэнком.—?Амаретто, пожалуйста,?— попросил Коннор.Сделав глоток ликера, Коннор прикусил губу, нахмурил брови и посмотрел на бармена.—?Это не амаретто,?— с обвинением протянул молодой офицер.—?А это и не ?Империал??— разведя руками, ответил Джимми. —?У нас такого не водится. Это местный сливочный ликер, ничем не хуже, чем делают итальяшки.Коннор сделал глубокий вдох. Он не намеревался спорить (хотя и было, с чем), поэтому просто сделал еще один глоток, хоть и без удовольствия. Встретив улыбку на лице Хэнка, он вопросительно поднял бровь.—?Амаретто, значит,?— усмехнулся лейтенант. Миндальный аромат, утонченный вкус. Пожалуй, фраза ?ты то, что ты пьешь? имеет больший смысл, чем её оригинал.—?О чем задумались, Хэнк? —?полушепотом спросил Коннор, склонив голову на бок.?О том, действительно ли ты такой неаккуратный, или эти капли сливочного ликера в уголках губ?— специально для меня??—?Тебе нравятся картины того художника, к которому мы завтра наведаемся? —?спросил Хэнк, зажигая спичку из короба с бледным логотипом бара и прикуривая от неё. —?Как же его.?—?Карл Манфред,?— подсказал Коннор. —?Нет, я не сказал бы, что мне нравятся его картины. Я довольно равнодушен к искусству.—?Ты играешь на пианино,?— напомнил Хэнк, ухмыльнувшись.—?Это всего лишь способ заработка,?— возразил Коннор, делая очередной глоток сливочного ликера, отзывающегося горечью спирта в горле.Хэнк наполнил легкие сигаретным дымом и стряхнул тлеющий кончик сигареты над стеклянной пепельницей.—?Искусство иррационально и не несет никакой практической пользы,?— добавил Коннор, доставая из портсигара лейтенанта сигарету, закуривая тоже.—?А как же опера Вагнера, Коннор? —?Хэнк склонился над столом, пристально взглянул на собеседника, победная улыбка застыла на его губах, будто это был шах и мат.—?Я могу оценивать такие вещи, как игра артистов, сила голоса, красота декораций, но это ничего не значит,?— безразлично ответил Коннор.Хэнк откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на напарника. Юноша сделал неглубокую затяжку, казалось, сигаретный дым даже не успел дойти до легких, и выпустил клубы серого едкого дыма в воздух. Андерсон смотрел на мягкие аккуратные губы, вздернутый подбородок, красующийся над воротником рубашки кадык. А затем встретился со взглядом кофейных глаз.—?Ты можешь говорить, что угодно, но я видел, как ты отдаешься музыке. Видел, как ты улыбаешься, когда тебе аплодируют,?— прошептал Хэнк с ухмылкой.Андерсон сделал щедрый глоток бурбона, осушив бокал, и попросил бармена повторить.—?Почему эта тема так важна для вас, Хэнк? —?всё ещё выдерживая маску отстраненности, спросил Коннор. —?Я не замечал в вас любви к искусству. Вы говорили о картинах или музыке с капитаном Фаулером? Или с детективом Ридом?—?Мне плевать на искусство, Коннор. Картины Манфреда, как по мне, похожи на рисунки детей дошкольного возраста. А от опер у меня уши сворачиваются в трубочку. Просто я не люблю, когда кто-то пытается казаться тем, кем он не является.Коннор нервозно облизнул губы и отвел взгляд, проиграв эту негласную борьбу, эту извращенную игру в гляделки. Хриплый низкий голос Хэнка забрался в подкорку мозга, электрическими импульсами прошелся вдоль позвоночника. Коннору стало холодно до дрожи и нестерпимо жарко в то же время.—?Ты любишь искусство, Коннор. Ты понимаешь его, наслаждаешься им,?— сиплым полушепотом прочеканил Андерсон. —?И это неотъемлемая часть тебя, как любовь к сладкому, педантичные заскоки и привычка облизывать свои чёртовы пальцы.Юноша прикусил нижнюю губу. Дыхание его сбилось, и даже в скудном освещении было заметно, как его щеки налились румянцем. Хэнк понимал, что вовсе не от смущения.—?Мне нравится искусство,?— капитулировал Коннор. Голос его сбился тоже, дрожал. —?А что нравится вам, Хэнк?—?Смотреть, как ты играешь на чертовом пианино. Смотреть, как ты облизываешь свои пальцы. Смотреть, как ты прикрываешь глаза и сводишь брови к переносице, когда тебе хорошо,?— Хэнк говорил всё тише и тише, но каждое слово звучало громче предыдущего в воспаленном сознании Коннора. Кровь стучала в висках, губы пересохли, а взгляд затуманился поволокой желания.Хэнк хищно улыбнулся, оглядывая результаты их небольшой безобидной беседы. Он никогда еще не видел Коннора таким?— похоже, от прикосновений он заводился и в половину не так сильно, как от проникновенных разговоров. Андерсон, подобно мастеру-часовщику, разбирал сложный механизм чужого сознания, шестеренку за шестеренкой, чтобы добраться до самого главного, самого чувствительного элемента.—?И слушать, Коннор, слушать, как ты стонешь, как сбивчиво шепчешь моё имя, цепляясь за простыни до побелевших пальцев,?— еще тише прошептал Хэнк, делая размеренный глоток бурбона, наблюдая, как Коннор впился пальцами в деревянную столешницу.—?Хэнк, пожалуйста,?— одними губами прошептал он.—?Чего ты хочешь, Коннор? Поехать в ?Империал? за твоим любимым ликером? —?дразня, спросил Андерсон.Молодой офицер посмотрел в глаза напарнику. В его взгляде читался целый коктейль из эмоций: желание, обвинение, восхищение. Хэнку и самому было сложно сдерживаться, но он не мог упустить такую возможность: посмотреть, как Коннор сходит с ума, как нетерпеливо смотрит на своего напарника. Если прежде он дразнил Андерсона?— пусть и не специально, всего лишь своим видом, своими пальцами, губами, улыбками?— то теперь у Хэнка появился шанс отомстить, взять ситуацию под контроль, а не провалиться в бездну темных глаз.—?Мне не нужен амаретто, Хэнк. Мне нужен ты,?— проговорил Коннор, смотря прямо в глаза исподлобья. Выбившаяся прядь темных волос легла на высокий лоб, руки нетерпеливо сжались в кулаки.Насладившись зрелищем, Андерсон бросил на стол несколько зеленых купюр и указал напарнику в сторону выхода.Хэнк сделал глубокий вдох, призывая всё свое терпение и самообладание. Дойти до автомобиля. Доехать до дома. Припарковаться. Звучит просто.С Коннором не бывает просто.