Глава 22. "Грубая побудка номер два"/ Creedence Clearwater Revival - Rude Awakening Number Two (1/1)
Геллерт входит в комнату Криденса, вернее, даже не входит, а словно вплывает. Комната освещается светом, исходящим от Геллерта. Он медленно, словно под водой, склоняется над телом, свернувшимся в калачик на кровати?— Криденс обнажён?— и начинает вонзать в него шприцы, один, другой, третий… их становится всё больше… точное количество я назвать не могу, но не меньше двадцати. Криденс открывает рот в немом крике и дёргается, но Геллерт только улыбается, всё шире и шире. Каким-то образом он приводит в действие поршни всех шприцов, и они начинают выкачивать из Криденса его демоническую силу, наполняясь чёрным веществом?— не жидкостью, не газом, а чем-то средним. Затем Геллерт начинает вынимать их, но уже не поочерёдно, а одновременно, и я не могу понять, как ему это удаётся. Я вижу, как из маленьких ранок на теле Криденса начинает сочиться кровь, крови становится всё больше и больше, она стекает по коже, капает на простыни и на пол, Криденс тяжело дышит, словно раненое животное, его лицо искажено болью. Геллерт равнодушно смотрит на него и выходит из комнаты даже не потрудившись запереть за собой дверь, и я пытаюсь крикнуть, что можно бежать, но ничего не выходит, а в это время Геллерт идёт ко мне с этим букетом?— букетом из шприцов?— и вдруг оказывается прямо возле моей кровати. Он наклоняется ко мне и говорит: ?Ты хочешь стать демоном, Персиваль???— ?Нет, нет,??— кричу я,?— ?Это меня убьёт! Не надо!??— Но он внезапно втыкает иглу мне в шею, и всё тело мгновенно начинает онемевать… Я, вскрикнув, просыпаюсь. И не особенно удивляюсь, обнаружив, что Геллерт и вправду здесь, в этой комнате (которую я теперь называю ?моя комната?). Он освещён только светом, проникающим через окошко в двери из коридора. Геллерт стоит возле стены, прислонившись к ней лопатками и подогнув одну ногу. Непринуждённая поза ожидания. Кроме того, он курит. Я ещё не видел, как Геллерт курит. Это в первый раз. Сигарета тонкая и чёрная. Он даже не смотрит на меня, его взгляд мог бы быть направлен к окну под потолком, за которым угадывается уличный фонарь, но на самом деле глаза прикрыты. Дымок от сигареты подхватывается хитрой системой вентиляции и тут же разносится. Интересно. Неужели здесь нет уловителей дыма? А как же противопожарная безопасность? Или уловители есть, но не распознают этот дым как дым?.. —?Геллерт,?— тихо говорю я.?— Какого чёрта ты тут делаешь? Он медленно поворачивается.
Сейчас он поднимет веки, а там, вместо глаз,?— две пары острозубых челюстей. Но он не подымает век. —?Персиваль,?— отвечает Геллерт.?— Разве ты не видишь? Я вкуриваю Криденса. Хочешь тоже? —?Что?!?— я подскакиваю на месте, а Геллерт смеётся, резко и жестоко. —?Он такой чёрный… мне не хватало чёрного здесь… Я пытаюсь встать, но ноги запутываются в одеяле, и я хлопаюсь на пол. Подняться никак не получается. А Геллерт всё смеётся и смеётся, и дыма становится всё больше и больше, и я задыхаюсь и не хочу вдыхать то, во что превратили Криденса… Это второй уровень сна, или как там оно называется. Когда пробуждаешься во сне, и только потом соображаешь, что до сих пор спишь. Когда я просыпаюсь в очередной раз, я просто никак не могу понять, что реально, а что?— нет. Тина, когда изучала осознанные сновидения, давала такой совет: найти книгу и попытаться прочитать текст. Если он не будет меняться и подстраиваться?— значит, это не сон. Но у меня нет здесь книг. Вообще ничего нет, что можно было бы прочитать. Ещё Тина говорила, что можно посмотреть на свои ладони, что я и делаю. Я поднимаю руки, но в том месте, где стоит кровать, слишком темно, чтобы разглядеть ладони, и они кажутся двумя расплывающимися пятнами черноты. Сердце колотится, как сумасшедшее. Мне страшно. Мне страшно оттого, что комната освещается только светом, проникающим через окошко в двери из коридора. Что за окном под потолком угадывается уличный фонарь. Что я не знаю, начал ли я действительно сходить с ума, или это всё просто банальные ночные кошмары. В соседней комнате ворочается что-то очень большое, оно глухо бухает в стену, выгибающуюся от каждого удара пузырём. Осознание того, что это что-то, запертое совсем рядом, может прорваться сюда, повергает меня в ужас. Мне страшно настолько, что я стучу зубами и поджимаю руки, и пытаюсь спрятаться под одеяло.
Тина, господи, ну где же ты, Тина! Ты бы точно знала, что делать… Внезапно меня накрывает тёплой волной, и дрожь унимается. Я лежу, с удивлением прислушиваясь: сверчки или ещё что-то такое… ночные звуки, не городские… Наверху, вместо потолка,?— звёздное небо. Потрескивает костёр. Моя голова прислонилась к чьему-то тёплому плечу… Мне хорошо и спокойно рядом с этим человеком. А потом я слышу голос: —?Ньют… интересно, всё-таки, как там Грейвз… где он сейчас… ?Я здесь!??— кричу я, вернее, пытаюсь крикнуть, но ощущение уже пропало, я лежу на своей кровати, совершенно мокрый, и тяжело дышу. Может быть, это просто ломка? Я с трудом поднимаюсь и на подгибающихся ногах бреду в закуток с раковиной, пускаю холодную воду и плещу себе в лицо до тех пор, пока оно не начинает мёрзнуть, а затем долго стою, упираясь руками в фаянс. Чёртов Геллерт. Чёртова Магия. Чёртово всё… *** Давай, Персиваль, возьми себя в руки. Контроль, контроль и ещё раз контроль. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Сегодня Геллерт не приходил. Я сижу на кровати в позе лотоса и медитирую. Я медитирую потому, что иначе у меня просто поедет крыша. Да она уже едет, что уж там… Я отгоняю навязчивые мысли (?Придёт ли Геллерт?? ?Будет ли новая доза?? ?Будет ли у нас секс??), вьющиеся надоедливыми мошками вокруг головы.
Это всё не важно. Найди свою целостность, Персиваль. Свою суть.
(А потом?— Криденса.) Давай. Примени свои способности. Свои новые способности. Линии позывов то становятся чётче, то как бы размываются. Отключи мозг. Это всё?— в твоей голове. Я радио? Ну и пусть. Хорошо. Я?— радио. Я?— радио. Я ищу волну ?Криденс?. Я нахожу эту волну… Дальше по коридору, поворот налево, пройти ещё немного. Криденс. Ты слышишь меня, Криденс? Он спит. Войти в его сон?
Я дышу размеренно и глубоко. Синхронизироваться. ?Криденс!??— произнести на выдохе, вместе с его дыханием. Лёгкое движение.
?Грейвз?? ?Это я, Криденс.? ?Ты снова снишься мне…? ?Я не снюсь. Я здесь. Совсем рядом. В одной из комнат.? ?Нет-нет, тебя убили. Я слышал выстрел. Я видел, как ты упал. Как твой дух покинул тело…? ?Я вернулся, Криденс. Я…? — Ммммм, Персиваль, медитируешь??Ты просто буддистский монах! — губы прижимаются к моей обритой макушке, ладони скользят по плечам. Меня мгновенно захлёстывает волна жара, и связь рвётся. Я с трудом подавляю разочарованный стон. — Не рад мне?
Я открываю глаза. Вот он. Сидит напротив меня по-турецки. Всё те же бледно-голубые джинсы и белая футболка. На ногах?— белые кроссовки. Острая улыбка. Сумасшедшие светлые глаза. Геллерт кладёт руки мне на колени. — Устроим совместный сеанс, а? ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ!?— издевательски поёт он. Потом как-то очень быстро, словно перетекая, меняет позу и оказывается на четвереньках, а его лицо?— слишком близко, чтобы я успел увернуться от языка, который оставляет дорожку на моей щеке, как огромный слизняк. Я теряю равновесие и заваливаюсь назад, стукаясь головой о спинку кровати, а Геллерт весело смеётся. Для него всё это?— игра. — But it’s no gaaaaaaaame!*?— он явно кому-то подражает, растягивая слоги.?— Персиваль, тебе, должно быть, скучно.
— С чего ты взял??— я был бы рад не отвечать, но это бесполезно, как показывает уже мой опыт. Он всё равно будет болтать. Я, морщась, потираю ушибленную голову и пытаюсь распутать ноги. — Ты медитировал,?— отвечает Геллерт, как будто это что-то объясняет. — Медитируют обычно не потому, что скучно… что ты вообще ко мне привязался… — Я же тебе уже сказал…?— его голос звучит обиженно.?— Ты мне нравишься, Персиваль. —?Я думал, что тебе нравится… только ?магия?. — Не путай тёплое с мягким, Перси…?— он пробегает кончиками пальцев по моему лицу. Его дыхание становится всё более тяжёлым. Так. Ясно. Он уже успел закинуться. Значит, сегодня никакой ?магии? для меня. Сегодня будет только Геллерт и секс. Боже, ну и пидор.