Рыцари Радуги 3: Этерна. Главы 1-3 (1/1)

Глава 1. Юльча традиционно начинает: Семь лет.Семь лет минуло с того дня, о котором я не люблю вспоминать. С того самого хорошего солнечного светлого весеннего дня, который закончился катастрофой. Тогда я потеряла одного из своих лучших друзей и желание говорить. Мир во мгновение поблек и утратил краски. Я будто оказалась вмурована в толщу льда, за которым кипела жизнь, а я застряла в сумрачной тюрьме, из которой нет выхода.Мне физически больно вспоминать о том ДТП, я так и не смогла пересилить себя и заставить себя говорить. С того дня на моей шее как будто оказался тяжеленный строгий ошейник из стали, шипами вовнутрь, который с каждым прожитым годом становился всё туже и туже. В последнее время мне стало казаться, что я даже не могу дышать. Я просыпалась ночью, царапая своё горло или судорожно пытаясь протолкнуть хоть чуть-чуть немного кислорода в лёгкие. Кричать я не могла, поэтому, задыхаясь и обливаясь потом, ждала, пока боль отпустит.Мама водила меня по врачам, но никто не мог обнаружить никакой патологии. Нам прямо заявили, что это всё психосоматика, очевидно, связанная с депрессией, которая была следствием травмы. Каждый год мне выписывали гору лекарств, а также посылали на разного рода терапию, но ничего не помогало. Я как-то даже поймала себя на мысли, что не хочу, чтобы мне что-то помогло. Тогда это сильно испугало меня, и я постаралась загнать это желание подальше. Слишком очевиден следующий шаг, а это было не то, что я хотела совершить на самом деле.Мне пришлось перейти на домашнее обучение, чтобы хоть как-то закончить школу. Я растеряла почти всех своих друзей. Тогда я на своём собственном опыте узнала, каково это?— проверить друга в беде. По сути, со мной осталась только Зюнька. Наша Жюли стрелой унеслась вперёд, в свою собственную жизнь. Я не жалуюсь на неё, я была очень рада, когда она исполнила свою мечту: закончив школу экстерном за какие-то два с половиной года, она договорилась с мамой, и та всё-таки отпустила Жюли в консерваторию. В том памятном ДТП наша скрипачка здорово повредила руки и больше не могла держать смычок, но её взяли, потому что музыкальную теорию она сдала просто блестяще. Не последнюю роль сыграл папа из оркестра филармонии, и Жюли дали шанс, который она оправдала на тысячу процентов. Буквально через год она засветилась на конкурсе молодых композиторов. Её ?Песнь Белого Голубя?, симфоническая соната, просто вынесла всех конкурентов. А в рок-обработке эту же мелодию целый месяц крутило наше областное радио. Зю заставила меня прийти на концерт, когда исполняли произведение победителя. Нежные звуки смогли пробиться за ледяную стену и вызвать у меня слёзы, но мне очень скоро поплохело, затошнило и закружилась голова. Мне пришлось выйти из зала. Казалось, что музыка своей волшебной властью готова сломать мою тюрьму, но для этого я должна была вспомнить всё. А это было слишком больно…После мы сидели в любимой кафешке в консерватории и в кои-то веки общались. Точнее, Зю и Жюли болтали, а я сидела рядом и молчала, разглядывая подруг. Они обе здорово изменились за три года. Зюнька отрастила волосы и начала краситься, а Жюли, наоборот, коротко подстриглась. Они обе выглядели красотками, мне даже стало как-то неловко. Я совсем себя запустила, да и выбор одежды оригинальностью не радовал: джинсы да свитер. Я могла бы себя оправдывать, мол, естественность?— это круто, но я знала, что это просто моя депрессия. Меня ничего не радовало, а уж тем более?— какие-то тряпки. ?— С головой у меня всё в порядке,?— самодовольно усмехнулась Жюли, принимая наше восхищение. —?А дирижёрскую палочку я удержу и этими культяпками,?— она со злостью поглядела на свои руки. —?Однажды я всё равно заставлю вас двигаться,?— с каким-то отчаянием сказала она.Длинные пальцы скрипача выглядели прекрасно, но только снаружи. После повреждения в ДТП они утратили былую ловкость и подвижность. Подруга иногда с трудом могла даже ложку удержать, что уж говорить о более тонких операциях типа игры на скрипке или фортепиано.Это был последний раз, когда у нас всех троих было время посидеть вместе и пообщаться так долго. Жюли окончательно оторвалась от компании, учась, участвуя во всех композиторских и дирижёрских конкурсах, продвигая себя как музыканта. Она даже получила государственную награду, когда выиграла несколько международных конкурсов подряд. За семь лет она стала очень известной и востребованной. Ей пробовали было заказывать поп-музыку, но она была верна симфонической. Я чаще видела её по телевизору или в Интернете в разделе музыкальных новостей. От неё постоянно сыпались смски, а я лайкала её посты в соцсетях. Это стало нашим основным общением. Иногда, когда у неё было пять лишних минут в расписании, Жюли появлялась в моей жизни, сверкая и искрясь, как комета, притаскивая мелкие сувениры и свои новые диски. Я их ставила на полку, как на иконостас, но никогда не проигрывала. Я знала, что это меня разбудит, но я хотела продолжать спать. Сейчас Жюли уехала в Токио со своим маленьким оркестром, который она собрала в консерватории, на конкурс дирижёров, и мы ждали новостей, как она там.Зюньке тоже досталось в том ДТП, но, в отличии от меня, она не смирилась. Ей здорово повредило ногу, и Зю ушла из танцев. Она физически не могла ходить больше нескольких часов в день. Правая лодыжка начинала подламываться. Она как-то очень сильно упала на тренировке, и поэтому ей пришлось принять тяжёлое решение. Она всё равно продолжила общаться с девочками из студии. Их руководительница, Еня, очень переживала за нашу рыжую. Она затащила Зюньку на йогу, где не надо было упражняться, стоя только на ногах, и Коржикова сильно оценила новое увлечение. Она попыталась вытащить и меня, но в группе было очень много незнакомых людей, которые пялились на меня и шептались за спиной. Мне было некомфортно до тошноты, поэтому на йоге я не прижилась. Также Зю посоветовали бассейн, куда она тут же потащила и меня. Вот это было неожиданно круто. Ко мне никто не лез, я могла заниматься в своём темпе. Пока Зю плюхалась на аквааэробике на отгороженном участке, я кролем и брассом вспарывала водную поверхность. К концу седьмого года я могла проплыть почти десять километров без остановки. Я полюбила нырять и сидеть под водой. Там было так хорошо и спокойно. Тихий шелест заполнял мои уши, приглушённые цвета не резали глаз, я как будто была в своей стихии. Там внешний мир не ломился ко мне, пытаясь сломать мои ледяные стены. Я сильно благодарна Зю за то, что она показала мне нечто, что не травмировало меня ещё сильнее.Ещё одним увлечением я тоже обязана Зю. Это она где-то начиталась, что арт-терапия помогает при депрессии, даже такой сильной, как у меня. Сначала она притащила цветные карандаши, но я почему-то не могла заставить себя взять их в руки. Она тогда принесла эскизы платьев для танцовщиц и попросила помочь. Она никак не могла выбрать подходящие цвета. Зю предложила мне маркеры, гуашь, акварель… И вот последняя оказалась мне очень по вкусу. Мне было легко контролировать воду и набирать цвета. Плюс цвета были не особо яркие, что мне было хорошо от этих прозрачных на грани видимости сочетаний и переливов. Так я начала рисовать. Смотрела уроки в интернете, читала книги, повторяла. И как-то незаметно у меня начало хорошо получаться. Зю как-то предложила устроить выставку, но меня затошнило при одной мысли о множестве людей. ?Пока я не готова?,?— я написала ей в блокноте, и она пожала плечами: ?— Я подожду, не волнуйся.Зю вообще оказалась неожиданно заботливой. Каждый второй-третий день она торчала у меня. Слишком сильно она ко мне не лезла, просто сидела рядом, занималась своими делами: вышивала или рисовала, но от её присутствия становилось как-то теплее и спокойнее. В принципе, она была хоть какой-то связью между мной и внешним миром.Это при том, что её жизнь была не менее насыщенная, чем у Жюли. Во-первых, самая большая новость?— она вышла замуж. Думаю, не сложно догадаться, за кого. Ещё в пятнадцать они с Кирилкиным Васькой стали официальной парой, а потом просто ждали три года, чтобы пожениться. Они переехали в отдельную квартиру, которая досталась его отцу от бабушки, сами сделали там ремонт (даже я внесла свою лепту?— помогала красить и выбирать цвета). Вася после школы ушёл в местный политех на машиностроение, при этом он продолжал работать у отца в автомастерской. Я знала, что он сильно ревнует Зю ко мне, раз та проводит столько времени со мной, но он ни разу не попрекнул этим ни Коржикову, точнее, уже Кирилкину, ни меня. Я была ему за это сильно благодарна. Сама Зюнька после школы ушла в кулинарный техникум, изучать технологии. Прошлой зимой она даже ездила в столицу на курсы шоколатье, а потом заключила договор на поставку конфет ручной работы с тремя ресторанами в нашем городе.Я просто восхищалась девочками. Они куда-то двигались, шли, неслись, летели. Одна я замёрзла и замерла, как выпавшая из коробки доминошка. Ничего не происходило, пока к маме не пришли те самые гости…Глава 2. Юльча продолжает: В гостях у Велимира Георгиевича.Хотя, пожалуй, конкретно эта история началась летом, в августе.Зю насильно вытащила меня из города к своим знакомым. Не то чтобы я сильно упиралась, просто сами эти знакомые не были моими друзьями. Я их знала, но мы толком не общались.Уже сколько лет Зю продолжала дружить с одним ветеринаром, Велимиром Георгиевичем, и его семьёй. За семь лет они переехали из города в деревню. Купили там здоровый участок с садом в несколько гектаров, оставшийся от какого-то научного испытательного центра, построили дом и постоянно звали Зю в гости. Конкретно в этот раз её пригласили смотреть на августовский звездопад. Вдали от городских огней это было потрясающее зрелище.Велимир Георгиевич большей частью перешел на менеджерскую работу в своей клинике и приезжал только для очень серьёзных операций. Его жена, Имира Юрьевна, занималась производством косметической линейки каких-то супер-натуральных мега-органических продуктов, а как хобби у неё был сад.Знаете, есть люди, которые даже камень могут заставить цвести. Вот Имира Юрьевна была именно из этих. Характер у неё был не ахти, но с растениями она ладила как никто. Я по большому счёту согласилась поехать в гости с ночёвкой только из-за её сада. Я думала взять с собой акварель и порисовать. Я не буду сильно мозолить другим глаза. Я понимала, что человек с хронической депрессией?— не самое приятное зрелище, да и в общении я больше не ас…Вася и Зю заехали за мной рано утром, настолько яркие и сияющие, что мне пришлось надеть тёмные очки. Я не знаю, как они это делали, но вместе они, и без того рыжие, словно светились. Мне так нравилось наблюдать за ними украдкой. С заднего сиденья старой Васиной Мазды мне было хорошо видно, как они заботятся друг о друге. Это было так трогательно. Они это делали, как будто так и надо, само собой. Васька проверял, пристёгнута ли Зю, а она ставила ему на навигаторе направление. За столько лет вместе они начали понимать друг друга без слов. Это было так круто…Денёк был отличный, в меру тёплый, в меру солнечный. Один из тех дней?— предвестников осени, когда утренний воздух уже прозрачный и хрустальный, но ещё нет настоящего холода и заморозков. Доехали мы просто отлично, даже Вася удивлялся отсутствию баранов на дороге.Первым нас встретил Имирин сад, и он был прекрасен.Не поймите меня неправильно. Есть вполне определённая наука ландшафтного дизайна, а также конкретные стили садов?— английский там, французский. У Имиры был просто сад, вроде как английский, но в то же время и нет. Старый, запущенный, заросший сад. Он так выглядел на первый взгляд, а потом, когда начинаешь приглядываться, замечаешь детали: во-первых, всё чисто, ухожено, подстрижено ровно настолько, чтобы сохранять ощущение ?дикости?. Во-вторых, всё продумано?— и посадки, и планирование дорожек, и якобы случайным образом расположенные укромные уголки вроде беседок и лавочек. Можно было бродить там часами, постоянно натыкаясь на новые места, где приятно проводить время в одиночестве.Мы проехали большой луг, заросший клевером и кашкой. Под августовским солнцем пах он просто потрясающе?— мёдом, летом, чем-то ещё очень мягким и тёплым.Нас встречали хозяева. Велимир Георгиевич с женой искренне обрадовались приезду Зюньки, вежливо поздоровались с Васькой, а мне, нацепив формальные улыбки, подарили два довольно пронзительных взгляда. Велимиров взгляд светло-орехового, почти жёлтого цвета был больше похож на рентген. Он как будто заглянул куда-то в мою голову, почти до самого затылка, туда, куда даже я сама не заглядывала. Его жена тоже одарила меня вниманием. Её взгляд, ведьминский, ярко-зелёный, был довольно холодным. Меня как будто взвесили, измерили и оценили, повесив бирку, как в магазине. У меня аж мурашки побежали и захотелось спрятаться от этих хозяев куда подальше. Пусть они общаются с Зю, а меня не трогают.Велимир Георгиевич, привыкший работать с животными, очень мягко и спокойно обратился ко мне, пока Зю обнималась с Имирой: ?— Мы тебе подготовили угловую комнату, как обычно. На кухне есть чай. Вечером будет довольно шумно?— приедут ещё гости, но мы будем рады, если ты присоединишься к нам на ужине.От разницы между его взглядом и тоном у меня поплыло в глазах. Я знала этого человека давно, но не могла понять, то ли я его боюсь, то ли нет. Он вообще какой-то странный. Если смотреть на него против солнца, то кажется, что он немного больше, чем выглядит. Его словно окружает какой-то невидимый ореол. Я об этом стараюсь никому не рассказывать, не хватало, чтобы меня сочли чокнутой.Я сглотнула, кивнула и поспешила уйти. Мне нужно было побыть одной. Даже такая короткая, двухчасовая поездка на машине и новые люди здорово утомили меня. Я еле доползла до второго этажа и выдохнула с облегчением, когда за мной закрылась дверь, отрезая шум и разговоры. К гостям выбежал шестилетний сын хозяев, Юрик, услышав, что приехала его любимая тётя Юля. За ним притопал его наставник Шен, здоровый такой дядька, похожий больше на медведя, чем на человека, который Велимиру Георгиевичу приходился каким-то родственником. Когда-то он помогал Зюньке с уроками математики, и она его просто обожала, так что радостные возгласы и поцелуи внизу были в количестве.Я рухнула на кровать и заснула от переизбытка впечатлений. Одеяло стало для меня защитным коконом. Я спала так крепко, что даже не слышала, как прибывали другие приглашённые: пара родственников Велимира Георгиевича, брат Имиры Юрьевны и прочие друзья семейства. В результате во второй половине дня дом был просто переполнен народом, и я проснулась от шума и топота: многие прибыли с детьми; кутерьма была нешуточная.Мне пришлось заставить себя выйти, поздороваться со всеми, кого я знала. В смысле, это они здоровались со мной вслух, а я приветственно поднимала ладонь. Многие были предупреждены, как со мной обращаться, поэтому ко мне почти не лезли, просто провожали взглядами и возвращались к своим делам и разговорам.Зю меня поймала, накормила свежими вкусностями, которые она успела наготовить на чужой кухне, и, убедившись, что я в порядке, со спокойной душой отпустила в сад.Я, прижимая к себе сумку с красками и альбомом, миновала веранду, на которой устроились хозяева и их гости. Васька и Шен играли в шашки. Велимир Георгиевич обсуждал свои дела с шурином. Раймонд Юрьевич, брат Имиры, довольно шумный, острый на язык молодой мужчина демонстрировал ему что-то на планшете и комментировал: ?— …Я там осмотрелся, в общем, цена недвижимости совершенно не соответствует. Я бы на вашем месте их просто игнорировал. ?— Мы всё равно собираемся всё переделывать,?— задумчиво глядел на монитор его зять. —?Ты уверен, что не стоит брать? Как временный вариант… ?— Ты шутишь что ли? —?прервал его Раймонд. —?Не надо хватать что попало! У тебя что, много лишних финансов? ?— Ну, надо будет?— ещё заработаем,?— спокойно отвечал ему ветеринар.Заметив меня, они оба прервали разговор. ?— Всё в порядке? —?осведомился хозяин у меня. —?Тебе лучше?Я кивнула и поспешила сбежать. ?— У, привидение,?— хмыкнул мне в спину беспардонный родич Имиры Юрьевны, за что тут же получил локтем в бок от подошедшей Зюньки. ?— Просто оставь её в покое,?— попросила моя подруга. ?— Белка, да разве же я лезу?Я не стала слушать их перепалку. Стоило отойти подальше за деревья, как голоса утратили свою звонкость. Свежесть от листвы и травы пригасила моё волнение. Природа действовала на меня успокаивающе. Я побрела по узеньким дорожкам к маленькому пруду, который прятался среди старых яблонь. Плоды ещё не начинали собирать, хотя многие из них уже попадали. Солнечным деньком полянка хорошо прогрелась, и запах от паданок стоял просто волшебный. Я шла и шла между яблонь, пока не поняла, что заблудилась. Вроде бы как можно потеряться, но к пруду я так и не вышла.Мне не было страшно, я взяла с собой сотовый. Связь была нормальная. Стоило послать смску Зю, и меня бы спасли. Но это значило побеспокоить всех и безвариантное общение с толпой народа, поэтому я решила брести куда глаза глядят. Рано или поздно я бы наткнулась на знакомое место, ну или на забор, по которому можно будет выйти к воротам. Вместо этого я набрела на новое место, которое никогда не видела. Среди плакучих ив, которые своими ветвями закрывали полянку почти полностью, я обнаружила целое поле ирисов. У меня аж сердце дрогнуло от этого зрелища. Странно знакомые нежные розово-фиолетовые цветы подставляли фигурные головки солнечным лучам. От них почему-то веяло тихой светлой грустью. Несмотря на тёплый день, я ощутила, что осень уже не за горами.Я решила, что буду рисовать здесь.Устроившись в тени ивы, я прикидывала, зарисовать ли мне всю эту полянку или запечатлеть хотя бы один цветок, пока свет не сместился. В один момент, присматриваясь и повернув голову, я уловила слабый блеск у самых корней двух ближайших ко мне цветов.Я оставила в траве свои принадлежности для рисования и поднялась, разглядывая находку. Блестящая штучка наполовину ушла в землю. Я осторожно разрыла почву, и у меня в руках оказался прозрачный прямоугольный плоский кулон, больше похожий на кредитную карточку. По всей поверхности шла изящная геометрическая гравировка, а в одном из углов была проделана дырочка, словно для ношения на шнурке.Я подобрала эту вещицу и положила в карман. Возможно, её потерял кто-то гостей. Позже, под вечер, урисовавшись всласть, я передала находку Зюньке. Она обещала поспрашивать у хозяев. Те честно опросили всех. ?— Оставь подвеску себе,?— наконец сказала мне Имира Юрьевна. —?Раз ты нашла, пусть будет у тебя. Если хозяин всё-таки объявится, мы тебе сообщим.Зюнька сплела для меня шнурок и надела мне на шею, к моему обычному талисману?— рыбе: ?— На, пусть будет твоим оберегом,?— и серьёзно кивнула.Он так и остался у меня. Никто на него больше не претендовал, ни тогда, ни позже.Глава 3. Юльча рассказывает: Гости у Кукушкиных.Лето кончилось, осыпав нас звездопадом, прошла осень с кружением золотой листвы, пришла зима и накрыла город снегом доверху. Сразу стало тише, спокойнее. Цвета погасли, изредка вспыхивая в солнечный денёк.Я почувствовала приближение праздников, когда мама принесла домой мандарины и апельсины. Их было так приятно держать в руках. Маленькие солнышки светились изнутри, как будто рассказывая о тёплых странах, где выросли. Они грели, но не настолько сильно, чтобы растопить мою ледяную стену. Я нарисовала несколько акварелей с ними в подарок Зюньке, Жюли, и, как знак вежливости и благодарности за приглашение летом, отправила одну по почте семье Велимира Георгиевича.Забежав в очередной раз в гости и получив рисунок, Зю просияла: ?— Какая красота. Спасибо!Она предупредила, что собирается уехать по делам на неделю. ?— У меня новый проект, очень хочу, чтобы всё получилось. Я пока не могу к тебе прибегать,?— вздохнула она. —?Но как только вернусь, тут же зайду и всё расскажу!Я кивнула и показала ей большой палец.Хорошо быть старыми друзьями, необязательно быть многословным. Зюнька прекрасно меня поняла.Когда она уходила, я провожала её в коридоре. Я моргнула и внезапно поняла, как сильно изменилась подруга. В моей ледяной стене, как полынья, на мгновение открылось окошко, позволив мне увидеть нечто новое. Я раньше не осознавала этого… Зюня стала выше меня на голову, отрастила волосы, начала краситься, неброско, но эффектно. Из-за постоянных занятий йогой её фигура стала удивительно гармоничной, такой классической формы песочных часов. Я смотрела, как она прячет под шапку свои солнечные волосы.За окном повалил снег и резко стемнело.У меня по спине пробежал холодок. Мне почему-то стало страшно, как будто из сумеречных углов что-то уставилось мне в затылок, как злое и опасное ружейное дуло. Я не знаю, была ли это иллюзия или дурное предчувствие, но за спиной Зюньки мне почудилась мрачная тень. Я не могла произнести ни звука, вместо этого я сделала то, чего не делала уже давно. Раньше я не могла заставить себя прикасаться к другим людям, но теперь… Я шагнула вперёд и порывисто обняла Зюньку.Та удивилась и замерла, словно боясь меня спугнуть, а потом обняла и уткнула себе в пышную грудь: ?— Ну-ну, Юльча… Я ж только на несколько дней. Помнишь, я на курсах целый месяц была, и ты выдержала.Что ещё я могла сделать? Как остановить её? ?— Всё будет хорошо,?— твёрдо сказала мне Зюнька.Она отстранила меня, крепко взяв за плечи, и посмотрела прямо в глаза. Её глаза, как два хризопраза, светились несгибаемой уверенностью и честностью солнечного летнего дня: ?— Юльча, всё будет хорошо,?— повторила она. —?Я в это верю, и ты верь.Подруга ушла, унося с собой остатки тепла, а я почувствовала, что стены моей ледяной тюрьмы стали крепче, больше, тяжелее, стискивая меня, словно в гробу.?Я так больше не могу?,?— пронеслось в голове, но что я могла сделать… Как можно сбежать из тюрьмы, которой на самом деле нет?Я хотела было написать Ваське с просьбой не пускать Зюньку никуда, а потом остановилась. Кто я такая, чтобы лезть между ними? А вдруг они уже всё обсудили между собой, всё решили, и это их только поссорит?В ту ночь мне приснился сон, один из немногих за последние семь лет, что я смогла запомнить. Я снова сидела на летнем лугу, рисовала ирисы и вдруг обнаружила, что настала зима. Ирисы превратились в лёд. Моя акварель замёрзла. Да и рисовала я на ледяной дощечке острой сосулькой. А потом огромными хлопьями повалил тяжёлый снег, закрывая меня с головой, как крышкой гроба. Всё потемнело. Всё остановилось. Всё умерло. И я тоже умерла. …От этого сна я встала вся в слезах. Мне казалось, что что-то случилось с Зюнькой. Я винила себя, что должна была тогда её остановить. Весь день я не находила себе места. Я написала подруге смску, но она ожидаемо не ответила. От этого стало ещё горше.Я была уже готова одеться и самостоятельно выйти на улицу, чтобы найти Ваську и уточнить у него, куда именно отправилась Зюнька, когда столкнулась в дверях с мамой.Она вернулась с работы пораньше и привела с собой гостью. Пышная невысокая женщина с тёмно-рыжими, почти красными волосами показалась мне смутно знакомой. Под тёплым пальто на ней была строгая серая форма какого-то полуармейского образца. ?— Юля, подожди,?— мама поймала меня за руку. На её рукаве ещё не стаяли снежинки. —?Куда ты собралась?Присутствие гостя сбило меня с мысли. Моё намерение выйти на улицу мгновенно улетучилось. Как я могла забыть, что там другие люди? Много чужих людей. ?— Привет, Юлия, помнишь меня? —?обратилась ко мне мамина гостья.Я отступила на шаг. У меня заболела голова, когда я попыталась её опознать. Я бы застонала, если бы могла. Видимо, моё лицо исказилось от боли.Обе женщины переглянулись. ?— Я не ожидала, что всё так плохо, Лила… —?очень тихо сказала гостья. ?— Я думаю, Ровена,?— обратилась к ней мама. —?Это наш последний шанс. Юля, так больше продолжаться не может,?— повернулась она ко мне. —?Дочь, скажи, ты хочешь проснуться??Проснуться… проснуться… проснуться…?Её слова эхом забились, отражаясь от ледяных стен тюрьмы, высекая искры, раня мой разум острыми ледяными осколками. Меня просто скрутило от боли, и я потеряла сознание.Очнулась я на диване, прикрытая пледом. В креслах напротив сидели мама и Ровена и тихо разговаривали. ?— …Ты уверена? Это твоя единственная дочь. Если вы согласитесь, нельзя будет потом всё просто взять и отменить. Не будет дороги назад. ?— Послушай,?— устало сказала мама. —?Сейчас нет дороги вообще никуда. Ты видишь, что происходит? Мы всё перепробовали, и ничего не помогло. Она не говорит, почти никуда не выходит, практически не ест и, более того, не растёт! ?— Не факт, что и это поможет. Он обещал, но… ?— Я ему верю,?— лицо моей мамы было осунувшимся, посеревшим. —?Он точно знает, что делает.Последние семь лет я как-то не замечала, что ей тоже тяжело. Она ни разу не поторопила меня, не предъявила претензий, не заставляла делать, если я что-то не хотела. Она и папа терпеливо ждали и помогали мне во всём, но только сейчас я это осознала.Я с трудом села. Тело было как окоченевшее и плохо слушалось. Мысли в голове тоже словно вымерзли.Обе женщины повернулись ко мне. ?— Ты слышала, о чём мы говорили? Есть последний шанс, что тебе станет лучше,?— сказала мама.Я кивнула. Моя мама никогда бы не посоветовала чего-то дурного. ?— Тебе придётся покинуть дом, уехать отсюда, от родителей,?— осторожно произнесла Ровена. —?Там будет незнакомая обстановка и люди, которых ты не знаешь.Я снова кивнула. ?— И неизвестно, как долго займет восстановление…Кивок.Не важно.Что угодно.Я.Так.Больше.Не.Могу. …Хочу оттаять.Хочу проснуться. ?— Тогда чего тянуть. Ты уже одета,?— мама поднялась с кресла и подала мне руку. ?— Вот так прямо сразу? —?удивилась Ровена.Моя мама помолчала, глядя на меня, потом посмотрела на гостью: ?— Да. Иначе потом я её просто не отпущу.Она на мгновение прижала меня к себе, а потом легонько оттолкнула: ?— Всё, пора. Юля, даже если я совершаю ошибку, приходи и скажи мне об этом сама. Хорошо?Мама просила меня заговорить. Она действительно верила, что я смогу. Я кивнула. И мама, и Зюнька столько мне помогали. В своём нынешнем состоянии я не могу им ничем ответить. Нужно было что-то делать и что-то менять.Одевшись и обувшись, я замерла перед порогом. Моя храбрость и решимость снова улетучились. Ровена вышла и ждала меня на лестничной площадке. Мама стояла рядом со мной и ждала, пока я сделаю шаг, но у меня никак не получалось. Неожиданно она заговорила: ?— Знаешь, дочь, иногда материнский долг в том, чтобы защищать и не пущать, но иногда?— в том, чтобы дать хорошего пинка и отправить вперёд.Свои слова она сопроводила описанными действиями, вытолкнув меня к нашей гостье, и тут же захлопнула за мной дверь. Я услышала звук запираемого замка.Мне стало не по себе. Я понимала, что мама не хочет дать мне возможности передумать, но мне на мгновение стало страшно. Ровена взглянула на меня с явным сочувствием, развернулась и пошла вниз. Мне было нечего делать, только следовать за ней.Внизу у подъезда нас ждал джип с тонированными стёклами, где уже сидели двое в серой форме: мужчина шкафистого вида и женщина, как будто состоящая из острых углов. Они ощупали меня внимательными взглядами, но ничего не сказали.Ровена открыла мне дверцу машины: ?— Ну что, добро пожаловать на борт.