Девять жизней Ю Чжанцзина (1/1)

Глупость какая-то, блажь. Чжанцзин придирчиво изучает отражение в зеркале и пожимает плечами. Какая из него кошечка? Он становится боком и выгибает спинку, как женщина-кошка в фильме, сгибает руку в локте и поводит кулачком. Потом фыркает. Да ну, ерунда. Ерундацкий Джеффри! Почему он просто не расцарапал ему лицо за такие оскорбительные намёки? Ах, да. Чжанцзин вздыхает и гладит себя по животу. Курочка. Он в том счастливом возрасте, у парней только одно на уме?— пожрать. Он вообще-то старается не вспоминать об этой всей хрени, но всё же… Если бы им не помешали, как далеко бы они зашли? И когда Джеффри сказал, чтобы он сел на коленки… зачем послушался-то? Чжанцзин и сам не понимает. Вообще-то ему это всё даже как-то что ли понравилось. Ой. Временное помутнение, не иначе. Ну так! Постоянный стресс. Ночью не поешь, днём не поспишь, конечно, устаёшь. К нему потом подкатывают ещё, и он уже даже готов попробовать снова, но почему-то на этот раз ситуация его откровенно выбешивает. Нет того странного, ноющего где-то рядом с желудком, как будто ты немножко хочешь есть, или как будто у тебя там в животе хомячки танцуют. Есть только недовольное ррр. Ррразвелось извррращенцев! Нет, действительно, хватит об этом думать. Настроение Чжанцзина значительно улучшается, когда оказывается, что кто-то из соседей по комнате умудрился протащить пиво и пожрать. Он вообще готов на любые мероприятия, кроме добровольного лишения себя питания. Позвали лишь своих, кто не сдаст; компания заговорщиков закрывается изнутри, и они тихо и весело бухают. Банановый мальчик больше налегает на еду, но под конец остаётся лишь пиво (?Эй, ты не один тут голодный!?), и он давится, но пьёт, не пропадать же продукту. Мигом наклюкавшись?— с его птичьим весом это легко?— он начинает жаловаться всем вокруг на несправедливое мироустройство. Не, ну обидно. Почему он такой маленький и милый? Его даже всерьёз не воспринимают. Каждый норовит обидеть. Да! И вообще, он устал и хочет любви. Чжанцзин залезает на стул и поёт припев ?I wanna get love??— не так впечатляюще, как Сюйкунь, но вкладывая всю душу. И вообще, где Джеффри? Кто-то говорит, что его позвали, но он уставший и расстроенный, и остался в комнате один. Чжанцзин требует, чтоб открыли дверь, подтягивает пижамные штаники, велит не мешать им?— бухие парни ржут?— и грозно идёт в комнату к Джеффри: сказать, что он козёл и извращенец, и давай ещё раз так сделаем, м? Ну надо! Только помедленнее и без случайных свидетелей. Чтобы понять, что происходит, а то он в первый раз не очень хорошо понял. Он тихонечко открывает дверь вроде бы нужной комнаты и в полумраке подкрадывается к единственной занятой кровати. Осторожно присаживается с краю и шепчет: —?Джеффри~ Давай поговорим. Джеффри никак не реагирует и даже не оборачивается, хотя явно не спит. Чего это он? Они что, типа, в ссоре? Так-то кое-кто другой тут должен обижаться! Ну ладно. Сам напросился. Чжанцзин приваливается к его спине и закидывает на него руку сверху?— ноль реакции. Закидывает ногу?— ничего. В него будто бес вселяется?— он тянется губами к чужому порозовевшему вмиг уху и шепчет: —?У меня есть предложение,?— Джеффри крупно вздрагивает,?— от которого ты не сможешь отказаться. И Чжанцзин влажно чмокает его прямо в ухо (это всё бес). Джеффри оборачивается (у него такие круглые глаза!), сбрасывая его, дёргается к самой стенке, говорит потрясённо: —?С ума сошёл? —?а в глазах у него так много, что не разобрать, чего именно; он сидит, подпирая стену, и трогает пальцами место поцелуя. —?Ты не шёл на контакт,?— пожимает плечами Чжанцзин и елозит задницей по матрасу, пододвигаясь поближе к чужим коленям. —?Что не так? —?Всё так,?— произносит Джеффри, всем своим видом давая понять, что всё НЕ так. —?Давай-давай, рассказывай. Если будешь хорошим мальчиком, я дам себя погладить,?— щедро обещает Чжанцзин и видит, как от этих слов темнеют глаза напротив. —?От тебя пахнет пивом,?— вдруг ни с того ни с сего заявляет Джеффри. —?Ты что, пьяный? Поэтому пришёл? И с кем ты пил?! —?обиженный голос выдаёт его. —?Ой, с ребятами, тебя тоже звали, между прочим,?— отмахивается Чжанцзин. —?С чего ты взял вообще, что я пьяный! Я всего лишь пивчан стаканского… ладно. Я не настолько пьян, чтобы забыть, что спросил. Чего ты обиделся? —?Я нисколько не обиделся! Мне плевать, что ты проводишь время с другими! Меня вообще не беспокоит, что кошечку кто-то ещё гладит. ?Эхе! Он ревнует, что ли???— думает Чжанцзин, но вслух говорит: —?Ты, между прочим, сам меня сдал. —?Я потом пожалел! —?Ох, молодец, ну и чё? —?Ну и всё,?— расстроенно бросает Джеффри и тянет одеяло, чтобы снова окуклиться. Блин. Нет, они так не договаривались! У Чжанцзина свои планы. Он хочет, нееет, он мечтает, чтобы его погладили хоть немножко. Поласкали, опять назвали кошечкой. Полюбили самую малость. Да у него от одного пламенного взгляда тёмных глаз уже опять хомяки танцуют в животе, и в этот раз даже не танго, а твист. Может, зря он пил. Или да. Так что он, обалдев сам от себя, но типа?— я пьяный, мне можно вообще всё, я просто свалю потом всё на алкоголь, тащит чёртово одеяло в свою сторону и говорит, глядя Джеффри в глаза: —?Можешь наказать свою плохую кошечку за это,?— и подмигивает, как перед зеркалом учился, ихихи. В повисшей тишине, кажется, можно услышать, как скрипят мозги Джеффри, когда он пытается осознать, что ему сказали. Чжанцзин про себя называет это звуками недоумения. Джеффри, блин, тупит, а ему так хочется, он прямо изнывает уже! Он переползает на чужие бёдра (это капецки неудобно и неловко, но как удачно Джеффри сел всё-таки), усаживается, расставив коленки по обе стороны и, не встретив сопротивления, тычется носом в джеффрину шею с тихим ?мур?, типа, да погладь же уже меня! Кстати, что ещё там говорят кошки в марте на своём кошачьем языке, чтобы дать понять, что открыты для близкого контакта? Парень под ним, кажется, даже глаза закрыл и деревянный вообще. Чжанцзин переживает?— как бы не сдох от свалившегося счастья. Осмелев, он складывает чужие безвольные руки на себя, одну кладёт на талию (но пьяно промахивается, и рука вдруг вцепляется в его задницу, как в спасательный круг, ну и славненько), а вторую ведёт себе на шею, потому что?— гладить тут, да. И Джеффри?— о, чудо?— дрожащей ладонью гладит его шею. Наверное, наконец-то включаются инстинкты кошколюбителя (правда, другой рукой в это время он мнёт его пониже спины). Тело у него горячее, к нему приятно прижиматься. Посмотреть в лицо всё ещё немного неловко, всё неловко, близость их?— неловко, но он всё-таки смотрит.

И читает лицо Джеффри, как открытую книгу: его рвут на части определённо платоническая (!!!) любовь к кошечкам и что-то ещё, он напряжённо пытается принять в этот момент единственно верное (или нет) решение (видно чётко). Чжанцзин урчит, чувствуя чужие ласковые прикосновения. Хорошо, что он пьяненький, в голове восхитительно пусто. Дааа, погладь вот тут, и вот так, нежнее, пальцами под воротник, и уррр. Он расслабляется и пропускает момент, когда Джеффри, наконец, принимает решение и берёт инициативу в свои руки. А точнее?— берёт в свои руки одну кошечку: сжимает вдруг шею сильно, почти причиняя боль, и говорит негромко: —?Очень плохая кошечка. …И это потрясно. Самое крутое?— когда ты осознаёшь, что встретил такого же психа, и вы подходите друг другу на сто процентов (и удачно стыкуетесь). Приветик. По коже бегут мурашки, тоненькие волоски на руках встают дыбом. Кошечка, вообще-то, не любит грубо, но вот так?— хорошо. Кошечка покорно замирает и только возбуждённо сопит. —?Что же мне с тобой сделать? Может, отшлёпать? Отпустив шею, рука сползает на задницу, и его легонько похлопывают по пятой точке уже двумя руками, повышая градус посиделок. В ответ на это кошечка бесстыдным движением потирается о чужое тело и почти мурлычет. —?Или заставить просить прощения? От его резкого движения кошечка сваливается на кровать, разворачивается поудобнее, направляемая чужой рукой. Джеффри нависает сверху, глядя в глаза. Непонятно, что творится у него в голове, но Чжанцзину всё нравится?— похоже, он открыл ящик Пандоры. Судя по тому, что в него упирается вставший член, Джеффри и сам в полном восторге от своих идей. Окончательно ошалев?— у него совсем бешеный взгляд?— он говорит: —?Сделай-ка так, чтобы я тебя простил. Не раздумывая, пьяная кошечка нежными лапками притягивает его лицо и лижет прямо в губы, потом ещё и ещё. Это как игра ?кто кого?. Кошечка играется и не собирается сдаваться. —?Ты меня простил теперь? —?шепчет провокационно. —?Я подумаю,?— туманно отвечает Джеффри. Чжанцзин фыркает (и ежу понятно, сразу простил же, признавайся) и пытается взглядом намекнуть, что самое время снова погладить. Послушный Джеффри усаживается поверх кошечкиных мягких бёдер, ласково проводит руками по нежному телу вниз и рывком задирает толстовку почти до подбородка, а после гладит открывшийся голый животик и грудь, прямо как кошечка мечтает: томительно медленно и аккуратно. Накрывает ладонями маленькие сосочки?— за это награждается удивлённым ?А-ах!?. Чжанцзин прикрывает ротик ладонью, чтобы не издавать лишних звуков, он совершенно прибалдевший. Вот так он хотел, да: в каждом прикосновении любовь, и преклонение перед кошачьими, и трепет, и вожделение. Кошечке разом надоедает играться, и хочется только принимать чужую любовь благосклонно и нежиться, и ничего больше. И вообще, кошечка ведомая, а не ведущая, и быстро устаёт, играя не свою роль. Хорошо, что Джеффри раскачался всё-таки, и… Кошечка совершенно упускает момент, когда Джеффри сползает ниже (нагладился?) и стаскивает без разрешения кошечкины пижамные штаны и нижнее бельё заодно, обнажая аккуратный стоящий член. Кошечка в панике, а он не реагирует на возмущённое шипение и попытки дотянуться до него когтями и оцарапать, просто трогает пальцем, и кошечка обессилено откидывается. Потом томно стонет, когда он наклоняется и словно в отместку за дразнилки тоже лижет языком. Только не в губы, не совсем в губы, совсем не в губы. И Джеффри ласкает и ублажает свою пьяную кошечку по вип-тарифу. Чтобы больше не шла на руки к чужим, и любила бы преданно и до гроба его одного, и ласкалась отныне и во веки веков только к нему, и улыбалась чтобы?— своей очаровательной улыбкой, и всё… Всё это он озвучивает в перерывах, пока его рот не занят чужим членом. Чжанцзин его почти не слышит, оглушённый удовольствием. Вообще-то очень сложно сосредоточиться, когда тебя ласкают так влажно и горячо (он надеется, что Джеффри потом с радостью скажет ещё раз, повторенье?— мать ученья). Кошечка напрягается и предупреждающе пищит перед тем, как задрожать всем телом, но Джеффри (настоящий джентльмен) не бросает начатое, а терпеливо глотает всё, и даже облизывает, чтобы совсем красиво и чисто стало?— как было. Кошечка лежит прибалдевшая, всё ещё пьяная, но теперь довольная?— заласкали как надо. Джеффри шепчет, что ему очень неловко снова побеспокоить своё божество, но он тоже больше терпеть не может и заслужил за свои страдания награду, и ему благосклонно кивают - довольное это самое божество не против, чтобы с ним что-то делали. Джеффри аккуратно переворачивает безвольное тело на бок (на него вяло шипят, потому что тело всё ещё чувствительное), быстренько раздевается сам ниже пояса и просовывает член между мягких гладких бёдер.

—?Я чуть-чуть,?— извиняясь говорит он. И его правда хватает только на чуть-чуть?— перевозбудился. Он немножко возит членом (это мокро и грязно, но горячо) и пачкает кошечку. Не даёт себе времени расслабиться и поваляться так (видимо пугаясь гнева, но вообще тут никто не против бы, если что), а мигом натягивает штаны обратно и убирает следы своего преступления. Кошечка чувствует, как её одевают, немножечко гладят?— она совсем никакая, но помурлыкивает, приятно?— и укладывают спатеньки. Чжанцзин сонно сопит, но вдруг открывает глаза и натыкается на полный обожания джеффрин взгляд. И говорит чётко и грозно: —?Послушай, ты! Специально глядит серьёзно, чтобы он испугался до чёртиков и вспомнил, написал ли завещание. И продолжает: —?Я что-то есть хочу. Может, мы доставку закажем? И Джеффри послушно достаёт нелегально пронесённый телефон и звонит.