5-й отрывок. (1/1)

5-й отрывок.Тупая короткая глава, в которой фактически ничего не происходит. На следующий день Гилберт не казал носа из своей комнаты. На все уговоры он лишь отмалчивался. Его не смогла убедить даже Венгрия, постучавшая сковородой по двери. Видимо, Пруссия думал, что эта самая дверь его спасет от праведной сковородки. Ну, по крайней мере, пока что спасала. Когда Германия в десятый раз постучался к Гилберту, прося его выйти и хоть что-нибудь съесть, он услышал в ответ:-Пошел прочь, мерзкий предатель! Воодушевленный тем, что таки добился ответа, Людвиг решил поддержать разговор.-Открой дверь, Гилберт.

-Нет.-Ты весь день голодный. Ты должен съесть что-нибудь, ведь…-Отвали.-Гилберт!-Иди в жопу!-Я ведь все равно когда-нибудь ее открою, и будет хуже! – попытался угрожать Людвиг.-Пошел на х*й!-Гилберт, — Германия пока безуспешно пытался вразумить брата, — ты ведь понимаешь, что теперь ничего не поделаешь. Остается смириться и… Разве тебе никогда не хотелось, чтобы вокруг резвились дети, твои дети. Те, кого ты сможешь прижать к сердцу, поцеловать, отдать им душу…-Нет! – похоже, за дверью кто-то начинал слетать с катушек.-Ты бы смог вспомнить те времена, когда я был еще совсем маленьким, когда ты мог поднять меня на руки, посадить себе на колено и рассказывать какие-нибудь истории, мог провести по волосам против направления их роста… Дверь внезапно распахнулась. Германия, не слышавший шагов за дверью и не ожидавший внезапного появления Великого, отступил на шаг. На него смотрела пара недовольных, нахмуренных глаз, рот перекошен в презрительном пафосном изгибе. Внезапно это выражение лица слетело, как маска, как слой неводостойкой краски, обнажая несчастный взгляд, готового разреветься ребенка. Гилберт буквально упал в объятия Людвига и уткнулся ему в грудь, надрывно рыдая.-Тише, тише, — Германия мягко провел ладонью по волосам брата, буквально на руках, проводя его вглубь комнаты и осторожно прикрывая за собой дверь, — все хорошо. Он опустился на смятую кровать Гилберта, усадив того, себе на колени. Пруссия, не переставая плакать, что-то пробубнил Германии в грудь и, поерзав, устроился поудобнее. Только сейчас Людвиг, прижимая к себе, казалось бы, такого беззащитного брата, обнаружил, что тот одет в одну единственную белую рубашку, застегнутую на все пуговицы и доходящую Пруссии практически до колена. И в этой рубашке, Германия узнал свою собственную, которую, как он думал, спер Италия. А оказывается, рубашку-то прибрал к рукам никакой не Италия, а тот, кто проживает в соседней комнате. И этот кто-то еще обвинял Венециано в фетишизме, когда сам недалеко от него укатился. Глупый, теперь точнее, глупая. Глупая и милая.Людвиг хмыкнул и поцеловал Гилберта в макушку. Тот приподнял голову с закрытыми глазами, ища губы Германии.-Обними меня. Крепче, — прошептал он, обвивая руками шею брата.Людвиг послушно прижал к себе Гилберта, нежно скользя губами по его губам, в то время как пальцы брата перебирали волосы на затылке и изредка ногти скользили по шее. Никто пока не пытался углубить поцелуй. Обоих удовлетворяло то нежное спокойствие, с которым они сейчас прижимались друг к другу. Но, как и следовало ожидать, постепенно кто-то захочет большего.-Людвиг, — чуть ли не простонал Пруссия в губы Людвигу, когда тот коснулся прохладной ладонью его шеи. Германия будто очнулся, разорвал поцелуй и, опустив Гилберта на кровать, встал. Прусс встревожено приподнялся на локтях.-Мы не можем… — неуверенно начал Людвиг.-Тебе уже неприятно, — пораженно и несчастно произнес Гилберт.-Нет…-Так вот значит как… — глаза Пруссии бегали из стороны в сторону. – Значит, тебе неприятно?! – внезапно вскочил Гилберт на кровати.-Я… — Германия безуспешно пытался вставить хоть слово.-Я понял! Раз я беременный, так значит, всё, больше не нужен!? Оприходовал, и все дела?! Значит, долг исполнил и свободен?! Что, к этому долбанному итальяшке побежишь!? Уж он-то точно не забеременеет, он-то точно не перестанет быть нужным, его-то ты можешь трахать столько, сколько захочешь!!! – глаза его метали молнии, кулаки сжались, и на каждом слове он чуть ли не подпрыгивал на кровати. На ор сбежались Австрия с Венгрией и, стоя в дверях незамеченными, пока что молча вникали в суть скандала.-Да что ты такое говоришь?! – взревел Людвиг, хватая прусса за руку, из-за чего-то тот от неожиданности свалился на пол, но тут же вскочил и собирался выкрикнуть что-то вновь.-Да послушай же ты! Я не хочу этим сейчас заниматься, потому что боюсь навредить ребенку! Я не знаю, вдруг это противопоказано! – более менее спокойно закончил Германия, увидев, что Гилберт уже закрыл рот. Как только тот, что-то надумав, скривил рожу и попытался открыть его вновь, Людвиг, решив, что уже больше ничего не поможет, резко подавшись вперед, просто поцеловал его. Прусс сперва что-то мычал и безуспешно пытался оттолкнуть Германию, но смирился и запустил пальцы в волосы брата. Людвиг, почувствовав, что Гилберт начинает задыхаться, отстранился.

-Наконец-то ты замолчал, — произнес он, мягко проведя рукой по его щеке.-Гаденыш, — скорчил рожу Пруссия, — мог бы сразу так и сказать. Сказать, что Людвиг опешил от этих слов, значит не сказать ничего. Он просто был в прострации от такой наглости. Ему внезапно захотелось задушить брата подушкой, и он бы, возможно, даже исполнил свой замысел или попытался исполнить, если бы не возглас Австрии, наконец решившего, что пора бы уже обратить на себя внимание:-Такой шум подняли, кошмар! Могли бы и потише. Гилберт показал Родериху язык, на что тот не отреагировал. Видимо, Пруссия устал препираться и сел на кровати. Германия смутился, поняв, что не знает, сколько времени они наблюдали за ним с пруссом.Элизабет вошла в комнату.-Гилберт, пошли поешь, что ли, — сказала она, беря его за руку и утягивая за собой. Пруссия не сопротивлялся. Похоже, он таки проголодался, раз послушно последовал за Венгрией. Внезапно венгерка остановилась и обратилась к Австрии и Германии:-Слушайте сюда, мужики, завтра вы на весь день сваливаете из дома, понятно?-Эээ…Элизабет, — не понял Родерих.-Ну, сходите с Людвигом в бар куда-нибудь. А нас оставьте одних. Раньше семи чтоб не возвращались, — и потянула пытавшегося возмутиться Пруссию вниз на кухню.-Мда… Надеюсь, они тут не подерутся, — почесал затылок Германия, закрывая дверь в комнату брата.-И да, Италию не забудьте с собой взять! Не дай бог, он появится здесь в середине дня! – раздался крик Элизабет снизу.-Да, надеюсь, они не подерутся, — помолчав, сказал Австрия.*** На следующий день, явившись около десяти часов вечера домой, Германия, Австрия и Италия, чуть-чуть навеселе, созерцали крайне раздосадованную Венгрию, которая ожидала их часам к восьми, и удивительно спокойного Пруссию. Италию, на которого хмель подействовал особенно бурно (хотя он точно не выпил больше Людвига), быстренько сложили на диван, потому как тот и так шел до дома буквально верхом на Германии, а теперь же вообще практически дремал стоя. Гилберт не ответил на приветствия, о чем-то глубоко задумавшись.-Завтра мы с Гилбертом уезжаем в санаторий для беременных, — произнесла Венгрия. Австрия и Германия встали как вкопанные.-Эм… А его пустят? – спросил с сомнением Родерих.-Я уже обо всем договорилась. Не важно ведь, как он выглядит, всеравно он женщина и имеет право проходить наблюдение в таких местах, — ответила Элизабет.-А… А Гилберт согласен? – с недоумением спросил Людвиг, опускаясь на стул.-Да, мы уже решили, правда, Гилберт?-Угу… — промычал Пруссия, не встречаясь ни с кем взглядом.-Мда… Ну, хорошо. Если только Гилберт не будет буянить… Да он же там всех женщин распугает! – воскликнул Австрия.-Все будет хорошо. Я присмотрю за ним, — твердо произнесла Элизабет. – Мы уже собрали вещи. Я договорилась о такси, оно нас доставит до места, так что не беспокойтесь. И да, надеюсь, вы тут проживете месяц без нас. И надеюсь, с голода не умрете.***-Гилберт? Можно? – Германия постучал в комнату брату. За дверью на некоторое время образовалась тишина. Затем раздался короткий ответ:-Да… конечно. Людвиг вошел. Гилберт сидел на своей кровати, задумчиво глядя по сторонам.-Как ты? – это самое банальное, что сейчас пришло в голову Германии.-Нормально, — прусс не обернулся.-Ты… ты действительно согласен с поездкой в санаторий? – вдруг спросил Людвиг.-Да. А что? – Пруссия таки повернул голову в сторону брата.-Ну, просто все это время ты не хотел покориться и согласиться с тем, что ты… — Германия замялся, — в положении.-Сядь, что ли, — внезапно произнес Гилберт, похлопав по кровати рядом с собой. Людвиг сел. – Дело в том, что я понял… В общем, не важно, — он обнял брата за шею.-Но… — хотел возразить Людвиг, но Пруссия не дал ему договорить.-Все будет хорошо. Ты понимаешь. Все будет хорошо, — скорее убеждая себя, чем Германию, шептал Гилберт.

-Да, — выдохнул Людвиг, не желая выводить Пруссию из его спокойного равновесия, не желая его волнения.-Обними меня, что ли, напоследок, — произнес Гилберт, — целый месяц не увидимся. Германия прижал его к себе, зажмурившись. Как-то странно было ощущать, что он не увидит этого надоедливого человека целый месяц или тридцать дней или семьсот двадцать часов или сорок три тысячи двести минут… или огромное количество секунд, – как угодно —которые мог бы провести рядом с ним.-Ну-ну, успокойся! Не навсегда же прощаемся. А то у тебя лицо, как будто ты сейчас расплачешься, — улыбнулся Пруссия, легонько поцеловав Германию в губы.Людвиг еще крепче сжал Гилберта в объятиях.

-Останься сегодня со мной, — попросил Гилберт. – И, я узнавал, это не повредит ребенку. Германия покраснел.-Откуда ты знаешь?-О, всезнающий и вездесущий интернет! – торжественно произнес прусс и засмеялся.-Ха, ну если ты так хочешь, — зажмурился Людвиг, повалив Гилберта на спину.-Хочу. Германия обхватил его губы своими, страстно проведя рукой по его груди.-Кхм… Да-да, — Гилберт вывернулся из поцелуя. – Только дверь закрой. Я не хочу при свидетелях.-Не имеет значения. Наверняка, свидетели заняты друг другом и им не до нас, — хрипло прошептал Людвиг, не давая брату пошевелиться и даже повернуть голову, чтобы тот не уклонился от поцелуя.-Ммм… Ах…Возможно…ты прав… — через силу выдавил Пруссия. И больше не позволял себе отвлекаться от контакта с братом. Только поздно ночью, проснувшийся Италия, вышедший из своей комнаты испить воды, из-за сушняка, терзавшего его, случайно заглянул в комнату через приоткрытую дверь, увидел два освещаемых луной сплетенных тела, мирно спавших в обнимку, среди которых, как Венециано показалось, был Германия. Италия прикрыл дверь и решил, что больше никогда не будет пить.У него на тот момент не хватило догадливости, чтобы заглянуть в комнату Людвига и убедиться, что его там нет.И да, кстати, Италию-то никто не предупредил о последних новостях и изменениях в немецкой семье.1.07.11.-5.01.07.