Глава 14 (1/1)

Мнусь у порога, заглядывая в светлую комнату, в которой всё ещё горит свет несмотря на утро за окном. Возможно, таким образом, мама пытается разогнать остатки сна, но сама же зевает, держа в руках кружку c дымящимся напитком. Не сдерживаюсь, прижимая ладонь к широко раскрытому рту, чтобы понизить звук, когда повторяю её действие. Зеваю.—?Дилан? —?приходится раскрыть глаза, реагируя на собственное имя.Мое присутствие не осталось незамеченным, поэтому я полностью раскрыл скрипящие двери, позволяя осмотреть себя людям, собравшимся в комнате.—?Милый, ты чего прятался?—?Не прятался,?— ворчу, не испытывая симпатии к тому, с каким радостным лицом мама встречает это хмурое утро. Потираю веки сжатой ладонью, и спокойно прохожу к столу.—?Ой-йо, кто-то не в том настроении,?— низкий голос обращается ко мне, но я не спешу с ответом, останавливаясь рядом с деревянным стулом.Берусь за его края, отодвигая от стола, и запрыгиваю на светлую поверхность с коленками, за одно движение свешивая ноги, которые уже почти достают до пола.—?Ты не в духе? —?тот же низкий голос.Поднимаю на него взгляд, не долго изучая приятное лицо мужчины с черными как смоль волосами, которые постоянно находятся во взлохмаченном состоянии.—?В духе,?— бубню, пытаясь подвинуться ближе к столу. Держусь за края, безуспешно прыгая на стуле, который не желает сдвигаться с места, лишь пошатываясь на ножках.Кто вообще может быть в духе ранним утром? Ненавижу просыпаться так рано.Краем глаз замечаю, как мама закидывает полотенце на плечо, направляясь в мою сторону. Молча принимаю её помощь, наконец-то утыкаясь грудью в край стола. Ставлю локти в разные стороны, подпирая подбородок, пока вычерчиваю пальцем правой руки круги на светлой поверхности стола.—?Будешь кашу? —?приятный женский голос звучит за спиной, и вот уже легкими поглаживаниями ткань моей спальной футболки на плечах пытаются разгладить.—?Не буду,?— отвечаю.—?А хлопья с молоком?Не смотрю на маму, ловя на себе беглые взгляды отца, что отрывается на мгновение от газеты, оценивая ситуацию.—?Не буду,?— повторяю в который раз, заставляя женщину за спиной тяжко вздохнуть, убрав от меня руки. По всей видимости она ставит их на талию, выдавая большую степень возмущения:—?Но так нельзя, Дилан, ты же должен много кушать, чтобы расти и становиться сильным,?— приседает на корточки, чтобы быть одного уровня со мной, и выглядывает из-за спинки стула, повторяя,?— ну может хоть чаю попьешь?Смотрю в карие глаза, ощущая приятный аромат цветов, исходящий от женщины, это расслабляет, но всё равно хмурю брови, упрямо поднимая подбородок:—?Не буду.Мама тяжело выдыхает воздух, опуская голову, но тут же поднимает ее, посмотрев в сторону мужчины, который давно наблюдает за нами, больше не читая интересных статей.—?Дилан,?— мужчина откладывает газету, незаметно кивая матери, тем самым заставляет ту улыбнуться, а сам смотрит на меня. Ощущаю на себе пару требовательных взглядов, сильнее подпирая щеку ладонью, нехотя отвечая:—?Что, пап?—?Ты поможешь мне в гараже?—?В гараже? —?выпрямляюсь, с искрой в глазах изучая лицо отца, но тот кажется не шутит, поэтому я перевожу возбужденный взгляд на лицо матери, что продолжает сидеть рядом. Она выглядит умиротворенной, с легким румянцем на щеках, словно одобряет это, поэтому вновь смотрю на отца, активно кивая:—?Помогу, конечно помогу.—?Но перед этим, тебе нужно съесть кашу, чтобы быть сильным и храбрым, согласен?—?Я согласен,?— более оживленно отвечаю, вновь посмотрев на лицо матери,?— можно мне кашу?—?Овсяную?—?Овсяную,?— улыбаюсь, когда мама выпрямляется, мягко потрепав меня по уже взъерошенным волосам.Отходит к раковине, а я слежу за тем как отец провожает её взглядом, широко улыбаясь, словно ему приятен один случайный взгляд матери. Такая мелочь, но он наслаждается ей.—?Пап,?— шепчу, заставляя того посмотреть на меня. Кивком даёт понять, что слушает. Я наклоняюсь ближе, повисая на поверхности стола, поэтому отец также тянется вперед, прислушиваясь,?— а мы покатаемся сегодня?—?Как только разберемся с мотором,?— уверяет, с задором подмигнув мне, и опускается обратно на стул.—?Хорошо,?— не сдерживаю улыбки, растягивая губы, но пробудившаяся во мне активность мешает спокойно усидеть на месте.—?Пап,?— повторяю зов, вновь задавая вопрос,?— а ты дашь мне поводить?—?Никаких ?дашь поводить? Дилан,?— вздрагиваю под громким, но мягким голосом матери, что поворачивается в нашу сторону, смерив обоих взглядом,?— ты ещё слишком маленький, для такого.—?Я не маленький,?— смотрю на женщину вполне серьезно. Она ничего не отвечает, но не собирается уступать в строгом взгляде, направленным на меня. Подходит ближе к столу с дымящейся тарелкой, одним движением руки поставив ее передо мной, и это заставляет опустить тяжелый взгляд на белую кашу, затем с подозрением поднять его на отца.—?Поводишь,?— произносит одними губами, но осекается, шуточно отворачиваясь в другую сторону, когда ловит на себе пристальный взгляд матери. Она косится в его сторону, поднося два пальца сначала к своим глазам, потом указывая на отца одним пальцем:—?Я всё вижу, Роберт,?— щурится, повторяя четче,?— всё вижу.—?Я ничего не говорил,?— он смеется, поднимая ладонь, но мама лишь саркастически кивает головой, заставляя мужчину вытянуть к ней руки,?— я ведь не могу говорить что-то за спиной моей любимой жены, да?Жестом подзывает её, принуждая двинуться с места и остановиться с боку от мужчины. Тот опускает руку ей на талию, притягивая к себе ближе, и мягко улыбается, касаясь виском бедра матери.—?Он слишком маленький,?— она игнорирует вопрос, высказывая свои опасения на счет меня,?— а если Дилан не справится с управлением и ты не сможешь ему помочь? Что тогда будет?—?Я всегда рядом с ним, Клаудия. Не придумывая ничего плохого и это не случится.—?Но он же еще маленький,?— не унимается, чем заставляет холодно посмотреть в её сторону, но не получив нужного внимания, опустить взгляд на овсянку в тарелке перед моим носом.—?Если увижу Дилана за рулем твоего джипа, посажу под домашний арест обоих.Краем глаза вижу, как женщина с серьезным выражением лица зарывается пальцами в волосы отца, мягко массируя кожу головы, от чего тот прикрывает глаза, улыбаясь шире:—?Этот джип всё-равно достанется ему, почему бы не научить вождению с детства? —?задает вопрос мягко, заставив меня улыбнуться, не скрывая детского восторга, и с большим рвением прожевывать кашу, которую тут же кладу в рот,?— Дилан не должен бояться дороги, я прав?Поднимаю косой взгляд на задумчивое лицо матери, что продолжает гладить голову мужчины, но выглядит она по-другому. Щеки впали, румянец пропал под серым цветом кожи, большие мешки под глазами, а сама она словно похудела, побледнела и осунулась за одну секунду.Перестаю шевелить челюстью, оставаясь с кашей во рту, которая встает поперек горла, когда холодным тоном вновь называют моё имя:—?Дилан, я прав?Перевожу широко раскрытые глаза на мужчину с мертвенно-бледными губами, которые продолжают шевелиться, но не произносят ни единого слова. Его пустой взгляд замирает на моём лице, поэтому сильнее сжимаю ложку, поднимая глаза на мать. При её виде тут же давлюсь обжигающей стенки горла кашей, отталкиваясь от стола на стуле, который встает на две ножки, позволяя спрыгнуть на пол, но после с грохотом падает назад. Звон ложки.Родители смотрят на меня пустыми глазами, шевеля губами, но ни единого звука не произносят. Это вызывает жуткую панику.—?Пап,?— отец не отвечает, продолжая сверлить взглядом,?— мама... —?выдыхаю воздух, переведя взгляд на женщину.Только сейчас замечаю сквозь приоткрытое окно, что на улице повисла абсолютная тишина. Ни пения птиц, ни стрекотания сверчков и никакого шума машин. Мертвая тишина, царящая абсолютно в каждой щели. Она поглощает сознание, мешая дышать.—?Я прав?Вздрагиваю, поворачиваясь на месте, в поисках грубого голоса, от которого потеют ладони.—?Дилан,?— он стоит рядом с дверью, держась за неё одной рукой,?— я прав?Жировое пятно, расплывшееся по всему вороту белой майки, перекрывает другое, более темное и приобретающее с каждой секундой более четкие очертания пятно. Густая кровь стекает по его шее, вызывая отторжение при одном только виде этого мужика, который становится еще уродливее, когда оголяет свои желтые зубы в улыбке. Медленно вытягивает руку, которой сжимает край двери, заставив ту противно заскрипеть.—?Прав? —?двигает рукой взад-вперед, заставляя дверной скрип резать уши,?— Я прав и мне даже не нужны доказательства, Дилан.Давление скачет в висках и я, не понимая что должен предпринять, просто пячусь назад, оглянувшись, когда врезаюсь спиной в острый угол стола. Сердито оборачиваюсь, слыша грохотание собственного сердца в ушах, но вся злость, перекрывавшая страх уходит, оставляя сжимающую горло боль. Горечь с которой встречаюсь с выцветшими глазами родителей, что безотрывно смотрят на мои руки, побуждает опустить взгляд.Кровь. Все руки измазаны густой кровью. Безумие.—?Ты и есть доказательство, ведь они все...Голос Рони вызывает новую волну боли и недоверия, с которой не могу бороться, испуганно бегая зрачками по своим пальцам, которыми перебираю в воздухе. Мужчина переходит на крик, который смешивается со скрипом, заставляя схватиться за голову, пачкая лицо, и сжимать виски от нахлынувшего давления.—?Они сдохли по твоей вине! Все!Я задыхаюсь.***Раскрываю влажные веки, врезаясь взглядом в темный потолок и ощущая тяжесть по всему телу. Температура словно превышает норму, из-за чего спина покрывается капельками пота, а футболка противно прилипает к коже.Очередной скрип разрезает теплый воздух.Приходится поднять голову на звук, не давая телу восстановиться после сна, поэтому перед глазами всё плывет, отдаваясь пульсирующей болью в затылке. В рот лезет край шерстяного пледа, суша губы, поэтому одним движением откидываю его, потирая пальцами челюсть.Ожидаю увидеть в дверном проеме Рони, поэтому не контролирую сердцебиение, которое превышает норму. Громко дышу, щурясь и с трудом фокусируя взгляд на двери, ручка которой медленно поворачивается. Голос по другую сторону комнаты становится отчетливее, словно выходит за пределы купола, сдерживающего его ранее. Опираюсь на локти, напрягая мышцы спины и помогая себе приподняться, в этот момент дверь со скрипом приоткрывается.Свет проникает в комнату тонким столбом, освещая лишь малую часть пространства, поэтому кровать, на которой лежу, продолжает оставаться в темноте. Но я все равно опасаюсь, что мое присутствие могут раскрыть.С холодом в груди слежу за тем, как в дверном проеме появляется голова женщины, что заглядывает в комнату, осматриваясь.—?Ну вот,?— тяжело вздыхает, спустя долгие секунды, уже больше раскрывая двери. Свет проникает глубже, доходя до края кровати,?— я же говорила, она спит.Женщина опирается плечом о дверной косяк, удобнее прикладывая телефон к уху, а сама смотрит вглубь комнаты, отвечая кому-то:—?Она звонила, Говард, но ты же знаешь как я занята. Конец месяца, всем нужно что-то подписать, заполнить,?— поднимает вторую руку к лицу, надавливая на прикрытые веки,?— одна бумажная волокита. Я не слышала звонка и даже если бы слышала, то всё равно не смогла бы ответить...Замолкает, словно выслушивает что-то неприятное, от того её лицо так искривляется, а пальцы потирают прикрытые веки.—?Постой,?— вбирает воздух в легкие, раскрывая глаза,?— ты же знаешь как я, точнее как мы стараемся для Эмилии. Это не легко, но мы продолжаем держаться, —?поворачивает лицо, чтобы ещё раз заглянуть в комнату,?— Мы обещали ей, что всё изменится после переезда и посмотри. Последнюю неделю она уже не кричит, никого не тревожит и мне даже не стыдно за её поведение...Женщина замолкает, поджимая губы, которые накрывает пальцами свободной руки, видимо в очередной раз что-то выслушивая.Напряжение. Им заполнен воздух, а я продолжаю его глотать, невольно становясь частью того, что меня не касается. Молчу. Возвращаю себе трезвость мыслей.Поведение миссис Стилфорд настораживает и напрягает, впрочем как и ее присутствие, но не могу отвести холодного взгляда, продолжая вслушиваться в полу-шепот. На лбу выступает холодный пот, а мышцы спины сводит от постоянного напряжения, с которым я пытаюсь держать голову, чтобы отчетливее видеть мать Эмилии.Та кусает губу, устало отталкиваясь от дверного проема, чтобы встать прямо. Пальцами свободной руки тянется к прическе, распуская волосы, и прикрывая глаза от приятного чувства освобождения:—?Я так устала,?— шумно выдыхает воздух, от того сильнее напрягаю слух,?— не хочу спорить с тобой, поэтому обсудим всё, когда вернешься... —?не успевает закончить, уже сжимая одной ладонью дверную ручку, как ей вновь приходится прикусить губу. Что-то выслушивает, прикрывая глаза, и с большим раздражением всё-таки тянет дверь на себя, закрывая:—?Мы не дадим ей таблетки, Говард. Если она не справится сама, то место в клинике давно занято, —?голос затихает, теряясь за деревянной преградой. Щелчок. Кто-то запирает двери.

Одним движением меня отрезают от мира, оставляя одного в темной комнате, в которой витает напряжение и находит свое воплощение паника. Однотонность стен давит на восприятие мира. Глаза начинают болеть, поэтому моргаю, ладонью упираясь в матрас. Сутулюсь, присаживаясь на кровати, и сгибаю одну ногу в колене, от того плед сползает окончательно, а кожу начинает терзать еле ощутимый мороз. Надавливаю пальцами на прикрытые веки, громко вбирая воздух и бегло провожу языком по нижней губе, смачивая её. Головная боль постепенно накатывает, а тело, как на зло продолжает быть каким-то обмякшим. Дерьмо.Убираю пальцы от глаз, осматриваясь в поисках окна, через которое должен пролезть к себе в комнату. Меня гложет какое-то странное ощущение, что я не должен был вырубаться в доме Стилфорд. Здесь неуютно.Комната освещена одиноким светом светильника, что стоит в самом углу на рабочем столе. Спинка стула закрывает обзор, но не сложно догадаться, что за столом кто-то сидит.Упираюсь второй рукой в матрас, свешивая ноги с края кровати и вот уже чувствую махровый палас, в котором тонут мои стопы. Кровать скрипит, когда я полностью выпрямляюсь, направляясь к столу.Что эта полоумная задумала?Подхожу ближе, изучая профиль девчонки, что мирно спит, уперевшись щекой в исписанные бумаги. Её лицо повернуто в мою сторону, а руки согнуты в локтях, находясь на поверхности стола. Волосы собраны в неопрятный пучок из которого выбивается целая куча блондинистых прядок, что лезут в лицо.Эта неряха вообще умеет следить за собой?Останавливаюсь вплотную к столу, убирая одну ладонь в карман джинс, а вторую вытягиваю к лицу Милк, не анализируя свои действия. Аккуратно касаюсь пальцем белого локона. Уверен он мешает девчонке спать, но та слишком устала, чтобы откинуть назойливые волосы с лица, поэтому делаю это за неё.Сдерживаю позыв треснуть себя по лицу, когда медленно, чтобы не разбудить Милк, заправляю прядь за ухо, касаясь влажной кожи щек костяшками. Поджимаю губы, наклонив голову, и с не меньшей осторожностью отдаю всё внимание белой кожи Милк, которую касаюсь ещё раз, поглаживая костяшками. Это завораживает. Мои действия, они необычны для восприятия, ведь я действую на уровне инстинкта, поддаваясь желанию, что возникает в груди. Это вызывает внутренние противоречия, но желание коснуться этой девчонки перерастает в такую необходимость, что тело начинает дрожать.Не могу контролировать дыхание. Провожу по линии скул, удивляясь холоду бархатной кожи, но тут же приходится убрать руку, поджав пальцы, ведь девчонка начинает мычать, сонно качнув головой.Что ты делаешь, О’брайен?Слежу за тем, как Милк приоткрывает губы, чмокая, и хмурит лоб, от чего маленькая складка прорезается между бровей. Неожиданно кашляет, сутуля плечи, после шумно выдыхает теплый воздух, поднимая ладонь к лицу, и чешет ногтями то место, которого я до этого касался. Веки напряженно сжаты, словно она силой удерживает себя во сне, либо вовсе не может проснуться.Не моргаю, ощущая колющую боль в районе груди из-за бешенного сердцебиения, но всё равно вытягиваю руку, пальцем надавливая на щеку Милк, которая больше не реагирует, спокойно дыша, но я продолжаю напряженно изучать ее профиль. Поднимаю руку выше, касаясь горячего и влажного лба девчонки тыльной стороной ладони, словно пытаюсь удостовериться, что такая температура нормальна. Но нет.

Влажный лоб отблескивает под механическим светом лампы. Капельки пота на висках смахиваю большим пальцем, щурясь сильнее, когда замечаю как дрожат ресницы девчонки, и как тяжело она дышит. Эмилия заболела.Выдыхаю напряжение с которым убираю руку от лица Милк, и сжимаю пальцы в кулак, поднимая его ко рту. Надавливаю на губы, пытаясь понять... пытаясь отследить те изменения, которые мешают дышать мне полной грудью, но кажется я потерял точку отсчета. Уже не могу спокойно наблюдать за Милк.Поворачиваю голову, осматриваясь в темной комнате, и всё-таки делаю шаги обратно к кровати, решая взять плед. Сдерживаю себя, чтобы вновь не посмотреть на девчонку, ведь желание своеобразной близости никуда не уходит. Это злит. Какого черта я испытываю что-то и не могу разобраться в природе этих чувств?Пытаюсь не шуметь, когда стягиваю плед с поверхности мятой кровати, на которой я до этого вырубился.Именно вырубился, ведь спать мне не хотелось. Это странно, но...Может стоит разбудить Милк, чтобы она легла в постель как нормальный человек?Бросаю косой взгляд в спину девчонки, сжимая между пальцев шерстяную ткань, но воспоминания всё равно всплывают в мутном сознании.Я уже был свидетелем вынужденных пробуждений Эмилии и в это время она не контролировала свои действия. Как будто тело проснулось, а сознание до сих пор находилось среди чудищ, которые ее преследуют. Она как лунатик, только не бродит по дому бесцельно. Скорее она преследует определенную задачу, которая должна спасти ей жизнь. Но вот какую?Лунатики бродят под влиянием лунного света.Это сродно с приливами и отливами в результате изменения положения луны.Что если Эмилия как прилив, чувствительна к изменениям луны.Я не буду будить её. Не хочу, чтобы Милк просыпалась сейчас, ведь так у меня будет возможность коснуться её ещё раз. Без знакомого испепеляющего взгляда, без глупых вопросов, которыми обычно полна её мнительная голова.Выпрямляюсь, возвращаясь к спящей девушке, дыхание которой сбито. Надеюсь мне кажется, но всё равно напрягаю слух, прислушиваясь к каждому хриплому вдоху.Расправляю в руках плед, обходя Милк со спины, и накрываю ее, поправляя ткань у плеч, чтобы та не сползала ниже.Эмилия шумно выдыхает, чем заставляет меня заглянуть за стул, чтобы посмотреть на её лицо, но всё оказывается в относительном порядке. Девчонка продолжает спать.Она выглядит болезненно и это заставляет что-то внутри меня противно сжиматься, словно я, черт подери, должен контролировать состояние Стилфорд. Будто несу ответственность за эту полоумную девчонку, пока она находится в зоне видимости. Пока она спит на куче исписанных бумаг, которыми видимо была слишком увлечена, раз уснула прямо на них. Даже не переоделась, как была в своем свитере, так и продолжила работать в нём.Слегка наклоняюсь, заглядывая на рабочий стол, чтобы разобрать цифры и формулы, которые она по всей видимости пыталась заучить.

Сдерживаю усмешку, медленно обходя стол, чтобы вновь была возможность рассмотреть сонное лицо Эмилии. У меня есть проблемы и во избежание одной из них, я сейчас должен перебраться в свою комнату. Я должен, да, но хочу ли я этого?Убираю ладони в карманы джинс, с внешним холодом изучая профиль блондинки.Я готов убить себя за то, что протрезвевшую голову посещают совсем не трезвые мысли.***Почему каждая ложь, произнесенная человеком, расценивается им же самим как благо? Ложь во благо.Разве обман близкого окружения, действие, запудривающее всем мозги, может считаться чем-то хорошим?Это им на пользу? Это поможет спасти жизнь? Нет, но так хочется сказать ?возможно?.Правда слишком жестока, она может заставить органы в теле болезненно сжиматься, пока кровь не вытечет из них окончательно, оставив тебя засыхать. Сердце пострадает сильнее всего, начав медленно холодеть, пульсировать в болезненных спазмах, пока боль не станет такой силы, что сознание не абстрагируется от действительности, включая инстинкт самосохранения. Пока ты не закроешься в себе. Пока ты не умрешь изнутри.Это правда. Она может убить.Эмилия Стилфорд знает, что не имеет права лгать окружающим людям, но она выбрала этот путь. Ложь во благо. Вот только, в последнее время это не спасает. Мысли настигают, сбивая с ног, реализуя себя в ночных кошмарах и сонных параличах в виде насилия, которое не однократно пытались совершить. С Эмилией делали плохие вещи.И она боялась одна.Наедине с произошедшим дерьмом и мыслями. Постоянными мыслями о своей никчемности, от которых мозг начинает жужжать, принося моральную боль. Ведь это её вина. Она виновата в насилие. Ей так сказали.И она боролась одна.Набиралась с силами, но каждый приход этого человека в дом срабатывал как мощный пинок в грудь, от чего весь воздух выходил из легких, вызывая темноту в глазах. Покалывание в животе. Панику. Боль сжимала её тело разъедающими пульсациями, прекращая подачу кислорода, который был так необходим.И она осталась одна.Осталась, черт подери, одна, каждую ночь сбегая от ночных кошмаров. Тонула, захлебывалась, давилась страхом и одиночеством, пока не нашла его.Точнее.. он сам нашёл её.Дилан О’брайен не спасет Эмилию Стилфорд от монстров, но может попытаться сделать это.Стоит ли винить её за то, что она побоялась в очередной раз остаться одной?Да. Она виновата. Она солгала. Но это ведь ложь во благо, так?Медленно прихожу в сознание, выплывая из сна, но не могу пошевелиться. Голова оказывается такой тяжелой, что с трудом могу качнуть той, тут же ощутив твердую поверхность под лицом, вместо привычной подушки. Сжимаю веки, пытаясь вернуть контроль над собственным телом, но я долго просидела в одном положении, от того каждая мышца затекла. Разлипаю сухие губы, сгибая руку в локте и неожиданно для себя касаюсь пальцами холодного кончика носа.Неужели я уснула за столом?Раскрываю глаза, щурясь от яркого света, что просачивается в комнату через окно сбоку от меня. Морщу лоб и опираюсь на локти, с трудом приподнимая голову от поверхности стола. К щеке приклеивается какая-то бумажка, которую убираю, хмуро посмотрев на неё. Мозг вскипает сильнее, когда разбирает непонятные формулы. Мой почерк.Боже. Убираю листок на стол, морщась от резких движений, которые совершаю по глупости. Кости ломит, а тело окутывает нездоровый холод, словно меня морозит. Приоткрываю губы, вбирая воздух, ведь не могу восполнить нехватку кислорода через нос. Он не дышит.Расправляю плечи, опуская заторможенный взгляд на плед, что скатывается с моей спины, свисая со стула, на котором сижу. Не помню, что бы я вообще чем-то укрывалась, да и этим пледом я кажется закрыла Дилана.Стук сердца. Воспоминание. Оживление.Тут же поворачиваюсь, поднимая взгляд на кровать, ожидая увидеть там спящего парня, но никого нет. Мятая постель и пустота.Бесцельно моргаю, пытаясь игнорировать больной укол в груди, от которого глаза начинают напряженно болеть. Просто смотрю на это место, ощущая как в горле образовывается ком, горечью оседая на языке.Сердито поднимаю ладонь к лицу, пальцами надавив на переносицу, чтобы избежать слез, которые уже неприятно подкрадываются к глазным яблокам. С каких пор я стала зависеть от присутствия Дилана?Я действительно не понимаю, почему вдруг приходиться сдерживать эмоции, особенно когда ничего плохого не произошло. Не понимаю, почему пустота в животе кажется более затягивающей, чем до этого, словно превращается в дыру.Почему всё-так?Потому что во мне словно жила слабая надежда на то, что парень останется. Его присутствие мешало ощутить окружающую тишину, даже если Дилан молчал. Я переключала свои мысли на этого парня, наблюдая за его действиями.

Волновалась? Да.

Переживала? Да.

Но эти ощущения не позволяли мне вспомнить о всепоглощающей пустоте и кошмарах, преследующих меня из-за шаткой нервной системы.Прижимаю ладонь к дрожащим губам, пытаясь нормализовать дыхание.Я ведь... я так боюсь остаться ненужной, но продолжаю тянутся к окружающим. Продолжаю заполнять тело эмоциями, не совсем понимая, так ли поступаю. Я жалею себя, признаю, что являюсь слабым человеком, поэтому боюсь остаться без людей вокруг. Может даже без Дилана.

Мне не нравится такое состояние. Надежда на то, что мне кто-то поможет, словно я нужна им. Привязанность.Рвано выдыхаю через приоткрытые губы горячий воздух, потирая свой лоб горячей ладонью, и поднимаюсь со стула, тут же ухватившись за край стола. Колени подгибаются и только от такого резкого движения понимаю, что физически со мной что-то не так. Горло тут же начинает чесаться изнутри, и я борюсь с желанием расчесать его ногтями, когда начинаю кашлять, рвя слизистую поверхность. Сгибаюсь, прикрывая рот ладонями, а глаза слезятся.—?Боже, —?слабо тяну, не узнавая собственный голос, который становится слишком хриплым,?— вот же...Прерываюсь на очередной кашель, тут же зажимая рот руками. Тяжело дышу, вытирая слезящиеся глаза, и обнимаю себя левой рукой, направляясь к ванной комнате, чтобы придти в себя. Ногтями свободной руки чешу кожу щеки, на которой, уверена, остались красные следы от неровной поверхности стола.Иду вдоль белой стены, сжимаясь от внутреннего холода, который морозит конечности, от того так плохо контролирую координацию. Останавливаюсь на против темной двери, открывая её, и захожу в ванную, опустив взгляд в пол от яркого освещения.Жмурюсь, пальцами надавливая на висок, через который еле ощущаю пульсирующую вену. Голова опущена вниз.Шум разбивающейся воды смешивается с шумом в голове.Тело тянет в бок, поэтому прижимаюсь к дверному косяку, коснувшись лбом прохладной поверхности. Меня морозит, но температура тела довольно высокая, о чём не успеваю подумать из-за очередной потери равновесия.

Не уделяю внимание нарастающему шуму шагов.Странная слабость охватывает всё тело, поэтому реакция остается заторможенной, когда кто-то хватает меня за ворот свитера, настойчиво потянув вверх. Силой ставит на ноги, заставляя отойти от дверного косяка и прижаться копчиком к краю стиральной машинки. Моргаю, ощущая жжение в глазницах, но всё-таки фокусирую взгляд на сосредоточенном лице, приподняв голову. Он смотрит в ответ. Хмуро изучает мои щеки, щуря веки.—?Д-дилан... —?не верю, что он действительно остался здесь.

Испытанное мною огорчение пару минут назад, заставляет вытянуть дрожащую ладонь к парню, опустив глаза на свои пальцы. Непозволительно медленно касаюсь его груди, недоверчиво поднимая взгляд на Дилана. Он сосредоточенно следит за моими действиями, пытаясь сохранить дыхание, но тяжело сглатывает. Явно хотел что-то сказать, но моё поведение его сбило. Ему не нравится тактильный контакт.Смотрю ему в глаза, полностью прижимая ладонь к холодной груди О’брайена. Это заставляет его задержать дыхание, сильно сжав челюсть. Ему так неприятны мои касания?

Через кофту ощущаю удары сердца. Оно бьётся быстро. Очень. Это наверняка мешает Дилану нормализовать дыхание, но помогает мне убедится. Он действительно здесь. Стоит напротив меня, опустив тяжелый взгляд на уровень моей шеи. Всё-также держит одной рукой за свитер, но больше не сжимает так сильно ворот, просто не позволяя упасть. Он стоит рядом. Он действительно здесь. Не ушёл. Остался. Всё хорошо.—?Доброе утро,?— выдыхаю, растягивая губы в слабой улыбке, но те дрожат от слабости, что с уже меньшей силой охватывает тело. Оживление.Дилан молчит, сильнее нахмурив брови, словно я сказала полный бред. Хочет посмотреть мне в глаза, но похоже сам себя сдерживает.Он бледен.Внимательно изучаю лицо О’брайена, перескакивая взглядом с взлохмаченных волос на сухие губы. Только сейчас замечаю, что лицо парня блестит от капель воды, которые скапливаются на подбородке, падая и впитываясь в ткань его черной футболки.Шум разбивающейся воды. Он наконец-то настигает меня и я поворачиваю голову в бок, наблюдая за подачей воды из крана в раковине. Смотрю обратно, проглатывая сухость во рту, ведь Дилан не отвечает на мою зрительную просьбу, продолжая напряженно молчать. Ну же. Посмотри на меня. Посмотри.—?Всё в порядке?Нет же. Он не спал всю ночь, загружая свой мозг твоим присутствием, Эмилия. Он думал как вывести тебя из игры. Где найти ублюдков и что сказать правым, когда они придут в очередной раз оставлять предупреждение. Он задыхается от скопившегося дерьма, ведь теперь правые придут не только за ним. Они придут и за тобой, Стилфорд. А Дилан не знает, как помочь и не понимает, почему он желает помочь тебе. Поэтому, Милк, закрой рот. Просто заткнись.—?Как ты себя чувствуешь? —?спрашиваю, понижая голос, ведь не имею права лезть к другому человеку в душу, но мне нужно знать. Ничего не могу с собой поделать,?— После вчерашнего у тебя должно что-нибудь болеть.Намекаю на голову, после количества выпитого Диланом алкоголя, но тот понимает не правильно.Он поднимает серьезный взгляд на меня, не изменяя холодному выражению лица, этим заставляет меня невольно сжаться:—?И ты говоришь это мне? Больной человек здоровому? —?его голос оказывается мощнее моего, поэтому вздрагиваю.— Я не... — Дилан изучающе заглядывает в глаза, занимая всё мое внимание. Мне хочется что-то ответить, спросить что он имеет ввиду, но мысли путаются, — ты разве... — это бесполезно, — ничего.Он ждет.Я молчу.Шум воды.

—?Ладно,?— поджимает губы, холодно отворачиваясь от меня, и молча делает шаг назад.Больше не чувствую хватки на своём свитере, ведь Дилан опускает руку, пряча её в карман. Приходится повторить его действия, убрав ладонь от груди О’брайена. Тактильная связь потеряна.Смотрю в спину Дилана, который отходит к раковине, продолжая молчать. Выключает подачу воды, поднимая полотенце с края стиральной машинки, чтобы вытереть руки и лицо. Это позволяет мне осмотреть его обоженную ладонь, которую он вчера забыл обработать, либо просто наплевал на это.—?Так, —?прочищаю горло, ведь голос кажется слишком сиплым,?— как ты спал?Дилан мнет полотенце в руках, искоса посмотрев на меня, но не поворачивает головы:—?Ты кашляла,?— ставит перед фактом, заставив растерянно сплести пальцы, выгибая их. Не знаю как это связано с моим вопросом, но всё-равно отвечаю.—?Может я просто подавилась, —?предполагаю, но не успеваю закончить мысль, как Дилан поворачивается ко мне всем телом. Откидывает полотенце на стиральную машинку и убирает ладони в карманы джинс:—?Может ты просто заболела?—?Нет же.—?Да же. Ты разбудила меня своим кашлем, полоумная,?— медленно движется на меня, заставляя ощутить укол вины, продолжая,?— очень странно, что сама не проснулась.Останавливается совсем рядом, нависая надо мной. Сглатываю сухость во рту, под холодным взглядом О’брайена. Он смотрит в мои глаза, заканчивая мысль:—?Ах да. Ты наверное устала шататься по ночным улицам в поисках приключений,?— наклоняется ближе, понижая голос,?— так ты сходи в ночной клуб, там таких приключений достаточно. Некоторые могут даже понравиться.Это двусмысленно. Хлопает меня по плечу, пользуясь моей потерянностью, которую не могу скрыть, приоткрыв рот. Мышцы дрожат от напряжения, с которым сжимаю ладони в кулаки, продолжая хмуро молчать. Слова забирают много сил, а у меня их катастрофически мало даже после небольшого сна.—?Ладно,?— поджимает губы, обходя меня, и выходит из ванной комнаты.Взгляд упирается в голубую стену. Игнорирую темные точки перед глазами, начав часто моргать, и разворачиваюсь, зашагав вслед за О’брайеном. Походка неровная, ноги тяжелые, всё тело словно нуждается в заряде энергии, которого точно не будет. Я только проснулась, но уже устала.Держусь за дверь, выходя из ванной комнаты, и взгляд тут же находит спину парня, что уверенными движениями раскрывает окно в моей комнате, выглядывая наружу. Слежу за ним, слегка нахмурившись, и повисаю на двери в ванную, нащупывая пальцами холодную ручку. Мне жарко.Дилан словно убеждается в чем-то, вновь заглядывая в комнату, встречаясь со мной взглядом. С трудом расправляю плечи, приоткрывая губы, но О’брайен видимо, решает заговорить первым:—?Выпей жаропонижающее, в школу пока не ходи и незнакомцам дверь не открывай.Не моргает, тут же отворачиваясь и выбираясь на другую сторону дома. Все его движения резки, поэтому подаюсь вперед, боясь, что парень может сорваться:— Осторожно! —?вытягиваю руку по инерции, но парень уже вылезает из комнаты, скрываясь на другой стороне дома.[…]Он прилагает небольшое усилие, поднимая створку окна вверх, и с тихим скрипом, что смешивается с шумом ветра, влазит в комнату. Спрыгивает с подоконника, расставив руки в сторону, чтобы сохранить равновесие. Находит пару секунд чтобы осмотреться, но тут же оборачивается обратно, выглянув из окна.

Ему нужно знать, кто был на улице в это время. Кто мог проследить. Дилан слишком мнительный, но это и спасает его жизнь. Постоянный контроль и холодный расчет, каждое действие должно быть продуманно, чтобы не совершить ошибки, которая в итоге может стоить жизни.Выходной день, на часах семь утра, возможно поэтому Дилан никого не видит на улице. Нервно стучит пальцем по оконной раме, занырнув обратно в комнату, но окно не закрывает. Ему нужен свежий воздух, потому что он до сих пор ощущает, как задыхается.Ставит руки на талию, усталым взглядом изучив комнату, в которой большое внимание привлекает доска. Идёт к ней, наступая подошвой на колпачок, который хрустит под весом О’брайена, заставив того тут же убрать ногу, отступив. Он смотрит в пол, приседая на корточки, чтобы поднять синий колпачок, который приобрел неправильную форму. Мнет его в руке, исподлобья осматривая паркет. Чуть дальше одиноко валяется маркер.Дилан поднимает его, выпрямляясь на ногах, и с разочарованием подходит к доске, отдавая ей всё внимание.Фотографии. Какие-то сделаны больше месяца назад, какие-то пару дней назад, но их объединяет одно. Каждое фото запечатляет здание и каждое перечеркнуто, что не может не вызывать панику, которую Дилан проглатывает, постепенно возвращая себе контроль над эмоциями.Да, он не знает где искать ублюдков.Да, он не может просто спрятаться, ведь могут пострадать люди.Он не хочет признавать, но да, некоторые люди не должны попасть в этот перестрельный огонь. Некоторые должны спастись и единственное, что Дилан может сделать для них?— это заставить уехать.Хочешь жить?— беги.Правые не оставят выбора, а главное, Кристофер не оставит никого в живых.Он псих. Поэтому Правый, ведь запугал каждого и имеет власть над всеми.Ещё с детства Кристофер начал зарабатывать себе пугающую репутацию.Он наполнил ванну до краев и положил туда двухлетнего брата, который не мог сопротивляться куда более мощному члену семьи. Кристофер прижимал его тело ко дну, буквально ломая ребра и заставляя давиться ржавой водой. Глотать её. Позволил легким разорваться, а потом спокойно ушёл на кухню, где пил чай до прихода матери. В полицейском участке он сказал, что крики и рыдания младшего брата действовали ему на нервы, поэтому он заставил того уснуть. Вот только, с четырех месяцев, брат Кристофера перенес тяжелую болезнь после которой стал глухонемым и не мог издавать звуков.Ему было тринадцать.В старшей школе, после урока биологии, на которой препарировали лягушку, он поймал голубя на улице и вспорол ему живот охотничьим ножом отчима. Перебрал каждый маленький орган, изучив его. Такие опыты проходили на бездомных котах, собаках, пока Кристофер не изучил всё. В очередной учебный день он заманил какую-то девочку из младших классов в подсобку, чтобы что-то показать. Увидев вспоротую кошку, которую он достал из рюкзака, девочка хотела убежать и рассказать учителю, но Кристофер вырубил её одним мощным ударом. Он изучил и её, узнав много нового о строении тела девочек. И это ему понравилось куда больше, чем тело голубя.В полицейском участке он сказал, что ему просто хочется узнавать новое.Ему было шестнадцать.Когда Кристофер вышел из колонии, его интерес не угас. Как-то раз ему понравилось как целуется какая-то шлюха в клубе, и он отрезал её язык, оставив себе на память.Он имеет власть над остальными, ведь играет на их страхах. Кристофер псих, и его заинтересовала Эмилия.Прошло больше четырех часов, прежде чем Дилан оставил в покое фотографии, и не решил спустится вниз. Он должен лично заняться поиском ублюдков, чтобы не потерять доверие Кристофера, которое так необходимо для осуществления задуманного. Для того, чтобы успеть в срок, ему нужна машина, которая хоть и напоминает о многом, но должна помочь.Медленно спускается по лестнице, сжимая между пальцев ткань карманов. Скрывает нервные подергивания головой, когда проверяет коридор, на наличие знакомых лиц.Всё пусто. Тихо. Никого нет.Расслабляет плечи, спускаясь с последней ступеньки, которая тихо скрипит под тяжестью веса. Проходит вперед, отводя взгляд в противоположную сторону от дверей зала, в котором вчера Рони решил напиться. Смотрит на серую стену, постепенно заглядывая на кухню, из которой на него уже смотрит пара глаз.Дилан замечает её не сразу, перескакивая с серых шкафчиков к такому же серому, при виде которого предательски урчит в животе. Как давно он не питался нормально? Кажется, не меньше двух дней.Хочет отвернуться, но взгляд скользит по тарелке с блинами, которые он узнает даже во сне. И этот запах. Знает, что эта еда отвратительна на вкус, но они все-равно приятно пахнут.—?Дилан... —?она испускает тяжелый вздох, наблюдая за сыном. Он вздрагивает, встречаясь с ней взглядом, но паника в груди быстро утихает.Смотрит в её опухшие от слез глаза, не двигаясь, когда женщина выпрямляется на стуле, худыми руками пододвигая тарелку в сторону сына. Скрип. Её пальцы трясутся, но Клаудия проглатывает дрожь вместе с оставшимися слезами, тихо прошептав:—?Я-я приготовила блины,?— шмыгает носом, встречаясь с холодным взглядом О’брайена, который стоит на месте, наблюдая,?— ты садись, к-кушай.Он изучает наливающийся синяк на скуле матери, опуская глаза на тарелку блинов, которые выглядят отвратно, но мать старалась. Наверняка пекла их для Рони.Не сдерживает горькой усмешки, отвернувшись от женщины, которая с такой болью воспринимает каждое действие сына, что не может перестать теребить бледный заусенец на пальце. Она действительно сожалеет.Ей жаль, Дилан.