Глава 30. "Проведём утро"/ Lee Hazlewood - Come Spend The Morning (1/1)
Первое мая, суббота. Я скольжу взглядом по календарю, по стенам гостиной, по тёмным деревянным панелям и лаковой мебели, не замечая ничего. Я просто не могу ни на чём больше сконцентрироваться, кроме того, что сейчас делает Криденс, только легонько нажимаю ему на затылок, пропускаю между пальцами волосы. Я опускаю взгляд?— его глаза закрыты, руки вцепились в мои бёдра. Это прекрасно. Прекрасно, когда есть возможность остаться наконец вдвоём. Я думаю, сколько уже лет эти стены не видели ничего подобного? Если вообще подобного нам, то, наверное, никогда. Первое мая, суббота. Криденс начинает подниматься с коленей, но, не удержавшись, тянет меня за собой на ковёр. Сколько можно будет вот так лежать? Я нащупываю пульт и включаю телевизор. В новостях повторяют о необычной полосе гроз, разразившихся сразу над шестью штатами (Калифорния, Невада, Аризона, Нью-Мексико, Техас, Луизиана), а также демонстрируют какие-то размытые кадры с ?аномальными шаровыми молниями?, которые наблюдали вдоль хайвея №40. — Смотри-ка, девочки попали в новости,?— говорю я. — Ты бы сделал снимки лучше,?— Криденс выворачивает шею, чтобы поглядеть на экран. — Ты считаешь? Хмм…?— мне приходит в голову идея, и я пытаюсь встать на ноги. Это оказывается не так-то просто. Ещё минут пять мы боремся на ковре и хохочем как сумасшедшие. Наконец, я подымаюсь и даю руку Криденсу. — Пойдём,?— говорю я, и веду его в отцовский кабинет.?— Где-то здесь у него была старая ?Лейка? 1954 года…
Криденс заворожён полками с книгами. Слишком большое количество для него. Многие из них очень старые и очень ценные. Хотя, как мне кажется, какие-то экземпляры пропали. Наверное, мать отдала их в университетскую библиотеку. Или куда-то спрятала. Я начинаю проверять ящики стола, продолжая рассказывать. Почему-то я уверен, что фотоаппарат хранился где-то в столе. —?Отец был фотограф-любитель. Даже оборудовал маленькую студию в подвале. Наверное, я в него пошёл в этом деле… хотя он всегда предпочитал ?концептуальные? снимки. А я?— спонтанные… кроме того, боюсь, он никогда не верил в сверхъес…?— внезапно я запинаюсь. Во втором ящике лежат номера журналов. Не ?Нэйшнл Джеографик?, но несколько выпусков ?UFO?. И целый ворох газетных вырезок. Всё, что отец смог собрать до 1987 года с моими фотографиями. — Чёрт…?— Криденс отвлекается от разглядывания массивных напольных часов со скрипучими стрелками и подходит ко мне.?— Представляешь, Криденс, он, оказывается…
Криденс утыкается носом мне в шею. — У тебя фантастические родители, Персиваль,?— говорит он, и мне, почему-то, очень нравится, как звучит моё имя. ?Лейку? я, всё-таки, нахожу. В нижнем ящике. Там же?— несколько кассет с плёнкой. Я бесстрашно заряжаю плёнку в фотоаппарат.
— Батарейки сели…?ладно, это мы исправим потом. — Расскажи ещё о своих родителях. — Что рассказывать??— пожимаю я плечами.?— Отец встретил мать на какой-то конференции. Кажется, в Нью-Йорке. Она сама из Нью-Йорка. Он звал её ?Леди Озера?. В 1956 году, когда был основан Новоорлеанский университет, в то время?— Университет штата Луизиана в Новом Орлеане, они оба начали в нём работать. Я думаю, моя мать была ещё та штучка… в любом случае, в том же 1956 они поженились, а в 1957 родился я. — Мне показалось, что твоя мать довольно молода… — Она, конечно, была младше отца. Он родился в 1909 году. Умер в 1987. Сейчас ему было бы восемьдесят четыре… А матушке в этом году исполнилось шестьдесят, но, конечно, выглядит она моложе. И, насколько помню, уже лет семь как не празднует дни рождения… со смерти отца… — У них была разница… в двадцать четыре года?! — Угу. Я никогда не ощущал, что он настолько её старше. Хотя, конечно, для меня он всегда был таким… Король-патриарх. Немного странный и абсолютно несовременный… ты представить себе не можешь, как мне хотелось современного отца. Чтобы никаких рыцарей, а сыграть в бейсбол. Думаю, я был для него разочарованием. — Твоя мать производит впечатление современной женщины. — Воистину. Она никогда не теряла связи с веком. Представляешь, последние годы она ведёт курсы аэробики для сеньоров. Весьма успешно. Написала несколько книг по этому поводу. — Для… кого? — ?Сеньорами? называются участники старше определённого возраста. В её группах занимаются дамы исключительно старше пятидесяти. — Господи, Персиваль… ты живёшь в сказке… —?Нет. Ты моя сказка. — Персиваль… а можно мне будет посмотреть книги? —?Думаю, можно. Криденс расположился за отцовским письменным столом и перелистывает страницы ?Персеваль, или Повесть о Граале?* так, как будто они могут рассыпаться под его руками. Хотя это просто репринт, созданный именно потому, что отец слишком часто обращался к этой книге. Первое мая, суббота. Я возвращаюсь в гостиную?— там больше солнца?— и опять смотрю на календарь. Мозг постепенно возвращается к своей обычной деятельности. Внезапно до меня доходит, что мы провели на ?Ферме? дней десять. Так. Что там было… Я прикрываю веки и пытаюсь выстроить последовательность. Во вторник, тринадцатого апреля, я был у Малкович. В ночь с тринадцатого на четырнадцатое повстречал Криденса. В среду мы опять встретились в офисе, и я повёз его к себе домой (до сих пор удивляюсь себе). В четверг, пятнадцатого, мы уже рванули в дорогу и ночевали у Ковальски. Далее… пятница, шестнадцатого… что же было… ах да, Лос-Анджелес и Серафина. А в субботу?— это запомнилось очень хорошо?— была китайская еда и?— о Боже?— Геллерт (меня прошибает ознобом). Затем… воскресенье, воскресенье… ммм… отличное воскресенье. Мы уезжаем от Константина, потом нас подвозит Хеннесси, а потом?— ребята из The Hangman’s Joke. А в понедельник, девятнадцатого, начинается мрак и драма… но сперва были Стив и Дух… а потом?— гроза, гром-птицы и снова Геллерт… Значит, в понедельник вечером мы были уже на ?Ферме?. А выбрались оттуда только вчера днём, тридцатого апреля.
Фантастика какая-то.
Я гоню воспоминания о белых коридорах, но, похоже, это не то, что так вот запросто уходит из памяти. Как и?— вот чёрт?— всё остальное, прилагающееся к коридорам. Более того, у меня мелькает даже какая-то маскирующаяся под ?мне нет, конечно, никакого дела? мысль?— интересно, как там… нет. Не буду произносить это имя. Я приоткрываю глаз и кошусь в сторону кабинета. Криденс всё так же склонился над книгой. А если всё-таки попробовать… хотя, наверное, я слишком далеко… но попытаться-то ведь можно… Я делаю несколько вдохов и выдохов и позволяю себе опуститься на дно. Пусть течение несёт меня. Волна ?Геллерт? находится как-то слишком легко. Гремит музыка (Вагнер?). Глаза скользят по белому потолку. Я ощущаю отголосок серебра, текущего по венам… ?Персиваль… Персиваль…??— шепчут пересохшие губы. Боже, это… это как солнечный удар… смогу ли я вернуться?.. Внезапно я ощущаю резкую боль в скуле, и всё чернеет. Надо мной склонился Криденс. — Персиваль? Ты в порядке? Ты как будто начал задыхаться, что-то вроде припадка… мне пришлось тебя ударить... Я обнаруживаю, что успел сползти с дивана и сижу на полу, прислонившись спиной к сиденью. Мне одновременно неловко и… это странное чувство удовлетворения: ?Страдает!? — Спасибо. Я думаю, это были последствия… ?магии?,?— я даже вполне уверен в своих словах. За окном слышится сигнал автомобиля. Вернулась женская часть населения. — Что же, Криденс. Наша очередь ехать в город! Надо уже избавиться от этих позорных шмоток… хотя я бы, конечно, предпочёл тебя вовсе без одежды, но дамы не поймут…