Волк в овечьей шкуре (1/1)

Впервые за долгие-долгие годы сны Акиры наполнились покоем.Как-то совершенно случайно оказалось, что он лучше всего засыпал не под шум леса, дождя или чего-то в этом роде, записанное в телефон и звучащее ему в уши через наушники… но под тихое чтение вслух от Нано. Он не понимал и слова из сказанного, ибо книги были то ли на английском, то ли на немецком, но монотонный тембр чужого чтения настолько мирно его убаюкивал, что Акира пару раз находил себя задремавшим то под боком у Нано, то на его коленях. Тот не возникал, как ни странно; даром, что парень засыпал подле него, как самый настоящий ребенок, Нано никогда не отвлекался?— и просто продолжал читать.И пускай Акира ничего не понимал с его слов, но сны его с того момента прекратили быть обителью горя, слепящего света и кошмаров. Они наполнились странной легкостью, иногда даже забавными снами?— как он гладит огромных пушистых котов, или является принцем дальнего государства. Простые сны, мирные сны. Наполненные не ужасом и отчаянием, но гармонией.В один день, правда, Акире все же пришлось вернуться в свою постель. Последние несколько дней шел неумолимый ливень, накрывающий их город холодной водяной стеной. Погода была из ряда вон отвратной, верно?— но, как оказалось, не для всех. Ибо возвращаясь с работы Акира с искренним ужасом обнаружил Нано, мирно стоящего на балконе. Тот не собирался бежать из их дома, не собирался прыгать?— просто стоял с прикрытыми глазами, подняв лицо к небу. Мокрый до нитки, он выглядел так, будто наслаждался ощущением влаги на своей коже.И ощущением крохотной нотки свободы, что ли.Вспоминая ту женщину и рассказы об исчезновениях молодых парней-иностранцев, Акира был счастлив, что Нано хотя бы додумался надеть шапку… что, впрочем, не спасло его от простуды. Он выглядел угрюмым, когда Акира сказал ему, что не может рисковать подхватить болезнь?— и поэтому уйдет спать в свою комнату, а не уляжется уже почти привычно под чужой бок, дремая под размеренное чтение. На пару мгновений Акире почти казалось, что будь у него на макушке не рога, но настоящие кошачьи уши, он бы их повесил, ибо взгляд у Нано ну точно напоминал обиженного грустного котенка.Уходя в свою комнату, оставив температурящего Нано в компании Агамемнона и Одиссея, Акира почти задумался, а насколько нормальным является… вот такой сон. С другим мужчиной в обнимку, где его гладят по голове, где он ощущает спокойствие от звука чужого мерного битья сердца. Где Акира ощущает себя, точно за каменной стеной.Акира отмахнулся от этой мысли. И, на самом деле, до определенного момента спал в своей комнате вполне спокойно…А потом?— в глубине потемок ночи?— он проснулся от острого вкуса алкоголя во рту.Акира сначала не понял, что происходит. Ему показалось на миг, что это вновь дурной сон, или сонный паралич на крайний случай?— когда двигать можешь лишь глазами, а мозг, будто издеваясь, вытаскивает наружу самые страшные кошмары. Он ощущал чужой язык, скользящий по губам, бьющийся о клетку зубов и склизко обводящий их; ощущал пальцы на челюсти, сжимающие её до боли, вынуждая разжать зубы и пустить жаркий язык внутрь.Вкус алкоголя стал острее.Чужой язык подхватил его собственный, играясь, дразня и почти пытаясь раззадорить, но Акира ощущал лишь растерянность?— и крохотную нотку ужаса. Дышать стало нечем, будто что-то налегло на грудь всем весом; с кроватью под спиной и чужим весом на теле бежать было некуда, спасаться было некуда?— и сердце Акиры гулко забилось в чем-то, опасно напоминающем панику. Он попытался отвернуться, вырваться с чужих цепких пальцев, держащих за подбородок; попытался выгнуться, оттолкнуть от себя фигуру руками, чтобы защитить себя?— но ответ проследовал незамедлительно. Тень над ним быстро, почти молниеносно обхватила руки Акиры за запястья?— и вжала в подушку над его головой. Боль прошлась по плечам и лопаткам от резкости жеста и неудобства позы, но это было наименее страшное; получив большую свободу, тень принялась вылизывать его губы, челюсть и подбородок; перешла на шею, кусая чуть выше адамового яблока.В полутемках было не разобрать деталей, но жесты казались незнакомыми, чужими. Резкими и жадными, точно зверь дорвался до мяса спустя многие дни голодания. Укусы были безжалостными, а поцелуи напоминали оные лишь отдаленно; это выглядело скорее, будто его… метят. Как вещь.Страх комком поселился чуть выше ключиц, и Акира зажмурился, пытаясь понять что, черт подери, делать. Касания не прекращались, нет; становились лишь более наглыми, более развращенными, и от каждого из них Акира ощущал все большую тошноту и ярость бессилия. Лягаться ногами не получалось?— незнакомец удивительно ловко умудрился упереться коленями в его бедра, и теперь мало того, что кости ныли от чужого веса?— он еще и оказался совершенно беззащитным, распластанным на чужую потеху.На ум?— почти дымкой?— пришло воспоминание об утренний поцелуе сквозь сон двухнедельной давности.Он был другим, пришло острое осознание. Совершенно другим.Сейчас его руки вжимали в кровать железной хваткой, а рот наполнялся огнем алкоголя, жаром и чужим скользким языком. Если тот поцелуй напоминал робкое касание надежды и трепетности, то это… это было войной. Его кожа жгла от чужих прикосновений, и Акира хотел, чтобы это прекратилось. Он хотел этого так сильно, но когда чужие пальцы нырнули ему в брюки… он застыл, и ступор холодком прошелся по его спине.Нет. Нет-нет-нет. Это не может быть правдой.Пальцы гладили его вялый член, будто пытаясь раззадорить, но Акира не испытывал даже крохи возбуждения. Он вжался в кровать, будто надеясь исчезнуть; даже ощущая, как чужие колени ушли с его бедер, а запястья не держали чужие руки, он не нашел сил ни лягнуть, ни ударить. Дыхание стало быстрым, поверхносным, а в ушах звенело?— нет, нет, не трогай меня там, не трогай меня…Его трясло, точно в припадке; на лбу выступил холодный пот, и лишь сейчас Акира осознал, что незнакомец говорил. Сквозь шум собственного пульса, сквозь истерику и ужас, он мог отдаленно разобрать чужой голос?— такой звенящий, полный ненависти и голода. Все, от макушки до пяток, залило холодом, и Акира не мог двинуться.Незнакомец с фырком отпустил его член, за бедра вжав Акиру в себя; потерся собственным пахом между его ног, и Акира не ощутил ничего, кроме отвращения. Отвращения и звенящего страха, ибо в этот момент незнакомец отстранился достаточно, чтобы оконный свет уличного фонаря осветил его лицо.Ногти впивались ему в бедра, явно оставляя кровавые полумесяцы; слышались насмешливые фырки, а кожа на шее и плечах казалась горящей. Руки над головой ничего не держало, но он не смел их опустить?— возможно, их связали. Возможно, его парализовало от ужаса осознания.—?А-ки-ра~,?— прошептал нависнувший над ним человек тихо, сладко и страстно.Осознание ударило больнее ножа в само сердце и ярче самой тяжелой оплеухи.Над ним был Кейске.Его голос звучал безумно, он звонко тянул гласные, и тон звучал настолько дико и незнакомо, насколько в целом это было возможно. Холодная ладонь соскользнула по скуле Акиры. Она была влажной.—?Акира, Акира, Акира…Он вжимался в него бедрами, потираясь, точно пытаясь получить разрядку даже сквозь одежду, и Акира мог ощущать чужой член, вжимающийся в его тело. Он не переоделся с работы?— значит только пришел. Пришел подвыпивший, зашел к нему в комнату…Комок подошел к горлу. Он не знал, что думать. Он не мог думать.—?Ты вечно с этим ублюдком,?— рык сорвался с чужих губ, и он укусил Акиру в шею?— так больно, что из глаз посыпались искры. Укусы продолжились, добавились засосы, и Акира почти мог поклясться, что с горящей кожи текла кровь,?— вечно носишься с ним, как с писаной торбой. ?Ох, Нано. Нужно помочь Нано, мой дорогой Нано не умеет держать палочки, не умеет мыться, не умеет подтирать свой собственный сраный зад?. Нано то, Нано сё.Акире не было времени возмущаться, Акира не хотел отбиваться?— Акира хотел, чтобы все, черт подери, закончилось. Сейчас, сейчас-сейчас-сейчас, не трогай меня, не делай этого со мной…—?Но Нано здесь нет, Акира. Есть только я. И ты мой.Голос Кейске буквально капал ядом напополам с возбуждением, и Акире хотелось, чтобы он прекратил. Чтобы закрыл свой рот, перестал лапать, перестал нырять пальцами под одежду и обводить каждый сантиметр его кожи своими влажными от пота ладонями?— как чертов хозяин своего раба. Акире хотелось оттолкнуть Кейске; врезать ему, чтобы тот отрубился, проспался, а на утро пошел и наконец-то закодировался от своего сраного алкоголизма, который Акира все эти месяцы терпел.Ему так хотелось, так хотелось, но тело не слушалось, не двигалось, и ему впервые за очень долгое время стало по-настоящему страшно.Это же Кейске, его дорогой Кейске. Тот, кто вечно улыбался крохотным солнышком, носил его с дивана на постель, когда Акира валился с усталости после работы, кормил его любимым омлетом с рисом. Заботился о нем, как брат; был единственным на белом свете, кому на Акиру было не плевать. Который видел в Акире друга, брата, товарища.И сейчас он кусал и посасывал кожу на его плече; оставлял метки на бедрах тяжелыми пальцами, царапал, пускал ему кровь.Почему.Он слышал почти отдаленно, почти невзаправду, как Кейске свободной рукой задирал его футболку. Шорох ткани звучал громко, как пулеметная очередь; чужие поцелуи-укусы скользили по ключицам, по груди и ребрам?— к пупку и ниже. Акире было так противно, что будь у него хоть что-то в желудке?— он бы давным-давно выблевал все это, жмурясь до боли.Это неправильно.Кейске нырнул ладонью в его спальные брюки, вновь до боли сжав член, что даже не думал привставать. Ему было страшно; тот дразнил его так сильно, будто готов оторвать, если Акира не будет послушным.Это неправильно-неправильно-неправильно…—?Плевать,?— он слышал чужой-знакомый голос почти как сквозь толщу воды,?— сзади ты все равно будешь послушным… Таким нежным, таким сладким. Будешь послушной девочкой для меня, хм, А-ки-ра? ~Чужой смех казался настолько незнакомым, что Акире хотелось плакать от немой боли. Он не мог даже попросить ?не надо?, потому что не слушалось ничего?— ни рот, ни тело.—?Будешь. —?Ответил Кейске сам себе, резко переворачивая Акиру на живот, сдирая штаны и белье с его задницы. —?Куда денешься.Акире просто хотелось, чтобы это прекратилось, поэтому он зажмурился так сильно, что перед глазами побелело…Но вдруг Боги услышали его молитвы. Вдруг?— точно по волшебству?— все прекратилось.Касания, вес, насилие; все исчезло в миг, растворилось в миг, и пускай Акире подумалось поначалу, что он попросту потерял сознание… он услышал хрип.А за тем?— влажное чавкание, и теплая влага облила его спину. Горячо. Было так горячо.Он открыл глаза резко, будто проснувшись от кошмара; развернулся через плечо, пытаясь понять, что происходит…Но кошмар только начинался.Над ним висело тело Кейске. Обезглавленное и подрагивающее в предсмертных конвульсиях, распятое точно на кресте. И влага на спине Акиры, горячая, липкая… была кровью. Кровью Кейске.Чужое тело дрожало, будто даже обезглавленным его друг все еще боролся за жизнь; с рваного среза шеи кровь била фонтаном, заливая потолок, постель, все вокруг.Акира не мог кричать, Акира не мог пугаться?— он лишь смотрел широко раскрытыми глазами на тело друга, что пытался только что над ним надругаться. В воздухе пахло железом, немного?— спиртом. Он услышал шелест, и тело Кейске вдруг обмякло, падая на землю?— ровнехонько к голове, откатившейся было к стенке.Акира дышал через раз, не понимая, что происходит.Шок, непрошедший ужас от покушения на его тело наложились друг на друга, и он едва не забыл как дышать?— пока не заметил свет, все это время падающий на него из-за двери. Он развернулся к ней резко, не зная, что ожидать… И увидел в дверях Нано. С пледом на плечах, с Одиссеем в ногах; он был растрепанный, видно спросонья; совершенно спокойным, с почти раслабленной позой. Будто он пришел только сейчас, будто он не видит трупа Кейске на полу, будто он сейчас, черт подери, спросит почему в холодильнике нет молока, он же хлопьев хочет?— настолько невозмутимым он казался.Но спустя мгновение Акира увидел чужие глаза, блеснувшие лиловым из-под челки. Ярко-ярко лиловые. Полные немой ярости.Такие же, как на фотографии, которую ему у дома показывала незнакомка.—?Не прощу.Его голос был настолько холодным, что пустил по спине парня мурашки. Властный, чеканящий; почти голос судьи, выдавшего смертный приговор. Ни капли жалости, ни капли сострадания. Холодный голос оружия, напоминающий чем-то скрежет ствола, совершившего выстрел.Сердце Акиры билось в глотке. Бежать, бежать, надо бежать, билось в голове, но когда Нано перевел взгляд с трупа на Акиру… взор потеплел, успокоился, и поля лиловых цветов залило мирное, чуть зеленоватое море. Нано сделал пару шагов к кровати, игнорируя тело в образовавшейся луже крови; ему было плевать, совершенно плевать на убитого Кейске?— его волновал лишь Акира.Ладонь поднялась, уложившись на его скулу; Акиру же трясло, как от лихорадки.—?Не прощу,?— повторил он почти шепотом, не удостоив тело на полу даже косым взглядом.Боги не услышали его, пришла острая догадка на ум. Это сделал он. Это сделал Нано.Легкий поцелуй коснулся его лба?— совершенно невесомый, не сравнимый с предыдущими прикосновениями… но Акиру начало трясти лишь сильнее. Нано помог ему поправить одежду, касался его ласково и успокаивающе, но Акира не мог этого терпеть. Перед его глазами было висящее тело Кейске, рваные прикосновения Кейске, слова Кейске, полные вины и боли.Это он, Акира, виноват в чужом проступке. Не замечал. Не доглядел. Не захотел услышать, не захотел понять?— и теперь Кейске мертв.Убит. Из-за него.Акира успел заметить легкую нотку тоски на чужом лице, но оставаться здесь больше не мог. Ему нужно бежать. Куда-нибудь, хоть куда-нибудь.Со всех сил, что остались в его теле, он толкнул Нано в грудь, сорвавшись с постели и побежав что есть мощи. Он бежал, куда несли ноги; выбил входную дверь локтем и поспешил на улицу, в ливень, босиком и без толковой одежды.Ему было страшно. Ему было гадко.И мысли бились набатом: Кейске, Кейске, Кейске.Еще вчера все было хорошо. Еще вчера Кейске с улыбкой и легким ворчанием готовил им завтрак, гладил пушистого Агамемнона на своих коленях, был абсолютно нормальным и спокойным. Все было хорошо, все было прекрасно… что пошло не так?Во рту все еще ощущался гадкий привкус спирта. Могло ли это быть из-за того, что Кейске перепил? Перепутал его с какой-то девчонкой, вот и полез… Нет.Он думал об Акире. Он шептал его имя, он пытался… пытался…Дрожь пронзала его тело. Кейске мертв. Он бежал далеко, улочка за улочкой, поворот за поворотом. В определенный момент, когда дышать уже не было сил, когда голова гудела от боли, Акира заметил, что плакал. Кейске мертв. Слёзы текли по его щекам вперемешку с дождевой влагой, и он промерз до костей?— но ему было плевать. Кейске мертв. Холод пронзал его, но сил дрожать не было; кровь с футболки перетекла на спальные брюки, и теперь они тоже были темно-бурыми, точно в ржавчине. Кейске мертв. Ноги болели и покалывали при каждом шаге; кажется, он наступил на стекло. И вгонял осколок все глубже с каждым шагом.Кейске мертв. Из-за него.Забежав в темный переулок почти что из последних сил, Акира упал на колени, закрыв лицо руками?— и откровенно разрыдался. Дождь барабанил по его затылку и плечам, и в тон ему Акира сжался, тихо завыв, точно раненый зверь. Ему хотелось бежать дальше, дальше-дальше-дальше, но ноги ослабли и больше не несли его; ему хотелось кричать, но глотка болела, и сил ни на что не было.Он виноват, это он виноват в том, что обезглавленное тело Кейске сейчас лежит на полу его дома. Он не досмотрел, он мог изменить… столько всего. Но не изменил. Не исправил.И теперь Кейске мертв. Из-за него мертв.В определенный момент Акира перестал ощущать холод как факт. Просто сидел на мокром асфальте в дождь, в ночь?— и мерно ждал… чего-то. Своей участи, возможно. Район у них неспокойный, в конце-то концов; если подождать достаточно долго, то, возможно, какой-нибудь головорез выйдет покурить да прирежет его, как собаку…—?Хей?Он проигнорировал чужой голос, возникнувший будто из ниоткуда. Из-за шума ливня не было до конца понятно, был он женским или мужским; Акира настолько устал и настолько пропитался ненавистью напополам с дождевой водой, что более охотно принял бы пулю в лоб, чем фальшивые слова утешения.Кровь на спине ощущалась льдом; следы от чужих прикосновений же были лавой, огнём, ожогом, и от контраста Акире хотелось плакать только сильнее.Всем плевать на него. Всем всегда было плевать на него?— кроме Кейске. И теперь Кейске нет.Разве он не мог… просто потерпеть? Сцепить зубы, дать Кейске то, чего он хотел.Разве его гордость стояла выше жизни друга?—?Ты чего расселся? —?Голос приблизился, и звучал он властно, даже без нотки сострадания. —?Вставай.Почти раздражено Акира скосил взгляд в сторону шума, заметив лишь кончик лакированных черных сапог на тонком каблуке. Женщина, значит. В его душе эта мысль отозвалась лишь пустотой, и он не шелохнулся?— какая разница? Все равно ей скоро надоест, и она уйдет, оставит его в покое, и Акира будет-Размышления прервались уколом боли в ребрах?— острой, сбивающей дыхание. Акира пошатнулся, свалившись на мокрый асфальт и поднимая брызги; секунду он не понимал, что произошло. Боль была дикой. Однако заметив опускающуюся ногу женщины, Акира понял с уколом досады: та пнула его под ребра. Как псину вшивую; как лошадь ездовую, что не хочет вести повозку.—?Ты глухой? —?В голос добавились командные нотки, и дождь над головой внезапно прекратился. —?Пошевеливайся, я не буду ждать тебя вечно.Он растерянно поднял голову, будто вынырнув из омута?— и обнаружил суровое лицо той самой рыжеволосой женщины, когда-то встретившую Акиру у его дома. Она выглядела почти так же, как и тогда?— ярко-красный плащ, обвивающий стан второй кожей; идеально причесанные рыжие волосы, нежно обрамляющее лицо. Лишь глаза смотрели странно, с непонятным, неразличимым чувством на донышке взгляда.Она предупреждала его об Нано, вспомнилось с досадой. Предупреждала ведь…Её взгляд соскользнул по его груди, а затем ниже. Губы сжались, и выдох прозвучал резко:—?Он следил за тобой?Ей не требовалось уточнять. Акира помотал головой, вспомнив, как озадаченно Нано выглядел, когда он выбежал из дома. Он не ощущал преследования ни в начале пути, ни сейчас?— должно быть, мужчина остался дома… с трупом Кейске. Думать об этом не хотелось.Женщина кивнула сама себе, сжав пальцы на зонтике крепче. Прикусила нижнюю губу?— и выдохнула, будто на её плечах был непомерный вес:—?Вставай. Если он пойдет искать, сам Бог тебе не поможет.Она развернулась и поспешила в сторону, и Акира ощутил внезапный прилив сил?— в ногах, по крайней мере. Пошатнувшись, он поднялся, поковыляв вслед за женщиной?— совершенно не прячась от дождя и стараясь не думать, почему она подобрала его, точно вшивого котенка, мяукающего одиноко посреди дороги.И какого, черт подери, ляда, она вообще делала в округе его дома.Незнакомка, как оказалось, жила неподалеку. Её дом не был большим, но был обставлен с удивительной легкостью и вкусом; ощущался не уют, не ?прикосновение женской руки?, как он когда-то слышал, но острое ощущение необходимости в четкости и идеальности. Украшений в доме почти не было. Почему-то ему подумалось, что вряд ли женщина жила тут дольше пары недель.Почти сразу после захода в дом незнакомка с угрюмым лицом вручила Акире чёрный халат и указала в сторону ванной комнаты. Ни слова, ни совета, ничего. Акира только открыл рот, чтобы сказать что-то, но женщина тут же отвернулась и ушла, явно обрывая дальнейшие расспросы, и Акира просто последовал её указаниям.Горячая вода казалась божественной?— поначалу, по крайней мере. За тем вдруг мозг кольнуло осознание, пелена холода сошла, и с каждой секундой к Акире, будто из теней сознания. вырывались воспоминания о прикосновениях Кейске. Об его пальцах на ребрах, его языке на сосках, и с отвращением Акира тер себя мочалкой так сильно, что в на животе и шее едва не дотер до крови.Это все… безумие. Это такое безумие. Акира едва сдержал себя от того, чтобы не свиться в ванной клубком и попросту не заплакать под каплями теплого душа. Жалость к себе билась за ребрами вторым пульсом; на душе было гадко, до ужаса гадко, но ему нужно было держаться. Просто… держаться. Как бы много дерьма не было вокруг, голову нужно держать высоко, вспомнил он присказку Мотоми. Так высоко, как можешь?— иначе захлебнешься.Выбравшись из ванной, он нашел в небольшом ящичке над раковиной аптечку?— и потратил добрые пятнадцать минут на то, чтобы пинцетом вытащить с раны на пятке все осколки стекла. Засели они глубоко; не будь Акира сейчас настолько мертв внутри и не будь ему все так до отчаяния безразлично, ему явно пришлось бы несладко. Но в итоге он просто справился с этим, залил рану спиртом и замотал бинтом?— ничего. И не такое переживал, решил он про себя.Зеркало на том же ящичке показало, насколько отвратно он выглядел. Шея наливалась фиолетовым и бурым; следы зубов, пульсировавшие болью, на вид оказались еще хуже, чем на ощущение. Растертая мочалкой кожа была пунцовой, и царапины-синяки на ней были еще хуже, чем на других местах.Черт. Вот же беспорядок.С тихим шипением Акира обтер следы от укусов и царапин спиртом, решив не тратить на следы бинты. Заживут, знал он. На теле?— точно, но вот на душе…Парень помотал головой, накинув на плечи полученный халат. Тот был чуть узковат в плечах, но в целом подошел идеально, и был довольно приятным к коже?— не считая мест, где он тер мочалкой почти что до мяса. Он высушил волосы полотенцем, и даже обнаружил у двери ванной тапочки?— незнакомка оставила, видимо.Акира понимал, что её мотив?— поймать и убить Нано любой ценой, но… но зачем помогать ему, Акире? Зачем подбирать его в дождь, зачем уводить к себе?— подставляя себя саму под риск??Если он пойдет искать, сам Бог тебе не поможет?Акире почему-то показалось, что она говорила с личного опыта.В нос вдруг ударил приторный запах табака. Акира сощурился, не любя этот душок; от него веяло костром, веяло духотой, и Акира предпочел бы не дышать им до конца своих дней. Впрочем, это дерьмо в чем-то, да пригодилось?— Акира буквально по дымке пошел внутрь дома, ища женщину, приютившую его в самый, казалось, дерьмовый момент его жизни.Незнакомка нашлась на кухне, задумчиво смотрящей в окно. Свет уличного фонаря, пробивавшегося через стекло, мягко освещал её волосы, превращая их практически в литое золото. Её пальцы держали сигарету, докуренную почти до фильтра, и Акира с удивлением обнаружил, что та не достала зажигалку, но прикурила следующую от огонька предыдущей. Воздух вновь заполнила беловатая дымка, и Акире она показалась какой-то мафиозной шишкой, каких он видел в старых фильмах. И даже одежда, довольно простая и домашняя, не портила её властного образа?— казалось, она вжилась в роль ?наглой сучки? до последнего волоска, до кончиков мизинцев.На столе была кружка с дымящимся напитком?— кофе, судя по запаху?— и стоило Акире лишь подойти к дверям кухни, скрипнув паркетом под ногами, как незнакомка обернулась на него, сверкнув в полумраке голубыми глазами.Лишь сейчас Акира одну деталь, что обычно скрывалась под обтягивающей кожей чужого алого плаща. По левой руке незнакомки, держащей сигарету, чуть ниже локтя шел будто бы шов. Довольно заметный, пускай и ровный. Он не был похож на шрам, он не отдавал белизной или красным рубцом… А выглядел скорее, будто барьер, разделяющий руку выше и ниже себя.Но додумать о чужой странности Акире не дали:—?Кровь на одежде была не твоя. В ином случае удар по ребрам бы тебя добил,?— проговорила она с какой-то задумчивой тоской, отрывая его от разглядывания руки. Оную она не прятала, но и объясняться была не намерена,?— кого он убил?В горле Акиры пересохло. Он сделал пару шагов на кухню, практически упав на дешевый стул, приставленный к обеденному столу?— и опустил взгляд в пол, поджав губы. Скрывать не было смысла.—?Моего друга детства, Кейске.Произносить его имя было как наждачной бумагой по глотке, но Акира пересилил себя. Глаза вновь наполнялись слезами, но он проглотил ком в горле, вдохнув и выдохнув. Он ожидал, что незнакомка начнет насмехаться над ним; скажет, что все вышло именно так, как она и говорила, и Акира сам виноват, что ей не поверил. Сам виноват, что так вышло.Но она молчала, задумчиво глядя в свою кружку с кофе. Прозвучало шипение сгораемой сигареты, и, стряхнув пепел, она перевела взгляд в окно. Она думала о чем-то, чуть нахмурив брови; скуривала сигарету довольно быстро, прикуривая новую от остатка предыдущей. В пепельнице виднелось несколько окурков, но Акире было плевать на состояние её легких, вот ей-богу плевать.Он вспоминал тело Кейске, висящее в воздухе, как кукла театра на невидимых нитках. Вспоминал, как того обезглавили, и как кровь залила его тело. И Нано… он стоял у дверей. Не было ни единого шанса, что он мог сделать это. Он ведь даже пальцем не пошевелил!Но Кейске мертв. И никто, кроме Нано, не мог его убить.Акира сжал пальцы так сильно, что впился ногтями в кожу собственной ладони.—?Кто он такой?Женщина опустила на него почти что заинтересованный взгляд, но Акира не купился на её притворство. Он вдруг почувствовал ярость, кипящую и заполняющую вены; его будто догнал весь тот адреналин, что пытался помочь ему вырваться из хватки Кейске, и он громко стукнул кулаком по столу, глядя на незнакомку почти что озлобленно:—?Кто он такой? Он убил человека, стоя от него через всю комнату. Стоя ровно, пока Кейске висел в воздухе, как гребанная кукла. Он оторвал ему голову… силой, мать её, мысли! Даже пальцем не пошевелив, понимаешь?!Его сердце билось как бешеное, а в голове было бело, как от яркого света.—?Я не знаю, что за игру ты ведешь. И мне плевать, если честно, но если ты мне сейчас же все не расскажешь!..Договорить фразу не дали. Чужое лицо вдруг вздрогнуло, опустилось, прячась в тени полумрака комнаты. Недокуренная даже до середины сигарета упала в пепельницу, и когда Акира был почти уверен, что довел незнакомку до слёз… он услышал смех. Тихий, за тем громче, громче. Она даже пустила слезу, смеясь точно полоумная:—?Ты… ты идиот. —?Прошептала она, утирая выступившую от смеха слезу. —?Ты такой идиот.Она мотала головой, закрыв после лицо руками?— будто сорвавшись, будто все её силы до этого были направлены на то, чтобы держать спину ровно, держать свой облик непоколебимым. Её плечи дрожали, а дыхание сорвалось; она упала на стул, стоящий напротив того, где сидел Акира?— и её локти уперлись в столешницу. Шов на левой руке стало видно еще лучше, но Акира не обращал на него внимания.Ему показалось, что он смотрит не на женщину, но на самого себя. Ибо она была такой же одинокой, такой же напряженной?— и такой же до невозможности уставшей.—?Ты придурок. Всего можно было избежать, если бы ты просто сказал в первую встречу, где он,?— прошептала она почти хрипло, убрав руки от лица. Её ресницы были полны влаги, а взгляд почти плескался изломанностью,?— просто поверил бы мне.Почему-то этот облик незнакомки нравился ему больше. Он выглядел честнее, чем тот образ несломленной мудрой девы, курящей сигареты у окна; казался… более реальным, что ли.Акира усмехнулся почти болезненно. Он внезапно ощутил симпатию к незнакомке:—?Если бы я безоговорочно верил всем чужим словам, я бы до своих лет не дожил.Его голос прозвучал на удивление честным, и девушка вздохнула тоже. Прикусила губу, за тем поднявшись с кружкой в руках; сделала еще кофе, но не одну кружку, а две. Одну она поставила перед сидящим и выжидающим Акирой, а сама стала у окна, отпивая напитка и тяжело выдыхая.—?Мне кажется, ты задал вопрос неверно, Акира,?— ошарашила она парня знанием его имени,?— ты не хочешь знать, кто он. Ты хочешь знать, как он убивает… и откуда я его знаю.Акира сглотнул, осознавая, что незнакомка попала в точку. Её усмешка выдала, что она все поняла?— и тонкие губы отпили кофе.—?Вид, к которому он принадлежит, называется Homo sapiens diclonius. Они пошли от нас, обычных людей, однако обладают удивительными психокинетическими способностями. Благодаря им диклониусы?— в зависимости от поколения, сил и целого ряда прочих факторов?— могут пользоваться так называемыми ?векторами?. Психическими ?руками?, подчиняющимися их воле, если совсем просто.Акира слушал её напряженно, ощущая, что с каждым словом каждый волосок на его теле становился дыбом.—?До недавнего времени я работала в учреждении, исследовавшем их. Миру мы были известны как ENED?— организация, разрабатывающая лекарства и исследовавшая геном человека. Однако все это?— лишь фарс. Единственной целью ENED была программа ?Николь Премьер??— исследование Homo sapiens diclonius и удержание первородного диклониуса. Существо, обладающее не только способностями диклониусов, но и, в отличии от сипельтитов, появившихся позже, способный давать потомство…Новая закуренная сигарета опустилась с тихим пшиком в пепельницу, и выдох прозвучал почти шепотом:—?Меня зовут Эмма. И это я выпустила Нано.