10. Anal (Уилл Харпер/Джейд Нгуйен, Юная лига справедливости) (1/2)
Во временное логово Красная стрела— или кто он теперь, черт возьми, —возвращается с пустым колчаном, подбитым глазом и злой как черт.Операция прошла не по плану.Вальяжно рассевшаяся на потрепанном диване Чешир—насмешливо-острый как бритва взгляд темных, узкихглаз и такая же усмешка, — не добавляет настроения.— Проваливай, Джейд, — машинально Уиллтянется за стрелой, но пальцы хватают воздух. — Не то мозги вышибу к чертовой матери.Угроза проходит мимо — так же как мимо обычно попадают его меткие стрелы, когда он стреляет в Джейд.
— Какой ты сегодня дёрганый, — лениво крутит она в руке метательный нож. — Нервный. Не иначе от недотраха. Соскучился, милый?Острые ногти выкрашены темно-зеленым, словно в отраве испачканы. В падающем через окно лунном свете блестят ее непокорные волосы, влажно блестит полоска белых зубов, когда Джейд смеется и откидывает голову. Он засматривается невольно — и ненавидит себя за это.
Точно так же как ненавидит Джейд и ее папашу за то, что промыли ему мозги, за то что использовали как безвольную куклу, игрушку. Одна мысль об этом заставляет каждую клеточку его тела кипеть от бессильной, запоздалой ненависти. Выть хочется.— Да яскорее овцу оттрахаю, чем тебя если совсем уж припрет, — рычит Харпер. — Или подрочу.
Ножбеззвучно впивается в дверной косяк, едва не ужалив его щеку. Джейд встает — гибким, истинно кошачьим движением.— То есть, это не тыумолял меня не останавливаться, — издает она самодовольный смешок. — “Джейд, о Джейд…” Боже, да ты выкрикивал мое имя как молитву.— Скорее как проклятие, — огрызается Харпер.— Что, Джейд, никак не можешь смириться, что иначе как насильно тебе в мою постель не влезть?В прошлый раз она привязала его к постели, в предыдущий — накачала какой-то дрянью и как в туманеони трахались сутки без перерывов, и это все еще снится ему в кошмарах, от которых он неизменно просыпается со стояком.И ненавидит себя за это тоже.Внезапно Джейд оказывается совсем рядом. Сладкий запах жасмина обдает его, забиваетсяв легкие как ядовитый газ, ее жесткие пальцы стискивают его заросший рыжей щетиной подбородок.
— Ты никуда от меня не денешься, Харпер, — мурлычет она, — Ты мой, весь мой. Я в твоей голове, я в твоих мокрых снах, в твоих фантазиях. Завяз во мне как маленькая, глупая муха в паутине… — подушечкой пальца она касается его губ, словно ласкает домашнего зверька. — И спорю на что угодно — в твоих штанах все уже твердо как камень. Ну так не стоит ли, наконец,сдаться, милый?
Ее ладонь и впрямь прижимается к его паху.На кроваво-красныхгубах расцветает торжествующая улыбка, когда она обнаруживает своим словам подтверждение.
— Будь ты неладна, Джейд,— через силу выговаривает Харпер. — Ябольше не твоя игрушка.— Просто расслабься, сладкий мой, плыви по течению,атетяДжейд сама обо всем позаботится.Ее самоуверенность, ее наглость, ее снисходительный тон вдруг заставляет всю кровь волной ударить в голову. Перед глазамивсе красной пеленойзастилает.— Сука! — ловит он ее за глотку, как бездомную шавку. Прикладывает о стену головой. Джейд закатывает глаза.— Ну если ты так хочешь прелюдий…Кулак метко врезается ему в челюсть так что звезды летят из глаз.Спустя мгновение ноги Джейд уже стальной хваткой сжимают его шею,она швыряет его на пол. Как бешенные коты они пытаются друг друга отделать, поломать. Брошенные им с вечера на столе чашки с остатками кофелетят на пол,следом ноутбук.Рот наполняется кровью из разбитой губы. Наконец, с ей же растравленным бешенством Харпер удачновпечатывает тяжелый кулак ей в солнечное сплетение. Не спасают даже тугие мышцы пресса, Джейд сгибается вдвое и кашляет. Без сочувствия онпару раздобавляет ей по лицу.Ночь кажется не такой пропащей.— Сдам тебя, наконец,Лиге, паскуда, — шипит он, туго связывая ей руки за спиной ее же порванными леггинсами. Плотная ткань больно, должно быть, впивается в кожу запястий.— Да и дело с концом.— Никуда ты от меня не денешься, милый, — хохочет Джейд, вскинув голову.
На скуле у нее вспухает кровоподтек, но глаза горят. Словно ненормальная дикая кошка — смеется, облизывает губы, дышит тяжело. Харпер не может на нее не смотреть.И ненавидит себя за это сильнее всего.
Ненависть, злость, возбуждение — все мешается в один крышесносный коктейль.
За волосы Харпер толкает ее рожей в диван. Чтоб не видеть разбитых, блестящих от крови губ, насмешливого, призывноговзгляда… Вместо этого на обозрении оказываются ее голые бедра и крепкая, круглая задница с тонкой полоской трусиков.Родинки, шрамы на смуглой коже он помнит наизусть. Он ненавидит Джейд так сильно — но почему-то выучил ее тело, запомнил до черточки.— И что же ты сделаешь? — посмеивается Джейд, с трудом приподняв голову. — Разве так обращаются хорошие мальчики с леди?Грудью она лежит на диване, коленями — на полу. Харперрезко дергает вверх ее связанные руки, так что у нее суставы едва не выворачиваются из плеч.Джейд взвывает от боли, и это кажется ему музыкой.Боже, он ненавидит Джейд Нгуйен так сильно. Так горячо.— Паскуда ты драная, а не леди, — рычит Харпер, раскатывая завалявшуюся в кармане резинку по члену. — А я без кодовых слов ничерта не хороший.Жесткий деревянный пол царапает колени, когда он пристраивается к Джейд сзади и засаживает ей до упора, сдвинув полоску трусов. Даже не трахает ее — долбит, жаль не по сухому, она уже мокрая как сука течная.Сначала она все же вскрикивает, дергается. Но вскоре уже вовсю подмахивает ему, крутит задницей, постанывает.— Только не кончи слишком быстро, — как в тумане он слышит ее довольный, прерывающийся толчкамиголос. —Не будь эгоистом, милый.
Джейд считает — все в мире существует для ее удовольствия и развлечения. Иногда Харпер думает что и впрямь мог бы убить Джейд, получившая свободумарионетка.