Часть 2. (1/1)

Конденсат, образовавшийся на высокой пивной кружке, словно пот стекает тонкими струйками по прохладному гладкому стеклу. Медленно стираю его пальцами, безболезненно царапая скользкую поверхность ногтями, откровенно любуясь сочетанием искристо-медового и насыщенно-чёрного. Шумно, душно, тесно. Свет то практически исчезает, создавая дымчатый полумрак, то режет значок перекрестиями и пучками неоновых дешёвых лазеров. Никчемный жалкий клуб захудалого городишки, названия которого даже нет на карте. И всё же здесь есть то, что мне нужно. Причём в достатке. Вряд ли всем этим суицидальным хрупким мальчикам и оленеглазым готическим девочкам когда-нибудь приходилось пробовать настоящие наркотики, сомневаюсь даже, что до их "чёрного подросткового рынка" доходила сколько-нибудь качественная кислотная марка, но все они, как один, знают толк в дешевой дрянной выпивке, от которой вначале "сносит Башню ", а потом мучает адское похмелье. И ещё большинство из них прекрасно разбирается в тонких бритвах и продольных порезах. И первое, и второе мне однозначно на руку. А еще они, также как и я, страдают от мучительного, временами доводящего до сумасшествия голода. И не важно, что он имеет разную суть. Наша тяга к разрушению и наслаждению восхитительна и взаимна.

По сути дела, у меня нет слишком уж эстетических и завышенных требований к внешнему виду "еды", гораздо больше интересует "внутреннее содержание". Но, конечно, куда заманчивее совмещать приятное с полезным. Привередливливость позволяет удваивать наслаждение. А я предпочитаю наслаждаться жизнью! За последние 15 минут замечаю, что ко мне проявили интерес трое: две типичные для подобных заведений девочки-лолиты с дилетантски нарисованным черно-красно-белым мэйком, кружевами и стразами, и довольно нескладный темноволосый парнишка с подведенными как и у меня глазами и накинутой на голый гладкий торс косухой. Всем троим навскидку от 16 до 19 лет. "Устраивает," - мысленно отмечаю про себя. Интересно, какой сегодня улов будет у Молохи и Твига?Я ненавижу ждать. Меня раздражает и выводит из себя сам процесс ожидания чего бы то ни было. Я давно привык получать все, что мне хочется, и сразу. Но сегодня я не буду торопиться. Сегодня я буду пить ночь не спеша, смакуя и перекатывая её на языке, словно профессиональный сомелье. И я получу гораздо больше того, что хотел вначале. 3, 2, 1...Наугад поворачиваю голову и открыто смотрю в сторону одной из своих "куколок". "Мальчик, девочка - какая в жопу разница". Победителем случайной лотереи на внимание становится одна из двух маленьких доморощенных готесс. Поздравляю, милая, ты выиграла Джек пот! Даже под слоем "штукатурки" я вижу, как краснеют её щечки и приоткрываются до безвкусия ярко накрашенные губки, не в силах сдержать участившееся дыхание. Что ж, не смущайся, ты не первая и не последняя так легко тонешь в моем ядовитом взгляде. Так было всегда. И так будет. А я предпочитаю просто этим пользоваться. Улыбаюсь и легко спускаюсь с высокого барного стула, так за весь вечер и не притронувшись к жесточайшей пенно-мутной бурде, названной здесь пивом. Зачем, если меня ждёт куда более изысканный напиток, и наверняка неразбавленный. Надо только немного добавить в него "кислинки" для вкуса, но это уже дело техники. Краем глаза подмечаю, как черноволосый парнишка расстроенно кривится и сплевывает на пол. Ну-ну, сладкие мои, ночь только началась. Меня на всех хватит. Главное, чтобы мне хватило вас!

***Первое, что я вдалбливал в бедовые лихие головы своих ненаглядных подопечных - это умение сохранять хладнокровие и быстро приходить в себя после очередного "употребления пищи". Ничто, кроме неправдоподобно расширенных значков, не должно выдавать внутреннюю эйфорию, граничащую с животной страстью и опьяняющим насыщением. На самом деле, это нельзя передать, объяснить или показать. Эту грань, когда сексуальное вожделение переходит в смертельные жестокие объятия. Этот миг, когда на месте только что поставленного засоса разгоряченная кожа проминается и вспарывается все глубже погружающимися в горло зубами. Это ощущение льющейся потоком тебе в рот по языку красной вязкой жидкости, когда терпкой, когда острой, когда пряно-горькой, как полынные сумеречные травы. Стоны, переходящие в крики, словно на пике оргазма. Запоздало вспыхнувшая в обреченном взгляде напротив искорка страха, инстинктивного ужаса от осознания РЕАЛЬНОСТИ. Вершина незамутненного восторга от ощущения единения собственной жизни с Жизнью вечной, непреходящей, ускользающей и морочной, как прохладный ливень в центре пустыни. В этот момент я по-настоящему люблю их. Люблю всех бывших и будущих своих "куколок" - мальчиков и девочек - так искренне и бесхитростно отдающих мне самое дорогое, что есть у любого живого существа, бескомпромиссно делящихся со мной самой сутью себя, своим волшебством. На несколько мгновений мы едины, и в эти моменты я готов на все, что угодно, ради них. Выполнить любую прихоть, желание, каприз. Любить, ревновать, преклоняться, принимать. Как самого себя. Словом, они в эти секунды и есть...я. Наши души, столкнувшись и переплетясь, танцуют танго на тонком бритвенном лезвии между небытием и безумием. Потерянные души, одна из которых обречена раствориться в другой навсегда. Без слез, без истерик, без жалоб и сожалений. И когда под моими пальцами вместо пылающей трепещущей мягкой плоти остается только пульсирующий прохладный наэлектризованный воздух, я прихожу в себя. Так уж сложилось, что лучшие представители моей расы уходят со сцены в одиночестве, а их партнеры превращаются в самый обычный тлен и мусор, медленно разлагающийся под воздействиями солнечных лучей, дождей и ветров. Худшие же умирают рано, не успев заметить случайных свидетелей своих "выступлений". И это вполне оправданная кара за безмозглость. Выживают сильнейшие. И даже если наш народ слишком малочисленен, в нем тоже должен существовать естественный отбор. Хотя, конечно, жаль, что у молодого ассимилированного поколения вампиров теперь не вырастают клыки...- Что, тебе совсем хреново?Медленно выпрямляюсь, опираясь о края раковины, и, не оборачиваясь, смотрю в зеркало на уже знакомого мне черноволосого паренька-рокера. Тёплая вода, тихо журча, смывает в канализацию мутные красноватые следы "моей любви и страсти". Я улыбаюсь, переведя взгляд на свое отражение, и стираю тыльной стороной ладони остатки крови с губ и под носом.

- Ничего, это все мелочи, не обращай внимания, - голос ещё немного подрагивает, но мой собеседник легко спишет это на обкуренность или кислотный приход. И, кстати, по сути будет очень недалек от истины.- У тебя зрачки как плошки, - говорит он, и делает несколько шагов мне навстречу.

Киваю и разворачиваюсь к нему, заведя руки за спину. Иллюзия открытости и незащищенности. Срабатывает всегда безотказно. Парень останавливается в полуметре от меня, будто не решаясь предпринять ранее задуманное действие. Знаю, знаю, сейчас с меня практически снято все наносное, и твоё подсознание бесится в истерике, стараясь предупредить тебя о смертельной опасности. То же самое чувствуют травоядные животные, оказавшись лицом к лицу с голодным хищником. Инстинкты, заложенные в вас самой природой в те далекие времена, когда ваши предки передвигались на четвереньках и занимались собирательством. Но ведь ты уже достаточно взрослый, мой нежный мальчик, чтобы не прислушиваться к голосу бессознательного. Склонив голову на бок, насмешливо наблюдаю, как его взгляд скользит по моему телу, задерживаясь на особенно интересных его участках.Сейчас от меня пахнет свежим потом, сладким дымом, недавним сексом и кровью, и этот странный притягательно-отталкивающий коктейль не может не возбуждать тело и не притуплять инстинкт самосохранения. Наконец парень сталкивается со мной взглядом. Ну вот! Теперь ты и попался, милый! Правда, сейчас я уже не настолько голоден, чтобы не доставить нам обоим удовольствия поиграть. Подаюсь вперед и, вскидывая руки, обнимаю за шею, запечатывая чужие полураскрытые губы долгим поцелуем взасос. Ставки сделаны, ставок больше нет! Колесо фортуны запущено и начинает бешено крутиться. Посмотрим, на что выпадет блестящий железный шарик твоей удачи: на чёрный или на красный. Ты не подозреваешь, сладкий, но от этого зависит твоя жизнь.***- Скажи, а как тебя зовут? Я хочу вытатуировать твоё имя у себя на предплечье.Лениво приоткрываю глаза, стараясь сфокусировать взгляд на моем случайном молодом любовнике. В полутьме подсобного клубного помещения наши зрачки расширены совершенно одинаково. Моя голова лежит у него на коленях, и его пальцы неторопливо и непривычно бережно перебирают мои растрепавшиеся волосы, то распуская, то накручивая на фаланги яркие разноцветные пряди. За последние два часа я успел кончить трижды, а потому сейчас во всем теле разливалась блаженная сонливая истома сытости и довольства. Будь в этот момент рядом со мной Молоха, он бы сказал, что я похож на обожравшегося сметаной кошака. Улыбнувшись, облизываю припухшие покрасневшие губы кончиком языка, смешивая со своей слюной белковые капли спермы. Медленно поднимаю руку, обнимая парнишку за талию. Мой голос немного охрип, а горло приятно саднит:- Зиллах...меня зовут Зиллах, сладкий.- А меня - Виктор. А сколько тебе лет?Не выдерживаю и громко смеюсь в голос. Пальцы в моих волосах вздрагивают и нерешительно замирают.- Столько не живут, милый! Честно! - поднимаю лицо, глядя на Виктора снизу вверх:- Ну, вот сколько лет ты мне дашь?Парнишка быстро и явно смущенно отводит взгляд в сторону, прикидывая в уме:- Я не знаю...может быть, 23...или 25...Давлю в себе в зародыше новый приступ рвущегося наружу хохота:- Считай, что почти угадал. А тебе, должно быть, 21?Виктор снова переводит на меня искренний и удивленный взгляд, сейчас он бы и на 17 не потянул:- Откуда ты знаешь?!Усмехаюсь и подмигиваю ему, потягиваясь и прогибаясь в пояснице:- Я телепат, веришь?Ох, судя по тому, как по-детски нахмурились его темные широкие брови, он мне поверил. Ладно, кем мне только на своем веку не приходилось бывать. Зеваю и поднимаюсь на ноги, начиная неторопливо одеваться. Как-никак эта ночь перевалила заполночь, а мне ещё надо отыскать моих любимых бестолочей. Прохладные пальцы судорожно хватают моё запястье?- Ты куда?Легко высвобождаю руку из нежелательного плена, продолжая натягивать высокие сапоги с замысловатой шнуровкой:- А тебе какое дело?Неловкая пауза.- Ну...может, ты ещё останешься. Ночь ведь в самом разгаре.

Бросаю на своего любовника один из тех ледяных взглядов, которые заставляют поежиться от холода даже самых толстокожих и обкуренных. И влюблённых.

- Мне ещё надо найти двух моих друзей. К тому же, в этом городе мы проездом, так что надо подумать, где можно остановиться на ночлег.Виктор резко вскакивает и обнимает меня за плечи, заглядывая в глаза. Густая черная подводка размазалась и потекла. Руки подрагивают от пережитых оргазмов и внезапного нервного напряжения:- Зиллах, слушай, а оставайтесь у меня. Я живу тут недалеко, места нам всем хватит.Фыркаю и передергиваю плечом, игнорируя явно просящий взгляд, но не сбрасывая с себя чужие пальцы:- А родители твои против не будут?Рот Виктора болезненно кривится, словно у него вдруг начали прорезаться сразу 4 зуба мудрости:- Я живу один. У меня есть ещё младший брат и старшая сестра, но, я уверен, они не будут против.Лукаво сощуриваюсь, про себя отмечая, что при нынешнем раскладе я могу позволить себе ещё немного поиграть в эту случайную партию:- Ну что ж... договорились. Но ты не боишься, что я и мои друзья можем оказаться...ворами и убийцами, например, которых в другом городе с огнями и вилами ищут?Взгляд Виктора становится твердым и уверенным:- Нет, я никогда не поверю, что ты можешь сделать мне что-то плохое. Ты...ты слишком красив для этого.Оркестр!Туш! Чтобы не выдать своих эмоций, привлекаю парнишку к себе, целуя его, как делал это уже добрую полсотню раз за короткое время нашего неизбежного знакомства. Он инстинктивно прижимается ко мне, наконец-то расслабляясь. Так люди отдаются Судьбе с верой в лучшее, не думая, что любая неизведанная горная река заканчивается водопадом. Мои ногти чувствительно царапают его голую и ещё мокрую от пота спину. Он вздрагивает, но не отстраняется. Господи, как же меня поражает и возбуждает эта извечная детская непосредственность, граничащая с банальной глупостью! Отрываюсь от его губ и ласково шепчу ему на ухо:- Ну что, пошли на поиски, Победитель?Он снова вздрагивает и, наклонившись, утыкается носом мне в шею. Я скорее чувствую кожей, чем слышу, как его губы на одном дыхании выводят это злоебуче-треклятое, блядское и до тошноты знакомое в подобных случаях:- Я люблю тебя...Зиллах...А ночь, одурманенная и изрядно довольная собой, развратной походкой от бедра дефилировала к рассвету.